Если бы кто-нибудь в моей молодости сказал, что я стану заядлым садоводом, рассмеялся бы до колик в животе. И вот мне 46. Я закапываю луковицы гладиолуса в землю. И уже вторично за неделю.

     «Вот чёрт тебя надоумил заняться ещё цветоводством! Мало тебе фруктов-ягод? Да, ладно не брюзжи, Лев Ильич, подумай о своих женщинах. Как они любят цветы! Порадуй бесстыдниц свежим букетом к дню знаний»

     «Мои женщины» — супруга Алевтина Олеговна и любовница Ольга Ивановна. Обе педагоги в средней школе № 5.

     «Да какая же это птица любит лакомиться простой луковицей? Нужно поискать в интернете. Может сорока? Следы — будто сорочьими коготками нацарапаны. Но почему же только здесь? На цветочной клумбе? Погоди, Ильич, на птицу навет вести! Ты же хвастался перед Людмилой Назаровной. Вспомни, как она выспрашивала тебя о клумбе. А ты, дурачина, привирал ей, говорил, что ценные клубни. Дорого, мол заплатил за них. А ведь она могла... Из жадности, конечно, не злобы ради!».

     Я выпрямил спину, поглядел на участок Назаровны. 70-тилетней соседки на участке не заметил. Прошёл к калитке в заборе, делящим наши участки тылами. Поливной трубопровод находится на её участке, мне, чтобы открывать краны нужно пройти через эту дверцу.

     Точно! Я не так закрепляю проволочную петлю на штакетнике — после полива закрыл кран и петлю накинул на три бруска — чтобы от ветра не шаталась калитка.

     Вспомнил, что выписал и получил камеру наблюдения ещё зимой.

     «А устыжу ка я старую... Покажу ей как она ворует. Чтобы такое придумать? Нужно сказать про скороспелую клубнику. Её, кстати, нужно купить. Да и камеру проверить на функциональность».

     Сел в машину, поехал домой.

     К вечеру камера и пишущий видео ноутбук оказались надёжно укрыты от посторонних глаз. Хороший угол обзора оказался у камеры. Градусов 70. Аудио сигнал временами прерывался шумом ветра в микрофоне, но звук из динамиков в машине писался прекрасно.

     Дождался прихода соседки, посетовал на «сороку», выкопавшую «дорогие» луковицы. Рассказал о «новом» сорте скороспелки.

     — Ты, Лёвочка, такой... , как его? Продвинутый! Всё в интИрнете выискиваешь! Молодец! Почём кустик брал?

     — Тысячу тенге! — не скромничая соврал старой женщине. — Десять тысяч отслюнявил доставщику.

     — Поделишься усиком? — Назаровна не смотря в мои глаза, оглядела клумбу с клубникой. — Я нынче свою, прошлогоднюю, пересажу, а для твоего усика оставлю пригожий участочек.

     — Да, когда они там появятся. Пока приживутся, пока разусятся. — продолжил я раззадоривать соседку.

     Мы ещё пообщались немного. Мне на работу рано, о чём сообщил Назаровне, пожелал спокойной ночи.

     Вечером позвонила наша дочь.

     — Папочка, в субботу на нашем участке будет проведено мероприятие. — поговорив о семейных новостях, сказала Валерия. — Девичник. А то всё у других девочек провожу встречи с подружками. Так, что до обеда, дача должна быть очищена от мужского духа!

     — Без мальчиков? — лукавым голосом поинтересовался я у 26-тилетней Леры.

     — Мужья будут сидеть с детьми. По крайней мере Наташкин.

     — Малика и Настя повторно не вышли? — что меня дёрнуло начать бабские разговоры. Сам не понял.

     — Пап, оно тебе надо? — вот она — умничка. Понимает, что не моё это дело. — Баню натопим сами. Мангал с утра приготовь. Так. Что ещё? Приберись там!

     — А вот насчёт приберись, тебе должно быть стыдно! Я разве когда-нибудь не подбирал за собой выдернутую былинку?

     — Извини, родитель! Это я тренирую командирские навыки. Скоро повысят меня до старшего менеджера. Мамусику привет.

     — Она мечтает стать бабусиком! — я посмотрел на Алевтину.

     Не представляю её, 48-тилетнюю, бывшую гимнастику, в роли бабушки. Супруга взглянула на меня, отложила ручку и тетради в сторону.

     Встала из-за стола, вывернула тело спиралью, потянулась. Какие-то суставы хрустнули, щёлкнули, встали на места.

     — Сначала пусть Олежек отладит бизнес. — огласила трубка всегдашнюю отговорку дочери и зятя. — Пап, мам, я вас люблю и уважаю. — новшество, появившееся у дочери после общения с какими-то тибетскими монахами, служит прощальной фразой.

     — Удачи, Лера! Она не будет в тягость. — громко ответила Алевтина.

     — Давай-ка, пока не стали бабками-дедками, вспомним о тех днях, когда мечтали стать мамой и папой. — супруга отёрлась о моё плечо своим. — Львица желает оплодотворения. Лев обязан повысить эффективность прайда.

     Алька коснулась уголком рта моей щеки и уха. Влага с него испарилась быстро, но пробудила льва. Самца. Не так быстро и мощно, как в юности, но приятно. Вдвойне приятно ощущать появившуюся тяжесть меж ног.

     Притормозил львицу, отирающуюся о меня, посмотрел в хищные очи. В серой глубине их я заметил похотливый блеск, который подкачал ещё несколько пульсаций крови в мою тазовую область.

     — Ничего я не попорчу у львицы, — прищурив глаза, спросил: — если пробудившаяся молодость потеряет чувство реальности?

     Алька лишь запрыгнула мне на шею, как это она любила в девичестве. Охватила моё тело конечностями. Краткий, но страстный поцелуй смешал наши слюни. Дальнейшее походило на страсть молодожёнов в первую брачную ночь.

     Одежда отлетала с наших тел в дальние углы комнаты, как перья птахи из-под зубов терзающей её кошки. Оголённые тела слиплись от капель пота и соединились половыми органами. Львица довела темп фрикций до максимума буквально за полминуты (быстрого подмахивания Алевтины я и боялся — неудачный соскок с брусьев в юности, вызывал сильные боли в пояснице супруги. Но временами она, как говорится, дорывалась, полностью отдавалась сексу. Вот как, например, сегодня, а потом будет отлёживаться).

     К шлепкам тел примкнул скрип мебели под нами. И супруга решила исполнить арию оргазмирующей Плавалагуны — начиная с низких тонов: о-о-о-ооооо, окончила соло высоким: а-а-а-ааааааа!!!

     Испугавшись за объявление тревоги гражданской обороны, запечатал её ротик поцелуем. Влагалище резко и сильно, словно пасть львицы на горле дичи, сжалось, по нему пошли доящие мой пенис волны.

     Моё желание продлить «оперу» не поддержал член. Он отдал весь заряд за несколько сжатий всеми своими мышцами, и также быстро поник до нормального состояния, вывалился из глубин, поросших по краям густой и чёрной волоснёй. Я полюбовался провалом, дождался появления серой массы. Супруга хмыкнула, заткнула щель невесть откуда взятой тряпочкой.

     — Аль... , что тебя завело? — я ухайдакался меньше чем она, говорить мог.

     Спросить я имел право. Предыдущие мои поползновения к ласкам этого, сейчас хрипло дышащего тела, оканчивались стандартными, можно сказать, эталонными: «Давай не сейчас, не сегодня!», «Ты вновь начинаешь? Отстань!», «Настроение ни к чёрту! Получится, что ты удовлетворишься, а я буду страдать!», и уж всеми известными отговорками про голову, поясницу, ПМС и т. д. и т. п.

     — Твоя беседа с молоденькой женщиной... — через десяток секунд начала отвечать драгоценная. — Как ты ворковал, сюсюкал с ней.

     — Ты о Лерке? Будто я впервые так с ней говорю. — за такой отговоркой, я скрыл своё возбуждение, вызванное желанием дочери организовать пикник под видеонаблюдением, о котором знаю только я.

     — Но впервые твои глаза мечтательно подняли взор к потолку.

     В наблюдательности Алевтина всегда опережала меня. А я не смог скрыть игру воображения.

     — Ну, а чо? — моя речь опустилась до тинэйджерской. Не хватало только начать мямлить, оправдываться. — Не скрою, захотелось общения с молодёжью. Ощутить себя юношей. Тебя разве не заводит мысль о молодёжной тусовке?

     Алька долго молчала. Я ждал её реакции на откровенное признание, что она, да в сущности и я, находимся на пороге... пожилого возраста.

     — Этим летом поедем к сыну в Питер. — довольно странно с её стороны, учитывая, что с Петром они в размолвке, так заявлять. — Посмотрим, чем наш младший дышит. — докончила она, вставая с дивана.

     Теперь ...

  замолчал я. Тем временем, собеседница покинула зал, унося с собой часть бывшую мной — сперму. Мне оставалось насладиться видом её пухленькой попочки под осиной талией. И... , чёрт побери, эротичным хвостиком из влагалища, к появлению которого я приложил некоторое усилие.

     ***

     В субботу я подумывал выключить видеокамеру. Стыдил себя, корил морально-этическими понятиями — там ведь будет находиться моя дочь. Да и вообще подсматривать не культурно! Возможно они позволят себе расслабиться... , так сказать, излишне. Будут ходить по участку топлес, выбегать из бани обнажёнными.

     «А может среди девушек появится парень? Ведь рассказывают, что на девичники приглашают стриптизёров! Вообще в нашем городке есть такие парни и услуги? Ха! Я даже не знаю есть ли девицы, танцующие у шеста!». — эта мысль стала окончательной — камера должна работать, пока заряда ноутбука хватит.

     Повернул объектив так, чтобы в обзор входила небольшая терраса с очагом для мангала-барбекю. Пополнил до максимума заряд компьютера. Когда появилась дочь, я запустил ноутбук, чмокнул её в щёку.

     ***

     В воскресенье я торопился на дачу, будто там у меня полчища саранчи поедают урожай. Даже не осмотрев участок на разгром, подключил компьютер к автомобильной зарядке.

     Разгрома, как такового не заметил. Грядки не потоптаны, банька не сгорела. Решётка для барбекю замочена в бочке с водой и зола в очаге не убрана.

     За огородными трудами, забыл про запись. Начал смотреть. На семь с лишним часов хватило заряда батарей. Понял, что дома вряд ли смогу всё просмотреть. Съездил домой, набрал продуктов на вечер и утро. Написал родной о своём желании покараулить участок.

     ***

     Девушки появились перед объективом практически одновременно. Все четверо в купальниках. Сразу выпили по баночке пива. Они весело хохотали, произнося обычный бабий трёп. Лера и Наташа разожгли угли в очаге. Малика и Настя растопили баню.

     Два с половиной часа камера снимала обычные для молодых женщин действия — пустой трёп, подготовка к жарке шашлыка, готовка других закусок. Временами я останавливал плейер — смотрел на удачные ракурсы девушек. У каждой свои прелести, свои обводы стана.

     Наташу я считаю излишне полной, дочь излишне стройной. Если бы отобрать жирок у первой и втопить Лере, то обе только выиграли бы. Но надеюсь беременность и роды изменят формы моей красавицы.

     Малика и Настя одинаковы по комплекции, обе родили, приобрели женственность. Груди возбуждающе колыхались при движениях. Иногда та или другая девушка запускала ладонь под чашечки лифчика, поправляла железу. Малика как-то вообще сняла лифчик, вытряхнула из него муравья. Крупные соски в шоколадных ареолах с полминуты дразнили меня.

     Поход в баню, появление четвёрки укутанных в простыни девушек, тоже были обычными и целомудренными. Я двигал ползунок видеоплейера рывками. Сделал длительную остановку в момент, когда девушки расслабились, простыни с их плеч упали на колени.

     И опять мой взор останавливался на железах Насти и Малики. Бледно-розовая кожа Насти и цвета чая с молоком кожа казашки. Соски у Насти практически бесцветны, бледные, будто блестящий розовый мрамор. Но это следствие блондинистой породы белоруски.

     Продвигая ползунок слишком вперёд, возвращался назад, считая интересным определённый момент. Двигал дальше. Девушки вновь предстали в купальных нарядах, подняли тост за...

     — Итак, полугодовое собрание джаспирян открыто! — в голосе Леры послышались нотки председателя собрания, со слегка заплетающимся языком.

     «Что? О чём это говорит Валерия?». — я не поверил своим ушам.

     Вспомнил, про книгу Ольги Ларионовой «Звёздочка-Во-Лбу или Чакра Кентавра». Лера и Петя страстно ждали прихода нового номера «Уральского следопыта», серьёзно соперничали за право первым прочесть продолжение.

     — Пятый в игре РОК! — артистично проговорила Наталья.

     Настя взяла какую-то стопку. Это оказалась колода карт, которую они в детстве самолично разукрасили, выдумывая фантастические образы джаспирян и крэгов.

     Я начал похохатывать над собой — похоже девушки так и не повзрослели, продолжая играть в придуманную самими игру, а я великовозрастный чудак, наблюдаю за детской игрой.

     Настя перемешала карты, отдала Малике, та тоже перемешала и передала Наталье. Круг перетасовок окончился на Лере. Она вскрыла верхнюю.

     — Козыри эротические. — впрочем своей фантазии у них не стало больше. Лера показала карту с изображением секиры.

     «Как связан топор и эротика?». — подумал я.

     Лера передала колоду Насте, отхлебнула из банки с пивом. Та вскрыла карту. Стальной крэг, восседающий на голове джаспирянина.

     — Старшинство седое. — на лице Насти появилась ухмылка. — У меня есть чем бить. Малика?

     — Даже две карты! — узкие глаза казашки сверкнули азартом.

     — Похоже ты сегодня победишь, мона Малика. — Наташа произнесла очередное слово из книги. — У меня найдётся одна карта.

     Моя дочь посмотрела на подружек, выдержала артистическую паузу.

     — Тоже могу показать две карты.

     — Согласно уговору, наши карты должны быть подтверждены участниками событий. — сказала Настя, понизив голос. — Ты хозяйка, начинать тебе, мона Алерия.

     — Мона Стася! Достаточно сильна твоя масть? Может сразу скинешь? — Лера подала Насте другую банку пива.

     — История уже мытая-перемытая. Деревня, родичи. — Настя наконец откупорила банку, отхлебнула глоток. — Я после развода, как вы помните... и понимаете, находилась в ужасном дипресняке. Думаю, с ума сойду, начала на малышку кидаться. Схватила её в охапку и к двоюродной сестре в Павлодарскую область...

     — Ты помнишь про Уговор? Чем докажешь? — спросила Наталья.

     — Мона Ната, джаспирянку запрещено перебивать! — отсчитала подружку Малика.

     — Не стоит так волноваться, любезные мои. По Уговору, факт можно подтвердить снимком, видео, или аудиозаписью. Так вот... Угодили мы как раз на свадьбу родственника... Седьмая вода на киселе... Пьянка, танцы, драка — весь атрибут свадьбы на лицо. Весь вечер меня пытались закадрить местные Казановы, мать их ёб. От их тошнотворных рож, я хотела сбежать в город. Суки такие, ещё обзывали меня ломакой, сучкой городской... Ах, извините... Спас меня отец новобрачной. Прикрикнул на чмошников, шуганул их за забор. Моны, я не ожидала от пожилого мужчины такого обаяния. Плавное кружение в танцах, с незначительными поползновениями к моим мягким местам. Мм-м-м...

     Анастасия картинно покачала головой, закатила глазки.

     —... Когда музыка сменялась на быстрый темп, мы садились к столу, разговаривали на общие для нас темы... Без политики, без заумностей. Его супруга также сидела рядом с нами. Она оказалась фельдшерицей в местной амбулатории... Сейчас, не торопи, мона Алерия. Вы же знаете о моей болячке... Уговорила её посмотреть на мой геморрой. Она ответила согласием, назначила встречу на следующий день. А супруг её вновь пригласил меня на медляк. Хотя я говорила женщине о болячке шёпотом, он верно услышал или догадался, и как естественный процесс, возбуждение фантастическим зрелищем, сложенным мозговыми извилинами самца. Стояк его поначалу меня озадачил, но сделав пару-тройку умозаключений, поняла его природу. Я улавливала пульсацию ствола через тонкую блузку. Ну и завелась. Смотрю — супруга его танцует с другим мужчиной. Спросила его прямо: «Надеюсь это не потребность опорожнить мочевой пузырь так воздействует на моего кавалера?». Откровенность вопроса смутили мужчину. «Умная дама всё поняла, как нужно?». — вопросом ответил мужчина. «Только местные идиотки способны переврать естественный процесс в пошлость. Я же образованная женщина, достаточно серьёзно понимаю и ПРИНИМАЮ стремление сильного пола осеменить как можно большее количество самок человека». — закончила свой монолог, оставляя за ним дальнейшие действия... , а они начались ...  

     после того как я упомянула о стояке. Попка моя согрелась от массажа его ладонью. «Предлагаю посетить мой кабинет участкового полицейского. Он буквально на следующей улице». Моны, мы ведь с вами достаточно обсуждали такие нюансы, поэтому вопрос: «А что же его супруга?» от вас не последует, как и я не задала его полисмену. Сумочку накинула на плечо, последовала за мужчиной. Мона Алерия, будь любезна, подай зажигалку.

     Настя глубоко втянула дым тонкой сигареты, задержала его в лёгких. Чувствовалось, что она наслаждается не только вниманием к своей персоне, но и табачным ароматом.

     — Мужчина чувствовал себя джентльменом, предложил выпить. Неплохой виски, я вам скажу, потребляет сельчанин. Я, изображая, будто отключаю телефон, включила диктофон. Потом вы сможете прослушать наше совокупление. Те вскрики, которые я выдавала, были не наигранны, вполне натуральны. А что вы ожидаете от женщины, познавшей толк в сексе и находившейся в истощении... , хи-хи, по... ебле? Если более детально остановиться на достоинстве, то охлажу ваши фантазии. Обычный, среднестатистический прибор. Мона Малика, ты знаток обрезанных пенисов. Можно ли считать голую головку пожилого мужчины европейской внешности, оскоплённой?

     — Оскоплённой? Мне кажется ты применила не подходящий термин. Обрезанная крайняя плоть, вот точный и единственный термин... Еврейским мальчикам также делают обрезание. Скорее всего твой знакомец, часто нарывался на узкие влагалища, сильно воздействующие на крайнюю плоть, отодвигая их с каждым коитусом всё больше и больше...

     — Или в подростковом возрасте сильно сжимал при мастурбации. — перебила Наталья. — Разве твои ротик не ощутил толщину шкурки... ? Обрезанные концы тонкие после венца, а необрезанные в складках и утолщениях плоти.

     Я понял, что Наталья перепробовала не мало членов, знала о их особенностях после операции. Где-то там, в паху задребезжал клапан, готовый перекрыть вену, чтобы наполнить пенис. Я быстро переключил внимание с созерцания пухлых губок Наталии, на слух.

     — Мужчина, да и я тоже, не позаботились о гигиене. А совать в рот вонючий член мы с вами не любительницы. Не так ли?

     Девушки согласно закивали головами.

     — А я бы и в письку не пустила. — обрадовала своего отца дочь. Однако подружайки её, о чём-то таком зная, дружно ухмыльнулись, а Лера покраснела.

     Настя включила смартфон, нашла трек, включила на максимальную громкость. Не знаю, что слышали её подружки, но я ничего толком не разобрал. Однако услышанное откровение меня возбудило.

     — Давайте, пока ещё светло сделаем селфи — предложила моя дочь. — Именно по этой причине я перебила тебя, мона Стася!

     Я перемотал этот процесс.

     «Вот значит, как они развлекаются на девичниках? Что далее? Стоп! Как она сказала? «Понимаю и принимаю стремление сильного пола осеменить... «? Что же это получается — я могу предложить ей потрахаться, и она так просто согласится? Ведь в их... клубе такое позволительно. И... , и... , и практикуется? Лера! Доча! Ты также себя ведёшь? Или это только разведёнки? Если Наташа начнёт говорить долго — перемотаю, включу где говорит Лера!»

     Да, Наташа тоже решила «сбросить» единственный рассказ. Я посмотрел на время записи — оставалось ещё четыре часа.

     — Моя история давняя. Семнадцать лет назад это случилось. — начала свою историю Малика. — Вы, моны, может помните нашу игру в прятки у меня дома? Мона Алерия, ты подтвердишь мой рассказ... В тот день водил мой братик, Чингиз. Я решила спрятаться на шифоньере. Помните какой он старинный у нас был? Громадина, высокий, с хреновиной сверху... типа витой короны. Подставила стул, подтянулась и быстро оказалась на шкафу. Только спряталась, входит мама, прогоняет вас и других наших друзей. Вы же знаете какая она неуравновешенная, я испугалась, что получу приличный втык от неё за запрещённое лазанье по мебели. Растянулась плашмя на шкафу, жду, когда можно спуститься и выбежать из квартиры.

     — Тогда водил Петя, мой брат. — приложив руку к груди, перебила Малику Лера. — Извините.

     — Мама набрала номер на телефоне, сказала: «Можно». Мужчина вошёл через несколько секунд. Они прошли в спальную родителей. Их кровать с моего ракурса видна лишь на половину, но достаточно чтобы понять, чем они собираются заняться. И всё так обыденно, будто супруги. Медленно, как перед медицинской процедурой разделись, укрылись одеялом. Мама сказала: «Давай сделай мне казахского казачка!». Мужчина сказал: «Или казачку!». Я ещё поразилась такому спокойствию, ведь папа пошёл прогуливать младших близняшек, мог в любой момент вернуться. Мамочка моя оказалась... страстной... штучкой. Сразу же, при предварительной ласке, начала выказывать признаки возбуждения, пыталась затащить любовника на себя, но дядя... ласкал её между ног... Она и так легко вставляет мат в речь, а тогда, под мужчиной просто слагала частушки матерные. Закончили они перверсию под громкое и главное безбоязненное, мамино «О-о-о!». Мужчина оделся... Да, я же не слепая, разглядела что смогла... Но не осторожная... Он заметил меня.

     — Пипец! — произнесла Наталья.

     — Он промолчал, и я не стала нарушать мамин покой. Мужчина вышел из квартиры. Мама, утомлённая соитием, уснула. Я слезла с верхотуры, вышла во двор.

     — Слабенькая карта! — сказала Настя, довольная своей историей. — Давай вторую карту.

     — Ещё первая не раскрыта! Девочки... Ой! Моны, с тех пор я мечтаю о нём...

     Я нажал на паузу.

     Мне ничто не мешало, я не хотел пить или помочиться. Меня ошеломило желание Малики...

     Ведь это я был тем мужчиной...

     Нашим с Алиёй девочкам было по восемь лет, когда я оплодотворял её.

     Ильяс, муж Алии, обмывая рождение Малики, перебрал, не смог уследить за языком. Завязалась драка. Попинали его хорошенько. Не знаю, что там у него повредилось, но с потенцией настали тёмные времена.

     А мечтали Ильяс с Алиёй, как во многих казахских семьях, о большом количестве детей. Как минимум о семерых. Об этом он кричал на своём тое, вгоняя в краску молодую жену. Гости и родичи одобряли желание Ильяса, выкрикивали осанны на казахском языке, мы, молодые друзья Ильяса, шутками намекали, что если он будет не в силах, то поможем. Как в воду глядели.

     Два года пыталась Алия добиться от мужа семени. Но соитие заканчивалось без эякуляции. Просто опадал член и всё. Обратиться, всё из-за той же гордости, к родственникам Ильяс постеснялся. Додумались попросить чеченца Тагира.

     (Что уж говорить о холостом Тагире — когда пришёл мой черёд «оказывать помощь» я был женат, но не раздумывая согласился).

     Через время Алия забеременела, Ильяс говорил родичам, что это он заделал. Родилась двойня. Вылитые горцы выросли. Алия хихикала, дразнила маму и свекровь, мол это либо они согрешили, либо их матери, а сама она не причём.

     Хотя трое это ближе к семи, и можно было остановиться, но не Алие. Женщина поняла...

     Да, да! Поняла, что можно изменять мужу под его же благословение. Ильяс разрешал всего по три акта в месяц. Заполнил оплодотворитель влагалище Алии спермой, всё, будь добр, не развращай любимую жёнушку, покинь супружеское ложе.

     Хитрая бестия сказала мне:

     «Каждая женщина хочет секса, но не каждая об этом знает. Я фанатка ебли. Ильяс об этом знает. Я знаю, что он об этом знает и это меня ещё больше заводит. По сути он будто противник вот таких моих поблядушек, а под видом зачатия позволяет мне перепихнуться с другими. А мне охота потрахаться побольше, и я выдумала такое — вначале назначала акт в неподходящий период. Когда Ильяс начал познавать мою цикличность, употребляла противозачаточные таблетки. Но это всё игра для него, для успокоения его эго»

     «А когда родишь седьмого, как будешь объяснять ему?»

     «Без мужских гормонов женщины болеют. А он не захочет нездоровую родительницу своим детям. Так что, если Алька тебя долго будет держать на голодном пайке, заходи, что-нибудь придумаем».

     К тому времени, когда мне удалось десять раз поиметь страстную казашку, в их семье было пятеро детей — за два года до этого Тагир настрогал ещё двойню.

     И нужно сказать, что мне это подходило, так как Алевтина беспричинно меняла своё настроение — то изводила меня ночными ласками, то игнорировала мои предложения.

     Три месяца подряд я, таясь от супруги, будто выходил во двор поиграть в карты с мужчинами, отрывался меж аппетитных ножек соседки. Хотя ширина влагалища не радовала — всё-таки рождение пятерых детей довольно сильно разорвали его. Или может конституция её промежности такова? Хлюпала, пердела вагина неприлично громко. Это меня не отвлекало от возможности помацать крупные млечные бидоны, упругие ягодицы, да и от мыслей, что Алевтина сейчас находится за стеной, а я, паскудник такой, трахаюсь, изменяю...

     Тот раз, когда я заметил глаза Малики, был десятый акт. О случившемся я никому не сказал. Мало ли дети видят! Я сам в детстве нарывался на акт взрослых, да и вероятно некоторые читатели не избежали, хотя бы прослушивания ночных скрипов и других звуков с кровати родственников. Боялся лишь, что девочка расскажет о случившемся подружкам, весть дойдёт до супруги. Через пару недель я окончательно успокоился.

     При встрече с девочкой старался высмотреть в её взгляде укор или ухмылку. Малика на первых порах краснела, быстро прятала взор. Всячески старалась избежать посещения нашей квартиры.

     Однажды я встретил Алевтину у подъезда, сладко поцеловал в губы. Девочка как раз вышла во двор. Она так сильно покраснела, что даже моя половинка заметила смущение. «Лёва! Ты, как всегда вовремя! Малика, доченька, не красней, взрослые так выражают свои чувства друг к другу!». — попыталась успокоить Алька девочку, но та резко убежала к ватаге детей.

     Соседка родила рыжего казачка с узким разрезом глаз. Назвали его Арыстаном — Львом по-казахски.

     «Что же мне делать с Маликой? Они ведь в своём клубе вишь до чего дошли! Может напрямую предложить мне: «Давай, дядя Лёва, чпокни сестру своего сына!». Я уверен, что теперь она знает о истинном смысле нашей с Алиёй встречи. Что делать? Нужно досмотреть до конца!».

     —... О нём как о мужчине. Хотя в то время я была соплячка, но уже знала... , как и вы, моны, что трахаются не только для зачатия. А уж когда настала пора прокладок, то иногда я совокуплялась с ним... , увы лишь в грёзах. И чем старше он становится, тем больше я боюсь... Сможет ли он выдать ту страсть, от которой мама лежала в отключке...

     — Выдаст, мона Малика. — едва слышно сказала моя дочь. — Да, моны Стася и Ната, рассказ настоящий и я могу его подтвердить. Я в тот день лежала под кроватью...

     Я вновь остановил проигрыватель.