Недавно на одном форуме наткнулся на тему «Отношения с бывшими». У кого-то влечение перешло в дружбу, и сохранились ровные, приятельские отношения. Кто-то решительно размежевался с прошлым, типа «Умер Максим, и хуй с ним». Кто-то рассказал, как его бывшая девушка, будучи в подпитии, названивает ему и вываливает град упреков и язвительных насмешек. Кого-то осенило светлой идеей выложить в отместку на ю-тюб «сцены частной жизни». М-да, [s]кого только не ебут, [/s] чего только в жизни не бывает!

     Мне же эта тема о бывших и взаимоотношениях с ними навеяла вот какие воспоминания. Пускай многословные критики яростно обличают: нет в рассказе белоснежных яхт с алыми парусами и шикарных кабриолетов, нет лобзаний в лунном свете и приключений на тропических островах, нет кровожадных пиратов и влюбленных роботесс, даже уголовщины «украл, выпил, в тюрьму» — и той нет. Геть с конкурса! Не в антураже романтика, любезнейшие! Она в мыслях и в поступках, она в стремлении творить добрые дела и доставить удовольствие друзьям и подругам, она в бескорыстной радости от того, что близкому человеку хорошо.

     Но ближе к делу! В один прекрасный день моя бывшая любовница Зоя, с которой тем не менее сохранились добрые дружеские отношения, в числе прочих тем, достойных серьезного обсуждения и веселого трындежа, упомянула, что к ней в скором времени должна приехать подруга из сопредельного государства, конфликт с которым тогда мог привидеться только в страшном сне. Просто так ничего не бывает, и я навострил уши!

     За неделю, предшествующую ее приезду, я разузнал следующее. Самым примечательным оказалось то, что подруги никогда не учились и не работали вместе, никогда не жили в одном городе. А познакомились в далеком детстве, во всесоюзном пионерском лагере, у подножья известной горы с медвежьим силуэтом, бегали, играли, купались, загорали, собирали камушки с дырками «куриный бог», пели песни у костра, расплакались на прощанье и обменялись адресами. И сохранили верность переписке тридцать лет, перейдя сравнительно недавно с бумажной на электронную. Виделись вживую за три десятилетия трижды: побывали на свадьбах друг у друга, и еще как-то случайно совпали командировки.

     Менее примечательными, но достаточно типичными оказались сведения о текущей жизни Леси. Давно уже в разводе, имеет взрослую дочь на выданье, владеет нехилым бизнесом, причем не одной точкой, а целой сетью коммерческих объектов. По этой причине никак не может выбрать спутника жизни, недостатка в которых не ощущается, ибо подозревает в них претендентов не на тело, а на дело: еле избавилась от мужа-трутня. По словам Зои, в Лесе уживаются две ипостаси: милой, доброй женщины, ощущающей потребность в мужском внимании, и решительной, искушенной предпринимательницы, зацикленной на процветании своего бизнес-детища. К слову, неплохую карьеру сделала и Зоя, правда, в сфере гос. службы. Зам. зав. отделом облисполкома — это по-старому, в советских терминах. А по-новому — зам. министра. Пусть не федерального, а областного правительства, все равно, звучит солидно. А когда министр был в отпуске или отъезде, исполняла его обязанности, участвовала в заседаниях, давала интервью, выступала по телевидению. Личной жизни это не помогало, если не вредило. В разводе была и Зоя, растила двух сыновей-студентов, и только-только разворачивался роман с вдовым чиновником ее ранга, проживающим в другом субъекте федерации, но уже вышедшим в отставку, а весь сыр-бор между ними касался вопроса, кто к кому переедет, если они поженятся.

     — Зоя, ты знаешь, рейдерство — не моя стезя. А мужское внимание я ей обеспечу, тоже знаешь. Замолви словечко, сделай доброе дело для друга!
— Хм, ну ты наглый! Может, в постель ее уложить и дать тебе ключ от квартиры, где она лежит?
— Квартиру я найду сам и в постель уложу тоже. Ты просто дай мне ее электронный адрес (или контакт в соц. сетях) и скажи, вот, мол, напишет тебе мужчина, мой хороший знакомый, не отправляй в черный список не читая. Капиталы мне ее без надобности, руку предлагать не буду, пусть выбирает сердцем. Напомни, когда должна Леся приехать?
— Через неделю.
— Нормально, хватит времени.
— Говорю ж, ты наглый и самоуверенный тип... Хорошо, сделаю!

     Вы таки будете смеяться, но темой, которая нас связала и сплотила, оказалась не политика и не бизнес, не наука и не искусство, тем паче не эротика и не порнография, а кулинария. Леся увлеченно рассказывала, как надо готовить борщ и пампушки, галушки и вареники, а также прочие вкусняшки национальной и интернациональной кухни. Я в основном поддакивал, восхищенно облизывался (эх, вот бы отведать) и восторженно подтверждал (да-да, пробовал, действительно супер). И за день до ее прибытия в наши края скромно пригласил в гости, дабы провести дегустацию того единственного блюда, которое я умею готовить в домашних условиях — жареной картошки (еще я могу приготовить яичницу с помидорами, но жарёнка вкусней). Пообещав, что смиренно восприму все ее замечания и пожелания, если она изволит дать мне мастер-класс, как по правилам кулинарного искусства следует готовить это сложнейшее и изысканное блюдо.

     Через день после даты намечаемого приезда Леси звонит мне Зоя.

     — Ну что, доволен, прохиндей? Очаровал очередную жертву? Все уши о тебе прожужжала. Теперь держи марку, не подкачай! — сквозь формальное порицание сквозит в интонациях и похвала мне, и удивление быстрой капитуляцией неприступной ранее подруги, и даже почудилась мне капелька ревности.
— А я чё... да я ничё... — забормотал я, кося под простачка, — мы все больше про борщи и котлеты. Вот, картошку будем жарить.
— Ха-ха, — иронично сказала Зойка, — знаю я, что вы там будете жарить. Точнее, кого. Короче, послезавтра, в половине второго, кафе «Ювентус» знаешь где? Мы с Лесей будем там. Будь добр явиться и подкрепить виртуальное очарование личным обаянием. Сумеешь, я к двум поеду на работу, вы останетесь. Нет — мы уедем вдвоем, ты останешься локти кусать. Ферштейн?
— Якши, мон женераль! — вскричал я в романтичном порыве, путая языки, эпохи и стили. — О йес, дас ист фантастиш!

     Когда в указанный день и час я подсел к подругам в «Ювентусе», диспозиция была такова. Высокая и худощавая брюнетка в очках и строгом деловом костюме флегматично расправлялась с остатками салата и жаркого, отпивая временами из высокого бокала с пивом. Перед второй — голубоглазой пухленькой блондинкой, стоял только стакан с соком. Вы, конечно, уже все поняли. Это и были Зоя с Лесей.

     Немного светской болтовни, обмен любезностями по поводу местных достопримечательностей и внешности собеседниц, Леся немного смущена, само очарование, я же в предвкушении скорого уединения заливаюсь соловьем. Спустя некоторое время начавшая посматривать на часы Зоя кидает вопрошающий взгляд на подругу, та, чуть зардевшись, кивает в ответ, и Зоя, пожелав нам приятного времяпрепровождения и дав мне строгое указание, чтобы подвез Лесю прямо к ее подъезду, прощается с нами.

     Внезапно все заготовленные комплименты и отменные остроты вылетают из памяти. Я сижу и просто смотрю в глаза Лесе — бескрайние как небеса, бездонные как море. Она молча и спокойно, улыбаясь краешком губ, смотрит на меня. Что она видит в моих глазах? Покров ночной романтики, который сокроет нас, отгородит непробиваемой стеной от остальных? Или самое дно самого глубокого ущелья?

     — Ну что, поехали жарить картошку? — выйдя наконец из ступора, обращаюсь к Лесе.
— А поехали! — весело и бесшабашно, в то же время нежно и преданно отвечает она. Я просто таю... что за женщина, истинно прелесть!

     Вот мы в прихожей квартиры, снятой специально для гастрономических и прочих утех. Чёрт, как хочется обнять Лесю, прижаться, уткнуться в шею, вдохнуть чудесный аромат духов и запах женщины, овладеть ею без промедления. Уверен, она поддастся! Но договоры должны соблюдаться: сказано — первым делом самолеты, значит — будем жарить ...

 

     картошку. А девушки потом!

     Зато характер кандидатки в список Форбса проявляется на кухне.
— Кто так чистит картошку?
— Зачем ты так режешь? Дай мне нож, вот смотри, как надо!
— Лучше не мешай мне, оставь! Покажи, где масло. И вынеси мусор.

     Что, говорите, это не я жарил картошку? Ну пусть будет мы, ладно. Помешивал на огне и солил точно я. Дозировку определяла Леся.

     Хлеб, сыр, свежие помидоры и огурцы, мясная нарезка, здоровенная сковорода со шкворчащей картошкой в центре стола, сок и минералка, вкусно, и запах такой, аж слюнки текут, но чего-то не хватает, верно? Было в холодильнике и пиво, была заиндевевшая бутылка водки в морозильнике, но кухня (а обедали мы именно там) — одна из вотчин исконно женского царства «трех K» — продолжала поддерживать в Лесе диктаторские замашки.

     — Я не пью. Вообще, ни капли. Ты за рулем. Нет! — сказала, как отрезала.

     «Ну погоди, Леська! — не сказал, а подумал я. — Выберемся мы в комнату. Покажу я тебе, почем фунт изюма и где зимуют раком. Лежи пока, дорогой, — это уже я обратился к встрепенувшемуся члену, услышавшему знакомый термин, — но будь начеку!».

     Обед завершен, стол убран, мы в комнате. Что-то будет? И будет ли что-то?

     На стене рядом со шкафом висит многолетней давности плакат-календарь. Леся перед ним заинтересованно разглядывает. То ли изучает минимальный гардероб девиц, на нем изображенных. То ли взгляд на автомате ищет памятные даты и вспоминает, как они были в том году проведены.

     Решаюсь. Подхожу сзади. Обнимаю. Грудь ложится в руку, будто размер специально под мою ладонь подбирали. Другую на живот. Восторг и умиление. Целую в шею. Прижимаюсь. Потрясающий запах, сводящий с ума и подвигающий на подвиги. Шепчу:

     — Леся... ты такая красивая... ты такая хорошая... ты такая добрая...

     Мечты сбываются! Несколько секунд она стоит безучастно, будто проверяя свои ощущения перед тем, как дать отмашку тому, что последует вскоре. Потом накрывает мои руки своими, гладит пальчиками, поворачивает голову набок, трется носиком об мой шнобель, улыбается ласково, и перед тем, как припасть губами, шепчет в ответ:

     — Ты волшебник, да? Прочитал мои мысли, да? Я так хотела, чтобы ты именно так, сзади подошел, обнял, что-то ласковое прошептал... и не с порога, с ходу-налета, набросился бы, как голодный на еду... да и голодная была сама, Зойка подзуживала, мол, давай закажем, нормально пообедаешь, что там той картошки и вообще дойдет ли дело до нее... а я терпела, верила в тебя! Спасибо!
— Сейчас не голодна?
— Нет, — удивляется Леся. Затем понимает второй смысл и уточняет, — да! Тебя хочу!
— Приятного аппетита! — говорю я, и наши уста смыкаются.

     ... Я не хочу хвастать своими умениями героя-любовника. Не могу посетовать и на малый опыт. Как у всякого мужчины, у меня были победы и промахи, успехи и неудачи, триумфальный марш солдат, бросающих к подножью Мавзолея знамена поверженного Рейха, и понурое плетенье в колонне военнопленных с кандалами на ногах. Всякое бывало. Но такого внутреннего единения, мгновенного отклика, интуитивного понимания, полнейшего согласия, да чтоб с первой встречи, да чтоб с женщиной, с которой я формально вроде бы только познакомился... так сразу и не припомнишь.

     Описывать секс в подробностях желания нет, да простят меня строгие авторы-оценщики. Тем паче, не было постельной эквилибристики и перебора поз Камасутры. Медленно и нежно, ласково и проникновенно мы наслаждались друг другом, каждым касанием, каждым поцелуем, каждым взглядом старались дать удовольствие. И запомнить друг друга навсегда.

     А эти две реплики Леси — нектар и бальзам, отрада мужскому самолюбию.
— Ой, я уже обкончалась, еще чуть-чуть и сознание потеряю. Давай займемся тобой!

     И чуть позже, лежа в обнимку, отдыхая от «трудов праведных» между первым и вторым:
— Знаешь, лежу вот с тобой голая, и даже мысли нет натянуть одеяло.
— Зачем? Разве холодно сейчас? Я б сказал жарко.
— Не в том дело. Я ж не монашка. Встречаюсь с мужчинами, занимаюсь сексом. Люблю это дело, не смейся, проказник! Но у меня обычно так. Как сделали дело, хочется хоть простынку натянуть и полежать спокойно в стороне. О чем-то своем подумать. Или о завтрашнем дне. А с тобой так и тянет еще потискаться, поиграться, повозиться, как с медвежонком плюшевым, да ты и сам неугомонный, как игрушка заводная.
— К вашим услугам, мадам! А не боишься, сейчас медвежонок как станет медведем, да как съест такую вкусную девчонку... ам-ам-ам! — я пьян, словно бутылка водки из морозилки телепортировалась в мой желудок, и туманит мне мозг алкоголь.

     Мефисто, черти б тебя побрали! Останови время, окажи услугу! Дьявол, ты не в деталях, ты в секундах! О, как же бегут стрелки часов, приближая миг расставания...

     Последний поцелуй. В машине, перед подъездом Зойкиной квартиры.
— Мне было хорошо! Мне было очень хорошо! Я приеду еще.
— И мне, Леся! Я буду ждать!

     Через день после отъезда Леси позвонила мне Зоя.
— Леська от тебя в восторге! Ты ей в картошку ничего не подмешал?
— Лука, что ли? Нет, только масло.
— А мне почему картошку не предлагал, жадина?
— Ну вот еще! Я тебя шашлыком угостил.
— Но ведь не своими руками готовил.
— Где я тебе на пятом этаже шашлык пожарю?
— Неважно! Все равно виноват. В общем, она очень довольна, молодец, не подвел. Собирается приехать еще. Попробуй только разочаровать — убью!
— Пусть только приедет, не пожалеет!

     ... Не приехала! Начались в сопредельной стране волнения и манифестации, повторились времена «Очакова и покоренья Крыма», и Леся — верная дочь своего народа, близко к сердцу и с большой обидой восприняла распри между «сербами» и «хорватами». В итоге пострадал и я, «грек-македонец», ни ухом, ни рылом не имеющий отношения к предметам спора славян меж собой.

     Чума на оба ваших дома, политики грёбаные!