Глава шестнадцатая. Должооок!

     На следующий день, Иванушка, придя на свидание к Аналине, вместо девушки, встретил Водяного.

     — Друг мой, Водяник! А как хороша девка то эта, Аналина — Иванушка глаза закатил.

     — Понравилась? — с хитроватой ухмылкой спросил Водяной

     — Ох, друг Водяник, не поверишь, с первого взгляда!

     — Ээээ! Да ты никак влюбился в русалку!

     Иванушка, потупив взгляд, ковырял лаптем кочку.

     — Ну так и быть! Забирай! Для друга не жалко! У меня ещё тринадцать осталось.

     — Водяник, друг! — Иванушка тряс Водяному руку — за мной должок

     — Так и отдай сразу. Должок от!

     Иванушка застыл.

     — Да не думай чего, Иванушка. Скажи Вассе, что принц ранетый, здесь у болота в камышах стонет.

     — Где принц ранетый! — заозирался Иванушка

     — Да ты скажи, друг. Скажи Вассе и всё!

     Иванушка сник.

     — Иванушка, да не думай ничего. Мне надо царице кое-что передать. Ну, друг?

     — А Аналина?

     — Иди, к Вассе, скажи про принца и Аналина твоя! Хочешь, бери её в жёны и веди в дом. Не хочешь в жёны, просто пользуйся, пока не надоест.

     Иванушка ушёл.

     Водяному нравилась Алёнушка и он давно хотел с нею позабавиться. Но, узнав про Вассу и принца, Водяной подумал — «Ебать, так королеву!» — и доверчивый, и простоватый Иванушка, со своей страстной и пылкой любовью к Аналине, оказался, как нельзя, кстати.

     Жизнь в царстве шла своим чередом и ничто не предвещало... Пожалуй, рано об этом.

     Богатыри в дозоре несли службу, упреждая богатырским храпом ворога, что рубежи под надёжной защитой!

     Черноморцы охраняли источник с Живой и Мёртвой водою. Детишки ходили в Дремучий лес по грибы да ягоды. Бабы лясы стачивали на завалинках. Василиса с Настасьей уехали на соколиную охоту. Соколами у них были принцевы сыновья. Ещё двое Ромок, тренировались с Черномором. Указатели на камне, так кто-то и путал. Васса подумала было о камере наблюдения, но в казне только яйца Фаберже и от затеи с камерой пришлось отказаться.

     Васса, Алёнушка и рукобл... Хаврошечка, сидя под окном Марьиного дома, решали, куда пристроить Миранду.

     — Кабы имя у неё, да попроще, ё-моё! — молвит девица Хавронья

     — Может быть спровадить к Карле? — предложила Алёнушка

     — Принц велел оставить здеся! — возразила Васса и поникла.

     Пригорюнилась и Алёнушка.

     Хавронья, принца не знавшая, не горюнилась.

     В это время и подошёл к ним Иванушка.

     — Что тебе, Иванушка? — молвила Васса

     Иванушка ковырял лаптем землю и молчал.

     — Что тебе, Иванушка? — молвила Васса вдругорядь

     Иванушка порвал лапоть на правой ноге и стал ковырять землю левым.

     — Чего тебе надобно, Иванушка? — молвила Васса втретьи

     — Не вели казнить, вели миловать, царица! — Иванушка порвал левый лапоть.

     — Братец, ты не Иван-дурак ли?! — не вытерпела Алёна — Не ломай комедию, сказывай зачем пришёл. Вишь, царица, гневаться начинат!

     — У болота, в камышах, принц ранетый стонет. Царицу кличет...

     Иванушка ещё не закончил, а Васса уже бежала к воротам, на ходу бросив Алёнушке — Воды Живой и Мёртвой!

     Как на крыльях летела Васса к болоту!

     Из камышей доносились стоны и у Вассы затрепетало сердце. Это был принц! Точнее, это был его голос. Раздвигая руками камыши, она шагнула раз, другой.

     Принц, без одежды и с окровавленным лицом, стонал и смотрел на Вассу.

     — Миленький, что с тобой?! — Васса пала принцу на грудь и гладила голову — Сейчас Алёна принесёт воды и...

     — Не надо воды... иди... иди... — он подталкивал Вассу к торчащему члену — вылечи меня сама...

     Васса привстала и хотела осесть на член, лицом к принцу, но он поворачивал её жопой, и Васса насадилась, жопой к нему.

     — Ты сама двигайся, давай! — попросил он и Васса двигалась, а принц вдруг забулькал, забулькал и Васса, замирая от страха, обернулась.

     Под нею, с булькающим зелёным пузом, лежал Водяной!

     В следующее мгновение, над Водяным взвилась, утробно рыкая, огромная чёрная кошка.

     Растопырив передние лапы, с выпущенными когтями и вращая хвостом, кошка приземлилась, спружинив суставами задних...

     Водяного уже не было! Только колыхался и шуршал камыш.

     Кошка прыгнула, оскалив клыки, но тут же отчаянно закрутила хвостом и мягко опустилась на землю.

     Прямо перед её мордой, закатился в плаче, посиневший младенец. Кошка, привстав, вертела головой, а младенец, укатившись в камыши, и обратившись Водяным, сиганул в болото. Чёрной тенью взвилась кошка, в один прыжок достигнув берега.

     Но поздно!

     Водяной уже вылазил на свой островок, посреди болота.

     Кошка, стоя передними лапами в воде и низко опустив морду, проследила за Водяным, развернулась, прыгнула и скрылась в камышах.

     Водяной, лёжа на траве и почёсывая булькающее пузо, восторженно бормотал — Вот это баба! Вот это баба!!

      Глава семнадцатая. Тридесятое Царство?

     Мы парили над пшеничным полем, которое бороздил комбайн. По одну сторону поля, километрах в полутора, разбросалась деревушка, по другую протянулась трасса бетонки.

     Над нами, в безоблачном небе, рокотал турбинами лайнер.

     Акулина задрала голову — Ооо! — и в ту же секунду мы взмыли вертикально вверх!

     — Стооой!

     Поздно!

     Отброшенные турбулентностью, мы падали, беспорядочно кувыркаясь.

     То ли Акулина растерялась, но мы, продолжая падать, вращались, срываясь в штопор!

     Я тискал Акулинины титьки, я тёрся об неё, возбудившимся, видимо от испуга, членом...

     Бестолку!

     Пшеничное поле, вращаясь, неумолимо приближалось!

     Когда до земли остались считанные секунды, я закрыл глаза и вжался в Акулинину, широкую, спину!

     Прошло явно больше, отпущенных до столкновения, секунд, а...

     Я открыл глаза.

     Мы плыли над полем, задевая ногами колосья.

     — Гоп ля! — весело выкрикнула Акулина, и мои ноги коснулись земли!

     Я соскочил и огляделся.

     По трассе проносились авто и автобусы. Где-то на другом конце поля бесшумно плыл комбайн. Удалялся рокот турбин лайнера, а водонапорная башня деревеньки показалась мне очень знакомой.

     Но сейчас меня интересовало другое

     — Акулина, ты куда меня забросила?

     — Куда просил, принц!

     — Это Тридесятое Царство?!

     — Угу! — Акулина срывала колосья и отправляла в рот

     — Ты ничего не напутала, милая?

     Она помотала головой

     — Ыммым! — рот был набит колосьями.

     — Акулина, может мы не ту линию спектра пронзили? — я ткнул пальцем в небо — Радуга?

     — А ты их видал? Линии?

     — Хочешь сказать, Забава, здесь?

     — Ага!

     Я чесал затылок, а Акулина, перестав жевать колосья, пялилась на проезжавший по трасе междугородный автобус.

     — И где мне её искать?

     — Не знаю! — Акулина оседлала метлу — Мне пора, принц!

     Я шагнул к ней и, удерживая одной рукой метлу за древко, другую запустил под подол и щупал муньку, горячую, влажную и потную!

     Акулина ёрзала, раздираемая между желанием и необходимостью, и не в силах сделать выбор, взмолилась

     — Принц! Отпусти! Нельзя мне здеся долго!

     Я запустил пальцы в слипшееся влагалище и совершая фрикции, спросил ещё раз

     — Забаву, где искать?

     Глаза Акулины затуманились, и она выдохнула

     — Велес!

     Продолжая мучать девицу, я задал ещё вопрос

     — А Велеса, где искать?

     Акулина, покрываясь красными пятнами и задыхаясь, прошептала

     — Он тебя сам найдёт!

     Я засунул пальцы глубже и, раздвигая их, тёрся по стенкам влагалища. Акулина тяжело дышала, закрыв глаза.

     — А как я вернусь в Тридевятое?

     — Велес — одними губами вымолвила Акулина

     Я отпустил её!

     Акулина качнулась, открыла глаза

     — Принц! Ты! Ты!... — её переполняли эмоции — Возвращайся! — и, взмывая вверх и превращаясь в точку, исчезла!

     Итак, совершив круг, или виток, я вынырнул из сказки, вблизи ...

 

     своей деревеньки.

     В этом не было никакого сомнения.

     Но закончилось ли очередное моё погружение в сказку или нет?

     Я был настроен на встречу с неизвестным мне миром Тридесятого Царства, с миром, потусторонним по отношению...

     Стоп! Стоп! Стоп!

     Но ведь и этот, реальный, не сказочный, мир будет потусторонним к сказочному?

     Было так всегда или что-то стало меняться?

     Одни вопросы, а ответов нету!

     Я испытывал лёгкое разочарование: ведь приключений, подобных тем, что ждали меня в сказке, здесь — не будет!

     — «Лёгкое!» — я горько усмехнулся, вспомнив Миранду... и слегка устыдился, что прежде не вспомнил Наташку и Ромок!

     Пытаясь оправдаться перед собой, я стал вызывать образы Наташки и Ромок, но только Миранда вставала перед моим внутренним взором.

     Я встряхнулся.

     — Что же делать?

     И пошёл полем, наискосок, к окраине деревеньки.

     Радуги, в безоблачном небе, не было!

     Я свернул с дороги и подошёл к калитке отцовского дома. Когда открыл калитку, на крыльцо вышел отец.

     Мы обнялись и поздоровались

     — Ты куда, пап?

     — В магазин! — в руке у него была сумка

     — За хлебом?

     — За шоколадкой. Для Забавы.

     Меня ни разу не трахала молния, но теперь я знаю, что испытывает человек в это мгновение!

     — Для какой Забавы?!!

     — Рома, сынок, она почему-то называет тебя принцем. Ну ты иди, она ждёт тебя

     Он обошёл меня, направляясь к калитке

     — Подожди, пап! Она давно у нас?

     — Часа три. Ты иди, иди к ней

     Он вышел за калитку, а я подошёл к двери.

     — Нет, сначала поссать!

     Я стоял в туалете над очком и никак не мог собраться с мыслями — «Три часа... что за чертовщина... Тугарин ведь сказал, что уже прошло... что осталось... « — вспомнив про нелинейность, обрадовался (!) и окончательно запутался!

     Дверь открылась без скрипа.

     Она сидела на кухне, на моём стуле, спиной ко мне.

     Сомнения улетучились — это была Забава!

     
Глава восемнадцатая. Волчий Бог

     Забава плакала, обнимая меня, да и я что-то расчувствовался, смахивая украдкой слёзы.

     — Ну, всё, всё! Успокойся, милая!

     Мы сидели в зале на диване.

     Точнее, на диване сидел я, а Забава у меня на коленях, обвив руками шею и прижимаясь.

     — Сколько шоколадок ты съела?

     На её, перепачканную шоколадом, мордашку, без улыбки невозможно было смотреть!

     — Три. Принц, миленький!

     Она прижалась ко мне и обнюхивала, как собачонка!

     — Ты давно здесь?

     Она пожала плечами

     — Сколько дён?

     Забава помотала головой — Я не знаю!

     — Что не знаешь?

     — Принц, я ничего не помню

     — Как сюда попала?

     — Не знаю. Принц, миленький, я домой хочу, в свой терем, к дяде, к Несмеяне, к Шемаханской

     Забава гладила меня, заглядывая в мои глаза

     — Нет, моя хорошая! Дед щас принесёт шоколадку, но есть ты её не будешь! Не сейчас! Ты хочешь... у тебя живот не болит?

     — Не слиплось! — Забава улыбалась — Я знаю о чём ты думаешь. Знаю

     Ручка Забавы скользнула по моей груди вниз, к животу, и ниже

     — Я тоже хочу!

     Она щупала меня и её голубые глаза темнели.

     — Я здесь женат, Забава! У меня семья здесь.

     — Васса? — Забава убрала руку

     — Нет, другая! Это не сказка, Забава. Это реальный мир и здесь нет оборотней, русалок, водяных, кощеев, ведьм...

     — Ты живёшь в таком скучном мире? Бедненький!

     Забава снова щупала меня, как будто от этого мне должно было стать лучше.

     Неэ! Мне, конечно, становилось... лучше...

     Я встал.

     Член — тоже!

     — Пойдём!

     Я потянул Забаву за руку, к двери.

     Мы вышли во двор.

     Было тепло и тени удлинились.

     Солнце клонилось к закату.

     То ли отец встретил кого-то из мужиков и разговорился: я глянул на дорогу, в сторону магазина. Нет, не видно.

     — Идём!

     И повёл Забаву в сарай.

     Сарай был старый, весь щелястый и никакая живность в нём уже давно не содержалась. Но запахи навоза и мочи, пропитавшие дощатый пол, так и не выветрились.

     Забава сморщила носик.

     Я закрыл дверь на крючок и шагнул к Забаве.

     В сарае был полумрак и тусклые полоски, теряющего силу света, падали, сквозь щели, на чёрный пол.

     Забава стояла молча, в ожидании, с опущенными руками.

     Я, вдруг, вспомнил:

     — Ччёрт! Забава, нам же надо срочно назад! Я совсем запутался с этой нелинейностью! А что если, время здесь, твоё время (!), идёт по-другому и один час, твоего, здесь пребывания, равен одному дню — там!

     Забава не ответила.

     Вдруг стало темно, хоть глаз выколи!

     Я протянул руку и коснулся Забавы

     — Что это?

     Забава молчала, а у меня от затылка побежали мурашки: кто-то стоял за моей спиной!

     Я, медленно, держа Забаву за руку, повернулся и...

     Под потолком сарая светились зелёные огоньки чьих-то глаз!

     Но напугало не это!

     Я увидел звёзды в чёрном, как чернила, небе!

     Стало страшно!

     Я точно знал: в потолке сарая щелей не было!

     — Волчий Бог! — пролепетала Забава, прячась за моей спиной.

     Её дрожь передалась мне.