У подножия даже слоняться прохожему вредно
Здесь еловые сучья, как зубы вампиров, остры.
На Заклятой горе по ночам собираются ведьмы
И пылают во тьме сладострастные злые костры.

     — Да забудь ты, несчастный, про эти колючие сучья!
Каждой истинной ведьме стелила их мать в колыбель...
Здесь гуляют отменные суки, повадки их — сучьи,
Трепещи потому и замри, если ты не кобель.

     Полыхают оранжевым жаром ночные кошмары,
Полутени сплетений, копыта, рога, комары...
Извиваются в дьявольском совокуплении пары,
И лишают дыханья клокочущей браги пары.

     Анапест пятистопный, ты отзвуком венского вальса
Навеваешь на Брокене малопристойные сны:
— Насладись и танцуй! Успокойся, расслабься, отдайся
Третьей ведьме подряд в этом апофеозе весны!

     Что творится со мной? Багровеет луна понемногу,
Вот настанет рассвет — и встречай Первомай, говорят...
Но пока ещё полночь, и надо не каяться богу,
А лобзать на коленях, Мессир, ваш блистательный зад!

     Отымеем святую Вальпургию — мы ж не монахи,
Будем петь, веселиться, любиться, свистеть и гулять...
Христианские благопристойности посланы < на хуй>,
Всё, что мы вам имеем сказать — это < ёб твою мать! >

     Ночь ночей, вне дорог... Здесь порок обращён в добродетель:
Царство яростной тьмы — это ваши владения, Князь!
На Заклятой горе завихряются вольные ветры,
И сплетаются в танце чертовски красивые ведьмы,

     И бесчинствует мразь, попирая копытами грязь.