Вадим прибился к немцам в конце второго курса. Те отказались проходить военную службу у себя на родине, и их в качестве наказания сослали в Беларусь на две недели. На самом деле альтернативная служба в Германии носит многоплановый характер. Это Вадим понял, общаясь с немецкими парнями. Он впервые услышал немецкую речь от носителей языка, со странным акцентом, кучей непонятных слов. Уже на второй день, вооружившись блокнотиком и ручкой, он взялся интенсивно изучать новый для него живой немецкий язык, а не какой-то там лингафонный.

     Немцы были ровесниками Вадима, все разные, в меру воспитанные, взбалмошные. Руководитель группы Вольф — пожилой поджарый немец с изящной бородкой и в тонких почти невидимых очочках — водил парней по местам былой «славы». Вот здесь оккупанты сожгли целую деревню, а вот единственный уцелевший предлагает выпить за упокой душ, которые остались в замкнутом сарае. Вадим, как и немцы, чувствовал себя неловко от такого единения. Но делать нечего, они ехали дальше. Музей Великой Отечественной, Хатынь, встреча с редактором закрытой оппозиционной газеты, детсад для сирот, больница для умалишённых — за две недели Вадим узнал о своей родине больше, чем за двадцать лет.

     Но было ещё что-то, что несомненно тревожило и расстраивало его. Инъязовские девчонки липли к немцам, слетались, как мухи на мёд. Казалось, свет клином сошёлся на этих двенадцати парнях, один из которых, к слову сказать, активно клеил Вадима ввиду своей нетрадиционной ориентации.

     — Хочешь, дам послушать тебе классную музыку? Она у меня в номере, — сказал он как-то вечером во время прогулки по парку.

     Андреас — невысокий паренёк с серёжкой в ухе и выкрашенными в белый волосами, вздыбленными под воздействием геля.

     — Не, спасибо, — Вадим улыбнулся.

     Другие немцы уже давно заметили, как Андреас взял стойку на Вадима. Так Вадим и узнал пару новых сленговых выражений, означающих похотливое желание.

     Вадим был девственником, девушки у него никогда не было. Он был одинок, влюбчив, романтичен. Но гомосятина никак не входила в его планы. Андреас был классным парнем, очень милым, общительным, чрезвычайно умным. Если отбросить нормы гетеросексуальной доктрины, то Вадим, пожалуй, и не против был бы стать ему ближе. Ну, просто там дружить как лучшие друзья. Без всяких там поцелуев и обнимашек. А так пришлось сразу провести черту между собой и Андреасом, выслушать жизненную историю о вхождении Андреаса в гомо-жизнь, упереться в животрепещущий вопрос, который, похоже, волновал не только Вадима:

     — У тебя есть девушка? — спросил Андреас, сгорая от любопытства.

     — Да, — соврал Вадим, чем тут же снизил градус их общения.

     Девушки у него не было и не планировалось в ближайшее время. Вадим не представлял, как ухаживать за девушкой, если в кармане нет ни копейки. Он был гол, как сокол. А бабы липли к немцам, как мухи. Их набилось с двух институтов по две на каждого немца. Теперь эти две группировки враждовали, перехватывали инициативу, уводили «своих парней» в сторону, соблазняли, окучивали. Такого женского прессинга Вадим никогда не видел, не подозревал. Такого лёгкого схода с рельс одногруппницы, которая два года была надёжно закреплена за белорусским парнем, не мог он себе даже представить. Чтобы красавица Даша пришла в первый раз на встречу, Даша, которая хуже всех понимала и говорила по-немецки, чтобы она сворковалась с самым симпатичным изысканным немцем — истинным арийцем — ушла с ним в сторонку и ходила под ручку, болтая о чём-то, загадочно улыбаясь, так вот такого номера от своих же, своих же в спину, Вадим ну никак не ожидал.

     Девчонки не замечали Вадима и гнули линию с немцами, продавливали ухаживания наоборот до конца. Устроили фанты в парке. Организовали немцев, наладили танцы, шуточные прикосновения и заигрывания. Чего там только не было. Вадим, как единственный белорусский парень, оставался полностью без внимания. Один лишь Андреас любовно поглядывал на него, хоть и переключился на добровольно сдавших позиции белорусских девок не меньше своих соотечественников.

     Апогеем женских игрищ стал последний прощальный вечер. Накануне отъезда немцев в родные пенаты активизировались девушки из другого института. Конец вечера неожиданно приобрёл новый оборот. Настя — самая агрессивная сучка из той компании, именно «сучка», как её про себя окрестил Вадим, — пригласила вроде как всех к себе в гости. И неполная группа немцев, включая Вадима, выдвинулась к ней на квартиру. Подогнали ещё девчонок из того же института, где училась Настя. Вадим неожиданно почувствовал себя чужим, выразил озабоченность на этот счёт, общаясь в кругу двух немецких парней, которые чуть подотстали вместе с ним.

     — Кватш, — со смехом отмахнулся один из них. — Идём с нами, там всё будет здорово.

     Они поднялись в квартиру, где их уже ждала группа голодных красавиц. Все крайне активные в плане желания подцепить заморский продукт. Вадим покрутился в прихожей, начал разуваться, и тут его как обухом по голове огрела Настя:

     — Я тебя не приглашала, — зашипела она, сверкнув шакалистыми очами.

     Вадим только кивнул и, понурив голову, вышел за дверь. Всё было кончено: немцы, гости, девушки, друзья. Всё имело цену, продавалось, покупалось, зарабатывалось, выпрашивалось. Он возвращался поздно ночью домой по пустынной тёмной улице, погрузившись в тяжёлые мысли о несправедливости мироустройства, где достаточно быть немцем, чтобы безвозмездно получать всё внимание белорусских девушек.

     ***

     Пройдёт ещё пять лет, и Вадим закончит институт, найдёт работу, познакомится с девушкой. Лишится девственности, расстанется с первой любовью. Вернее, она уйдёт к другому. Но всё закономерно, будет думать он. Если бы отношения с девушкой не испортились, она бы и не ушла.

     Вадим вновь почувствует одиночество. То чувство, когда тебя гложет невостребованность, желание самореализоваться в любви, желание быть любимым.

     Как часто бывает во время общения с противоположным полом у Вадима сложилась устойчивая позиция: девушки отшивают его, динамят. В итоге ожесточился и он: изучил пикап, научился звонить через день, знакомиться в общественных местах. Но игра по правилам приводила к плачевным результатам: Вадим не влюблялся, а делал то, что требовалось, чтобы затащить девушку в постель. И так как делал он это неискренне, то и цель не достигалась. Девушки интуитивно чувствовали двойственность ухаживаний Вадима, они ускользали сквозь пальцы, растворялись после первого свидания, становились обидчивыми, раздражительными. Всё это крайне утомляло Вадима. Он вытаскивал девушек с сайтов знакомств, кадрил их на улице, раскладывая сети в паре с другом. Но количество упорно не реализовывалось в качество.

     Тот единственный раз, когда он влюбился и дело дошло до половых отношений, вряд ли можно назвать удачей. Сплошное недоразумение: он признался девушке в любви, она его отшила, потом долго названивала ему, а он обиженно отвечал немногословно. Наконец она сжалилась, пришла к нему в гости и через пару таких встреч раздвинула ноги. А он даже презерватива не имел на тот момент. Так что пришлось ему пьяную Катю целовать в губки, обещая кучу всего интересного, когда она протрезвеет. Потом и первый секс с ней показался ему странным недоразумением. Даже близко не стоял этот первый акт по ощущениям с дрочкой. Тем не менее, половая жизнь с Катей имела место быть. Вадим научился получать удовольствие от секса, использовать, так сказать, женское тело в личных целях.

     Но всё это было в прошлом. Катя бросила его ради другого. Вадим погоревал, оскорблённый таким предательским поступком, и с новыми силами кинулся в погоню за женскими прелестями.

     Дело клеилось, срывалось на мази, обретало вялотекущий долгоиграющий характер. А трахаться хотелось прямо здесь и сейчас. От недосягаемости женской вагины хотелось взвыть волком. Вадим и бегал по городу как волк, поджав хвост ...

  между ног, мрачно поглядывая по сторонам. Вокруг столько живности, всё сверкает, завёрнуто в пёстрые фантики с бантиками. Футляры с модными лейблами, женские попки и булочки, играющие под напряжёнными тканями. Все недоступные, все требующие определённого статуса от самца, огромного внимания и неимоверных ухаживаний. Каждая, знающая себе цену, целка, имеющая этикетку с ценой, прилепленной на лоб, вертит парнями как хочет. Деньги у Вадима хоть и появились, но этого едва ли хватало, чтобы сводить девушку в ресторан. Он не мог похвастаться наличием автомобиля или собственного жилья — новыми несбыточными целями в жизни.

     Близился Новый год. Компания, в которой работал Вадим, организовала корпоратив в ночном клубе. Больших планов на вечер Вадим не строил, такое место — избитое место для знакомств с намерениями, дохлый номер. Клубные девушки, привитые многолетним опытом, отшивают парней налево и направо. Познакомиться в ночном клубе, привести девушку к себе домой — это всё равно, что помечтать об этом и забыть.

     Примерно так оно и заладилось с самого начала. Вадим, под воздействием выпитого освободился от некоторых комплексом и пошёл гулять по залу. Он как комбайн молол всех баб подряд, парами и поодиночке. Пока держался ядерный алкогольный запал, ему море было по колено. Девушки общались с ним, не было неприязни. Но очень часто разговор скатывался к банальной просьбе купить дорогой коктейль или цветы. Такое динамо не входило в планы Вадима. Он был не против ухаживаний, коктейлей и цветов, но когда девушка сама просит купить ей что-нибудь да ещё через минуту после знакомства, он, руководствуясь суровыми рыцарскими правилами пикапера, сразу оставлял динамо в покое и переходил к следующей кандидатке. Там он натыкался на «у меня есть парень». Была ещё одна, сидела за барной стойкой в одиночестве, а при ближайшем рассмотрении выяснилось, что она без пяти минут замужем.

     «Так чего ты тут сидишь, дура? — возмущённо думал Вадим. — Припёрлась, сидит одна. Халявщица!»

     В какой-то момент он сдался и отдал себя в руки провидения. Уселся у барной стойки на высокий стул. На танцполе в это время зажигали пару девчонок, полностью оторвавшихся от реальности.

     Вадим — высокий симпатичный парень, неуверенный в себе, с добродушным лицом, детской улыбкой — пришёл в чёрных брюках, розовой рубашке, туфлях. Ничего необычного, бросающегося в глаза. Верхняя пуговка расстёгнута, походка раскованная, уверенная в противовес внутреннему состоянию. Он легко мог сойти за официанта или, если придать его лицу суровости, за работника службы безопасности. Только он не являлся ни тем, ни другим. А по статусу чувствовал себя ниже их всех вместе взятых. Ведь официанты и охранники встречаются с девушками, у них много знакомств в таких местах, они живут активной половой жизнью, о которой активно делятся друг с другом в социальных сетях. Всё это тяжело давалось Вадиму — осознание собственной никчемности, невостребованности, неподходящей роли в суетливом мире, где требуется больше, чем просто смазливая внешность.

     Он был достаточно пьян, чтобы решиться на очередную авантюру. С танцпола подошла девушка в чёрном обтягивающем платье, уселась рядом на стул-крутёлку. Поставила сумочку на барную стойку, заказала коктейль. Она была постарше Вадима, ощутимо старше, но не настолько, чтобы он отказался клеить её.

     — Экскьюз ми, — начал он по-английски. — Я заметил как вы танцуете, очень красиво. Вы где-то учились? — всё это он сказал по-английски. На языке, который учил с первого класса, который стал его профессиональным навыком, который был повседневным в общении с клиентами.

     Девушка напряглась и ответила ему также по-английски. Она говорила с акцентом, ошибками, но она понимала его. Она велась, и он решил включить вторую скорость: добавил американской жизнерадостности, улыбок. И вот уже Вадим-американец представляется Марком — имечком, подсказанным случайным знакомством в прошлом. Всплывают факты биографии, ситуативные контексты связей с белорусской реальностью. Марк — волонтёр, занимается гуманитарной помощью, родился в штате Висконсин.

     Вадим абсолютно ничего не планировал, не строил планов ни на девушку, ни на вечер. Просто хотел поговорить с ней по-английски, придумать историю, войти в роль, ощутить, каково это быть иностранцем в ночном клубе. И потом спокойненько пожелать ей спокойной ночи. Но его открытость, умение подражать иностранцам, наблюдательность в прошлом и большой опыт общения с американцами странным образом сыграли на руку. Девушка купилась с потрохами. Неожиданно она даже не спросила и сказала прямым текстом:

     — Я пойду с вами.

     Или «с тобой». Английский настолько прост в исполнении формальностей, что различия между «вы» и «ты» стёрты. Пожалуй, они всегда имеют ввиду «ты», когда говорят «ю».

     Вадим не сразу понял, что Люда имеет ввиду. Его новая знакомая испытывала сложности в общении. Он расценил её слова, как предложение проводить её. Он переспросил и только тогда понял, что всё наоборот: она хочет проводить его. Во как.

     Внимание иностранца явно импонировало ей. Девушка могла вдруг сказать: «Я слишком старая для тебя». Или тихонечко добавить вдруг по-русски:

     — Моему сыночку нужен папа.

     Такие нюансы, всплывающие из двуязычного общения, в котором Вадим-американец играл роль неумеки, понимающего только «спасибо», «как дела» и «хорошо», создавали дополнительную интригу, фонтаном адреналина бьющую по глазам.

     Вадим вёл девушку к гардеробу. Неожиданно нарисовались коллеги. Вадим похолодел, но к счастью знакомые не стали беспокоить парочку. С удовольствием констатировал Вадим про себя, что завистливые взгляды со стороны знакомых по работе парней, ложаться как бальзам на душу. Значит, снять девочку в ночном клубе, целенаправленно привести её к гардеробу, сесть с ней в такси и отвезти домой — всё это считается высшим пилотажем и именно он в этот момент купается в лучах мужской зависти, — так думал Вадим, скрывая дикий восторг в душе.

     Людмила нервничала. Не смотря на заверения американца, что парень он простой, можно сказать «рубаха», она явно не часто отдавалась воле случая, отправляясь в авантюрное ночное рандеву на квартире. Марк назвал таксисту адрес с акцентом, и тот сделал вид, что каждую ночь пачками разводит таких новоявленных пацанов с Брайтон-Бич.

     Вадим прокручивал в голове различные развития сценария, но ничего страшного даже в раскрытии своей личности не видел. Он ведь не собирался ограбить или изнасиловать Люду. Он даже не планировал тащить её в кровать. Она сама навязалась. Он вёз её по адресу, доставил в лифте на нужный этаж, запустил в пустую однокомнатную квартирку, которую снимал меньше года. Ничто не указывало на принадлежность жилплощади человеку определённого происхождения. Всё было опосредовано, обезличенно. Люда захотела кофе, а у Вадима кроме чая и презервативов ничего не оказалось. Но чай Люда не захотела пить. Она нервничала: как всё сложится в постели с иностранцем? Вадим тоже начал задумываться о поспешности новогодней связи. Стоит ли целовать девушку в губы, которая едва ли знакома ему? Чем она занимается? Какие у неё были половые партнёры ещё вчера, если она так легко готова поехать на квартиру? Все эти вопросы лёгкой тенью прокатились по опьянённому сознанию. Вадим проявил нежность: его объятия и поглаживания нашли отклик. Люда до конца боялась неожиданного насилия.

     — Такой нежный, — сказала она по-русски, когда Вадим начал ласкать её соски. Она лежала напряжённая, сомкнув ноги, положив руки по швам. В чёрном бюстике и трусиках. От страха она прикрыла глаза. Минутой раньше они разделись и запрыгнули под одеяло. Вадим выключил свет и теперь грелся вместе с Людой, прижимаясь к ней. Он был намного больше её. Она, как маленькая женщина, стройная но женственная в бёдрах и грудках, лежала неподвижно, вытянувшись в струнку. Она ждала, ждала, что он накинется на неё, начнёт насиловать. А он целовал е нежно, как привык. Как любил делать это с Катей. Он ...  

     знал, догадывался, как должно быть волнуется девушка, попавшая в такую ситуацию. Он сам волновался, но секс с некоторых пор стал для него абсолютно естественным актом любви, даже менее интимным, чем признание в юношеских комплексах или страхах. Он общался с Людой в более интимной сфере, но по сути не сильно отдалившись от первого восхищения, выраженного в ночном клубе.

     Поцелуями он прокладывал дорожку от губ, по шее, к мягким припухлостям сосков, он не спешил, не думал о себе. Спускаясь по животу болезненно думал, стоит ли делать куни на первом же свидании, насколько это безопасно? Длинный шрам на животе удивил его, мысли о Кесареве сечении не сразу возникли в полусонному захмелевшем сознании. Он стягивал трусики за резинку, ухватившись пальцами по бокам. Люда по-прежнему сжимала ноги, но уже не так сильно. Язык Вадима спустился под трусики на лобок, нашёл острую двухдневную щетинку, выбритую, сходящуюся к складочке половых губ, которые выглядели совсем по-детски. Запустив язык в верхную часть складки, Вадим впервые за долгое время насладился моральным высвобождением от чувства, тяготившего его так долго, — комплекса неполноценности. Теперь он стал на шаг ближе к тем ловеласам, которые пачками снимают баб по ночным барам. Он продолжил раскрывать Люду по частям, вылизывая её складочку, где предположительно прятался клиторок.

     Люда, видимо, опьянённая спонтанным сексом с едва знакомым человеком, усмотрев в прелюдии невозможность насилия, расслабилась и отдалась чувству. Возбуждение нарастало в ней, усилилось от прилившего желания вырваться из концлагеря через оральные ласки. Она уложила Марка на спину и кинулась делать ему самый жадный минет. Член Вадима в секунду превратился в обмылок, Люда, видимо, ощутив доверие, которое Вадим вселил ей, первым спустившись к оралу, теперь с благодарностью высасывала из члена все соки. Катя никогда не сосала так, ничего подобного Вадим не испытывал. Его как-будто засосало в вакуумную помпу, страшно стало за член и яички. Так жадно его не тягали, без зубов, только ртом и губами, языком и руками. Люда вытянула член в стройные двадцать сантиметров, что убедительно подтвердила опять же по-русски:

     — Такой большой!

     Вадим потянулся за презервативом. Ещё пару мгновений на раскатывание тонкого латекса по стволу, и вот Люда запрыгивает на него сверху, насаживается влагалищем и, раскачиваясь на кончике, постепенно опускается на член, сползает по нему, растягивая проникновение. Бесконечно долго опускается, пока Вадим не притягивает её за бёдра, сводя лобки вместе. Его язык так же нежно находит соски. Люда, не привыкшая к подобным ласками, встречает рот любовника-иностранца с пониманием этнических различий. Теперь она понимает почему все девушки, уехавшие за границу, в таком восторге от своих заграничных мужей. Они действительно не такие! Нежные, интеллигентные, любвеобильные. Ощущение это сливается с желанием принадлежать. Он слишком молод, у неё есть ребёнок — эти два факта сильно беспокоят её. Она хочет зацепить Марка хорошенько, чтобы другие женщины ему даже не мерещились. Она трахает его, пьяный молодой человек не сразу достигает оргазма. Ей понадобится всё умение и знакомство с мужской физиологией, чтобы руками и ртом добиться желаемого результата. Сперма горячими брызгами разлетается во рту, Люда сильнее сжимает кулачок, выплёскивая струйки на губы и язык. Она глотает и вылизывает, подмывает за собой, за ним, за своим любовником, который при благоприятном стечении обстоятельств станет её мужем и увезёт её из этой беспросветной нищеты.

     Прошло ещё пол-часа, они не спали. Люда устала общаться по-английски, в какой-то момент она начала то ли в шутку, то ли всерьёз говорить по-русски и намекать, что и Марку пора бы перестать валять дурака, что она обо всё догадывается.

     Такое положение дел вновь обострило чувство незащищённости — Вадим боялся возмездия. Ведь он пошёл на обман, мало ли что может прийти в голову новоявленной подруге. Он продолжал играть свою роль, болезненно переваривая невозможность варианта раскрытия. Ему бы и хотелось стать парнем Люды, встречаться с ней. Но разве можно начинать отношения с обмана? Что если она решит отомстить ему? Что если она отвернётся от него, бросит как Катя? Ведь она наверняка клюнула на американца, потому что для неё это шанс уехать, вырваться из жопы мира. А что даст ей Вадим? Он даже жениться не собирается, не то что везти кого-то за бугор. Такие мысли, как пир во время чумы, вызвали новую волну жадного возбуждения. Ему хотелось насладиться сексом с Людой, пока была такая возможность. Он был молод и мог с лёгкостью трахаться хоть всю ночь, кончить пять раз за три-четыре часа.

     Так он и поступил. Выложился на полную. Людмила тоже раздухарилась. Если поначалу она рассчитывала на сон, то вскоре, увидев, что утро уже в принципе наступило, она решила не упорствовать и просто отдаваться похоти партнёра. Вадим имел её в разных позах. Его молодость и сила сыграли на пользу: он легко расправлялся с любой сложной задачей, поставив трах-движения на поток. Он долбил Люду лобком, ладонями выбивал её маленький сочный зад. Маленькая Люда стонала под ним, ей по-прежнему нравилось делать ему минет в перерывах между сексом. Расстояние между оргазмами сократилось. Закончив, они почти тутже приступали к новым ласкам. Разгорячённый ротик Люды быстро заводил Вадима. Американец накидывал резинку и трахал свою новую белорусскую подружку. Только под самое утро, часам к девяти они, обессиленные, свалились в полудрёме.

     — Мне нужно идти, — сказала Люда. — Мой сыночек ждёт меня.

     Вадим вызвался проводить. Только выйдя на морозное ясное утро, протрезвевший, он смог наконец тайно рассмотреть Люду во всех подробностях её внешности. У неё были тонкие губы, мелкие черты лица, бледно-голубые глаза, вялые русые волосы. Она была, выражаясь языком одной знакомой Вадима, «старая вешалка» — замыленная молодая баба. А, судя по звонку, который она сделала на работу утром, работала Люда в сфере торговли. Стояла, видимо, где-то в торговом центре целыми днями, торговала шмотками. При других обстоятельствах Вадим ни за что бы не стал знакомиться с ней. Но, видимо, судьба так сложилась.

     Люда клятвенно пообещала звонить. Выходя из квартиры, она не преминула заметить, что хорошо запомнит это место. Вадим, протрезвевший, дрожал от страха, испугавшись разоблачения. По телефону сообщил Люде, что едет в другой город по делам, а когда вернётся — не знает.

     В середине дня он неожиданно получил звонок с неопределённого номера.

     — Алло? — спросил он.

     Незнакомый женский голос, не Людин, начал вешать лапшу, и Вадим вдруг с ужасом осознал, что шлейф обмана уже тянется за ним. Что подруга Люды звонит, чтобы выведать, кто же он на самом деле. И тогда он, собравшись с духом, ответил незнакомой барышне по-английски:

     — Извините, я вас не понимаю, — и повесил трубку, навсегда отсекая пути связи с девушкой по имени Люда, подарившей ему новогоднюю мечту.