Дверь открыла женщина, стоявший на пороге мужчина, спросил:

     — Сантехника вызывали?

     — Да, да, дяденька, проходите, я вас жду. Мне вас порекомендовали, как специалиста, который сможет устранить протечку.

     Мужчина внимательно осмотрел даму — сильно загримированное лицо. Раскосые глаза подведены зеленоватыми тенями. Губы, окрашенные в яркий цвет, казались припухшими, как от длительных поцелуев.

     Низкорослая, более чем на голову ниже мужчины, хозяйка одета в короткую юбку-шотландку. Блузку, сшитую из прозрачного гипюра, сквозь, которую виден бюстгальтер, явно маловатого размера, так как ареолы сосков скрывались лишь наполовину. Крупные груди готовы выпасть в любой момент из лифчика. Два бантика на голове дополняли впечатление о том, что женщина нарядилась старшеклассницей.

     — Вы знаете, у меня сегодня во рту макового зернышка не было. Вы не откажитесь слегка перекусить? Школьного компота выпить?

     — От компота не откажусь, что-то на улице жарковато сегодня. — Продолжая оценивать фигуру хозяйки, ответил сантехник.

     Дама провела гостя в комнату, где на столике стола бутылка вина и распечатанная коробка конфет. Поверчивая попкой, хозяйка прошла к посудной горке, взяла фужеры. Направив взгляд на мужчину через стенки хрустальных сосудов, кокетливо подмигнула. Присела перед столиком, чтобы поставить фужеры, боясь выпадения других емкостей из бюстгальтера. «Будьте так галантны, поухаживайте, пожалуйста, за дамой, уважаемый кавалер» — с бархатцем в голосе попросила хозяйка.

     Аромат нежных духов, исходящий от женщины, настроил мужчину на требуемый лад. Дама приткнула попку на подлокотник дивана, от чего ляжка расплылась вширь, еще более привлекая взор. Тоненькой струечкой, потягивала вино, заедая конфетой. Мужчина, стараясь рассмотреть наличие белья под юбкой, зондировал полумрак под подолом.

     — Гхм. Ну, давайте посмотрим, что у вас творится. — Сказал мужчина, выпил большой бокал вина, направился вслед за хозяйкой в санузел. Раскачивая бедрами, женщина манила его пальчиком: «Следуй за мной, жертва». В ванной женщина нагнулась, не сгибая колен, к трубам. Под короткой юбкой, как выяснилось, белья не оказалось. Виднелись срамные губы, легкий пушок обрамлял раковину вагины Пара прыщей, не испортили вид аппетитной попки. Блузка от наклона поднялась, раскрывая талию. Одна деталь, а именно — многочисленные разрывы подкожного сального слоя, оставшиеся после беременности, портили приятное наслаждение от плавных изгибов талии, попки, но мужчина игнорировал такую мелочь.

     — Вот, если вы правильно пощупаете здесь, — женщина сделала ударение на слова «правильно» и «здесь», — то почувствуете влагу.

     «Слесарь» одной рукой потянулся к трубам, а другую, положил на попу женщины. Поглаживая ягодицу через ткань, временами сжимал запястья, для «проверки» упругости. Откинул полоску «юбки», направил пальцы к влагалищу. От прикосновения его пальцев, дама раздвинула ноги шире и громко сглотнула слюну.

     — Вот, как раз там, где вы щупаете и есть протечка, — голос звучал нежнее и слащавее, — Вы сможете помочь?

     — Сейчас изучу проблему доскональней, а потом решим, как поставить этот «узел» в ремонтное положение.

     Как следовало ожидать, от наклона, груди у дамы вывалились из бюстгальтера, маня попробовать их на упругость и вес. От такого искушения, «специалист» не устоял, возбуждая половые губки и клитор, другой рукой, расстегнул три пуговицы блузки и ненужный теперь бюстгальтер. Оценил вес одного молочного бидона — по прикидке получалось два-два с половиной килограмма.

     Женщина выпрямилась по просьбе мужчины, встала на цыпочки, подставляя алые уста для поцелуя. При этом, юбка, оказавшаяся всего лишь полоской ткани, упала на пол, окончательно обнажая хозяйку. Мужчине пришлось наклонить голову, чтобы ответить лобзанию. Нежно целуя уста, гладил плечи и шею дамы. Оголенные груди терлись о рубашку мужчины. Желая ощутить ласкающие прикосновения о свое тело, мужчина снял рубашку. Жар женских грудей, сразу ошпарил мужчину. Крепче прижав, даму к себе страстней присосался к губам.

     — Центральный контроллер работает прекрасно, четко реагирует на команды. Теперь проверю вспомогательное оборудование.

     Приподнимая двухкилограммовую грудь, впился ртом в светло-коричневый сосок. Языком ощупал рельефность ареол, возбуждая в женщине первобытные инстинкты — незначительные бугорки по краям ареолы, возбудившись, приобрели более объемную форму, упругость. Проявились сальные железы до этого не заметные. Хозяйка задышала более глубоко с присвистом.

     Извивы спины и талии, плавно переходившие на упругую попку, мужчина гладил, с каждым движением добавляя страсти. Мягкие курдючки попки, переходящие к полным ногам, мужчина поддел ладонями, приподнимая вверх и слегка разводя в стороны, открыл вид возбуждённой вульвы, которая стала видна в зеркале, заранее поставленном на другой борт ванны. Женщина приподняла одну ногу, открывая обзор гениталий, все больше возбуждая партнера.

     — Теперь я проверю стояки и коллектор. — Он присел на корточки, принялся водить руками по ногам хозяйки от щиколоток до места схождения в лоне. — Прекрасные стояки, я вам доложу. Коллектор тоже без изъянов. Такое «оборудование» ещё стоит поискать. Место стыковки плотное. — Мужчина запустил пальцы в вагину. Влаги выделившейся из желёз было ещё не достаточно для полноценного полового акта. — Не во всяком месте сейчас найдешь такое. Умели делать раньше прекрасные вещи.

     Впившись в «коллектор» губами, поставил отчетливый засос на ягодице. От игривых слов, от ласк, женщина возбуждалась на йоту больше, тепло в лоне сменилось пока еще терпимым жаром.

     Развернув дамочку передом к себе, воскликнул:

     — О! Да тут подмотка повылезала, — указывая на волосы, растущие на лобке. От такого восклицания, женщина не выдержала и хихикнула, — для аккуратности, придется постричь газончик.

     Изображая действия схожие со стрижкой, мужчина стал усиленно теребить клитор дамы, нажимать на него, одновременно запустив указательный палец в вагину, будто приманивая кого-то, ласкал внутреннюю поверхность стенки влагалища. Хозяйка выперла передок таза по направлению к мужчине, гладила его волосы на голове, мечтательно вздевала взор к потолку.

     — Осмотрев всю сантехнику, предлагаю — забить в протекаемое место чопик, — мужчина продолжил манипулировать словами.

     — Ой, нет! Что Вы. Я Вас умоляю. Думаю, что чопик не поможет! Давайте уж делать, так делать. Забейте хороший кол. А я вам помогу его настроить, — С этими словами женщина, опустившись перед ним на колени, начала стягивать брюки и трусы.

     Взяв в руки квёлый член, дама начала целовать его головку, всасывая сначала лишь венец, по мере возбуждения, покрыла ствол до половины. Временами прекращала сосать, приговаривая, с сюсюканьем:

     — Вот мы сейчас выстругаем настоящий чоп... Мы сделаем его твердым... Мы намажем его волшебным составом... , от чего он хорошо войдет в «пробоину», — дама взяла с полки приготовленный тюбик с увлажняющим гелем. Принялась мазать недостаточно отвердевший пенис, — Вот тут мы сделаем узорчатые волны, чтобы надежно цеплялся с «трубами», — провела пальцами по головке члена, обильно смазывая смесью слюны и геля, подвенечную бороздку.

     Повернувшись к партнеру задом, она поставила одну ногу на борт ванны и сказала:

     — Давайте начинайте потихоньку забивать чоп, а я вам направлю его в нужное место, — игра слов все еще продолжалась, чему мужчина не противился. Помощь дамы действительно требовалась — пенис не отвердел до конца.

     Тепло влагалища, созерцание грудей в зеркале, добавили еще толѝку страсти в половой акт. Чем тверже становился пенис, тем сильнее становились вздохи дамочки.

     В зеркале отражались раскачивающиеся груди, лицо женщины. От удовольствия она закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. Отвердевший член, до упора, вводимый во влагалище, довел женщину до полного наслаждения, чувствовалось, что она стоит на одной ноге, только ...

  для того, чтобы доставить удовольствие партнеру. Мужчина, обхватив зад женщины, в последних толчках придерживал её. Громко застонав, партнер возвестил об оргазме. Плотно прижался лобком к мягкой попке женщины, впрыскивая застоявшуюся сперму.

     Однако, как только процесс был завершен, дама обмякла, и осела на пол. Белесая жидкость изливалась из широко раскрытого влагалища на коврик. Мужчина присел рядом, поглаживая низ живота партнерши, успокаивал её.

     ****

     Придя, в себя через несколько минут, они перебрались на кровать для окончательного отдыха.

     — Ну и как я сыграла школьницу... ? Надеюсь, смогла доставить тебе наслаждение?

     — Да. Благодарю милая! Ты как всегда мастерски передала поведение малолетней шлюшки. Вряд ли кто другая на твоём месте, так подыграла бы моему воображению.

     — Какие-то странные нотки в твоём голосе присутствуют. Вспоминаешь другие игры? Или жалеешь, что партнёрша не так молода? Может быть, ты уже проходил эту сценку с другой? И ты её вспоминаешь.

     — Что ж поделаешь — под гнетущим экспрессом времени, приходится уступать. И если по правде — я вспоминал другую.

     — Я исполнила твой каприз, в честь пятидесятилетия брака. Теперь мое условие — расскажи о своих сексуальных похождениях. Обо всех. Мы уже довольно долго живем, так что я уже всё тебе простила. Только хочу услышать твое повествование.

     Мужчина долго молчал, раздумывая, как начать свой рассказ. Все моменты его измен, он рассказывать не намеривался — слишком трудно будет супруге перенести известия.

     — Что же ты молчишь?

     — Раздумываю с чего начать. Тебе как, по порядку начинать, с первой женщины? Рассказывать во всех тонкостях процесса? Чтобы было больше эротики?

     — Да! Мне всё интересно. Можешь даже во всех подробностях соитий рассказать — эротизм не возбраняется. И не волнуйся, я выдержу.

     «Ага. Выдержишь ты», — подумал супруг.

     — Встречали Новый 1958 год. Как раз в декабре мне исполнилось шестнадцать лет. Жили мы в закрытом городке, при оборонном предприятии. Папе как специалисту выделили двухэтажный особняк, какого то купца. Поэтому родственники и друзья всегда собирались у нас. Гостей пришло десять человек и нас трое. Сестра в то время училась в столице и приехать к нам не могла. Из всех гостей выделялась...

     — Та, с которой ты первый раз?

     — Не перебивай, прошу. А то мысль потеряю. Нет. Её мать. Точнее жена маминого брата, дяди Вити. Зинаида Александровна. Как большая модница, она пришла в темно-бордовом платье, (до сих пор я помню его). С шикарнейшем декольте. Новомодное платье, облегая изгибы дамского тела, подчёркивало стройную талию, переходящую в аппетитную попку. Все присутствующие, включая женщин, глотали слюнки, восхищаясь таким «станком». Для меня эта попка и два бидона под декольте стали точками слежения. А аромат духов убивал всех импотентов на повал.

     С ними пришла их дочь Татьяна с женихом Василием. Татьяна не уступала матери в выборе одежды, так же красиво и модно по тем временам одетая в платье. Вот с ней то и случился у меня первый секс.

     — С двоюродной сестрой?

     — По паспорту да. Но не по крови. Её приютили дядя Витя и Зинаида. Так вот... На чем я остановился? Ах, да. Провожать старый год сели рано. В шесть часов. После начальной выпивки, закуски, принялись танцевать. Зинаиду все кавалеры старались пригласить на танец. Многим, отказывая, танцевала в основном с дядей Витей. Крупные, мягкие груди тряслись от танцевальных выкрутасов хозяйки. Хмель уже вскружил всем головы. Мне было позволено выпить вина.

     Блядством повеяло, когда отец, насмотревшись на подскакивающие груди Зинаиды, сказал: «Не откладывай на следующий год, то, что можно сделать в этом». Взял маму за руку и увел в спальную. Энергетика страсти прошлась по всем гостям. Через несколько минут они уже вели себя раскованей, мужчины ласкали партнерш ниже поясницы, те загадочно улыбались, плотней прижимались к кавалерам.

     Вернувшаяся мама, хмельно улыбалась. Выглядела растрёпаннее, чем в начале вечера. Папа довольно ухмылялся, его покрасневшее от секса лицо выражало негу сладострастия, внося в сознание гостей сожаление, что им не позволено уединиться. Однако, подвыпившая Татьяна, озорно хихикая от шёпота жениха, тоже исчезла из моего зрения. Исчезла со своим молодым человеком. Моё опьяневшее сознание, нарисовало картинку, что в этот момент произойдет меж молодыми людьми.

     Я выбрался из-за стола, незаметно поправил вздыбившийся член. Зашел в ванную и разрядился в салфетку. Оперся спиной о стену, дождался, когда краска возбуждения сойдет с моего лица, вернулся к столу.

     Гости помоложе, целовались сначала украдкой, затем уже не таясь. Сестра вернулась более растрепанная, чем моя мама. Губы уже не были в алой помаде — их слизал жених. На ногах отсутствовали чулки. Она стала еще пьянее. Старалась поправить, что то у себя на поясе, под платьем. «В Алисиной спальне были» — сообразил я. «А может в моей? Схожу, проверю». В спальне сестры, на тумбочке лежали чулки и поддерживавшие их резинки. Еле уловимый, незнакомый запах ощущался в комнате. Ноздри мои начали расширяться, впитывая возбуждающий аромат похоти.

     Вначале я больше наблюдал, как раскачиваются груди у тети Зины, когда она лихо танцевала. Дядя Витя устал плясать, поэтому она кружилась в танце, то с дамами, потому, что кавалеры опрокидывали рюмочки, то с женихом Татьяны. После посещения спальни Алисы, стал наблюдать за сестрой. Василий в танце кружил её, еще не подозревая о пагубном действии головокружения на опьянения невесты. Однако тетушка своими переплясами притянула мой взор.

     Я сидел за столом, глазел на неё. Выпитое вино рисовало эротические грёзы. Хотелось лечь на одну из этих аппетитных подушек и другой прикрыться. Пенис у меня опять отвердел, приходилось его прятать под полы костюма. И тут ещё тётя Зина, весело хохоча, вытащила меня из-за стола: «Пойдем танцевать, кавалер».

     Из меня и так ни какой танцор, а если еще «третья нога» выросла... ? Пока выбирался, поправил полы пиджака, чтобы не так заметен был казус. Как звучит современная песня: «Аромат духов так манит... «?

     Только от соприкосновения моей руки с её талией я едва не кончил. Оттанцевав, я выскочил во двор проветриться, помочиться. Знаешь, как тяжело согнуть молодой эрегированный орган для мочеиспускания?!... Ах, да, проходили...

     Татьяна с женихом курили в сторонке и о чем-то хохотали. Оба не замечали меня, откровенно тискаясь и целуясь. Как я в тот момент хотел оказаться на месте Василия, ощутить мягкость грудей, которые он ласкал через ткань платья. Не в силах просто так продолжать наблюдение, кое-как вынул через ширинку одеревеневший пенис. Легкий морозец не охладил пыл фалдуса. Так часто я до этого не мастурбировал. Виды зажимающихся Татьяны и Васи, помогли мне разрядиться. Всего несколько фрикций и фонтан спермы вырвался из глубин мошонки.

     Мама пригласила всех к столу — приближался новый год. Немного отрезвев после улицы, я бодро смотрел на осоловевших взрослых. К этому времени, даже тётя не так элегантно смотрелась — губнушка тоже была слизана, прическа несколько помята.

     Открыли шампанского. Разожгли бенгальские огни. Приготовили хлопушки. С шумом, криками «Ура» встретили 1958 год. Татьяну окончательно развезло, она откровенно ложилась лицом в салат. Мама, отказавшись от помощи Василия, отвела её на второй этаж, в спальную сестры.

     Попьянствовав до часу, народ начал приглашать друг дружку в гости. Что всегда было принято в нашей компании.

     Я остался один дома. Поднявшись на второй этаж, заглянул в спальную. Татьяна спала, сильно притянув одну ногу к животу. При неясном свете из коридора, мой мозг рисовал фантастические картины под её задравшимся подолом.

     Вернувшись к столу, выпил водки для храбрости. Пошел в свою комнату, снял праздничный костюм, надел спортивные штаны и рубашку. В спальне сестры картинка изменилась — женщина перевернулась на спину. Платье так и осталось ...   задратым. Я решился. ʺТакого момента может и не быть больше. Надо решатьсяʺ — подумал я. Только хотел посмотреть под подол. И всё. Оставив в проёме небольшую щель, чтобы свет из коридора освещал кровать, подошел тихонько и так же осторожно приподнял платье. Белья на ней не было. «А, к черту», — решил я и разделся.

     Закрыв окончательно дверь, лёг с ней рядом. Руками сразу полез между ног. Она нежно потянулась, развела ноги шире. Влажность вагины заманчиво чавкнула. Член мой превратился подобие гранитного столба, боль с истомой чувствовались в яйцах. Терпение моё кончилось, когда дотронулся до горячих и влажных губ вульвы. Втиснулся меж этих аппетитных ножек. Татьяна послушно развела ножки, освобождая мне место. По не опытности, толкаю член неизвестно куда. Благо, что она опытная — направила в нужное место. Верхние пуговицы на платье она расстегнула. Внимание было направленно на трение моего фалдуса об стенки влагалища, касание головки о шейку матки. Запах женского тела от грудей, страстные вздохи, встречные движения тазом к моему органу, влажный жар влагалища, опьянили меня окончательно. Непознанные рефлексы сработали неожиданно. Я кончил. Татьяна так же изогнулась в параличе экстаза, ахнула и замерла. Спайка двух тел, плотно прижатых вместе лобка, была настолько плотной, что появилась боль от давления костей на мускулатуру.

     Татьяна резко вылезла из-под меня и побежала в душевую. Я лежал, ошеломленный своим поступком. Готов был к любому наказанию. Вернувшаяся сестра, увидела меня и вскричала: «Ты?»

     — Я больше не буду, — как мальчишка попытался оправдаться.

     — Будешь!... Рабом моим будешь, — твердо сказала Татьяна через пару минут раздумий, — Где все? Сколько времени? Где Василий?

     — Третий час ночи. Как всегда пошли куролесить по гостям. Вернутся часов в десять дня, — отрапортовал я, чтобы хоть как то переменить тему разговора и услужить ей, — Он не смог отбиться от приглашений Зинаиды Александровны. Она сказала, что ты будешь спать до утра, тебя ни чем не разбудишь.

     — А ты ведь разбудил, окаянец. Я хочу пить. Что ни будь типа компота, — как не странно она быстро отрезвела. Видимо подействовало происшедшее меж нами.

     Быстро оделся и вместе с ней спустился к столу. Татьяна пришла через несколько минут, нашла, какой-то напиток, а я выпил вина. Она поправила прическу, одеяние и, чмокнув меня убежала.

     Мне не хотелось смывать засыхающие выделения со своего пениса. Провел ладонью по нему, вбирая аромат женских соков, понюхал. Вспомнил об ощущении от секса. Кровь заполнила мой орган. В ванной я занялся самоудовлетворением. Сжимая кольцом пальцев ствол, добился такого трения, какое было об стенки влагалища Татьяны. Фонтан спермы ударил после нескольких минут мастурбации.

     Сон ко мне не шел. Я всё обдумывал происшествие. Думал, как бы еще соединиться с Татьяной. Что она подразумевала под фразой: «Рабом моим будешь»? Хотелось быть рабом для любовных утех.

     Второго числа все начали работать, а у школьников, к числу которых я тогда относился, были каникулы.

     Татьяна работала библиотекарем. Позвонила мне с утра, предупредила, чтобы я принял душ и ждал её. Я и так чистоплотный, но в этот раз помылся еще основательнее. Конечно, не обошлось без онанизма. Понимал, что это произойдет днем, при освещении, желал, чтобы она не скрывала своего тела одеялом. Фантастические образы появлялись, как картинки калейдоскопа — ни чего ясного, только размытые образы. Как впоследствии оказалось, онанизм перед совокуплением, продлил время полового акта. Подстриг ногти на руках и ногах. Обработал их маминой пилочкой.

     С мороза, она пришла вызывающе соблазнительной. Скинув верхнюю одежду, прошла в ванну. Несколько минут ушло у неё на гигиену. Явилась в комбинации, под которой белья не было. Соски явно вырисовывались на темном цвете рубашки. Под подушку на постели она положила тряпочный лоскут.

     — Раздевайся, раб. — От слов «раздевайся», «раб» я окончательно возбудился. — Ложись на постель.

     Все еще стесняясь, я остался в трусах, как ты помнишь, тогда только «семейники» были в ходу.

     При дневном свете, в тонком белье, она затмила все мои эротические видения относительно секса с другими девочками. Забравшись ко мне на постель, сама стянула с меня трусы. При этом, чуть не свернув голову моему торчащему пенису. Взяла его руками, принялась скрупулёзно разглядывать его. Это продолжалось так долго, что у меня возникла мысль — ʺСейчас насмотрится и уйдётʺ. Мою попытку погладить её бедро, пресекла. И яйца мои были всячески повернуты и осмотрены. Шкурку на пенисе, то оттягивала, оголяя головку, то передвигала на самый кончик.

     Скинув с себя комбинашку, легла рядом и разрешила потрогать груди. Я не только потрогал, еще поцеловал их по очереди, разглядывал их очертания. Присосался к соскам. Мной руководил первобытный инстинкт. Мне этого ни кто не объяснял. Это сейчас в школе преподают азы секса, а в то время об очертании женских сосков, можно было только догадываться. А об аромате и упругости женского тела, даже в самых эротических фантазиях, не придумывалось. Взгляд устремился на лобок. Густо заросший темными волосами, треугольник манил к себе.

     Татьяна притянула меня к себе, поцеловала в губы. Первый поцелуй. Я ни когда не задумывался, что у меня на них эрогенная зона.

     Поцелуи стали страстнее, она просунула свои ноги под меня. Так я оказался опять меж этих ног. Она снова вставила мой неуверенно ищущий отверстие, фалдус в себя. Подмахивая, показала, в каком темпе ей нравится двигаться. Взрыв наслаждения пробил нас одновременно. В то время с презервативами тяжко было. Поэтому в целях защиты от беременности, она побежала подмываться, предварительно заткнув щель тряпочкой. Да что я тебе про это говорю — все женщины так делают, не желая пачкать постель. Я же лежал удовлетворенный, как йог в нирване, блаженно улыбаясь достигнутому результату.

     Татьяна, вернулась. Полежав несколько минут, попросила приготовить, чего ни будь перекусить.

     Сполоснул свои органы и принялся исполнять приказ госпожи. Я был готов на все ради этих наслаждений.

     — Я на работу. Завтра всё повторится, будь готов, раб, — сказала, но уже без ноток жестокости в голосе. Чмокнула меня в щеку и убежала.

     — От твоих рассказов у меня скопилась жидкость, где-то вот здесь. Схожу в туалет. Ты пока вспоминай дальше.

     — ... На другой день, я заранее приготовил еду, — продолжил мужчина, после появления супруги, — чтобы не терять время на готовку. Вспоминая разницу в продолжительностях первого соития со вторым, понял о значении снятия излишнего возбуждения, совершил акт онанизма. Образ Татьяны теперь был ярким, четким. Кончил быстро. Она так же пришла в одиннадцать часов. Такая же свежая с мороза. Попросила выпить вина, что я не медленно исполнил. И сам глотнул для компании. Я расхаживал по дому в папином халате, под которым был гол.

     Приняв по быстрому душ, она заявилась опять в комбинашке, только телесного цвета. Госпожа приказала раздеться и стоять.

     — Он у тебя, что всегда стоит?

     — Нет, только когда наступает эротический момент. Иногда ночью, если снится эротический сон. Бывает, что непроизвольно выбрасывается семя.

     — Измерял сколько сантиметров он у тебя в таком положении?

     — Нет. Ни когда об этом не задумывался. Померить? — получив кивок согласия, я побежал за линейкой. Пока бегал, пенис обмяк. Что она быстро исправила, как только взяла фалдус руками.

     — Восемнадцать. Не плохо... Даже наверно очень не плохо... , — сказала Татьяна. От этих слов мой орган стал еще габаритнее прежнего.

     — С кем ни будь из девушек, ты уже занимался этим делом?

     — Я даже не целовался ни с кем до тебя. Ты у меня первая женщина. А у тебя, сколько было мужчин?

     — Не смей госпоже такие вопросы задавать! — моя бестактность возмутила её. — Поцелуй меня, как можешь.

     Я только и ждал подобных приказов. Притянув ее к себе, жадно впился в губы. Руками ощупывал ее тело,...   груди, ягодицы. Захотелось поцеловать ее шею, плечи. Она с радостью восприняла мои порывы. Шелковая комбинация спала с нее, как только плечики были сняты.

     Стоя, при максимально возможном освещении, Татьяна выглядела чарующе. Я отошел на шаг, чтобы разглядеть эти чары. Подразнивая меня, она выдвинула в сторону ногу. Подняла руку над головой. Связанная воедино с мускулатурой груди, рука подняла молочную железу женщины выше. Очарованный плавными контурами молодой дамы, я иссякал страстью — у меня подрагивали коленки.

     Затем протянула мне руку, сама поцеловала меня. Взяла мой фалдус в руку, как будто воин держит свой опущенный меч. Простояла так долгое время, видимо, чтобы остались тактильные воспоминания для сравнения с другой «рукояткой».

     Грациозно взобравшись на кровать, легла, чтобы меньше тратить время на передвижения. Теперь мой прицел знал куда стрелять. Снова она задала темп фрикциям. В какой-то момент, она перестала двигаться, замерла, как остолбеневшая. Это она окунулась в оргазм. Прижала меня к себе руками, ногами. А я еще не удовлетворился. Но, лежу, только целовать ее могу. От поцелуев, она опять «ожила», задвигалась. Обхватив меня руками и ногами, так изгибалась и так сладострастно стонала, что стало очевидным её предельное вожделение. Сама стала целовать мои губы, плечи. Попыталась укусить за плечо. Закинула ноги, как могла выше. От таких движений я тоже кончил.

     Как обычно, она не побежала подмыться. Потом только она рассказала о цикле у женщин. Лежала возле меня, легко поглаживая мою грудь. Я тоже гладил ее спинку. Так мы уснули.

     — Если бы не на работу, я осталась бы еще на часик. Покорми меня. Я в понедельник опять приду «командовать», — улыбнувшись и поцеловав меня, сказала любовница. — И еще! Зная ваш мужской характер, думаю, что тебе захочется похвастать успехами, приказываю — не вздумай произносить моего имени. Будет скандал с судебным решением.

     Два выходных дня прошли в мучительных ожиданиях понедельника. Чтобы отвлечься сходил к товарищу, пообщался. Помня о приказе не хвастаться, промолчал о любовнице. Наводящими вопросами вызнал о его взглядах на одноклассниц. Ни чего удивительного в том, что он положил глаз на двух первых красавиц нашего класса и еще одну из параллельного. Его главным козырем были игральные карты, на которых обнаженные девицы пребывали в различных позах.

     — Один блатной, отдал в знак благодарности за шпоры для экзаменов. Ему шпаргалки помогли, мне картиночки. Когда припрет, онанирую глядя на них. Вот эта, по-моему, из нашего города, — указал на карту с изображением красивой женщины, стоящей в позе Афродиты на берегу водоёма.

     Карта, король пик, была самая замусоленная. Мгновенно сообразив, что на ней, возможно, есть капли спермы, я откинул её в кучу других. Соблюдая гигиену, сходил, помыл руки с мылом. Володька, ухмыляясь, сказал, что моя догадка верна. Я жалел, что не могу побить его карты.

     Понедельник. Семьдесят один час разлуки. Она так же скучала. С порога наградила поцелуем, позволила помять её попку, груди. С улыбкой на устах приняла сигнал от эрегированного члена, упершегося в её бедро. Поздоровалась с ним, высвободив из полы халата: «Здравствуй и ты безымянный друг. Я по тебе скучала. А ты не баловался тут, изменяя подружке? О! Вижу слезинку, значит скучал! Скоро увидишь, сколько слез льется из твоей подружки». — С юморком, пожимая ствол пениса как при рукопожатии, потрясла его. Пальцем смахнула слизь из пениса. Понюхала. Посмеялась над моей оторопью.

     Покупалась быстро, из ванны вышла нагая, сверкая свежестью и белизной кожи, истощая аромат душистого мыла. Прелюдии приняла страстно, начав постанывать уже от первых поцелуев соска. Влагу, обмочившую мои пальцы, я облизал, шокируя её. Она так же сняла пальчиком каплю с моего пениса и слизнула. Что там капелька! Нажимая на ствол пениса, выдавила еще немного слизи и прямо с канальца слизнула её. Теперь был шокирован я. В тот миг я не соображал ни чего, подставил звенящий от возбуждения член к её рту, выдавливал слизь их канальца. Таня сразу же слизывала жидкость, не давая скопиться капле.

     Бесконечно так продолжаться не могло. Слизь кончилась. Татьяна, крайне возбужденная, припала к самому кончику головки губами и принялась высасывать остатки, тем самым больше охватывая устами венец. Детонатором эякуляции послужил чмокающий звук. Татьяна отклонила голову назад, спасаясь от брызг спермы. Все же большое количество жидкости попало на шею, груди. Самые первые мощные извержения долетели до волос на голове. Наверно окаменевшие статуи божьей кары выглядят так же. Ротик Татьяны так и застыл в сосущем положении, взбешённые глазки недоуменно сияли. И только по стекающей сперме, и вздымающейся груди женщины, можно было определить живое течение времени.

     Молча направились в ванну. Она встала под душ. Я начал ополаскивать пенис водой из крана умывальника. Сказал партнерше о капле спермы в волосах. Ойкнув, Таня, глядя в зеркало просто протерла каплю влажным полотенцем — не хотела мыть голову, потом сушить. Начав логически рассуждать об инциденте, пришел к выводу, что ни чего грязного в нем нет. Татьяна и я были чисты гигиенически. Насколько я понимал, внутренние заболевания нас тоже не затронули. Значит, все соки наши были чисты, безвредны для здоровья. Оставался вопрос морали.

     Любовница молчала, тоже включив все мозги. Как потом выяснилось, она впервые отдалась безудержной похоти.

     — В любовных утехах нет ни чего запретного... , но только с обоюдного согласия. Мы же хотели этого... ? Оба... ? Я сегодня обдумаю... , а ты знаешь, мне даже понравилась ситуация. Вроде даже случился оргазм. Всё так спонтанно... , я не уверенна... , но думаю... — да, я побывала на необычайной высоте возбуждения... И это всё между нами произошло всего за несколько дней... , представляю, что было бы за более долгий срок наших отношений... Все-таки любовник лучше, чем жених... , ой, прости, я, кажется, начала думать вслух.

     — Сейчас ты будешь наказана, за мысли вслух. Ложись дрянная девчонка, мое оружие кары готово сжечь тебя на поленьях страсти. — С улыбкой на губах и деланным гневом во взгляде, опрокинул ее на ложе. Принялся целовать во все доступные места. Лобзать нигде не запрещено. Перевернул женщину на живот, начиная от загривка, целовал всю спину, плечи. Таня извивалась сначала от щекотливых лобзаний, затем, когда я добрался до ягодиц, от начавшегося возбуждения. Перевернул животом к себе.

     На пределе страсти впился поцелуем в губы. Половые. «А-а-ах... , д-а-а... чиста... йа... , чиста... , у-у-уф» — стонала Таня. А я продолжал наслаждаться влагой из влагалища. Волосы на гениталиях мешали, лезли в рот, но я не замечал помех. Языком нырнул вглубь пещерки, первый раз в жизни наслаждался потоком вожделения непосредственно из ключа. Родник сжимался от оргазма, выплескивая очередные порции нектара блаженства. Предчувствуя свою эякуляцию, с трудом вставил член в сжатое от экстаза лоно. Мгновенно излился в агонизирующую любовницу.

     Еще несколько минут, я поглаживал трясущееся тело Тани, успокаивая её. От блаженной улыбки на устах, до сморщившегося лобика эмоции отражались на личике женщины.

     — Тогда ночью я решила превратить тебя в раба для выполнения различных идиотских забав. Но сама того не ожидая, стала рабыней... страсти. — Уплетая приготовленные котлеты с картофельным пюре, говорила любовница. — Как мне хорошо с тобой... , любименький. Мы оба обучаемся искусству любви.

     Она назвала меня любименький. Я витал в мире счастья.

     — Как у тебя хватило смелости лечь мне между ног в новогоднюю ночь.

     Рассказал ей о том, что сейчас тебе. Чуточку больше приукрасил — после любовных игр у меня просыпалось поэтическое настроение.

     — Значит, это мама виновата? Если бы она была одета более строго, ты не обратил внимания на меня?

     — Да. Извини меня, любимая. Честно сказать я боялся женщин. Вы для меня такие недоступные. У меня всего один друг. С остальными ребятами ...   я не знаю, как общаться. А о девушках и говорить не стóит.

     — Сейчас уже не боишься? Сможешь предложить девушке любовную интрижку... ? Не красней, я тебя понимаю.

     — Мне смущает один момент. Когда я пришел в спальную, ты уже была без... белья. Ты по морозу ходишь голопопой?

     — Ха-ха-ха. Дурашка! Я подтерлась трусами, вытерла сперму Васьки. Я ведь не готова была к разврату в ту ночь. Трусы ополоснула, повесила сушить на радиатор. И мы еще носим панталоны. Нам ведь нельзя застужать репродуктивные органы. Мама из Москвы привезла импортные. Тонкие, но теплые, чтобы не выделялись под одеждой. За своей мамой, не подглядываешь... ? У девочек в классе не замечал панталончиков... ? Ох, какие мы целомудренные!

     Так прибегая, каждый день на обед она познавала мужчин. Вернее строение нашего тела, возможности его. Не брезгуя сосала обмякший член, для повторного коитуса. Сам наслаждался её соками, которые лились из неё тонкими ручьями. Однажды, не помню, толи в зимние, толи в весенние каникулы, она прижала мою голову к своей промежности и не отпускала до полного удовлетворения. Было интересно наблюдать за сокращениями вагины при оргазме. Ручейки превращались в струйки белесой жидкости с терпким вкусом. Успокаиваясь, она слизнула с моего подбородка сочную слизь. Затем всосалась в мой орган и с остервенением добилась фонтана спермы. Проглотила ее. Языком слизала остатки выплескивающиеся из уретры. Затем поцеловала меня в губы, передавая вкус спермы мне. Так я впервые попробовал свою сперму.

     Лежащей теперь у меня подмышкой женщине, до сих пор нравится поить меня моей же спермой, смешанной со слюной.

     — Для полноты картины, ты не рассказал о её фигуре, — подала голос супруга.

     — Полностью противоположна тебе в те времена. Высокая, шатенка. Груди третье размера. Светло-коричневого цвета ареолы. Ноги изумительные по стройности, отлично сочетались с упругой попкой. Лицо слегка с монголоидными чертами — скулы, раскосые глаза, нос с несколько широковатой переносицей. Губы наоборот полноватые, в отличие от тонких губ азиаток. Ассиметрично улыбаясь, она показывала ровный ряд белоснежных зубов.

     — Действительно абсолютно не схожа с моими маленькими титичками. Как я раньше стеснялась своего первого, да даже можно сказать нулевого. Ой! Отвлекла, извини, продолжай, пожалуйста.

     Однажды Таня принесла самиздатовскую литературу, в которой описаны позы партнеров во время секса. Называлась она «Камасутра». Вместо рисунков, были изображены только чёрточки и кружочки, означающие ноги, руки, тела.

     Затасканная книжонка, была получена только на сутки. Татьяна, сказавшись в библиотеке больной, прибежала на целый день. То есть до семи вечера, когда возвращались родители. Переплетая ноги, как могли, ориентировались по написанному и рисованному. Получалось возбуждающе. Я кончил быстро. Пообедали. Опять принялись за изучение поз. Отметили про себя, какие позы больше нравятся ей, какие мне.

     После пары раз, не смог участвовать в процессе. Лежали, отдыхали, разговаривали.

     — После восемнадцати лет, я на тебе женюсь.

     — Я старуха, на шесть лет старше тебя. И к тому же у меня есть жених. Конечно, мне с тобой приятно, но это только игра, а серьезных отношений меж нами не может быть. Я так сказать, изучаю любовную технику, возможности своего тела с тобой. Этого я не могу позволить себе с женихом. Он не так поймет. Комсомольское воспитание, блин. Вот думаю сегодня с ним поучить «Камасутру», — волны ревности от мысли, что в её тело будет введен НЕ МОЙ член, пробежались у меня в голове, — но боюсь предложить, скажет или не скажет, что я развращенная. Хотя будь что будет. Не захочет разнообразия в соитиях, пусть проваливает. Мне нужна настоящая страсть, не эрзац.

     — Я ревную тебя. Как ты можешь днём ласкать меня, а вечером ласкать Ваську?

     — Это что намёк на развращённость... ? Хотя... , да. Я хочу и тебя и Васю. Васю потому что он требует, я не могу отказать прямо. А тебя... ? Люблю за твои приятные ласки, за твою мальчиковую наивность.

     — А любовь это разве не серьезно? Я без тебя страдаю, как страдали многие литературные герои, по которым у меня сложились понятия о любви. Вижу, что и ты продляешь, каждый миг наших свиданий. Приходишь раньше, уходишь позже. Танюш, выходи за меня замуж, слезно молю тебя.

     — Не рви мне душу, сладенький. Тебе нужна более молодая жена. Ты должен выучиться на инженера, как твой папа, сделать карьеру. Всё! Прекрати нюнькать, как сопляк. Я с тобой играю, изучаю технику соитий.

     — Тогда я желаю, тоже узнать как можно больше о женском теле и эрогенных точках, воздействуя на которые мужчины воспламеняют страсть даже в замшелых старушках.

     — Ой, какой распутник, посмотрите на него. Уже на дряблых старух виды имеешь? Хи-хи-хи.

     — Это я образно. Только о том, что возможно не всякие ласки приятны вам женщинам. И что есть такие раздражители, от которых даже фригидная дама воспламенится желанием. Вот тебе какие ласки нравятся. Вероятно они так же действуют и на многих самочек.

     — Более открытыми и видными эрогенными зонами у меня являются губы. От нежного, повторяю нежного поцелуя, где-то в районе лобка, вот здесь, ощущается небольшая пульсация нервов. Более длительные поцелуи доведут меня до страсти, от которой начнутся выделяться соки из вульвы. Но это более длительные. Поэтому не стоит останавливаться на лобзании губ. Можно перенести поцелуи на шею, плечи, ложбинку меж грудей.

     Следующими точками воздействия на меня будут естественно молочные железы. Сначала нежно, через некоторое время грубее лаская мои груди, руками, губами, разжигаешь пламя страсти в том месте — ниже пупка, но область «возгорания» становится более обширной.

     Известны случаи, когда мужчины, массируя только груди любовницы — доводили женщин до оргазма.

     К более интимным местам, как ты понял, относятся поверхности ног. Верхние поверхности. Но не буду утверждать, что у всех так. Может кто-то и от ласок подошв возбуждается. Массаж моих ягодиц и внутренней поверхности бёдер доставляют мне массу услады.

     — Вот мы и добрались до самой сокровенной точки — клитора. Смотри, вот где он у меня находится. Видишь такой как бы капюшончик, образуемый спайками малых губ? Сразу под ним моя самая сладострастная точка. Она площадью... , даже не площадью, как бы правильно выразиться? Полусферой... вот. Да, так приемлемей. Полусферой от спичечной головки, таков размер моего клитора. Вот он, видишь... ? Жаль, у нас нет такой литературы, где показан клитор некоторых женщин. По рассказам дамочек у них размер клитора с фасолинку. Кстати, ты уже наверно слышал слово «сикель»? Это простонародный синоним клитора.

     Показывая где у неё сикель, она сидела на кровати, широко расставив ноги, согнутые в коленях.

     — Ну, и продолжая быть твоим ментором в познании женского организма и предвидя, что тебе, возможно, придётся встретиться с девушкой, у которой ещё не было любовной связи с парнем. Так вот, слушай внимательно. У такой девушки на входе во влагалище, есть девственная плевра. Плебс её называют — целка. Совершенно точное обозначение, кстати. Целая плевра, так и девушка цела. Не порочна говорят о таких девушках. Порвана — порочная нецель. Так вот... с такой девушкой действуй ласково, с большой нежностью. Только возбудив её и измазав свою головку соками девицы, вводи пенис в неё. Не торопясь. Как только прорвёшь плевру — остановись, дай девчонке отдохнуть, привыкнуть к новому ощущению. Минуты две достаточно будет. Потом сможешь продолжить соитие. Повторно в неё вторгайся только на следующий день, пусть рана заживет. От такого проявления заботы о ней, она влюбится в тебя по уши.

     От видов раскрытой щелки Татьяны, от поучений с эротическим подтекстом — я возбудился.

     — Ты видишь, что твои учения сделали? — Давай ещё сыграем. Ты будешь целочкой, я буду показывать, насколько запомнил ...   наставления.

     Ты думаешь, Татьяна была против такой игры? Не угадала. Ещё несколько раз мы оттачивали мои навыки. А ей эти игры напоминали об её плевре. Поддавшись моим настырным просьбам рассказать о своем первом мужчине, повествовала:

     — Офицер из батальона охраны ГМЗ, начал чаще, чем прежде заходить в библиотеку. Брал всякую дрянь. Даже не знала чем, на самом деле он интересуется. Оказалось мной. Конфетки, букетик полевых цветов. Ну, что же. Я люблю знаки внимания. Посещения стали затягиваться на час, два. Обычный флирт перерос в страсть. В субботу, на служебном уазике повез меня в степь, усыпанную цветущей ковылью.

     Поэтически размахивая руками, читал стихи Есенина о природе. Степной ветерок, колышет волны ковыля в бескрайней степи, от чего создавалось впечатление морской пучины, трепал подол моего платья, унося мой смех к стоящим столбиком сусликам. Те прятались в норы. После поцелуя, я почувствовала столбик, упиравшийся в мое бедро. Он нагло тыкался, требуя пропустить его в норку. Ручей, вырвавшийся из норки, подкосил мои ноги. Обладатель суслика уверенно вошел в меня, разрывая полог вагины.

     Четыре капли крови украсили подкладку его кителя, который он любезно подстелил под мою попку, уберегая от проникновения ковыля. Чуть больше капель слез я пролила о потерянной девственности. Семен, сам поразился моей целостности, считая женщиной раскрепощенное создание. Потом еще несколько раз он вывозил меня в степь, где я могла во все горло охать и смеяться от скабрёзных шуток.

     Обнажёнными мы бегали по волнам ковыля, представляя себя на необитаемом острове. Груди мои мотылялись из стороны в сторону. Ветер высушивал наши потные тела. Уморительней было смотреть на пенис Семёна, который в эрегированном состоянии болтался при беге, как сосна в степи шатается от сильного ветра. Жалела его. Член я имею в виду. Семён ловил меня, целовал и, подняв, надевал на кол. Пенис был холодным, влагалище горячим. В «опасные» дни Семён салютовал ввысь. Если в этот момент я была в адекватном состоянии, то, как маленькая девочка хлопала в ладоши и радостно смеялась.

     Говорила мама, не влюбляйся в военных. Семёна перевели в другой город с еще большей секретностью. Письма стали приходить все реже. Как капли заканчивающегося дождя.

     — Не возбудительная история. Да? Смотрю, твой суслик не хочет спрятаться в мою норку. Еще два мужчины прятались меж моих ног. Один из них ты, сладенький. И солененький... местами. Ох, ты! Кто тут появился? Да это не суслик, это сурок... , ай. Ох, зайчик мой,... что ты... со мной глупой... делаешь?

     Каникулы пролетели с ужасающей скоростью. Потом мы еще несколько раз, сговорившись, занимались сексом. По договоренности, при встречах, вели себя, как подобает родственникам. Ни кто не заподозрил нашу связь.

     Весенние каникулы так же пролетели в сексуальных утехах. Уже как опытные любовники, зная тонкости сексуальной ориентировки партнера, утешали друг друга.

     Летом, отца перевели в другой город. Договорились о переписке. Любовное прощальное соитие мы организовали в библиотеке. Повесив на двери записку — «Санобработка», заперлись за стеллажами, которые полностью скрывали обзор из окон, чтобы ненароком кто ни будь, не заметил нас.

     В библиотеке нет кроватей, но столов полно. Нам хватило и одного. Изучение «Камасутры» помогло нам достигать наибольших услад от заключительного секса. Прощаясь с ней, пролили много слёз.

     Через двадцать лет, я поехал на похороны Зинаиды. Татьяна все так же работала библиотекарем. Годы изменили её не только внешне. Характер резко отличался от запечатленного в моей памяти образа веселой и рассудительной женщины. Она стала истеричной. На похоронах возле Татьяны стояли молодые мужчина и женщина. Женщина держала годовалого ребенка. После похорон, когда мы с Татьяной остались наедине, она сказала, что я уже дедушка.

     — Семену моему четырнадцатый год, дочери еще меньше. Рано мне до дедушки.

     — После прощального соития с тобой я забеременела. Задержку с неделю я еще принимала, но когда прошло десять дней, забеспокоилась. Срочно пришлось выходить замуж. Кандидат был один — Вася. Он не знает ни чего. Да видимо он ущербный, сколько не пыталась забеременеть от него — не получается. Так что ты — дедушка. Может забабахаешь мне еще одного ребеночка... ? Ну, подумай.

     Плакалась, что Василий, ревновал её. Считал не позволительным раскрепощающие соития. Любовников у Татьяны больше не было. Она хранила верность, но муж упорно ревновал.

     Продолжу. Адаптация в другом городе прошла нормально. На меня, как на крупного молодого человека запала медичка из воинской части, где мы проходили медосмотр. Сучка ненасытная. Через месяц, вызвала к себе под видом нового обследования. Начала проводить измерения, давления, пульса, ЭКГ. Заставила раздеться до трусов, измерила охват груди, бёдер. Как будто в ателье при заказе костюма. А сама все взгляды на трусы бросает.

     — С яичками всё в порядке, оба опущены? Приспусти трусы, я должна проверить. Тебе скоро в армию.

     Видимо часто ей приходилось проверять яички, рука сразу нащупала их. Нежно потеребив их, взяла в руки член, оттянула шкурку на нем. Оголила головку. Затем пережала пенис у основания. Кровь в него затекает, а вытечь не может — передавлены вены. Несколько секунд и он уже готов.

     — С женщинами имел контакт? — после моего «угу», расстегнула пуговицы на халате. Красивенький лифчик держал объём больших грудей. — Возьми меня здесь. На кушетке.

     Быстро разделись. Я улегся на спину, фалдус смотрел в небеса. Воздержание сказалось на качестве и продолжительности акта. Влага, выделившаяся из вульвы медички, обильней, по сравнению с соками Татьяны, смочила мой лобок, Отряхнув перышки, медичка назначила физиолечение чего-то там. Процедуры начинались со следующего дня. Как ты догадываешься, «лечение» состояло из массажа её влагалища. Однажды, я столкнулся с солдатом, который видимо тоже «лечился». По слухам так она проводила время со всеми понравившимися ей пациентами. Как она меня ни чем не «наградила», не знаю. Я даже имени её не знал. Я помнил Татьяну. Во снах много с ней... разговаривал, умолял стать моей женой. Утром просыпался с пятнами спермы на трусах.

     С третьей женщиной у меня была самая продолжительная связь. Уже в столице, в институте встретил девушку, которая своим взглядом приманивала меня к себе. Её веселый смех звучал у меня в голове всё время, пока мы находились врозь. С ней я забыл про любимую Таню.

     Пионерское воспитание не позволило мне завалить ее на кровать в первый удобный момент. Поцеловал ее первый раз только через месяц знакомства. А в сердце у меня созревала любовь. Я уже не мог терпеть разлуки, на ночь, на час. Учеба пошла с трудом.

     Выявились наши общие интересы в литературе, живописи. Мила (так она представилась в первую встречу) сочиняла стихи. Естественно романтические. Мне нравилось в ней всё: душевный настрой каждый день, фигура, овальное лицо с розовыми щечками.

     Однажды я зашел за ней, чтобы пойти то ли в кино, то ли еще куда, точно не помню. Она с подружками снимала комнату у бабули. Подружки открыли мне дверь и умчались истерически хихикая. Мила стояла у окна и махала им рукой. Яркое солнце освещало её. Контуры тела явно вырисовывались сквозь одежду. В первый момент мне показалось, что она стоит нагая, приглашая меня к соитию.

     Я подошел, положил ладони на ее плечи. Прижался телом к ней. Бесконтрольно оставшийся орган, вздыбился. Мила почувствовала его попкой, которую видимо тоже оставила без внимания. Попка плотнее прижалась ко мне. Телепатически связываясь, мы не могли сдержать желаний.

     Пришлось самому раздеться и раздеть ее. Она сама попросила этого, так как страсть сковала её тело. Я с нежностью выполнил ее просьбу. Со смущением, она прикрывала наготу руками. Взяв ее на руки, как пушинку, отнес на кровать. Более опытный в сексуальных утехах,...   я поглаживал ее для возбуждения.

     — Я хочу тебя почувствовать, войди в меня, — прошептала Мила.

     При большой разнице в весе и росте, я покрыл ее. Из-под меня можно было увидеть только ее раздвинутые ноги. Руками она упиралась мне в грудь, боясь быть раздавленной. Ещё ни разу мне не приходилось иметь дело с девственницей, коей оказалась Мила. Но напряжённый фалдус, обильно смазанный моей влагой, легко порвал плевру.

     Легкий стон, затем продолжительная задержка дыхания слегка испугали меня. Однако закусанная губа и блеск глаз, говорили о том, что партнерша жива.

     — Вот такой первый секс с Милой. Затем были другие соития с ней, но больше запомнил этот. Потом мы поженились, у нас появились дети. И сейчас она лежит с открытым ртом, слушает мои байки.

     — Я не Мила! Я не писала стихи! Наврал?

     — Ты Людмила. Хотя всегда представлялась Людой, но можно сказать и Мила. Про стихи, каюсь, солгал, чтобы ты не догадалась сразу.

     — Как я благодарна Татьяне, что дефлорация моей плевры была такая нежная и приятная! А другие женщины, как же? Про них, почему не рассказываешь? Давай продолжай.

     — Другие связи были чисто интрижками. Для удовлетворения моего мужского эгоизма. Ни чего примечательного в них нет. Наиболее яркие эротические впечатления я тебе уже рассказал. Давай лучше вспомним наше лето в деревне.

     — Давай! Сравним твои виденья этого приключения с моими.

     Воспоминания.

     Лето 1965 года. Студенческий стройотряд прибыл в Маковку на строительство животноводческого комплекса. Студентов расселили в палатках. Нас как единственную супружескую пару, поселили в домике Ефросиньи Петровны. Очень древней старушки, ещё прошлого века рождения. Вообще-то мы только спали в ее жилище. А так все время с ребятами в отряде. Пищу принимали со всеми студентами. Горланили песни тоже с ними.

     Баба Фима уступила нам свою кровать. Сама же перебралась на печь.

     — Кровать у меня единственная, так что я полезу на печку. Там тепло и уютно. А вы вот тут ложитесь, раз вы муж и жена.

     Пока мышцы привыкали к физическому труду, я спал как убитый. И ты тоже, свернувшись калачиком у меня подмышкой. Однако утренние эрекции всё чаще напоминали о необходимости разрядки. Однажды утром, когда ты первая побежала в уличный туалет, я пошел за тобой. Дождался твоего появления и указал на проблему.

     — Не знаю, бывают ли у женщин утренние «стояки», но чувствую — у меня он точно есть. Вон соседская банька. Может туда? Или в бурьяне? Смотри, какая высокая трава.

     — В траве надо стелить, что либо. А у нас только одежда. Не брать же вещи у Фимы. Пошли в баню.

     В бане было прохладно, так как не топлено давно и по ночам не очень жарко. Но нам хватило, чтобы разрядить напряжение в органах. Я как смог сдерживал свой оргазм, чтобы ты смогла насладиться соитием.

     — Мой оргазм наступил буквально после входа пениса в меня. Ты разве не почувствовал? Ах, да. Ты же сам был напряжен. Мускулатура влагалища сжалась от напряжения, одновременно парализуя остальные мышцы. Даже пальцы на ногах свело судорогой. Фалдус, преодолевая давление на него, тёр стенки вагины. Я пришла в себя буквально через десяток секунд. Мне хотелось ощутить тепло твоего тела. Но мы не снимали всю одежду, боясь быть «застуканными» хозяевами.

     — Грудки твои я всё же усердно мял. Ягодицы тоже не пропускал. Сидел я на узкой лавке, хотелось откинуться, чтобы улучшить проникновение. Но боялся упасть. Пяти минут нам хватило для услад. Благо в баньке была вода и ковшик. Ты подмылась. Я тоже ополоснул пенис.

     Я побрился, ты подкрасила и так алые юные губы. И мы побежали завтракать. Утренняя разрядка, следующей ночью, разбудила во мне желание повторить половой акт — кол стоял ещё сильнее. Нежно лаская твой животик, целуя мягкие губы, принялся возбуждать тебя. Мне было всё равно, что буквально через три метра спит чужая бабка.

     Тебя же не составило труда «завести». Не переставая лобзаться, снял твои трусы, а ты мои. Спрятавшись под простынею, мы начали миловаться. О-о, как приятно было мне накрыть твое маленькое тело! Кровать предательски скрипела и мне пришлось умерить пыл и так неактивных фрикций.

     — А я сначала боялась этих скрипов, но потом сознание переключилось на действо. В какой-то момент меня стало возбуждать мысль, что нас может слышать баба Фима.

     — Меня наоборот такая мысль сдерживала, я не мог настроиться на нужный лад. Полученный оргазм можно было сравнить с мастурбацией. Облегчение в яйцах наступило, в душе же, ни какой услады.

     — Уснули мы крепко и чуть не проспали. Благо бабушка разбудила нас.

     — Сынок, — обратилась ко мне старушка, — дровишки из дрóвника поднеси к печке в баньке. И воды долей из колодца в бак на печи. Я вам к вечеру баньку истоплю, что ж вы толком не мытые спите!?

     Вечером мы не стали засиживаться у костра. Нас ждала баня. Фима выделила нам полотенец больших. Слегка ополоснувшись, мы сошлись в поцелуях и взаимных ласках.

     — Да банька была тесная. Тебе высокому приходилось сильно нагибаться, чтобы пройти в дверях. Но какая нега охватила меня после бани. Вот ты запомнил соития, а я негу от сброшенного пота и пыли. Хоть мы и ходили на озеро после работы, но это было не то. Во-первых, на озере, ни какого интима, а нам девушкам очень не хватало тогда закрытого участка, чтобы отмыть пыль. Ополоснуть гениталии. Вам парням легко отряхнуть остатки мочи, помотав пенисом. Девушкам надо как минимум промокнуть последние капли.

     А мокрые трусы? Которые мы стирали прямо в озере. Благо, что я взяла несколько штук. Уходя на работу, брала с собой «сменку». Поношенное белье стирала. И тайком от тебя сушила их. Стеснялась раньше такой интимной стороны.

     — Наиболее приемлемая поза была «по собачи», так как лежать на деревянных полках было больно и тебе и мне. В позе — ты, сидя на моем члене, я, на полке, был минус в неполном введении фалдуса, а так хотелось окунуть по самые помидоры.

     — Фима угостила нас чаем. После баньки так не хватало влаги в организме. Мы сидели и слушали рассказ о её жизни.

     — Да-а-а, тяжёлая судьба досталась этой хрупкой женщине. К четырнадцатому году она уже имела двоих детей и еще одного в чреве. Считай, всю жизнь прожила в том доме, который построил ее первый муж. Дом самый простой — стены и печь посередине. Небольшие сени, сохраняли тепло зимой. Обещанный пятистенок, супруг не построил — первая мировая забрала его жизнь.

     Затем революция, гражданская. Только к двадцатому году стали возвращаться мужчины. Старший брат мужа, похоронил свою заболевшую жену и к своим четырем девочкам, взял её с троими мальчиками. До коллективизации успел отгрохать большой дом. В шесть стен. Переселились в него. Этот малый отдали родственникам. Затем опять война. Сыновья, две дочери не вернулись с фронта. Муж умер от известий. Она осталась одна. Вернулась в этот дом.

     — На этой самой кровати у нас прошла первая брачная ночь, — сказала Фима, — у вас хоть и не брачная, но я уверена, ты внучка, понесла уже. Поверь мне.

     — Я наследующий день приболела, не пошла на работу, и она попросила не укрываться во время наших с тобой соитий. «Разреши хоть перед смертью полюбоваться на любующихся мужа с женой. Разреши повспоминать о своей не испитой любви. Я ведь все равно не сплю, все слышу».

     Ночью, будто случайно уронила простыню с наших разгоряченных тел. Сказала тебе о необычной зрительнице после соития. Помнишь?

     — Сначала очумел от твоего заявления. Затем возбудился от скрытого в подсознании желания получить удовлетворение на глазах наблюдателя. Оказалось, что в психиатрии есть и термин для такого удовлетворения — эксби... эксги...

     — Эксгибиционизм. Психи, не считают это заболеванием, до тех пор, пока не начнешь совокупляться на глазах у множества народа. Я сначала стеснялась исполнить просьбу Фимы. Однако пенис в моем влагалище снял все запреты. Еще сильнее возбудилась от знания, что старушка наблюдает за нами.

     — Да-а! Удивили ...   мы с тобой в ту ночь Фиму количеством соитий. Я изредка поглядывал на печь, обычно тусклый старческий взгляд светился кошачьим блеском. Это прибавляло мне силы, да и ты тоже показала до этого незнакомую мне страсть.

     — На следующий день бабка сказала, что спала как мертвая, как будто сама натрахалась. Проспала крики первых петухов.

     — Каждый вечер мы мылись в бане, потом совокуплялись на стонущей кровати. Бабуля просыпалась с красными от слез глазами: «Недолюбилась я. Война проклятущая сгубила моих мужей»!

     — И после этого мы не упускали шанса потрахаться. Ты отдавалась мне в любых местах, не сдерживала радости от экстаза. Беременность не стала помехой в любовных играх. Ой! Я вспомнил! Уже практически в конце сентября, мы с тобой уединились в кустах. Я лежал на земле, так как было холодновато лежать, а ты уже была на втором месяце беременности. Я на спине, ты в позе наездница. Скачешь. И тут девушка из нашего стройотряда забежала в кустики по малой нужде. Тебя увидела, меня нет. «Писяешь... ? Мне тоже надо сикнуть» и начинает журчать. От понимания, что буквально в полуротах метрах от нас сидит девушка с раскрытой щелью, я сильнее возбудился. Начал тебя подкидывать, ты, закусив губу, постанывать. Девушка, окончив процедуру, встала, раздвинула ноги, промокнула остатки мочи с гениталий. Начала натягивать трусы, штаны. Все это время подол её платья был прижат подбородком к груди. И самое главное, что сквозь листву я это все видел.

     — Ага, вспомнила. Умора. Чего только не увидишь в необустроенной деревне. Дикие виды справляющих нужду колхозников буквально за неделю перестали тревожить. А помнишь, как Зинка Кузьмина засмотрелась на спаривающихся быка и корову. Пока шла, все голову поворачивала, в конце концов, наступила в коровью лепешку. Поскользнулась на ней и, падая, руками влезла в другие кучки лепешек. Ха-ха. Вот мату было! Ха-ха.

     Мужчина с женщиной еще полежали, вспоминая прожитые годы.

     — Давай у нас сегодня будет день откровений. Я тебе рассказал о своих значительных любовницах, теперь твоя очередь.

     — То, что было до встречи со мной? Ха! Любовницы?! Расскажи об адюльтере... Ладно, давай я начну.

     — Знаешь, почему мне нравится ролевая игра с сантехником... ? Через семь месяцев после рождения Сени, у нас прорвало трубу горячей воды. Ты как всегда в нужное время на службе. Горячая вода льется. Я, понимая, что не справлюсь сама, позвонила в жилконтору. Прибежал сантехник, перекрыл кран. Но не сразу, пришлось ему принять струю горячей воды на себя. Весь мокрый, взялся помогать мне, собирать воду, чтобы не затопить соседей. Я и не обращаю внимания, что мой халат всего на две пуговицы застегнут. Воду собрали. Я выпрямилась, теперь вижу мужчину. Крупный, сильный, под два метра ростом. Возрастом за шестьдесят лет. Он стоит мокрый, рубашка расстёгнута. Многочисленные седые волосы украшают грудь.

     Он смотрит на мое тело. Я опускаю глаза и вижу свое неглиже. Мало того, что пуговицы расстегнуты, так еще мокрая ткань прилипла к грудям и ляжкам, совсем не скрывая моего тела. Я запахнулась. За окном уже стемнело. При попытке включить свет на кухне, со звоном лопнула лампочка. Битое стекло, противно хрустело под сапогами деда и моими шлепанцами. Запасные лампочки ты прятал на антресолях. При высоте потолков три метра, даже ты вставал на два стула, стоящих друг на друге. Что делать? Стекло надо собирать. Так как ночью надо кормить ребенка. Слава богу, что Сенька крепко спал в это время, не мешал мне.

     Вставать на два хлипких стула, дед отказался. Посадил меня как маленького ребенка на параде, себе на плечо и поднял к антресолям. Мне все равно низко. Он подставил ладонь под мою попку и поднял. Не знаю, специально он шевелил пальцами, или подстраивался удобнее, но через два слоя ткани — халат и трусы, я чувствовала шевеление горячих пальцев. Волна возбуждения сковала меня, вместо того, чтобы искать проклятущие лампочки, сидела и прислушивалась к действиям мужчины. Только после того как он покряхтел, очнулась, нашла искомое.

     Опять же он поменял лампочку. Оказалось, что это не так просто сделать. Цоколь лампочки остался в патроне. Дед, боясь, что его ударит током, попросил постелить сухие тряпки на табурет, потом снял сапоги и взгромоздился на неё. Короче поменял. При ярком свете лампочки помог мне собрать осколки стекла. Я быстро еще раз промыла пол. Сбегала в ванну, накинула другой халат. Поставила чайник на газ. Решила попоить чаем спасителя. Мужчина представился, Николай Алексеевич, звали его. Напоила деда чаем с вареньем. Ах, да! Его мокрые рубашку и штаны я повесила на батарею сушиться. Зима всё-таки, замерзнет. Окна затянуло конденсатом, что там, на улице не видать. Сидит он за столом в трусах и тапочках. Ситуация комичная — муж в командировке, голый... , не совсем правда, сантехник сидит в квартире с супругой. От горячих батарей одежда сантехника высохла быстро. Он оделся. Тут меня дернул нечистый спросить, чем я могу его отблагодарить?

     Николай Алексеевич крякнул и говорит:

     — Со своей супругой я уже несколько недель не живу как муж... Для потенции мне советовали соки молодой женщины... Да. Да. Те самые... Из того источника.

     — И как вы это себе представляете?

     — Да ты не волнуйся, доченька. Залезь себе пальцами туда, смочи их и дай мне слизать. Желательно пару раз. А лучше три раза. Я отвернусь, смотреть не буду. Давай испытаем, может не зря народ болтает. Я ведь чувствовал жар от губок твоих, понял, что ты увлажнилась, сидя на моей ладони.

     Спокойный голос, придал мне уверенности, что дед не обманывает и ему действительно нужна такая деликатная помощь. Он отвернулся, я тоже отвернулась. Еще только он намекнул об источнике, я увлажнилась. Но еще не достаточно. Потерла немного клитор, представила, как он будет лизать мои пальцы. Окунула два пальчика вглубь вагины. Дед старательно облизал пальцы, по одному, всасывая по самую ладонь. Влага потоком полилась из вульвы. Настоящее возбуждение как при полноценном акте охватило меня.

     Второй раз я уже не отвернулась. Посчитала достаточным, что он отвернулся. Сунула свернутые лодочкой четыре пальца вовнутрь. Для макания, мне удобнее было присесть, согнуть спину, развести бедра. Поднимаю глаза, а он смотрит, как я копаюсь. От этого я еще сильнее потекла. Не соображая, что левой рукой я продолжаю оттягивать резинку трусов, подношу ему правую ладонь. Он облизывает так же ответственно. А глазами уставился на мою промежность. Да чего уж, тут просить отвернуться, прекрасно видел мои кучеряшки. Более дурацкой картины невозможно представить. Молодая женщина стоит посередине кухни, сует пальцы себе в вагину. А за ней наблюдает сантехник. Вывел образ? Как минимум комично. Согласись?! Третью порцию влаги он слизывал долго, растягивая удовольствие. Поблагодарил. Я его тоже. Ушел.

     Как шестиклассница, я села на диван и онанировала до отключки... Это еще не всё, подожди. Через неделю он встретил меня у подъезда. Сказал:

     — Вот супруга моя, просила передать тебе, дочка, коробку конфет «Курочка ряба». Очень ей понравилась твоя помощь в моей хвори. Я пойду уже. А можно еще разок зайти, если потребуется... лекарство?

     Еще через неделю он пришел за добавкой. Да кто же откажет страждущей женщине. Я провела его в квартиру. Он помог занести санки с Семеном, снял пальто, оказалось, что пришел в чистом костюме. Улавливался легкий аромат одеколона «Москва». Сначала усадила его смотреть телевизор, а сама пошла в ванну. Ополоснулась после прогулки с сыном. Сеня спал, нагулявшись на свежем воздухе. Накинула на своё голое тело только халат.

     Села рядом с Николаем на диване. Настраиваюсь на возбуждение. Дед понял, что нужна его помощь. Положил свою лапищу мне на грудь, начал ласкать её. Чувствую, соки начинают накапливаться. Снаружи еще не текут, зато внутри жарко и влажно. Николая щипает мой сосок. Я лезу пальцами в вагину. Николай облизывает мои пальцы и усердно мнет грудь. Загипнотизированная, сижу не предпринимаю ...   ни каких действий. Полезла за другой порцией, мужчина, убирает мою руку и припадает к промежности ртом. Такой быстрой смены позиций я не ожидала, отталкиваю его от себя. Где там... Разная весовая категория. Язык Николая движется ласково, снизу вверх. От ануса до клитора. Целует меня в те же губы, присасывается к клитору. У меня окончательно пропадает желание прогнать наглеца. Мои отталкивание его головы, сменяются притягиванием. Если бы ты не вылизывал меня до этого, я посчитала бы его действия грязными. Но в тот вечер я получала оргазм.

     Один... , второй... Я потеряла счет приплывам. Очнулась я, знаешь где... ? Догадываешься! Ага, на его члене. Сижу верхом на лежащем на диване мужике. Развел меня глупышку... Разве можно гневаться, сидя на óргане, приносящем усладу? Мужчина полностью не разделся, только штаны и исподнее опустил. Мой халат лежал на полу. Смирилась с участью и принялась получать удовольствие. Царапая ему волосатую грудь, довела его до оргазма, соскочила со штыря, так как не желала его спермы в себе. Однако зря я беспокоилась о предохранении. Он успел натянуть презерватив.

     Прогнала его, потребовав, чтобы он не попадался мне на глаза. Ночь я не спала, переживая происшествие. Думала говорить тебе или не стóит. Разум подсказал молчать. Даже не знаю, как назвать этот случай. Измена... ? Насилие... ? Поверь мне, я не ожидала, что так закончится.

     — Наверно долго помнила этот случай... ? Ах, ну да... ! Из-за этого тебе нравится играть в такую игру. Хитер, однако, сантехник.

     — Тот старый дом довоенной постройки, излучал какую-то энергетику. В нем всегда случались, какие ни будь происшествия. И не только со мной. Частые драки соседей меж собой, внутрисемейные конфликты. Кражи, изнасилования, раз в неделю что-то случалось. Меня тоже изнасиловали... Да. Я не говорила тебе, чтобы не нервировать. Сейчас расскажу, но потом твоя очередь.

     Оксанка у нас очень плаксивая была. Чуть шум какой, просыпается и давай реветь. Ты пошел с ней на прогулку, заодно и Семена забрать из садика. Тут слышу, этажом выше началась шумиха. Громкая музыка, топот. День, думаю, пусть пляшут. Но подумала, что ты вернешься со спящей дочерью.

     Решила, пока они не сильно пьяны, сходить, попросить уменьшить звук через час-полтора. Шаль на плечи, ноги в шлепки. Поднимаюсь. У них дверь приоткрыта. Стучать бесполезно, Захожу, вижу, молодежь дрыгается, танцуя твист. Хозяев не вижу. Кто-то меня в группу танцующих затягивает. Отбиваюсь. В мозгу молодых что-то клинит. Парень тащит меня в спальную, рвет на мне халат, трусы. Я кричу, сопротивляюсь, пинаю по ногам его. Царапаю лицо, он еще сильнее распаляется. Отвешивает мне пощечину. Я падаю на кровать. Перестаю сопротивляться. Просто лежу.

     Тут в спальную забегает Людка, хозяйка. Понимает, что я не по доброй воле ноги раздвинула. Хватает парня за шиворот, отталкивает. Христом богом просит простить парня, который оказался ее кузеном. Мол, он не адекватен из-за марихуаны, которую ему всучили за что-то. От неё самой разит не понятно чем. Но хоть поняла трагичность положения. Музыку тут же выключили, порядок навели... Они, не я. Я сидела на кровати, кутаясь в рванье халата и шали. Соображаю, что предпринять далее. Вспоминаю о больном сердце отца, уверенная, что до него дойдет слух, решаю молчать. Требую с Людки компенсацию. И прекратить собирать шалманы. Вернулась в квартиру, ополоснулась, вернее даже выскоблилась, смывая вонь с тела. Когда ты вернулся с детьми домой, я, чувствуя себя действительно больной, проспала до утра.

     — И до сих пор молчала?

     — В сознании я затёрла это происшествие. Мне самой было противно. До тех пор пока ты не предложил ролевую игру насильник-жертва. Помнишь... ? Не помнишь... ? Лжешь ведь!? Ладно! Расскажи свою историю, я потом тебе напомню о насильнике и жертве.

     — Вижу у тебя закаленный нрав. Не хотел тебе это говорить, но так как день откровений... В девяносто шестом году наш отряд МЧС отправили на ученья в Новгородскую область. Твоя сестра с дочерями там жила. Я, чтобы не ночевать в палатке, напросился к ней в гости. На пару дней, пока ученья не закончатся. У них как раз сабантуйчик организовался по случаю дня рождения очередного соискателя её сердца. Не помню его имени. Не важно. Меня тоже усадили за стол. Я, сидя, в форменной одежде, выпиваю, закусываю как все. Племянница твоя Татьяна начала мне глазки строить. Во время танцев откровенно прижимается ко мне прелестями.

     Твой супруг не мертвец. Тоже мну ей мягкие места. До интима не доходит. Рита её отзывает в другую комнату, после этого Татьяна исчезла. Именинник пьян. Лежит мордой в салате. Гости не менее пьяны, и занимаются развратом. Помнишь как в «Калине красной», Егора Прокудина, приглашают на банкет с возгласом: «Народ для разврата собран»? Вот, вот. Такое же сборище было у твоей сестры в тот вечер. Лижутся парами — мужчина-женщина. Все это под видом медленного танца, преподносится наблюдателям, которые считают их действия непотребством. Ни чего похожего на мой знаменательный новогодний вечер. Я остался без пары. Но и Ритка тоже не могла добудиться муженька. Муженька в кавычках, если что.

     Толи от выпитого, толи от желания наставить рога сожителю, Ритка страстно целовалась и терлась бедром о мой член. Она была без трусов, так как я не прощупывал их сквозь ткань платья. Через пять минут мы оказались в спальне. Свет проникал только от уличных фонарей. На одной кровати уже лежали совокупляющиеся люди. Ха. Было б странно, если это были животные. Хотя нас в тот вечер можно было отнести к диким племенам первобытного строя. Военная выучка требовала от меня аккуратно сложить одежду, рацию, с которой я не должен был расставаться даже в туалете. Ритка бесстыже мастурбировала, ожидая меня.

     Влагалище, наконец, дождалось органа, который был готов расшурудить гнездо разврата. С хлюпаньем мой пенис заскочил в пещеру троглодитки. Горячая, названием соответствуя мокроте в ней, вагина оказалась раздолбаней твоей лагуны. После пяти-семи минут долбежки, я сбросил напряжение в мошонке. Изначально, конечно, спросив слить в ее влагалище. Она не была против мужского семени. Рита, не удовлетворенная единственной палкой, прильнула к моему члену ртом. Но тут зазвонил телефон в прихожей. Матерясь, голая Рита пошла, отвечать на звонок. Что-то там послушала, сказала «Через полчаса буду». Оделась и исчезла как дочка.

     Мне пришлось освободить койку, так как подошли желающие попрыгать на ней. Понимая, что тут навряд ли высплюсь, одеваюсь и направляюсь в военный лагерь. Сообщением по рации, мне приказали явиться к такому-то адресу. Два моих сослуживца, Андрей Соколов и Петр Глаголев, поджидали меня у подъезда дома. Сказали, что по спецсвязи не могли спросить моего согласия на оргию с участием трех особей с разрезом между ног. Отказаться, представ перед парнями слабаком, я не мог.

     Все три расщелины принадлежали твоим родственникам: Рите, Татьяне и Вере. Квартира была Верина, между прочим. Где находился ее муж, я не знаю. И не спрашивал. Мы по молчаливому согласию, не выказали нашего родства. Начали с бутылочки, опорожненной за один круг. На шесть лиц, пол-литра водки мало. Пустую, приспособили под стрелку компаса, указывающую на мужчину, которого должна поцеловать женщина. Смачивая горло не только водкой, но и слюнями друг друга, потихоньку мы придались оргии. Женщины натягивали презервативы, мы натягивали женщин.

     Хотел бы выделить Веру, как обладательницу самой мелкой вагины. Мой член сразу уперся в шейку матки. Я даже предположил, что это влагалищный кондом. Ни разу не встречался с таким способом предохранения. Ты же знаешь, что у меня не самый большой фалдус, но и он, упираясь в препятствие, доводил Веру до маточного оргазма от пары тычков. От клиторального экстаза она выпала в осадок и долго не могла дососать мне. Просто лежала с пенисом во рту, когда я лизал ей сикель. Сбрасывая напряжение, трахал ее в горло. Яростно как последней шлюхе, засаживал так сказать по самые помидоры. ...   Она потом хрипло материлась, грязно обзывала меня.

     Таня отличалась крупным клитором, похожим на маленький членик. Большими лепестками малых срамных губ, и бездонной мандой. Извини за похабщину. Она же оказалась самой стойкой, долго не могла достичь оргазма.

     Я остался до утра, соратникам нужно было заступать на дежурство. Три женщины и я похмелялись пивом. Опьянев, Ритка начала рассказывать, как дошла с дочерями до пьяных оргий.

     — Людка наверно тебе говорила, что я родила Таньку в шестнадцать лет. Мама предупреждала — не раздвигай ноги, держи плотно сжатыми, успеешь полюбиться. Первая любовь, хули. Залетела от неё. Парнишка из армии не вернулся — пошел на сверхсрочную, прапорщиком. Меня не позвал к себе. Затем другие мужчины, парни малолетки. Веру родила, хрен знает от кого. Хорошо хоть бабушка преставилась, предварительно прописав меня с детьми к себе.

     Дочки выросли, начали учиться в техникуме. Замуж повыходили. После одного майского парада, они с мужьями и я, оказались в одной компании трудящихся. Очень весело посидели тогда. Две супружеские пары ушли. Выпивки не хватило, зятьки побежали за добавкой. В стране как раз началась борьба с пьянством. В магазине давка и им пришлось долго стоять за водкой.

     Вот тут-то нас троих, оставшиеся два друга зятьев оттарахали. Не насильно. Мы даже способствовали этому. Молодые парни сначала с дочками начали тискаться. Ну и я не упустила возможности. Зятья вернулись через полтора часа после ухода. По дороге домой, откупорили одну из трех бутылок, промочили горло. Когда уже все выпили, муженёк Тани лежал отключённым, Мишка, муж Веры не спал, но все равно ни чего не понимал. А понимать было нужно, что его жену ебут друзья. В то время, как голые тёща со свояченицей помогают жене выше задирать ножки. Так мы начали развлекаться, если так можно назвать оргии с чужими, незнакомыми мужчинами.

     Это моя самая большая тайна от тебя. Покорнейше, прошу простить меня, за адюльтер с твоей сестрой и племянницами.

     Людмила долго размышляла. Не выказывая эмоций, наконец, произнесла:

     — Думала ты так и унесешь её в могилу... Когда я поехала хоронить маму, Ритка в пылу ссоры, заявила: «Ты думаешь твой Сереженька золотце? Вот хуй тебе! Блядун он, каких свет не видал. Развлекался тут со мной. Потом ещё Таньку выебал. И Верку не забыл, кобелина!». Я сначала посчитала, что это она со зла так говорит. Она всегда начинала громко материться, когда злилась, бывая не права. Но она сообщила о деликатной родинке на твоем паху. Когда я осталась с Верой наедине, она подтвердила Риткины слова. Только сообщила, что это было по согласию со всеми участниками. И «Кто больше блядун, еще надо рассудить, ибо это мама втянула вашего, тетя Люда, мужа в оргию»

     Супруги лежали, размышляя о том, что возможно зря они затеяли день откровений. Все-таки до этого жилось лучше. Сергей больше клял себя за несдержанность. «Мог ведь рассказать о любом другом адюльтере. Нахрена, ты распустил язык!? Мудак! Хотя, Люда и так знала... ! Всё-таки ты мудак, Серый!!! Знала и молчала, значит, она дорожит тобой. Не закатила скандал по приезду. В сорок восемь лет она была еще красатулечка. Могла выйти замуж за более верного человека. Дети к тому времени уже обзавелись своими семьями. Стоп! А может у неё такая же громоподобная тайна? И она прощает меня, искупая свою вину?!!»

     — Знаешь, Сереженька, не кори себя. Ты правильно сделал, облегчив душу. Все-таки она камнем лежала в твоем сердце. Можно даже сказать, что это мне кара божья за мои измены тебе. Я первая начала. С Николаем, сантехником, всего через два года после свадьбы. Хотя я запретила ему приближаться ко мне, все равно желала... После случившегося, моей мечтой была опять авария водопровода. Чтобы крупный сантехник закрывал мое тело от кипятка. Затем вылизывал мои соки. Это прямая измена... Нет, не мешай... Дай покаяться... Ведь ты такой же амбал, тоже мог прикрыть меня от варева. А уж о куннилигусе говорить не стóит — ты отменный мастер. Значит, я желала совокупиться как сучка дворовая с посторонним кобелём! Думаю, что если на устранение желаемой аварии пришел другой мастер, совершил такой же подвиг и попросил интима — согласилась бы. Разве не сучка... , а?

     — Давай веселенькое вспомним! Что ты насчёт насильник-жертва говорила? Давай, своим излюбленным манером от третьего лица выдай. Люблю, когда ты материшься! Давай, золотце, повесели себя, меня.

     Запах хлороформа, настиг женщину на пороге её квартиры. Она только успела открыть замки и всё. Дальше провал в памяти. Очнулась она на своей постели. Так ей чудилось, по крайней мере. Наркоз еще не до конца улетучился из головы. Так же мешала повязка на глазах. Хотя в щелку под повязкой можно было разглядеть её любимые обои. Закричать она тоже не могла из-за кляпа. Вытащить кляп мешали завязки на руках. Чувствовались завязки на щиколотках.

     Распятая женщина, мыча сквозь кляп, показала, что ей не нравится такое положение дел. Мычать мычала, но её ни кто не слушал. Тогда она сама прислушалась. Где-то слышалось шипение газовой горелки, кто-то мешал что-то ложкой в посуде. Незнакомец отключил газ и направился в ее сторону. Так она поняла по приближающимся шагам.

     Женщина опять начала мычать. Требуя отпустить её. В щёлочку, она увидела бедра. Мужчина пятился задом, светя голой волосатой жопой. Злодей вёз за собой сервировочный столик. Перед насильника, а это мог быть только насильник! Кто же будет ходить по квартире... по её квартире, голожопым? Так вот — перед его прикрывал фартук, который она самолично кроила, обметывала замысловатым крестиком. «Для себя. Тварь, для себя, блядь!» — мычала жертва.

     Мужчина не обращал внимания на звуки из-под кляпа. Переставлял различные вещи на столике. Вещи были с фаллическим намеком — губнушка, морковка, огурец, флакон освежителя воздуха, бутылка вина, пластиковая бутылка из-под растительного масла объемом один литр. Рыцарь зла, поднял лежащие на том же столике портняжные ножницы. Её ножницы!!! Подошел к жертве и начал разрезать брючину её любимых брюк из хэбэ ткани. Покромсал одну штанину, вторую. Разрезал пояс и выдернул рванье из-под женщины.

     «Приговор ты себе подписал. Минимальное наказание за это кастрация. Публичная, блядь кастрация, ты слышишь, мудила?» Что можно сделать за уничтожение ее выстраданных джинсов, женщина еще не придумала.

     Меж тем насильник принялся резать рубашку, тоже джинсовую. «Ну не тварь ли он после этого?» Повязка на глазах несколько ослабла от мотыляния головой. Можно было увидеть капюшон палача на голове насильника. «Да! Заберу эту маску. Положу мудака блядского на колоду и хуй на пятаки порублю! Вон как торчит дубина, прикрытая фартуком! Ни чего так, между прочим, мой любимый размерчик! Нет! Не на пятаки! Отрублю и в жопу ему засуну. В его, сука волосатую жопу. Вместе с яйцами, вон какие здоровые мудья. Ух, прям, не терпится засадить. Ни чо, ни чо. Освобожусь, посмотрим... Лифчик то можно было расстегнуть, он тоже ценный!!!»

     За трусики, которые злодей тоже искромсал на мелкие кусочки, компенсация — смерть. «Мания у него, что ли ножницами тут у меня под ухом щелкать? Злодей, что с него взять. Э-э, а чего это у меня соски торчат? Вы чего отвердели, предатели? Вроде не холодно! Стоп! Это я описсалась? Или потекла?»

     Мужчина обвязал ноги жертвы под коленями, начал растягивать их в стороны, одновременно ослабляя натяжение на щиколотках. До боли в сухожильях промежности растянул, зафиксировал веревки. Снял повязку уже не нужную. Тушь на ресницах женщины потекла от соприкосновений с повязкой. Влажной салфеткой мужчина, как мог, протер потеки, за одно и губную помаду стер с губ.

     С ее ракурса не все предметы на столике можно было увидеть. Так, например помазок и безопасную бритву жертва не видела. Флакон, принятый за освежитель воздуха, оказался с пеной для бритья. Злыдень покрыл пенкой её лобок, промежность, зону возле ануса. Помазком равномерно размазал, станком начал сбривать кучерявые локоны лобка,...  

      на губках вульвы, вокруг сфинктера.

     Процедура успокоила женщину. «Доброе дело вообще-то. Давно хотела побрить. Особенно возле ануса. Ладно, смертельный приговор отменяю. Но хуище, вон какой огроменный, в очко твоё, блядво, точно забью. С яйцами. Обжалованию не подлежит! Смотри-ка, еще дует на губки, знает, что жжет, щиплет. Ух ты! Откуда он взял теплую салфетку? Приятна такая забота. И ручеек промокнул? Фью! Надо же! Чистоплотный мужчина. Лифчик прощаю, так и быть, заслужил. Только бы еще веревки ослабил, кровь в ногах затекла».

     Будто услышав пожелание дамы, мужчина совсем развязал путы. Вздох облегчения вырвался из-под кляпа. Капли пота на лбу и висках женщины, насильник промокнул салфеткой. Как истинный палач, злыдень, сложил руки на груди. Их взгляды встретились. Испепеляюще злобный и доверчиво насмешливый. Насмешливый прятался под маской палача.

     — У-у-у-у, м-м-м, — мычала женщина. Палач опомнился. Взял губнушку, надел на неё презерватив. Ввел во влагалище женщины. Пальцем протолкнул до упора. Из глубины торчало только колечко кондома. Мужчина накрутил презерватив на морковь. Так же поступил с огурцом. Стеклянной бутылкой. На литровую презерватив не накручивался — рвался. Мучитель плюнул на неё. Отставил в сторонку.

     Холодный корпус губнушки, немного снял возбуждение. Мужчина взял морковь и поднес к входу в вагину. Женщина сильно замычала и замотала головой. Мужчина так же поступил с огурцом.

     «Блядь, дурак! Не понимаешь? Не хочу холодного, нагрей сначала... ! Бутылка вообще холоднючая! Не смей даже подносить, гад! Ай... ! Всё! Опять смертельный приговор и хуй в жопу посмертно!!! Из холодильника ты её вытащил что ли... ? Литровая бутыль из-под масла стояла на подоконнике, согрелась. Но размер не мой, слышишь, не мой... ? Ты что творишь, сволочь! Не влезет!!! Не надо, прошу тебя. Мне страшно за пизду. Если ты мне её вставишь — голову тебе отрублю и в жопу засуну. Тебе, тебе, мандаворот! Ой! Ты еще губнушку не вынул! Забыл... !? Ты, резиновое изделие номер два, где взял пятилитровый бутыль? Совсем охуел... ? Да, ребенок вылез из этой щели. Но он ВЫЛЕЗ!!! Понимаешь? В-Ы-Л-Е-З!!! Вытащи кляп, я тебе по буквам произнесу. Всё, всё... ! Согласна на литровую или даже холодную стеклянную... Носок то тебе зачем? Точно ебнутый насильник попался! Всем бабам насильник, так насильник, а я в чем провинилась? В чем же я так нагрешила, что ты, господи, мне прислал олигофрена какого-то? Это что каша... ? Ага, в носок кашу и подобие елдака готово! Ни разу не испытывала такой фаллический символ. Прости, господи, что не поняла. Это не олигофрен. В общем-то, он мне уже нравится. Ой, как нежно удалил презик с губнушкой. Гандон на носок надень... Вот... Сообразительный... М-м, тепленький. Давай вставляй глубже. Глубже. Повторяю — глубже, Вот я даже ноги подняла, раздвинула. Ты что не понимаешь, такую игрушку МОЖНО глубже толкать. Ну, пожалуйста... ну еще хоть сантиметрик. Самый маленький сантиметрик... Предлагали мне походить на курсы развития мышц влагалища, не пошла, дура. Сейчас бы вжевала. Ага, вот так подержи я сама на прыгну. Во! Класс! Видал, как я могу... ? Так еще разок... Ух, как заебись... Вроде весь носок залез! Слышь, человек!? Потяни носок, я уже хочу чуть вынуть его. Вот, вот, правильно. Всё смертный приговор отменяется, член с тобой останется на прежнем месте. Куда ты носок совсем вытащил. Издеваешься, гад? А-а-а! Настоящим орудием хочешь прощения вымолить? У-ух... Мой размерчик... Моя твердость. Капюшон сними... А это ты, милый?».

     — Надеюсь, ты не думаешь, что я так обзывала тебя и желала такой участи, когда мы применили такие роли?

     — Ха-ха. Уморила памфлетом. Отдельное спасибо за «мандаворот»! Не зря я тебя называл Милой и поэтическую составляющую в тебе видел. Тебе матерные стишки писать надо.

     — Лучше эротические рассказы. Не умею рифмовать слова. Я пока сценарий сантехник-старшеклассница обыгрывала, придумала ещё один. Послушаешь?

     — Конечно.

     На кровати лежит больная женщина. Взор её мрачен, синие круги вокруг глаз, руки сложены на груди как у покойницы. Из одежды на ней ночнушка и тёплые носки. Приходит долгожданный доктор. Расспрашивает о самочувствии. Смотрит в рот, светит фонариком в глаз. Выпрямляется, стоя замирает в позе Роденовского «Мыслителя» поддерживая подбородок.

     Просит снять рубашку, чтобы послушать органы. Женщина не стыдясь, ведь перед ней врач, оголяется до носков. Доктор согревает фонендоскоп дыханием. Прикладывает к телу женщины в разных местах. Приподнимает молочную железу, слушает там тоже. Пульс женщины учащается, соски набухают. Мутные глаза проясняются, появляется озорной блеск. Сотня молекул феромонов из промежности женщины взмыли вверх, атаковали ноздри врача.

     Он всё ещё в недоумении, по всем симптомам женщина здорова, однако требует внимания. Ещё один маленький эксперимент и будет ясно, симулирует женщина или нет. Он идёт в прихожку, там видел женскую шляпку с пером фазана. Выдёргивает самое крупное.

     — Я проверю реакцию нервных окончаний. Возьмитесь за прутья изголовья. Нужно заземлиться, чтобы снять статику.

     Женщина выполняет указание. Доктор начинает водить пером по шее пациентки, затем по ложбине меж аппетитных грудей. Щекотка по груди, сильнее возбуждает симулянтку, доктор решает наказать её за ложный вызов. Истязание соска пером продолжается довольно долго. Женщина видит разность цвета сосков, раздражаемый поднят на дополнительном конусе ареолы. Огуречными пупырышками торчат сальные железы. Она умоляюще просит врача произвести такие же действия со вторым соском. Дразня симулянтку, он направил кончик пера к другой груди, но затем сменил направление движения — повёл перо по животу вниз. Стон разочарования вырвался изо рта женщины.

     Перо очень медленно скользит по животу. До следующей эрогенной точки ещё продвигаться целую вечность. Врач повернул в бок от вертикали. Теперь уже серпантином виляет по телу. Женщина уже считает себя жертвой. Жертвой маньяка. Он пиздюк издевается над больной. Где же твоя клятва? Как его там? Крата? Вот! Гиппопотама! Эти долбанные греки не могли придумать нормальные фамилии, чтобы страдающие не мучились.

     — Руки не расцепляйте, в любой момент может шандарахнуть лепездричество. Вы же не хотите ходить скрученной как баба Яга... ? В моей практике был такой случай, лепездричество такой силы ебануло, что женщина померла скрючившись. Пришлось гроб квадратный изготавливать. Это вам не шутки!!!

     Серпантин наконец-то начал вилять ниже пупка. Асимметрично выглядят груди, женщине жалко смотреть на такую картину.

     — Доктор! Кажется, меня уже сворачивает в спираль! Не могли бы вы выровнять левый сосок, ей богу дрожу от страха быть похороненной в квадратном гробу. Ой, спасибо. Вы превосходный врач.

     — Тише! Старайтесь держать рот закрытым. В моей практике был такой случай, когда одна тараторка так тараторила, что хуйня в глотку попала, да так глубоко. Задохнулась бедная хуйнёй. Так и похоронили... Нет, не в квадратном. В обычном. Без хуйни! Она ценная. Да-а. Ой, что это я отвлекаю вас.

     Левый сосок выскочил быстрее правого. Но вместо того, чтобы продолжить путь к точке ИКС, доктор начал щекотать подмышки. Женщина уже не знала, как его называть. Маньяк? Гений? Может так надо действовать? «Он точно издевается! Щекотно ведь, хи-хи-хи!»

     Мгновенный переход из подмышек к клитору ошеломил женщину. Он точно мастер своего дела! Какое точно попадание в цель. Вряд ли межконтинентальная ракета с такой точностью поражает зону размером два километра, как перо мастера двухмиллиметровую точку. Женщина не знала, какой ущерб приносит бомба, но узнала какую усладу, причинило перо. Её скрючило от экстаза. Перо ещё некоторое время терзало клитор женщины. Если бы она не держалась заземления, точно как поросячий хуй скрутилась бы.

     Очнулась жертва своей страсти через минуту. Доктор стоял на коленях в районе её промежности. Одной рукой он натягивал презерватив на... электробритву!? Точно, это она! «Ладно, доверюсь мастеру. Хотя больше на маньяка смахивает. А может всё-таки, хуйню не вытащили и... «. Женщине стало страшно от осознания, что потомки будут раскапывать могилы и наткнутся на труп женщины с хуйней в глотке.

     Мужчина включил бритву и вставил. Вставил правильно. Замечательно можно сказать.

     — Кончится заряд батареек, вынете прибор. Я пошёл!

     — Ха-ха-ха. А ты выдержишь столько времени вибрации бритвы?

     — Не знаю, но испытать хочу.

     — Себе ты интересней игру придумала. Помнится, мне медсестра пальцем простату массажировала, сперму на анализ высасывала.

     — Заметь одновременно!

     — Что-то юмор у нас сегодня чёрный — смерть, гроб?

     — Сама заметила. Подсознание выдаёт такое. Может, чувствует? Восьмой десяток разменяли.