— ... Мегалитическая культура... Исчезнувшие цивилизации... Древние технологии... — вещал экскурсовод.

     Игорь скептически щурился. Ну какие, блин, цивилизации? Валуны и валуны. Красивые, да. Живописные. Есть такое. Сфоткать, что ли, и отсюда тоже?

     — ... Пять тысяч лет до нашей эры... Ядерная война... — не унимался экскурсовод. Игорь против воли прислушался. — Война Кауравов с Пандавами... Она описана в «Махабхарате»... Впервые в мире ядерное оружие... Все, что осталось от грандиозных построек... Сохранилась кладка...

     Вот же ж блин. Чувак, судя по всему, и не слыхал о геологии, думал Игорь. Коню ведь понятно, что здесь выход слоистой породы, которую эти неуки приняли за кладку. Землетрясение перелопатило скалы, а потом тут прошел ледник и разбросал их, как гальку...

     — ... А это так называемая «келья отшелника» — экскурсовод ткнул пальцем в небольшую выемку в скале. — Из глубины тысячелетий до нас дошла легенда: если человек встанет сюда и произнесет тайное слово — он перенесется на семь тысяч лет назад, ввеликие времена мегалитической культуры. Но увы, магия древних забыта. Может быть, она зашифрована в петроглифах, как на камне, который мы с вами видели, — экскурсовод показал туда, где туристы толпились пять минут назад. — К сожалению, ни один ученый до сих пор не смог их прочитать...

     — Я могу! — не удержался Игорь.

     Петроглифов тут было много. Ближайшие из них гласили: «ТУТ БЫЛ ТОЛЬЧИК» и «ВИТЮНЯ ХУЙ».

     Туристы заржали. Экскурсовод коммуникабельно улыбнулся и продолжил:

     — Таким образом, мы с вами видим не только захватывающее буйство каменной стихии, но и величайшую в истории...

     «Не ведется, гад, — с сожалением думал Игорь. — Тут, за границей, даже наши вынуждены сохранять лицо. Европа, блин!»

     Туристы по очереди лезли фоткаться в «келье отшельника». Фоткать Игоря было некому, но он тоже полез, чтобы исполнить долг туриста.

     «Келья», как оказалось, уходила немного вбок. «Наши б сортир устроили, а тут все-таки Европа», — думал Игорь, согнувшись в три погибели. Неудобная, однако, штука — высокий рост...

     — Ййййёб ти бля! — взвыл он, ударившись головой.

     Ну надо ж так шарахнуться! Звездец просто... Голова гудит — даже экскурсовода не слышно. Или тот уже отошел? Не отстать бы от группы...

     Матерясь про себя, Игорь вышел из «кельи».

     И обомлел.

     ***

     Никаких валунов вокруг не было. Скалы, туристы, машины — все исчезло, будто сменили обои на мониторе.

     Вместо всего этого вокруг возвышались мрачные здания невиданной архитектуры. Там и тут маячили люди в странной одежде. Заметив Игоря, они срывались со своих мест и неслись к нему.

     «Бред. Треснулся башкой, и пошли глюки, — думал Игорь, глядя на них. — По мотивам экскурсионных сказок, блин...»

     Люди тем временем подбежали, схватили его за руки и стали галдеть на непонятном, ни на что не похожем языке. Игорь не сопротивлялся: он не знал, как сопротивляться галлюцинации.

     — Я не понимаю вас, — на всякий случай сказал он. И тут же получил по морде.

     «Вот тебе и бред... « — думал он, шмыгая носом. С него сорвали фотоаппарат, надели ему на голову какой-то металлический обруч... и вдруг его обидчики, как по волшебству, заговорили по-русски:

     — ... Каурский шпион!... Проник в святая святых!..

     Игорь заметил, что такой же обруч блестел на каждой голове.

     — Я не каурский шпион, — неуверенно сказал он. Увидев, что его понимают, продолжил: — Я... я не знаю, как попал сюда.

     — Расскажешь свои байки палачу!... Да что там!... Утилизировать его на месте!... В фонд биомассы...

     — Не надо в фонд... — попросил Игорь, чувствуя, как проваливается в собственный желудок. — Я... я...

     — А что это у вас тут такое интересное? — раздался звонкий голосок.

     Солдаты (судя по всему, это были они, хоть их одежда меньше всего походила на какую-либо форму) — солдаты, как по волшебству, выгнулись в поклоне, стараясь при этом не выпустить Игоря.

     — Каурский шпион, ваше высочество, — сказал один из них. — Типичный мехорг. Нагло вторгся во владения вашего высочества с неизвестным оружием. Вероятно, хотел убить ваше высочество.

     — Ты хотел меня убить?

     Перед Игорьом стояло существо неописуемой экзотической красоты. Ай да девушка, подумал Игорь. Или девочка?... Ее фигура казалась взрослой или почти взрослой, но глаза блестели, как у любопытного котенка, и губы круглились так, как это бывает только у детей.

     — Нет, конечно. Я и не знал, что вы... что ты есть. А если б знал, то никогда... — бормотал Игорь, прилипнув взглядом к смуглому лицу.

     Это было удивительное лицо: смесь гордости, детскости, ума, любопытства и женской силы, которая, по всему видать, сама еще не чуяла себя.

     — Прекрати пялиться на ее высочество! — Игоря тряхнули, как мешок. — Увести!

     — Погоди, — сказал звонкий голос. — Пожалуй, я заберу его себе.

     — Но, ваше высочество...

     — Он будет моим рабом. Тебе ясно, Дрир?

     — Но ваше высочество! Это же мехо..

     — Тебе ясно, Дрир? — повторило высочество, не меняя интонации, и лениво приподняло тонкую руку.

     В ней не было ничего, но на запястье блестел браслет с приподнятым вверх отростком, похожим на клюв птицы.

     Покосившись на браслет, Дрир вздохнул:

     — Да, ваше высочество.

     — То-то же. Следуй за мной, — сказала она Игорю и повернулась, чтобы идти к зданиям.

     — Ваше высочество! Это отродье наверняка опасно. Вы позволите сопроводить вас?

     — Позволю. Но тебе не стоит беспокоиться за меня, Дрир, — сказала она, небрежно вскинув руку. Из птичьего клюва на браслете вырвался тонкий луч, попав в дерево напротив. Дерево исчезло, и на его месте осталась круглая, будто срезанная гигантской ложкой яма.

     Игорю ничего не оставалось, кроме как идти за ее высочеством. Дрир и еще один солдат вели его, время от времени злобно пихаясь локтями.

     «Это галлюцинация, всего лишь галлюцинация» — повторял себе Игорь, хоть все вокруг казалось вполне реальным. Даже слишком реальным: краски сверкали ярче, звуки звенели звонче, а воздух был таким свежим, что хотелось кричать. Впрочем, кричать хотелось и без того...

     — Благодарю. Здесь оставь нас, — сказала принцесса (наверно, так звучал ее титул), когда они подошли к зданию.

     — Но, ваше высочество...

     — Сегодня ты слишком много раз сказал «но», Дрир.

     Несколько секунд длился диалог взглядов. Принцесса снова приподняла руку с браслетом, и Дрир, вздохнув, отошел от Игоря:

     — Что скажут их величества, если узнают об этом? Подумайте, ваше высо...

     — Надеюсь, ты не собираешься доносить на свою небесную госпожу?

     Принцесса приподняла руку выше. Дрир, закусив губу, отвесил ей глубокий поклон. То же сделали и остальные.

     — Пойдем, — принцесса кивнула Игорю и приложила руку к стене. Та вдруг раздвинулась, образовав вход.

     Игорь, сглотнув, вошел туда.

     ***

     Они шли по небывалым фантастическим коридорам, встречая людей — женщин и стариков. Все они, увидев их, застывали в низких поклонах. Несколько раз путь преграждали стены; принцесса трогала их рукой, и те раздвигались.

     За одной из таких невидимых дверей принцесса остановилась, повернувшись к Игорю.

     Стена задвинулась — они остались одни.

     Здесь, в свете матовых белых ламп, Игорь смог как следует рассмотреть свою спасительницу.

     На лбу у нее красовался рубин в тонкой оправе — что-то вроде пирсинга, но куда изысканней, чем у нынешних модниц. Никаких проколов Игорь не видел, будто рубин был вживлен прямо в кожу. Такие же, только втрое меньше, блестели в мочках ушей, на кистях рук и на ступнях. Казалось, они растут прямо из тела. Черные глаза принцессы блестели, как драгоценности, и казались подведенными из-за длинных густых ресниц, хоть на них не было ни капли краски. Овальное, слегка вытянутое лицо круглилось текучими, по-детски плавными линиями носа и подбородка.

     На висках и на ушах, на плечах,...

 

      руках и ногах принцессы виднелся тонкий орнамент. Вначале Игорь думал, что ее так разрисовали, а потом решил, что это тату, только без синюшного оттенка, с чистыми яркими цветами, как узоры бабочек или рептилий. Каждый ноготь принцессы был произведением искусства — лаковой миниатюрой, от которой по пальцам вились побеги узоров. Одеждой ей служило некое подобие сари — пестрая ткань, наброшенная на тело. Правую кисть облегал браслет — грозное оружие, как уже знал Игорь.

     Телом принцесса почти созрела, но лицо и голос отстали от тела на несколько лет. Под одеждой топорщились вкусные бугорки, натянувшие ткань в разные стороны. Внизу одежда спускалась до колен, приоткрывая узоры татуировки. Разукрашенные ноги казались легкими, как воздух, и на них не было никакой обуви. Босые подошвы были выкрашены в ярко-красный цвет; Игорь вначале думал, что это для красоты, но потом понял, что они покрыты защитным лаком, плотным, как резина. Ногти на ногах были расписаны так же изысканно, как и на руках.

     Длинные волосы принцессы блестели мерцающим шелком, как на рекламах шампуней. Они были насыщенного бронзово-каштанового оттенка; отдельные пряди сверкали золотом и яркими красками — фиолетовой, алой, голубой, — как у тропической птицы. Вначале Игорю даже показалось, что в прическу вплетены нити цветного шелка. Лоб обрамлялся ореолом разноцветных локонов; от них на виски и ушиспускались узоры татуировки, казавшиеся их продолжением. В волосах у принцессы был обруч, как у Игоря, только роскошней, с камнями.

     Вся она светилась неуловимой, ускользающей красотой. Она казалась то ребенком, то милым зверенышем, то опасной колдуньей. Чувствовалось, что она совсем молода, и в ней сидит любопытный чертик.

     — Ты в моих покоях, — сказала принцесса, глядя лукаво-исподлобья, как дети, когда немного стесняются. — Это величайшая честь, какая выпадала тебе когда-либо.

     — Я польщен, — сказал Игорь, не зная, что сказать поумнее.

     — Ты не слишком-то любезен. Итак, ты каурский шпион? Мехорг?

     — Нет.

     — А кто?

     — Ты не поймешь.

     — Как ты смеешь так говорить со мной?

     — Извини. Просто... я не привык. Не привык говорить с принцессами.

     — Вот как? Да будет тебе известно, что я в семнадцать лет окончила полный курс Земных, Небесных и Тайных наук, который у нас проходят к двадцати годам. Мои учителя говорили... одним словом, ты можешь не бояться, что я чего-то там не пойму.

     «А сейчас тебе сколько?» — хотел спросить Игорь, но не спросил.

     — Хорошо, я расскажу. Понимаешь... Ты — моя галлюцинация.

     — Что-о?... — принцесса была искренне изумлена. — Ты насмехаешься надо мной?

     — Нет-нет, честно... Я ударился головой, и мне мерещится все это — ваши дворцы, солдаты и ты...

     — Либо ты дерзкий невежа, либо... либо пониматель испорчен.

     — Пониматель?

     — Да. Впрочем...

     Принцесса сняла обруч со своей головы, потом с головы Игоря.

     — Ихвыруалгопеудвоапрарвпыпищишгслаоирвавиеквау?

     Игорь так выразительно хлопал глазами, что ей пришлось вернуть ему пониматель.

     — Ты действительно не понимаешь по-каурски?

     — Нет. Ты же видишь.

     — Хм. Если я — твоя галлюцинация, я должна была появиться после того, как начался твой бред. Так?

     — Да. Так оно и было.

     — Нет, так не было! Я существовала задолго до тебя. Скорее ты — моя галлюцинация, хоть и это мало похоже на правду.

     — Да, со своей стороны каждый из нас прав, — признал Игорь.

     — Ну хорошо. Допустим, я и все вокруг — твой бред. Расскажи мне, где и почему он возник. Где ты жил до того, как стал бредить, кем был, как назывался и так далее. И почему тебе привиделась именно я, а не кто-то другой.

     «Она не зря прошла курс этих своих тайных наук, или как их там», — подумал Игорь.

     Вздохнув, он стал рассказывать. Принцесса слушала его, не перебивая. Чем больше он рассказывал — тем шире раскрывались ее черные глаза.

     — Что ж, твоя история ни капельки не похожа на правду, — заявила она, когда у Игоря кончился завод. — И это единственный аргумент в ее защиту. Придумать можно было и правдоподобнее. Конечно, скорей всего ты — каурский шпион. Но верить в то, что ты рассказал, как минимум, гораздо интересней. А я совсем извелась со скуки в этих проклятых стенах...

     — Что ж, — в тон ей ответил Игорь, — теперь твоя очередь. Расскажи теперь свою историю.

     («Сейчас наверняка задерет нос, что я, мол, оскорбительно себя веду» — подумал он.)

     Но у принцессы так блестели глаза, что она не заметила нарушения субординации.

     — Моя история гораздо скучнее твоей. Родители мои, владыки Пандау, выслали меня сюда, в Гангиолан. Отец считает, что здесь я буду в безопасности. Как по мне — уж лучше каурские бомбы, чем торчать в этой тюрьме. Изо дня в день — одни и те же лица. Фрейлины, камердинеры, солдаты, фрейлины, камердинеры, солдаты... И ни с кем не поговоришь толком. Фрейлины глупы, как сороки, хоть и из лучших семей. Я сделала из них свою Радужную Свиту, но мне быстро надоело нянчиться с ней. О солдатах и камердинерах и говорить смешно. Остаются только книги... и ты. Как тебя зовут, мой новый раб?

     — Игорь, — сказал Игорь, — и я не твой раб.

     — Йихорр, — попыталась повторить принцесса. — Как это ты не мой раб? Будешь бунтовать — я убью тебя или отдам солдатам.

     — Ты не сделаешь ни того, ни другого. И мы оба это знаем.

     — Почему?

     — Во-первых, ты еще никого не убивала и вряд ли когда-нибудь убьешь. Во-вторых, тебе хочется, чтобы я был с тобой и развлекал тебя.

     — Ты слишком умен для мехорга... и для раба, — заметила принцесса.

     — Умен для... кого?

     — Для мехорга и для раба. Итак, мой раб Йихорр...

     Она замялась.

     — ?

     — Раздевайся.

     — Что-о?

     Игорь ждал этого, но все равно изобразил удивление.

     — Ты мой новый раб. Должна же я осмотреть тебя? Раздевайся, да поскорей!

     Ее щеки вдруг стали розовыми, как шиповник.

     В этот момент заиграла мелодичная музыка, стена раскрылась, и к ним вошла самая странная компания, которую Игорь видел в своей жизни.

     Это были девушки, молодые и красивые, на вид чуть постарше принцессы. Все они от подошв до кончиков волос были выкрашены яркими, кричащими красками, которые называют «кислотными», — каждая в свой цвет. Игорь вначале подумал, что это мутанты или инопланетянки: так ровно и гладко краска покрыла бархатистую кожу и волосы, похожие на нити блестящего нейлона. Тела девушек окутывали струящиеся радуги — ткань, окрашенная во все цвета спектра.

     — Что вам нужно? — спросила раздосадованная принцесса.

     — Вы велели нам явиться, радужная госпожа, — защебетали девушки. — В ваши покои, всем до единой...

     — Я? Велела?

     — Да, полчаса назад мы получили ваше повеление, что через полчаса всем до единой...

     — Не помню... Йихорр, мой новый раб, — небрежно кивнула она в сторону Игоря. Щеки ее продолжали гореть.

     — Да, мы знаем. Небесная госпожа, вы уверены в вашей безопасности? — спросила девушка, выкрашенная в ослепительно-зеленый цвет.

     — А ты уверена, Зеленая, что тебе необходима моя уверенность? Я забыла, зачем я вас звала. Уходите.

     Кланяясь, разноцветная компания вышла прочь. Стена задвинулась.

     — Это и есть твоя Радужная Свита? — спросил Игорь.

     — Да. Надоели, видеть их не могу!

     — Краски, которыми их покрыли... они смываются?

     — Нет. Почему ты спрашиваешь?... Со временем они бледнеют, и нужно красить снова, чтобы возобновить яркий оттенок, но цвет кожи остается на всю жизнь.

     — Это ты придумала их красить?

     — Да. Это же моя Радужная Свита! Такой еще ни у кого не было.

     — Как девушки отнеслись к тому, что их выкрасили живьем, как кукол, да еще и навсегда?

     — Ревели, глупые дерзкие коровы... Почему ты так ими интересуешься?

     — Как же они теперь выйдут замуж?

...  

     — Ты что?! Знаешь, сколько претендентов на руку Радужной Фрейлины? Вот Желтая недавно вышла за Ллуира, князя Янтарных гор. Она рассказала мне о своей первой ночи, всё-всё-всё рассказала... На чем мы остановились? Итак, раздевайся, Йихорр!

     — А если снова зайдут? — спросил Игорь, ощутив мятный холодок под ложечкой.

     — Не зайдут. Впрочем, ты прав, — принцесса подошла к стене и набрала какой-то код на матовой панели. Вспыхнул красный огонек. — Теперь к нам никто не проникнет, даже комендант, первый в Гангиолане человек после меня... Ты слышал меня, Йихорр? Или пониматель снова испортился?

     — Игорь, а не Йихорр, — буркнул Игорь, снимая футболку.

     — Я и говорю: Йихорр... О небо, о звезды! Ты покрыт шерстью, как горный козел...

     — Вот спасибо!

     — Если ты не мехорг, то откуда ты, такой огромный и волосатый? Люди Каура совсем другие, низкорослые, как дети...

     — Флаг им в руки и барабан на шею.

     — Какой барабан?... А можно потрогать? — спросила принцесса, забыв, что Игорь ее раб, и робко коснулась шерсти на его животе.

     — Можно, если осторожно, — сказал Игорь, млея от мурашек.

     — Я достаточно осторожна?

     — Да, — сказал он, едва дыша.

     Его будто окутал кокон чистой горячей ласки, от которой вдруг сперло дыхание и пошла кругом голова...

     — Никогда не думала, — шептали розовые губки, — никогда не думала, что... Впрочем, неважно. Раздевайся дальше!

     — Может, не надо? Тебе ведь наверняка нельзя... Сколько тебе лет?

     Принцесса хотела что-то ответить, но промолчала и стала стягивать с Игоря брюки.

     — Что за одежда на тебе? — бормотала она, воюя с ремнем. — Никогда не видела такой...

     Сопротивляться было невозможно, и Игорь расстегнул пряжку. Принцесса неуклюже стащила с него брюки вместе с трусами. Оттуда выпрыгнул, как Ванька-встанька, каменный стояк.

     Игоря окатила зябкая волна.

     — А... можно... — на этот раз принцесса даже не смогла договорить.

     Игорь кивнул, и ее руки медленно приблизились к его хозяйству.

     Это место знало немало женских рук, но ни одни не исторгли из Игорятакой сладостной дрожи. Робкие, скользящие касания, страх и изумление баловницы, проникшей в запретный зал, ее похоть, которая пока никак не давала о себе знать, но чувствовалась в воздухе, как аромат цветущих яблонь... «Ай да бред!» — то ли думал, то ли чувствовал Игорь, пялясь на розовые щеки принцессы так же, как та пялилась на его яйца...

     — И тут шерсть, — хихикнула она басом (ее голос спустился куда-то в грудной подвальный этаж).

     — А у тебя не растет разве?

     Принцесса не ответила, продолжая щупать и гладить его пушку. Игорь следил за приближением рта к заветному кончику, не смея дохнуть, и удивлялся тому, как все складывается само собой, будто ими управляет невидимый дирижер...

     — Ыыыу, — выдохнул он, когда елду облепили горячие губы и язык. — Ыа, аааах! — стонал он, не умея больше сдерживаться, и смотрел, как принцесса звереет от его стонов и заглатывает елду целиком, подминая жадными пальчикамияйца.

     Мгновение — и Игорь сдавил руками нежную голову, насадив ее на свой хер, и рычал, рычал, как голодный дракон, а принцесса давилась его спермой, прожигавшей насквозь...

     Она долго кашляла, глядя мутными глазами на Игоря. Тот сел прямо на пол и закрыл глаза.

     — Что... это... было?... — спросила она хрипло, как старая цыганка. От звонкого детского голоска не осталось ни следа.

     — Сперма, — пробубнил Игорь, не открывая глаз.

     — Она такая гадкая...

     — Ты видела, как кто-то делал такое?

     — Да...

     — Кто?

     — Мама...

     — Папе?

     — Нет... Одному... Я случайно подсмотрела... Потом ночами снилось такое... Ыыыы! — взвыла принцесса, как все девчонки, когда вспомнят что-то неловкое.

     Но Игорь уже не мог остановиться. (Что поделать — он был всего лишь человеком, и меньше того — всего лишь мужчиной.)

     — Теперь ты.

     — Что я?

     — Раздевайся. Твоя очередь.

     — Ты что?! — прорезался вновь звонкий голосок. — Ни одному мужчине не дозволено видеть наготу небесной принцессы!

     — Ни одному, кроме меня.

     — Как ты смеешь... — протянула принцесса. Это прозвучало не надменно, а просительно, даже умоляюще.

     — Наверно, ты еще маленькая, и боишься меня разочаровать?

     — Да как ты... ты... — задохнулась принцесса. Подскочив, она отвесила Игорю пощечину, крепкую до обморока, потом еще одну, и еще, и еще.

     Тот хотел схватить ее, но принцесса отскочила и подняла руку с браслетом. Глаза ее сверкали, как черные молнии.

     Игорь пережил несколько неописуемых мгновений.

     ... Но принцесса опустила руку.

     — Суди сам, — сказала она, сглотнув слезы. И медленно вывернулась из своего пестрого полотнища.

     В который раз Игорь похолодел. Хрупкое, трогательное, стыдное тело принцессы гнулось перед ним в зябких мурашках первого обнажения. Небольшие грудки застенчиво смотрели в разные стороны, будто отворачивались от Игоря. Внизу розовела и маслилась нежнейшая, как весенние почки, щель, горящая от его взглядов. Вокруг не росло ни волоска. Тоненькое туловище принцессы было девственно чистым — ни татуировок, ни пирсинга; узоры спускались с головы на плечи, на руках доходили до локтей, на ногах до колен. Маленькие, беззащитные сосочки были точь-в-точь как рубины у нее в коже...

     Игорь привстал.

     — Никогда не видел ничего прекраснее, — заявил он, вовремя сообразив, что нужно сказать. (Впрочем, он ни на полкопейки не соврал.)

     Принцесса всхлипывала. Игорь подполз к ней на коленях (в этот момент он действительно чувствовал себя ее рабом), заглянул в глаза, как собака...

     — Не надо, — жалобно попросила принцесса.

     Он снова глянул на нее — и прильнул ртом к запретной щелке.

     — Не... надо... я... я... приказываю тебе... — бормотала принцесса. Игорь лизал ее, обхватив руками ягодицы, пружинящие под пальцами, а она извивалась в его руках, как рыбешка, и хныкала. Если бы он опустил руки — она упала бы на пол...

     Щель текла горьким клеем. Игорь всасывался в нее ртом, опухшим от соли, пока не почувствовал, что принцесса на грани.

     Огромный его кол вновь таранил воздух... Решившись, Игорь повалил на пол хрупкое существо, скулящее от ужаса и похоти, и стал медленно, чтобы не навредить, вдавливаться вовнутрь, чувствуя, как липкое колечко обтягивает его и всасывает в себя...