Наверное, у нее были болгарские корни. А не греческие, на чем она настаивала и представлялась как «Ирин» (именно так, без конечной буквы «а» и с ударением на вторую «и»). Услышав в первый раз, я переспросил:
— Ирина? Ира?
— Можно и Ирой, но я гречанка, и именно «Ирин» — правильней.

     Вначале не очень шло на язык. Даже заковыристые Ирэн или Айрин казались более естественными, чем это лишенное последней буквы Ирин. Потом привык, и сам себе стал удивляться, что при наличии множества знакомых Ир, она особняком — Ирин.

     Для нашей эпохи инет-знакомств познакомились мы необычно — на улице. Возле здания министерства, куда я был приглашен на совещание, не было места даже для детского самоката, куда там для машины. Кружа по прилегающим улицам в поисках места для стоянки, в череде множества коммерческих ларьков заметил один стоящий особняком: между ним и начинающимся рядом остальных как раз было место для моего автомобиля. Я туда втиснулся, еще и потом поманеврировал сзади ларьков, чтоб встать носом к улице и потом при отчаливании быстрей вписаться в поток машин.

     Может быть, она подумала, что привезли товар, или просто шум «вперед-назад-разворот» привлек ее внимание, но продавщица этого крайнего ларька вышла и, как мне показалось, с неодобрением стала смотреть на мои маневры. Пипикнув «сигналкой», я как можно очаровательней ей улыбнулся и сказал:
— Не беспокойтесь, уважаемая! Я буду вон в том здании, и через час-полтора уберу машину. Она ж не мешает никому?
— Нет! — было услышано мною в первый, но далеко не в последний раз.

     У меня в голове крутился текст моего трехминутного выступления, который в силу краткости я не хотел зачитывать по бумажке, поэтому время от времени повторял про себя проценты и суммы, опасаясь не только укоризненного взгляда нашего министра, но и повода придраться высокого чина из Администрации Президента. Мне было в этот момент не до флирта с продавщицами коммерческих палаток, я только мельком отметил, что она не молоденькая девушка, а женщина лет 35, тепло одетая, поэтому форм особо и не разглядеть, но лицом довольно миловидная, черноволосая и черноглазая, коротко стриженая, разве что не улыбчивая и какая-то напряженная, чем и непохожа на представительниц своей профессии.

     Не знаю, обозвать ли этого чина мудаком или заочно поблагодарить? Потому что он как настоящий чванливый мудак из верхних эшелонов власти, изрядно опоздал, и все его покорно ждали час-полтора. Но с другой стороны, не будь этого опоздания, пройди совещание в срок, возможно, и не случилось бы всей этой истории.

     Потому что часов в 8 вечера, подходя к своей машине и уже нашаривая в кармане брелок с ключами, вдруг вздрагиваю от довольно неприятным тоном произнесенной фразы:
— Нет, ну сколько я должна ждать, пока Вы соизволите явиться? Я Вам не нанималась машину охранять! Сказали, полтора часа, а сейчас сколько времени?

     В падающих от других киосков свете я вижу ту самую женщину с крайнего ларька, уже в шубе и шапке, которая довольно неприязненно смотрит на меня, и явно готова на скандал, если я начну сейчас возражать, что я же не просил Вас присматривать за машиной, какие претензии?
Пока что даже одним процентом не думая о продолжении знакомства, примирительным тоном говорю:
— Извините, пожалуйста, так получилось! Где Вы живете? Садитесь, я Вас подвезу.
— Нет! — резко заявляет она, открывает дверцу машины и садится рядом.

     Словно услышав мою мысленную фразу о том, что я же не просил ее приглядывать за машиной, она выдает заготовку:
— Если б Вы пришли, а машины нет, первым делом не меня бы стали допрашивать? Или может, Вы террорист, и в багажнике десять мешков гексорала, опять я виновата буду, что не сообщила?
— Гексогена, — машинально поправляю я. — Да какой из меня террорист, и разве мы на Камазе едем?

     Улица односторонняя, поэтому даже пока не спрашиваю, куда ехать. Чтоб отмести подозрения в терроризме, вынужден назвать себя, место работы и профессию. Она тоже представляется, на мой сочувственный вопрос, видимо в 19 часов пришел хозяин ларька, взял выручку и закрыл дверь, а Вы из-за меня целый час торчали на холоде, она удивленно уточняет:
— Какой еще хозяин? Это мой киоск, я сама себе хозяйка. Я как увидела, что Вы с той стороны идете, сама закрыла и вышла. Остановите здесь!
— Да довезу я Вас, мне не трудно.
— Нет, я уже доехала, вот в этом здании живу.

     Тот самый процент сознания включается, думаю ага, раз указала на здание, может, пригласит на чашку чая, а там уже кривая как вывезет? Однако приглашения нет, зато предвестником продолжения знакомства звучит такое предложение:
— В следующий раз хотя бы телефон оставьте, когда будете уходить, — и Ирин в первый раз улыбается. И сразу становится такой привлекательной и симпатичной, что я думаю, в следующий раз, даже если пустят на персональное место министра, обязательно приткнусь возле ее ларька.

     ... Следующее совещание дней через 10 заканчивается вовремя, около 18 часов. Но я тяну время в здании, захожу в те кабинеты, где горит свет, парой фраз перекидываюсь со знакомыми, потом курю на улице, спортивные новости обсуждаю с охранниками, короче, подгадываю так, чтоб к машине своей, стоящей рядом с ларьком Ирин, подойти примерно без 5 минут 19.

     Недолгая болтовня на правах старого знакомого, обмен телефонными номерами, причем она сообщает целых три номера: собственно ее, сына и брата. На мой удивленный вопрос, зачем мне номера ее сына или брата, Ирин говорит, что когда на счете денег мало, она может написать или позвонить с этих номеров, чтоб я не удивлялся звонку или смс-ке с незнакомого номера.

     Примерно в сотне метров от министерства, но в другую сторону, есть хорошее кафе, я там часто обедал и был вполне доволен кухней и обслуживанием. Приглашаю Ирин туда на ужин. И практически не удивляюсь ни ее резкому «Нет!», ни тому, что спустя секунду она садится рядом, и я трогаюсь с места.

     Зато удивляется она, когда мы выезжаем с моей «приватизированной» парковки и едем как в первый раз. В ее ерзаниях на сиденье, выглядываниях в окно и взглядах на меня, так и чувствуется немой вопрос: «Ты передумал, что ли? Мы же едем в сторону моего дома, а не в сторону кафе». Только миновав ее высотку, поясняю с улыбкой, что тут улица односторонняя, и надо сделать небольшой объезд

     В кафе тепло и уютно, негромко звучит приятная музыка, и моя любимая кабинка свободна. Официантки рады старому знакомому и со всем почтением относятся к новой посетительнице
— Салат будешь, Ирин?
— Нет.
— Первое?
— Нет.
— Второе?
— Нет.
— Сразу десерт? Но я голоден, давай покушаем вначале, — удивленно поднимаю взгляд на нее, и вижу веселую искорку в глазах, это она так надо мной подтрунивала.
— Нет! — она не успела погасить свою улыбку, играя в эту игру, и так чертовски соблазнительна.
— Ты, злюка! Хватит надо мной издеваться. Возьми меню, сама делай заказ. А то укушу... или отшлепаю.

     Какая-то непонятная пауза перед вполне ожидаемым «Нет». Это над каким она предложением сейчас раздумывает? Взять меню, сделать заказ, быть укушенной или отшлепанной?

     Обед проходит, как пишут в официальных коммюнике, в теплой и дружественной обстановке. Я избегаю задавать вопросы, на которые возможен ответ «нет», она меня больше не злит абсурдными отказами, вкратце выясняю такое положение на личном фронте. Ей не 35, а 38, но выглядит моложе и вовсе не как старая тетка, а молодая красивая женщина. Живет с отцом (мать умерла несколько лет назад) и неженатым младшим братом, а также своими детьми (сын-студент и дочь-старшеклассница). В разводе уже почти 10 лет. Вместе с замужней и отдельно живущей сестрой имеют небольшую фирмочку, примерно на пяток торговых точек в разных частях города, она сейчас как раз ищет продавщицу взамен недавно ушедшей в декрет и твердо обещавшей раньше трех лет на ...

  работу не выходить. Но особо не торопится брать абы кого, киоск недалеко от дома, ей нетрудно и самой торговать.

     Сейчас и не вспомню формулировку, но тогда я ухитрился как-то деликатно задать вопрос насчет мужчин, чтоб и не было явным намеком на желаемый с нею интим, и в то же время не показалось досужим любопытством и желанием сунуть нос не в свое дело. Что-то вроде «вот живешь ты с мужчинами, папой и братом, еду готовишь, убираешь, стираешь, ухаживаешь в быту, а ведь нужен же и тебе мужчина, который бы за тобой ухаживал, в твою жизнь привносил бы приятные моменты?»

     Она даже не выпалила привычное «Нет, не нужен». Задумалась, сделала пару глотков вина, уже без улыбки посмотрела мне в глаза и ответила примерно так:
— Со мной трудно. Редко кто понимает меня. Мало кто нравится мне. А просто «для здоровья», как сейчас говорят, мне не надо.
— Ну, а если вдруг такое совпадение — он тебя понимает, ты ему симпатизируешь — тогда что может нарушить гармонию таких отношений?
Подсознательно жду ответа «ничего, этого вполне достаточно». Но Ирин честна:
— Любая мелочь. Я же говорю, со мной трудно. И мое «нет» иногда бывает военным, а не только девичьим или дипломатичным. Тогда оно окончательно и бесповоротно!

     Стоим на улице, пока прогревается мотор. Такая красивая ночь, тихо и спокойно. Медленно падают снежинки, воздух чист и свеж. Сужая круги, плавно течет беседа.

     — Ты не торопишься домой, Ирин?
— Нет, я позвонила и предупредила, что задержусь.
— Когда успела? — я же помню, что с момента нашей вечерней встречи никто ей не звонил, и она тоже никому.
— А вот когда вернулась с обеда и увидела твою машину возле палатки.

     Ага, значит ты такая предусмотрительная, Ирин? Так и я не лыком шит.
— Поехали ко мне?
— Нет! — и чуть погодя, — а куда?
— Тут недалеко, буквально пять минут на машине.
— И что мы будем делать?
Вот иди и объясни.
— Беседовать, болтать и общаться.
— И всё?
— Дальше будет видно.
— А если нет?
— Если нет — то нет, а если да — то почему бы и нет! — и не давая ей времени вдуматься в подоплеку, отвлекаю внимание парадоксальным софизмом: — Ты Оруэлла читала?
— «Скотный двор»? Ну да, а причем тут...
— Нет, «1984». Помнишь: «Война — это мир, рабство — это свобода, нет — это да»?
— Это как?
— Садись, поехали. Объясню.

     Не доезжая чуть до министерства, сворачиваю направо, и совсем недалеко моя «домашняя заготовка».
— Поднимайся на четвертый этаж, я сейчас ключи возьму у хозяйки, деньги отдам и догоню.
Да, это съемная квартира для уединения жаждущих секса пар. Моя последняя фраза не оставляет в этом никаких сомнений. А вдруг облом — повернется и уйдет обратно? Нет, без малейших возражений стала подниматься по лестнице: в пятиэтажке лифты не предусмотрены.

     Сняв верхнюю одежду в прихожей, не зажигая света в комнате, она подошла к окну и стала смотреть на ночной город. Море огней в океане снега. Человек как песчинка перед лицом природы, но и ее покоритель. Так, в вечном противостоянии и слиянии, видятся мне Мужчина и Женщина.

     Встаю рядом и любуюсь. Снегом и огнями города, звездами на небе и женщиной рядом. Кладу руку ей на талию, целую в шею. Мягко отстраняется, отходит в сторону, садится в кресло.
— Ты обещал беседу. Расскажи что-нибудь. О себе. И не только.
Сажусь в другое кресло. И рассказываю. О себе. И не только. О романе Оруэлла и страшном мире «1984», о мире и войне, о рабстве и свободе, о любви и ненависти...

     — Садись рядом со мной, Ирин, кресло большое.
— Нет.
— Тогда я сейчас сяду рядом с тобой.
— Нет.

     Сажусь рядом с ней. Она чуть подвигается, но ко мне не поворачивается, сидит и смотрит прямо, видимо, еще думает про героев Оруэлла.

     — Поцелуй меня!
— Нет.
— Тогда я поцелую тебя.
— Нет.

     Целую. В щечку, в шею, снова в щечку, рукой поворачиваю ее голову ко мне и наконец в губы. Целуемся. Отвечает. Целуемся целую вечность.

     Трогаю за грудь под одеждой. Не возражает и сама гладит мои волосы, проводит кончиками пальцев по лицу. Поза неудобная, встаю и сажусь к ней на колени, опираясь конечно же, ногами на пол, чтоб не всем весом давить. Целуюсь очень жестко, покусываю губы, засасывая язык, запускаю руки в ее волосы, и то прижимаю к себе, то наоборот оттянув за волосы назад и высунув язык, делаю быстрые лижущие движения ее губ и языка.

     — Снимай одежду.
— Нет.
— Я сам сниму.
— Нет, — и поднимает руки вверх, чтоб мне удобней было стянуть с нее пуловер (так вроде называется этот вид, точно не могу сказать).

     В комнате скорее темно, чем светло, горит только лампочка в прихожей, верхний свет мы так и не зажигали. Большая грудь под лифчиком вздымается и опускается в такт ее дыханию. Уже без лишних слов расстегиваю со спины застежку, и впиваюсь поцелуями в соски. Как приятно ощущать рост сосков во рту, как приятно слышать стоны удовольствия!

     — Я в душ, Ирин! Постели пока постель.

     Максимально быстро справляюсь с омовением, краем сознания опасаясь, что выйдя из ванной комнаты, не только увижу не постеленное белье, но и не увижу сбежавшую Ирин. Но пока все хорошо, белье постелено, уголок одеяла призывно откинут в сторону, белеют рядышком две подушки. Ирин в той же форме одежды, с обнаженным верхом, но в юбке и теплых колготках, сидит на кресле. Подхожу к ней, наклоняюсь и целую в губы, снова трогаю и пощипываю грудь. Обмотанное вокруг пояса полотенце падает, уже давно стоящий член настоятельно желает куда-нибудь приткнуться.

     Я выпрямляюсь. На уровне груди Ирин покачивается мой член, она неотрывно смотрит на него.

     — Возьми в рот.
— Нет.

     Я жду, уже привыкший к тому, что после «нет» следует выполнение и она сейчас наклонится и станет сосать. Но она ничего не делает. Еще раз:

     — Возьми в рот.
— Нет, — и теперь вызывающе смотрит мне в глаза.

     Нет, ты будешь сосать! Делаю шаг назад, одной рукой беру ее за затылок и пригибаю к члену. Даже чувствую вроде небольшое сопротивление пригибанию, но тем не менее реального отпора нет. Другой рукой вожу членом по лицу, постукиваю по щекам, пытаюсь движениями головки по губам разжать их.

     — Бери в рот, Ирин и соси!
— Не... т, — и на гласном звуке «е» ее губы приоткрываются и мой член проникает в ее рот.

     Ей определенно нравится не сосать, а быть трахаемой в рот, однозначно. Потому что как только я перестаю натягивать ее голову на мой член или делать тазом фрикционные движения, она хоть и не выпускает член изо рта, но активности не проявляет, просто сидит с членом во рту. Но зато когда идет процесс моих активных движений, сама помогает, положив руки мне на бедра, то насаживаясь до упора, то вынимая почти да самой головки.

     Ротик хорош, теперь надо и другую (или другие) дырочки опробовать. Тяну ее за руку к постели, она покорно встает и идет за мной, но у двери немного тормозит и вопросительно смотрит в коридор, где виднеется дверь в ванную.

     — Иди в душ, Ирин, я подожду тебя.

     Улыбаясь своим мыслям, лежу в предвкушении предстоящего секса. Когда слышатся шаги входящей в комнаты Ирин, приподнимаюсь и сажусь на постели, спустив ноги на пол. Оп-па, немного неожиданно, почему вдруг так? В ванной висит еще одно чистое полотенце, я ожидал, что она выйдет или совсем голая, или закутанная в полотенце. Но она на первый взгляд, в какой одежде вышла из комнаты, в такой же и входит. Выше пояса голая, но юбка на ней. Что, будем теперь играться в игру «сними юбку — нет — тогда я сниму — нет — и потом то же самое насчет трусиков»? Все хорошо в меру, а сейчас это уже будет детский сад.

     Юбка на ней. Но вглядываюсь и вижу, что колготок уже нет. Ага, значит, скорей всего и без трусиков она. Ирин молча подходит ко мне, я обнимаю ее за талию, прижимаюсь лицом к ее чистому телу, целую живот и пупок. Задираю юбку сзади, трусиков точно нет, мну пышные полупопия, Ирин порывисто дышит, гладя меня ...  

     по голове.

     Немного отстраняюсь от нее, задираю юбку и спереди, и целуя гладко выбритый лобок, спускаюсь к междуножию. Ирин пошире расставляет ноги, накрывает мою голову передней частью юбки, и я начинаю делать ей куни в такой необычной позе. Ткань юбки немного приглушает звуки, но все равно и слышу ее довольные постанывания, и ощущаю обилие сочащейся влаги. Понимаю, как она возбуждена такой сменой ролей. Только что она сидела в кресле, и мужчина грубо трахал ее в рот. А теперь мужчина сидит перед ней, накрытый подолом ее юбки и покорно отлизывает.

     Ладно, хватит балдеть, пожалуйте бриться, то есть трахаться. Последняя деталь ее одежды (хоть и не привычные обычно трусики, а юбка) снята, Ирин лежит на спине с раздвинутыми ногами, я секунду раздумываю, бежать ли в прихожую, чтоб достать из кармана пиджака презерватив, она сама ничего не говорит про это, и я машу рукой, так и быть, поверю, что партнеров у нее было мало и последний раз довольно давно был секс.

     Я медленно ввожу член до упора (хотя мог бы и резко, она сильно увлажнена и никакого сопротивления член не чувствует), она скрещивает ноги у меня за спиной и... поехали. Чувствую, как ей приятны и мои движения в ней, и поцелуи, и трогания тела, как она от души мне подмахивает и стонет, это меня неплохо заводит, но я не хочу так быстро кончать. Постепенно замедляю движения, вынимаю член, ложусь сбоку. Вижу удивленный взгляд Ирин, успокаивающе улыбаюсь, мол, все нормально, успеется, целуюсь с ней в губы, и пальцами ласкаю клитор.

     Обычно приход оргазма у женщин бывает не резко. То есть ласкающий (или трахающий) мужчина по ее поведению чувствует, что она только разогревается, только на полпути, вот еще немного, вот чуть-чуть осталось, вот давай-давай-давай-не останавливайся, и уже после этого — пик! По моим ощущениям, стадию от «полпути» к «пику» Ирин прошла чуть ли не моментально. Вот только что были такие чуть ли не ленивые в неге поцелуи в губы, и совсем даже не торопливые движения пальцем по клитору. И вдруг, резко, стон стал воем, ее таз рывком приподнялся, я инстинктивно засунул ей три пальца во влагалище, держа большой палец прижатым к клитору, и почувствовал, как волны оргазма сотрясают ее тело, и она в беспамятстве довольно-таки больно кусает мои губы.

     Когда она чуть пришла в себя, дыхание стало ровным, и она открыла глаза, я задал самый глупый вопрос, который не очень любят женщины, вызванный то ли такой резвостью, то ли в отместку за болезненный укус губ:
— Ты кончила?
Ирин прыснула, и с явной иронией ответила свое непременное:
— Нет!

     Какое-то время лежим в обнимку, затем трогания, ласки, нежные поцелуи снова с переходом в страсть, затем я ставлю ее раком, и с удовольствием трахаю, то держа за бедра и натягивая глубоко, то шлепая легонько по ягодицам и тиская их. Трогаю и за узкую дырочку ануса, смачиваю слюной палец, думаю, может туда тоже даст?

     — А давай в попу?
Ирин на автомате отвечает «нет», но моментально понимает, что для меня значит ее «нет», быстро соскакивает с члена, сидя на диване, поджав ноги под себя, прижимается спиной к стене и молча мне показывает средний палец.

     Это военное «нет», все ясно, на неприятности нарываться не стоит. Встаю на диван возле ее лица, и даю член в рот. Довольная тем, что тема анала больше не поднимается, Ирин уже сосет сама, я для устойчивости упираюсь руками в стенку, и с наслаждением воспринимаю и ее быстрые движения ротиком вперед-назад, и теребление яиц, и поглаживания ног. Я и так на взводе, долго ждать не приходится, сперма начинает толчками извергаться в ее рот, фрикционные движения теперь делаю я сам, а она только после каждого выплеска сжимает основание члена.

     Сваливаюсь в блаженстве на постель, почти что засыпая от кайфа, пока Ирин бежит в ванную и возвращается обратно. Она ложится рядом, обнимает меня со спины и задает вопрос, который (на мой взгляд) мужчины очень даже любят:

     — Тебе понравилось?
Постаравшись придать голосу максимальный сарказм, чтоб слово «нет» было воспринято антонимом, отвечаю:
— Нет! — и считаю все же нужным уточнить, — мне не просто понравилось, мне очень понравилось.

     ... Что же делает с женщинами хороший секс. Ирин в кафе и даже во время поездки на квартиру была вся в нервном напряжении, ощетинившаяся иголками и боящаяся любого поползновения, даже если и считать, что хотела их. На пути обратно это было милое, женственное создание со светящимися глазами, прелестная подруга, довольная собой и мной, жизнью и миром, микрокосмом и макрокосмом.

     Когда я остановился у ее здания, и мы нацеловались на прощание, спросила:
— Когда ты еще приедешь? Скоро же?
— На следующей неделе, раньше не смогу.
— Мои телефоны все записал? Звони, пиши, буду ждать.
— Обязательно.

     ... Следующий мой приезд был с утра. Поставил машину на привычное уже место рядом с ее киоском, по праву любовника зашел к ней, поцеловал и потискал немного. Сказал, что освобожусь почти сразу после обеда, и если она сможет, пусть закроет ларек, и мы сразу поедем на квартиру. Согласившись и весьма воодушевившись предстоящей встречей, Ирин мне активно писала смс-ки, на которые я отвечал по мере возможности (все-таки, в министерстве были какие-то дела, и я в первую очередь уделял внимание им, а потом уже смотрел на телефон и отвечал).

     И произошла дурацкая оплошность. Все-таки не по моей и не по ее вине. По вине дурацкой фирмы Samsung. В моей модели телефона одному контакту можно сопоставить сколько угодно номеров. Я так и поступил с данными мне номерами Ирин, занеся ее личный, сына и брата как телефоны одного и того же абонента — Ирин.

     Насколько я понял, произошло следующее. Пойдя домой на обед, она отправила мне какую-то сравнительно нейтральную смс-ку с телефона брата. Ответил я не сразу, причем как бы в искупление за задержку с ответом, на нейтральный вопрос ответил довольно фривольно и с сексуальными подробностями.

     Я понимаю возмущение нормального мужчины (в данном случае ее брата), который вдруг получает с незнакомого номера смс типа: «мне понравились и твои платья с украшениями, и лифчик с трусиками, и как ты классно трахаешься и сосешь». Преодолев первый порыв позвонить и обложить матом такого наглеца, посчитавшего его за пидора, он смотрит в свои «отправленные» и видит, якобы он сам некоторое время назад отправил мне какой-то вопрос. Он ничего такого не писал, а кто же писал? Ясно кто, в это время сестра была дома, это у нее есть такая привычка, звонить и писать с любого попавшего под руку телефона.

     И он звонит ей на ее номер, и устраивает скандал. И она как оплеванная сидит и по сути ничего не может возразить. Потому что позиционировала себя всегда как скромную женщину, озабоченную только семейными и рабочими, но никак не сексуальными проблемами.

     И Ирин после этого перезванивает мне. С очень несправедливыми обвинениями в том, что если уж она мне надоела и я не хочу с ней видеться, то мог бы сказать прямо, а не компрометировать ее перед родным братом. Что с меня станется расклеить объявления по городу с ее телефоном и информацией «это шлюха». Что я такой бесстыжий развратник, и могу сфотографировать ее голой и отправить эти фотки сыну, чтоб опорочить. В общем, разъяренная женщина, не понимающая в момент гнева никаких доводов рассудка и логических выводов.

     Вначале пытаюсь спорить с ней и доказывать, что это такое недоразумение, потом говорю:
— Я сейчас приду к тебе, все выясним, потерпи пять минут!
— Нет! — орет она в ответ и плачет, — не попадайся мне на глаза, Боже, почему я такая несчастная, видеть тебя не хочу, ненавижу, что я тебе плохого сделала?!

     Выключаю телефон, извиняюсь перед коллегами, и быстрым шагом иду к ее киоску. Разбираться по телефону бессмысленно, неприятная история, конечно, но ничего фатального, все мы взрослые люди, разберемся при желании.

     Киоск закрыт, а на передней правой двери моей машины нацарапано гвоздем «НЕТ!».