1. Первая ласточка.

     Разбудила меня тишина. Неестественная полная тишина, словно ватой заполняющая комнату. Даже всепроникающие круглосуточные звуки с проспекта, находившегося в двух кварталах от нас, не были слышны. Казалось, сам ночной мрак вяз в безмолвии. Тишина темными клубами черноты заполняло пространство комнаты. Появилось впечатление, что меня замуровали в подвале самого глубокого бункера в абсолютно безлюдной местности.

     Я — испугалась! Заколотившееся в груди сердце ужасно громко и часто забилось в ушах, тюкая в голове и отдаваясь по всему телу. Горькая тягучая слюна заполнила рот, холодный всепроникающий страх, медленно окутывал мои члены. Ужасно захотелось пить. Ещё мгновение и я бы заорала громким, длинным, полным не высказанного ужаса криком, как кричат в смертельном страхе, понимая, что это конец...

     Когда... Когда до меня сквозь стекло окна донесся довольно-таки фривольный смешок, страстные вздохи и откровенно недвусмысленный стон. Снова тишина. Я прислушалась затаив дыхание. Опять стон — более громкий. Женский, горловой несущий в себе плотское желание и возбуждение. Страх пропал, исчез без следа. Темнота ещё за мгновение до этого казавшаяся полной вдруг, обрела контуры и тени знакомых за столько лет предметов спальни. Место рядом со мной пустовало. Я с горечью вспомнила, что мой уехал в очередную командировку. С горечью, потому что обычно подобные пробуждения оканчивались долгоиграющим и головокружительным успокаивающим нервы и доставляющим наслаждение сексом...

     — Только вот не сегодня... Нет секса, сигарета и рюмка коньяка — в помощь?! — решила я, вставая и потягиваясь.

     — А, может, самой поиграть? — пронеслось в голове.

     — Что? — я аж опешила и остановилась от такой мысли.

     —... — словно в ответ моя рука сама нежно легла на живот, и я вдруг вспомнила, что спала обнаженной.

     Желание захлестнуло меня. В голове опять затюкало, а в глазах засверкали звезды. Когда я пришла в себя мои руки нежно и бережно сжимали груди, а набухающие соски вальяжно перекатывались под ладонями. Утробный стон, вырвавшийся изо рта, как бы продолжил тот чужой... До боли, сжав груди и чувствуя, как напряженные соски-камешки приятно трутся об руку. Я медленно встала, повернулась к окну. Машинально сделав несколько шагов по холодящему стопы полу, я выглянула из-за задернутой занавески.

     За окном в ярчайшем лунном свете, заливавшим открытую широкую галерею, стояла интересная парочка. Ярко-серебряный свет огромной луны освещал их словно прожектором. Он и она. Причем она была скорее ровесницей моей дочери, а прижимавший её к себе мужчина годился ей, по крайней мере, в отцы. Одна его рука находилась под юбкой, энергично там шевелясь, вторая гладила и мяла приличные груди, упакованные в кружевной лифчик, вываливающийся из распахнутой на груди кофточки с множеством кружев и оборочек.

     Руки девушки также не были в покое. Они мяли и поглаживали здоровенный бугор в паху партнера. Звонкие поцелуи, долгие засосы, перемежающиеся междометиями, стонами и возгласами заполняли комнату. Я замерла сраженная этим зрелищем. Застыла, словно ледяная статуя не в силах двинутся и, боясь спугнуть столь возбуждающую меня картину. Смуглый мужчина выпустил из своих рук добычу, чтобы медленно, но со вкусом пробежать ими по бёдрам девушки, нагло задирая подол короткой юбочки. Потом они двинулись вверх, расстёгивая кофту и оголяя напряженный животик, пока не легли на оголённые плечи. Кофточка висела на локтях девушки, бретельки бюстгальтера болтались рядом. Захватывающее зрелище, словно кадры снимаемой передо мной киноленты будоражили кровь, вгоняя в ступор.

     Вот девушка медленно с показной неохотой опускается перед ним на колени. Её руки сноровисто и умело расстегивают молнию ширинки, выпуская на волю непросто приличный, а очень большой по любым меркам член! Её рука медленно и нежно ложится на фаллос, голова поднимается, с хитринкой смотря в лицо кавалера. Она говорит, но я не понимаю ни слова.

     Нелепость и нереальность ситуации, словно острые ноготки по стеклу скребет по нервам. Где-то на уровне подсознания возникает вопрос: «Галерея? На девятом этаже обычной десятиэтажной свечки?!». Я отталкиваю эту мысль от себя, хороню её в глубинах разума. Мне интересно, что будет дальше. Сама я дрожу мелкой дрожью от возбуждения, а в глубине живота разрастается ни с чем не спутываемое желание. Горячий ком ворочается в груди, а метастазы желания уже образовали огненный ком внизу живота.

     Рука мужчины кончиками пальцев гладит бело-серебристое от лунного света лицо девушки. Вот его пальцы, пробежав по темно-алым губам, довольно-таки грубо проникают ей в рот, выглаживая и его изнутри. Короткий возглас. И девушка, опустив голову, приближается губами к бордовой головке члена блестящей нежной кожицей под светом луны. Губы вытягиваются вперед и осторожно целуют сильно натянутую влажно поблёскивающую головку. Если бы я не видела, что она целовала, то это был самый невинный и целомудренный в мире поцелуй. Вот вторая рука девушки обхватила ствол члена, цепь замкнулась, ладони, и пальцы даже чуть-чуть перекрывают друг друга. Девушка энергично с уверенной нежностью бывалой путаны начала обрабатывать эрегированный орган. Вперед-назад двигались руки вместе с нежной кожей. Крайняя плоть то почти прикрывала огромную багровевшую залупу, то, сдвигаясь назад, заставляла её пригибаться к корню члена натягивавшейся уздечкой, словно взнузданную лошадь. Одновременно маслянисто-красный язычок, нежно скача поверхам, вылизывал каждую клеточку напряженной головки. Мужчина, содрогаясь от этих прикосновений, выгнулся, вперед стараясь засунуть, засадить, воткнуть свой орган в ее маленький, но такой привлекательный ротик. От его движений брюки упали на пол, прикрыв бесформенной грудой, обувь. Трусов на нём не было и я, с удовольствием созерцала загорелую мускулистую задницу без всяких намёков на дурацкие полосы от загара.

     Словно молния пронзила меня — прикосновение. Что-то коснулось обнаженной кожи. Я вздрагиваю и оглядываюсь, пытаясь разглядеть неизвестного. Но это оказались руки, мои руки... Когда и каким образом они переместились вниз, я не помнила. Одна поглаживает волосатый лобок, временами судорожно подергивая за коротенькие волосики и заставляя меня, дрожать, словно в припадке, а вторая терла вульву, время от времени поглаживая набухший клитор. Этот бесстыжий и красный от возбуждения бугорок нагло выпер между сочащихся соком набухших губ, требуя к себе особого внимания. За окном зарычали. Мельком взглянув туда, я увидела, как огромный орган осторожно и медленно проскальзывает девице в рот. Как он такой большой и толстый поместился там, я не понимаю. Хотя её челюсти были раздвинуты гораздо шире, чем у орущего птенца в гнезде. Мгновение, задержавшись в гостеприимной горячести ротика, член двинулся обратно, постепенно покидая гнездышко. И снова... Вперед-назад, вперед-назад... Эти движения завораживали. Не требовалось изощренной фантазии, дабы представить, будто он двигается не там за окном, а у меня во рту. Энергичное автоматическое движение языком, словно облизываю вкуснейшее мороженое — я даже ощутила неповторимый вкус эрегированного фаллоса в своём рту. Прислушиваюсь к ощущениям. Мои пальчики нащупали хлюпающее возбуждённое влагалище и провалились в него сразу и до конца. Дрожь сладостной судорогой ударяет по нервам, и я, непроизвольно взвизгнув, словно вторя парочке, расположившейся на галерее под моим окном. Несколько быстрых движений рукой, не удержанный стон, сменившийся невнятным рыком... Дрожь, пробившая тело. Я кончила, упав на колени около окна. Глаза непроизвольно закрылись, по моим конечностям и животу бежали волны оргазма. Неодолимая трясучка, непроизвольные выверты конечности доставляли внеземное блаженство.

     — Ооооо! Как же мне хорошо... — подумала я, содрогаясь в похоти.

     Потом тело постепенно затихло, двигаться было влом... Когда я чуть отошла, от того невероятного состояния, в которое провалилась то, оказалось ...

  что просто лежу в постели. Моя рука всё ещё прижимается к промежности, а ладонь была влажной и скользкой. За окнами тихо подвывал ветер. Где-то там, вдали с утробным урчанием пронеслась машина, и всё затихло...

     — Сон? Какой странный сон, — промелькнуло в голове.

     Осторожно, словно боясь кого-то разбудить, я медленно встала и подошла к окну. Откинув занавеску внутренне страшась, но, надеясь увидеть давешнюю пару и галерею... Но нет. Там была зимняя ночь, тускло освещаемая редкими фонарями. Тут же словно ожидая меня, по стеклу сыпануло шрапнелью жестких снежинок.

     — Значит, сон, — сказала я сама себе, — приснится же такое, — билось в голове, — заниматься любовью у меня за окнами... Это всё от хронического недотраха. Вот приедет муж, тогда и оторвусь по полной. Хрен он у меня отвертится! — пообещала я сама себе. — И до вечера ждать не буду, — мечтательно продолжила я, поглаживая встрепенувшийся желанием живот.

     Стоять голыми ступнями на полу было холодно. Между ног было настоящее болото.

     — Надо идти мыться, — решила я.

     — И голову, голову холодной водой ополосни, мечтательница, — мстительно пробубнил в голове моё благоразумие.

     — Отстань, — ответила я и рассмеялась, дальше говорила вслух, — что-то ты девушка уже того! Сама с собой разговариваешь и во сне кончаешь как тринадцатилетняя девчонка! Серьёзней надо быть. Негоже во сне чужую еблю подсматривать и кончать в ладошку от собственных рук...

     2. Кофе в постель.

     — Жестокий мир... Суровые нравы, — подумала я, просыпаясь и ощущая умопомрачительный запах свежемолотого и хорошо сваренного крепкого кофе. — Кофе! Хочу кофе! — хотелось мне закричать...

     Но я знала, что кофе нет. Его не было ещё вчера, потому что я, дура, забыла зайти в нормальный магазин и купить его! А идти вечером, по темноте через пронизывающий холод в местный магазин, чтобы в лучшем случае купить непонятный напиток под тем же названием — не было желания.

     — Но запах! Какой божественный запах! — думала я. — Вот сейчас встану, оденусь и пойду напрашиваться в гости, — промелькнуло в голове, — пусть попробуют мне отказать! — по-боевому настраивала я себя, — и кто же это из соседей у меня хулиганит? Ну, ведь так нельзя! Я умру, захлебнувшись собственной слюной, — вспомнился мне анекдот.

     — Кофе? — прозвучал неожиданно гортанный голос.

     — Ооо... — я не завизжала только потому, что мне от страха перехватило горло, мои глаза раскрылись, и я увидела... Увидела давешнего мужика — ёбаря из моего сна. Тут же глаза машинально сделали круг почета, пробежав и просканировав окружающее пространство на предмет поиска его подружки.

     — Кто вы? — спросила, скорее даже просипела я, машинально потягиваясь.

     — Гораций, — с пафосом сообщил мне мужчина, протягивая тонюсенькую, просвечивающую чашечку ароматного кофе. — Как вы и любите, — добавил он, — чёрный, обжигающе горячий и ровно на один глоток!

     — Ну, хоть во сне кофе выпить, — удобно уселась я, подложив под спину подушку и совершенно не стесняясь оголившейся груди, — что стесняться собственного сна? Сон на то и сон чтобы делать там глупости и непотребные вещи... — мелькнуло в голове. Одним глотком выпив кофе, спросила вслух, — а ваша подружка где? Ну, та темненькая...

     — Олкипп, что ли? — задумчиво произнёс Гораций.

     — Наверное, — неуверенно произнесла я, — вы... — я замялась, — вчера с ней на галерее... — не закончила предложение.

     — Ааа, это Олкипп! — уверенно произнёс он, — это она кофе и варила, сейчас придёт.

     — А вы кто? — задала я свербящий меня вопрос. Он подтянулся, собрался. Если до этого он представлялся этаким вышколенным, чуть с хитринкой, официантом, то теперь выглядел бравым офицером.

     — Разрешите представиться! — вытянулся он во фрунт, — Гораций, ваш помощник в путешествии, если можно так выразиться помощник «за всё»! — он даже громко щёлкнул каблуками, хотя я сама потом видела на его ногах замшевые туфли с тонкой мягкой подошвой.

     — А Олкипп?

     — Что Олкипп? — не понял он.

     — Она кто? — продолжила я расспросы.

     — Она... — потянул Гораций, — наверное, служанка... — неуверенно высказал он своё предположение.

     — Стало быть, ты помощник?! Она служанка! И мы путешествуем? — начала я врубаться в перипетии замысловатого сна.

     — Нет, — замотал тот головой, — не мы, а вы! Мы с Олкипп — местные...

     — Ага, — подыграла я ему, — я вас наняла для...

     — Нет! — опять перебил он меня, не наняли, нас приставили. У нас всегда так делают. Появляется новенький и ему в помощь приставляют кого-нибудь из местных...

     — А у вас, это где? — продолжала я игру.

     — Как где? — удивился он, — здесь! В этом Месте. (Он так и сказал с большой буквы!).

     —... — неопределенно хмыкнула я, — понятно. Значит, «это здесь» называют Место?!

     — Ну да, — Гораций непроизвольно выдохнул, как будто бы смог объяснить ребенку: «Принцип неопределенности Гейзенберга», — а как мне к вам обращаться? — вдруг застеснялся он.

     — Юля, можно Юлия. Или когда официально — Юлия Викторовна, — поправилась я. — А вы, Гораций не принесете мне ещё кофе? — улыбнулась я.

     — Конечно, — засуетился он, — сейчас бегу.

     Когда он вышел, я довольно улыбнулась. Мне это начинало нравиться. Тем не менее я, воровато оглянувшись, встала и шмыгнула к окну. За занавесью была знакомая галерея, озаренная лучами яркого света и бескрайний лес до самого горизонта. Я вальяжно вернулась и бухнулась на кровать, даже не прикрываясь.

     — Такие сны смотреть в удовольствие, а участвовать в них... Вот Горация бы ещё в деле попробовать, — мелькнуло у меня и между ног стало горячо, — ничего всё будет, и это то же, — решила я.

     Пока я предавалась неге и скабрёзным желаниям глаза быстро осмотрели помещение. Это была моя спальня, но в то же время она неуловимо отличалась от настоящей. Посмотрев внимательно, я поняла в чём. Все вещи были только похожи на мои... Вот это только и отличало сон от реальности. Они были лучше! Красивее, явно выполненные на заказ вручную. Витые тонкие ножки, орнаменты на боковых поверхностях, дорогие ручки и внешние причиндалы, да и само помещение оказалось много больше моей спальни. То, что представлялось стенкой — оказалось искусно выполненной высокой ширмой, а натяжной потолок — балдахином... Да и сама кровать выглядела просторней: шире, длиннее и даже мягче.

     3. В ванной. Одна на двоих...

     — Госпожа будет принимать ванну? — вывел меня из созерцания тонкий, но звонкий голосок.

     — Конечно, — машинально ответила я, переместив взгляд на говорившую, — зови меня Юлия... Ты ведь Олкипп? — машинально выдала я, разглядывая девушку.

     Стройная черноволосая красавица с приятным точёным лицом. Небольшой ротик с карминовыми губами, ярко-зелёные глаза, стройная фигура и большие вызывающе торчащие вперед груди. Неширокие, но бутылочкой бёдра с красивой попочкой делали её мечтой... Моей мечтой. Я никогда не занималась любовью с женщинами, но эта... Эта красотка меня чем-то меня зацепила. Зацепила ещё тогда. И глядя на неё мне вдруг захотелось вскочить, прижать её к груди и... Но вот дальше мои мысли путались, из-за отсутствия соответствующего опыта. Хотя... Даже оттого, что я просто её видела, мне похорошело. Я замерла, пялясь на неё во все глаза. Единственная мысль, бившаяся в мозгу, была несколько необычна:

     — Интересно, — думала я, — как она таким маленьким и аккуратным ротиком делала, минет Горацию с его огромным членом?

     От этой мысли у меня свело живот, забилось сердце, усиленно гоня кровь по телу, бедра самопроизвольно сжались в сладкой истоме, и я вдруг потекла от желания.

     Словно подслушав мои мысли, Олкипп улыбнулась, грациозно переступила точёными ножками, обутыми в невесомые туфельки на высоком каблуке, и оказалась в пределах досягаемости моих рук. При движении её упрятанные под тонкую кофточку груди мягко ...  

     колыхнулись, а бедра, призывно качнулись под коротенькой юбкой. У меня перехватило дух. Машинально я, протянула к ней руку стремясь потрогать и убедиться что она, я, всё остальное существуем здесь и сейчас. И неважно это сон или что-то ещё, важны сами тактильные ощущения и желание.

     Рука коснулась бедра Олкипп прямо под самым подолом юбки. Мягкая горячая кожа, с одной стороны, жесткие открахмаленные складочки царапают тыльную сторону с другой. Чуть ощутимая дрожь, прокатилась по её телу. И вдруг я увидела, как набухли, выпирая сквозь лифчик и кофточку её соски. Большие с хорошую виноградину они топорщили материю на груди, словно бросая вызов. В глазах поплыло, и словно сквозь вату я услышала:

     — Госпожа Юлия, пойдёмте в ванную, я вас вымою! — хрипло с придыханием зашептала вновь обретенная служанка, — а потом... — она как бы задохнулась, и тяжело задышала.

     — Вот так... всё просто, — подумала я, ощущая дрожь её тела, — никаких скандалов, хочешь — берешь... А почему нет? — задумалась я.

     Подняв голову, продолжаю машинально поглаживать шелковистую на ощупь кожу бедра. Зелёные глаза смотрели на меня серьёзно, но словно в ожидание. А потом она наклонилась и поцеловала меня. Поцелуй ожег губы. Лицо запылало. Не удержавшись, я погладила её по колыхнувшейся вперёд груди. Между ног засвербело так, что мне пришлось потереть бёдра между собой. Не удержавшись, она привалилась ко мне, и мы рассмеялись. Звуки голоса, мягкое горячее тело, прижатое ко мне, вызывая неудержимое желание завалить Олкипп в койку и рвать тонкую ткань, скрывающую прекрасное тело, терзая груди и аппетитные и привлекательные бёдра с упругими ягодицами. С трудом совладав с собой, и бухающим в груди сердцем, я услышала:

     — Вставайте, давайте пойдём в ванную я вас...

     — Да... — только и смогла произнести я, все ещё ощущая на губах её вкус, запах и жар желания.

     — Там много места... — на грани слышимости и с подтекстом шептала она.

     С трудом встав на негнущихся ногах, я пошла следом за моей служанкой. Ванная комната оказалась рядом. Огромное помещение с круглой ванной в центре, даже скорее бассейном не менее трех метров диаметром. Широкие ступеньки поднимались от пола к бортику с трёх сторон. Изнутри сквозь колыхающуюся воду видна была широкая приступка, явно для сидения. Держась за её руку, я поднялась наверх по нешироким ступенькам и медленно ступила в горячую воду. Кровь быстрее заструилась по венам и я, повернувшись, смотрела, как моя первая женщина ловко скидывает с себя одежду. Блузка полетела на пол, следом сползла по загорелым атласным бёдрам юбка. Маленькие белые прозрачные трусики и светлый кружевной лифчик смотрелись на загорелом теле лишними. Не смущаясь, глядя в мои, похотливо раскрытые глаза, она одним плавным движением расстегнула застёжку бюстгальтера. Чашечки лифчика чуть подались вниз, приоткрыв соблазнительную ложбинку между её больших и крепких грудей, но сам остался висеть на натянувшихся бретельках. Поведя плечиками, она его сбросила и одним движением рук сверху вниз стащила трусики. Выпрямившись и увидев в моих глазах одобрение, замерла на месте.

     — Ох, — вырвалось у меня, когда она, поднявшись, следом шагнула в воду и её руки прикоснулись к моему телу.

     Пальчики, нежно скользнув снизу вверх по животу, мазнули по груди и, зацепив набухший сосок, легли на плечи.

     — Присядь, госпожа Юлия, — промурлыкала она, давя на плечи руками, — я вас помою...

     — Да... — словно загипнотизированная, я опустилась в воду как в омут, устроившись на приступке.

     Теперь уровень воды только-только скрывал, мои небольшие, но острые грудки, которые качнулись в горячей жидкости и вроде даже визуально увеличились в размере. Горячая нега, словно покрывалом окутала тело. Я замерла. Струйки воды небольшими водопадами весело побежали из её ладошек, плескаясь и растекаясь по моим плечам и шее. От зеленоватой воды одуряюще сладко пахнуло. Приятный возбуждающий запах щекотал ноздри. Маленькие, но крепкие ладошки Олкипп нежно и уверенно касались моей обнаженной кожи, казалось, оставляя на ней несмываемые следы. Я вдруг вспомнила детство, когда мама мыла меня в бане, также аккуратно касаясь распаренной кожи, только теперь каждое прикосновение несло в себе нечто другое: эротическое возбуждение и скабрезные желания.

     Когда омыв и потерев плечи, руки нырнули в воду и прикоснулись к соскам, я вздрогнула. Меня как будто прошило током. Мгновение спустя ореолы сосков покрылись пупырышками, а сами соски вытянулись вперед твердыми камешками. Она нагнулась, прижимаясь ко мне. Её объемистые груди, деформируясь, ласково елозили по моей коже. Набухшие соски приятно карябали тело, вызывая волны, похоти и желание близости.

     — Оказывается, как это приятно, когда тебя ласкает женщина... — промелькнуло у меня в голове.

     Продолжая священнодействовать, Олкипп сжала мои груди, оставляя на них белёсые следы пальцев. Я уже превратилась в комок нервов, которые целенаправленно возбуждали и мяли, лаская тело. Одна её рука тянула затвердевший сосок, а вторая поглаживала живот, пробираясь, все ниже и ниже. От этого прикосновения волосики на лобке стали дыбом, а я сжала зубы, чтобы не закричать. Хватило меня ненадолго. Её уверенная рука, разгладив волосики лобка, проскользнули между бедер, прижимаясь к вульве. Твёрдая ладошка плющила и елозила бугром Венеры по выступающему клитору, доставляя мне нескончаемую, умопомрачительную радость.

     — Милая, милая Олкипп, — бормотала я как в припадке, — ещё, ещё сильнее, — тело самопроизвольно дернулось вперед, стараясь теснее прижаться к её руке.

     — Нравится? — горячо в ушко прошептала она.

     — Да... — односложно выдохнула я.

     — А так? — один пальчик зарылся между припухших половых губ, его фаланга загнулась крючком, пробиваясь в нащупанную скользкую дырочку вагины.

     — Ещё, — одними губами выдавила я.

     Плавным движением рука скользнула вниз, оставив в покое горевший огнём бугорок клитора, и медленно распрямляющийся пальчик проскользнул внутрь лона, до самого конца. Ладонь с силой уперлась в пах. Мой пах! Мы застыли. Её палец чуть подрагивал, как бы привыкая к новой обстановке, а мои ноги, согнутые в коленях, медленно разошлись в стороны, давая простор её действиям и желаниям. Я почувствовала, как один из свободных пальчиков начал выводить круги вокруг моего напряженного сфинктера.

     — Нет! — зашептала я, — только не туда...

     — Расслабься... Тебе понравится, — зашептали вдруг ставшими большими приблизившиеся губы.

     — Да?! — не поверила я.

     — Всё будет нормально, — успокаивала меня подружка, её губы терзали мои, а язык хозяйничал у меня во рту.

     Непроизвольно сжав зубы, я поймала её язычок. Пирсинг не позволил ускользнуть неугомонному разбойнику. Чуть сдавив начала обсасывать его. Темное пламя желания разгоралось. Пальчик, массировавший мой анальный сфинктер, ослабил давление, а потом вдруг резко усилил его. Я почувствовала, как моя преграда поддается нажиму и вот уже палец проскользнул, внутрь распирая маленькую дырочку во все стороны. Мы замерли. Больно не было, появилось состояние, какой-то тянущей неопределенности. Мне оно понравилось. Я чуть стиснула зубы, насасывая её язык, мои ладошки сжались в кулачки, и я напряглась в ожидании.

     И вдруг оба пальчика находившиеся во мне ожили... Они медленно, в унисон задвигались вперед-назад. Я затрепетала. Это было так необычно... Слышала, но никогда не думала, что это так возбуждает. А когда после пары минут такого терзания моих дырочек молодой негодницей они стали ещё и сближаться, прикасаясь, друг к другу через тонкую перегородку, то я взвыла. Непередаваемы ощущения нового опыта и распирающего меня возбуждения вылились в стон. За такое я готова была отдать и простить всё... То есть я готова была уже сейчас попробовать анальный секс со всеми вытекающими последствиями...

     Эти твердые, но такие нежные пальчики опять сомкнулись. Они терлись друг, о дружку доставляя небывалое наслаждение.

     — Ещё! — потребовала я, когда они разъединились.

     — Тебе понравилось, госпожа? — она впилась в мои вдруг пересохшие губы.

     —... — когда мы разъединились, я зашептала, — да, да, да!

     Колени, до боли в суставах разведенные в стороны, сдвинулись вместе, не желая выпускать захватчиков. Олкипп хитро улыбнулась, зашептав мне в лицо:

     — Это пальчики, а каково тебе будет, если я проделаю такое языком?

     Представив подобное, я содрогнулась. Живот и без того напряженный сжался, и я кончила, судорожно подергиваясь в умелых руках девушки. Оргазм был незабываемый. Меня трясло и выворачивало наизнанку, руки хаотично двигались, кулаки сжимались. Мои небольшие грудки с твердыми сосками закостенели, словно превратились в камень. Любое прикосновение к ним вызывало сладостные спазмы. Ерзая и елозя распаренными ягодицами по приступочке, на которой сидела, я буквально теряла сознание от получаемого кайфа.

     — Хорошо-то как... — шептали мои губы, но слышалось только неясное бормотание.

     В момент, когда ручки покинули мои дырочки я опять закричала, сжимаясь в позе эмбриона и если не руки моей юной любовницы удержавших меня на месте, скорее всего, наглоталась бы воды.

     Сквозь стихающий крик и разноцветные звездочки в глазах я пыталась рассмотреть творящиеся вокруг. Олкипп улыбалась, а ещё она усиленно терла своё лоно. Сквозь застилающую пелену я видела, как мелькает её рука в воде, закручивая жидкость в быстрых водоворотах...

     Мгновение спустя на меня нахлынуло головокружение. И я вдруг поняла, что лежу в постели, дома... Простыня подо мной мгновенно намокла и неприятно холодила тело, покрывало липло к мокрому телу. Открыв глаза, осмотрелась: лежу в своей постели.

     — Да... Я лежу в постели, в своей спальне... — ужас начал заполнять голову, — нет! — забилось у меня в мозгу, — хочу туда в бассейн и чтобы рядом была Олкипп... — зажмурила я глаза, пытаясь вернуться в сон.

     Я так ясно представила свою, извините ту ванну из сна, что у меня засвербело между ног. Через мгновение на меня накатило, и я опять ощутила головокружение. Создалось впечатление, что меня подняли, понесли и опустили в воду. Появился тот же одуряюще приятный запах. Открыв глаза, осмотрелась. Я опять была в бассейне, рядом в припадке оргазма бесновалась Олкипп...