ПРЕДИСЛОВИЕ

     Ночью того дня, когда стало известно об отставке министра обороны и аресте его любовницы, мне приснился странный сон. Якобы это я — министр (только не обороны, а финансов), и меня не просто сняли с работы, но арестовали и допрашивают, упорно добиваясь компромата на мою любовницу — председательницу Центробанка, делая почему-то упор не на денежные махинации, а на интимные подробности нашей близости. И якобы есть у них какой-то прибор, который бьет меня противным холодом при обманах (когда раскрывался во сне, видимо) и поощряет приятным теплом при верных ответах (прижимался к супруге, наверное).

     Героически не рассекретив никаких служебных тайн финансовых транзакций и денежных потоков (за незнанием таковых), я все ж раскрыл подноготную наших отношений под влиянием сонного безволия и температурно-активного полиграфа с обратной связью. Не знаю, может ли такой компромат стать причиной для ареста и отстранения от должности, но идея рассказа, построенного в форме вопросов и ответов, созрела в моих замыслах именно тогда.

     НАЧАЛО ДОПРОСА

     Представьтесь.

     Меня зовут DD, 1968 года рождения, программист, кандидат технических наук, не русский, не партийный, не состоял, не привлекался, женат, два сына, проживаю в городе Энске Эмской области.

     Переведите строку №41 вещественного доказательства «блокнотик».
Первое слово после цифр означает ее имя, второе — ласковое прозвище, третье — город, в котором состоялась первая интимная встреча.

     Детализируйте.
Светик-Конфетик, город Эмск.

     С какого времени вы знакомы?
С лета или осени 2006 года, более точно не помню.

     При каких обстоятельствах произошло Ваше знакомство? Что она сообщила о себе?
На сайте знакомств. Во время начальной переписки, которая длилась примерно две недели, а равно и за время последующего общения, я узнал, что она младше меня на 5 лет, русская, не замужем и не была никогда, живет в Эмске с мамой и младшим разведенным братом, старшая сестра замужем, живет отдельно в Эмске же, папа умер рано, когда Свете не было и 20 лет. Также я узнал, что она хороший специалист-финансист, ее многие ценят на работе, но есть такие, кто подсиживает и интригует. Сферы деятельности наших контор во многом пересекаются, взаимно дополняются и обуславливаются, поэтому в какой-то мере можно нас считать и коллегами (не по специальности, а по отрасли), и естественно, нам было интересно общаться и на служебные темы.

     Опишите первую личную встречу.
Во время переписки на сайте я поднял вопрос личной встречи, озвучил две даты, во время которых намечались мои поездки в Эмск, на обе из них она ответила, что вечером будет занята (и вообще, как я понял уже тогда, был у нее кто-то, с кем она встречалась на постоянной основе, но вслух об этом мы еще не говорили), в рабочее время отлучиться не может, максимум, может ненадолго, минут на 10—15, задержаться после обеденного перерыва.

     У меня был в жизни период, когда я встречался с любовницей в это короткое время обеденного перерыва (Инна из «Медальона с буквой I»). Конечно, в первую очередь мне не нравилась сама Инна, но и встречи наспех, тяп-ляп, не вызывают восторга вне зависимости от личности женщины. Не будь упоминания перерыва из уст Светы, возможно, я бы сам и не предложил, отложив личное знакомство на более удобное нам обоим время. Но слово это, случайно или осознанным намеком, прозвучало, значит, надо попробовать.

     — Ну давай тогда в перерыв попытаемся. Я к часу дня подъеду к вашей конторе, там же как раз большой магазин напротив, верно? И обратно привезу, если и опоздаешь, то не сильно.
— Хорошо. Вот номер моего телефона, когда уже будешь на месте, скажешь, чтобы я вышла.
— OK. Позвоню или напишу, конечно же.
— Да, лучше смс напиши, не звони.

     Час дня. Подъехал. Написал. С противоположной стороны тротуара смотрю на выходящих из дверей ее конторы, пытаюсь угадать, какая из женщин окажется Светой. Вдруг звонок с ее номера. Мелькает мысль «Неужели передумала? Скажет сейчас, что не получается?».

     — Я уже иду. Купи сок, хорошо?
— Хорошо. А какой?
— Любой, только холодный чтоб был.

     С одной стороны, в Свете была солидность успешной женщины: высокая, крупная, стильно одетая, с грациозной и неспешной походкой, белокожая и голубоглазая, с прелестным курносым носиком и маленькой симпатичной родинкой на щеке, эталон русской дамы классической литературы. С другой, скачущие в глазах чёртики, детская смешливость и умелое подмечание забавности в окружающих нас неодушевленных предметах и одушевленных лицах делали ее в моих глазах озорной девчонкой, вырвавшейся на короткое время из-под надзора строгих попечителей.

     Оно и хорошо, что Света шутит без умолку. Пусть даже и я попал под раздачу, когда в малознакомом месте не сразу сориентировался, что дорога моя, можно ехать и дождался негодующих гудков стоящих позади. Зато не спрашивает, с какой стати сели сразу в машину, куда и для чего едем.

     Доехали на квартиру. Сидим на диване, пьем сок. Жарко. У нее такое интересное платье: ноги почти до колен прикрывает, но руки оголены почти до плеч, а выше лифа — лямки крест-накрест, типа закрепленные декоративными пуговицами, при определенном ракурсе то верх груди виден, то ткань лифчика манит взор.

     — Жарко?
— Жарко!
— А сними платье, не так будет жарко.
— Какой ты умный! — восхищенно-саркастично тянет Светка. — Ни за что б не догадалась. — И, конечно же, ноль движений для того, чтоб выполнить мой совет.
— Трудно вам, женщинам, в жару, — сочувственно-иронично говорю я. — Вот на мне одна лишь рубашка, сниму и буду наслаждаться прохладой. А у вас под платьем еще и лифчик имеется, пока его расстегнешь, семь потов сойдет.
— Плохому танцору что мешает?

     — Длинные ногти, — обращаю внимание на ее ухоженные, наманикюренные руки, — являются холодным и весьма опасным оружием. Предъявите документ на право ношения оружия.
— Лапы и хвост — вот мои документы, — цитирует мультик Света, сгибает-разгибает пальцы в опасной близости от моих глаз, — боишься? Значит, уважаешь?
— Я тебя уважаю, — имитируя алкаша, говорю я. — А ты меня? Сообразим на... — соображаю, что на «троих» будет звучать двусмысленно, — ... двоих, а, друг?
— НалЫвай, дрругг! — не алкогольным, а утрированным кавказским акцентом отвечает она.
— Друг, ну сними ты эту одежду, запаришься же.
— Тебе мешает, ты и снимай!

     Ага, вот как! Но подурачимся еще немного, с ней очень весело.
— Наверное, эту пуговицу нужно расстегнуть, да? А то я никогда ни платьев таких не видел (не снимал с женщины — подразумевается), ни женщин голых (таких веселых, как ты), — кручу-верчу декоративную пуговицу. — Или другую, что-то не расстегивается. — А сам уже, пользуясь разрешенным доступом к телу, не только пуговицы трогаю, но и тискаю грудь. Немалую такую грудь. Минимум четверку.
— Эти две тоже попробуй, вдруг расстегнутся, — со свойственной ей иронией советует она.
— А что, их тоже попробую. Классные у тебя пуговицы. Есть еще?
— Тебе прям всё-всё показать?
— Ага!
— А плохо не будет?
— Не-а.
— Ну смотри, я предупреждала!

     Резко встает, молниеносным движением рук крест-накрест снимает с себя платье через голову, отбрасывает на рядом стоящее кресло, и остается передо мной в ослепительной наготе манящего женского тела, скрытого только бежево-телесного цвета нижним бельем. Просто мечта! Затискать, зацеловать, затрахать до изнеможения эту веселушку-хохотушку, вертеть-крутить ее как игрушку, скулить котенком посасывая ее грудь и рычать тигром, орошая ее спермой — вот лозунг мой (и Солнца).

     — Ну че, поплохело?
— Нет. Захорошело, — сквозь брюки мну восставший член, протягивая к ней другую руку, касаюсь живота и поднимаюсь к нижней кромке лифчика. — Иди ко мне!
— Но-но,...

 

      руки прочь от Вьетнама! У тебя есть в ванной чистое полотенце? Или может, мне надо было с собой принести.
— В следующий раз принесешь. А сейчас пользуйся тем, которое там висит. Оно почти чистое. Я только один раз им полы мыл.
— Ага, дождешься от вас, как же, полы мыть, — фыркает она, шествуя к ванной комнате. На пороге оглядывается, еще раз осматривает мой голый торс, поросший волосами, — ну ты медведь! — и уже выйдя в коридор. — Жди меня и я приду! Только очень жди!

     ... Как она целуется! То страстно чуть ли не кусая, то нежно еле касаясь.

     ... Как она ласкается! От всей души, без стеснения и самозабвенно трогает меня, ласкает и гладит повсюду, с охотой позволяет то же самое и к себе!

     ... Как она трахается! Заводится с полдвижения, мокреет обильно, а дырочка узкая, нерожавшая, обхватывает член туго, во время медленного темпа даже чувствую, как она меня пожимает там. Несмотря что далеко не худышка, с позами никаких проблем: и ноги до шеи почти задираются, и в коленно-локтевой прогибается до упора, очаровывая меня своими женскими прелестями.

     Хорошая девочка Света! Умная, ласковая, страстная, понимающая, с первого же раза вызвавшая желание «еще раз, еще много-много раз», надеюсь, что и она чувствует ко мне симпатию, а не показушным образом исполняет обязательную программу. Сладкая и вкусная, как конфета! Решено, она будет для меня «Светик-Конфетик».

     Но что за конфета без шоколадной горечи или освежающей кислинки? Совсем уж приторный сахар не сравнится с конфетой, несмотря на более высокий процент глюкозы-сахарозы. Что за женщина, если где-то не закапризничает?

     Самый конец секса. Так получилось, что несмотря на нашу оживленную болтовню до начала процесса, во время интима никаких реплик никто из нас не подавал. Ну может, ко-нечно же, что-то ласково-одобрительное, но никаких осмысленных вопросов, требующих осознанных ответов, не прозвучало. Трахались мы без резинок, можно ли кончать в нее, я на тот момент еще не знал (точно так же, не решился спросить насчет анала, чтобы звуки нашего голоса не сбили романтику траха и не вернули в стеб шутливой болтовни). Рассудил, что лучше всего будет кончание в рот.

     Встал с нее, подошел сбоку. Она немного замутненным взглядом смотрит на меня, никак пока не реагируя. Подношу член к лицу, почти вплотную к губам. Удивленно (или типа удивленно) смотрит на меня. Не желая заговаривать первым, начинаю медленными движениями надрачивать у ее лица. Она понимает (или типа понимает) это так, будто я хочу, чтобы она мне доделала рукой. Без проблем. Отстраняет мою руку, начинает онанировать мой член.

     — Нет, Светик! Бери в рот!
— Да что ты говоришь? А ты уверен? — так я и знал, что прозвучавшие слова снова настроят ее на ироничный лад. Но руку не убирает, медленно водит туда-сюда. Быстрей и не надо, а то кончу.
— Мне очень нравится минет. Не откажешь же в такой малости?
— А вдруг откажу? — высовывает язык и облизывает головку, но очень коротко, буквально долю секунды. — А вдруг не умею? — Быстрым, хищным движением заглатывает почти до упора и так перекатывает во рту, что в умении никаких сомнений не остается. Снова вытаскивает, продолжает дрочить лениво. — А вдруг не хочу? — перестает онанировать и вы-зывающе смотрит мне в глаза.

     Куда ты денешься с подводной лодки?
— Не можешь — научим! — стебаться, так до конца. — Не хочешь — заставим!

     Убираю ее руку с члена и подношу к губам.
— Открывай рот. Быстро!

     Светка нарочно крепко сжимает губы, а в глазах скачут чертики. Типа — а заставь меня отсосать, а то слишком уж политкорректно прошел трах. Запросто!

     Зажимаю ей нос и нажимаю на щеки.
— Помогите! Насилуют! — пытается воскликнуть она (но тон совсем не паникерский, а шутливо пародийный), но получается — амаие, ашиую.

     Несколько качков делаю я, потом типа смирившись с неизбежным, сколько-то раз она своим фирменным захватом, когда кажется, что весь ее рот — сплошные губы и язык, окутавшие-охватившие член кругом. Но спинным мозгом чувствую, готовится выпустить в момент брызга. Поэтому в самом-самом конце перехватываю снова инициативу, для уверенности и устойчивости запускаю пальцы в ее волосы, и дотрахиваю в рот, получая огромный кайф и от этих последних секунд, и от всего часа (увы, всего лишь часа), который мы провели наедине.

     Светка чего-то недовольно мычит и пытается высвободиться. «Наверное, не хочет глотать, пусть побежит, сплюнет» — думаю я, и проведя пальцем последний раз по каналу с надавливанием, вынимаю член. Она выпрямляется, садится на постели, сглатывает, и полуиронично-полунедовольно выдает:

     — Спасибо! — мол, спасибо, что накормил спермой, я так этого не хотела.
— Не за что! — великодушно отвечаю я. — Всегда пожалуйста!
... Вполне уложившись в допустимые 15 минут опоздания с перерыва, высаживаю ее возле работы.
— Напишешь мне, как доедешь домой, — не спрашивает, а как бы инструктирует меня.

     Я даже сразу не понял, что она имеет в виду. Уточняю:
— На сайте? О дате следующей моей поездки? Ну конечно же, напишу. Как только узнаю — обязательно. Или что?
— Нет. Смс-ку напишешь, что благополучно доехал в свой Энск.
— А куда я денусь? Кстати, еще точно и не знаю, может и останусь сегодня тут, уеду завтра. Ты как насчет повторить вечером?
— Уже говорила — не вариант. Ну вот, как доедешь, так и напишешь. Не трудно ведь?
— Нетрудно. Напишу.

     Подтвердите данную кипу распечаток от сотовых операторов об обмене сообщениями между вашими мобильными номерами за период с 2006 по 2012 гг. Нет ли у вас других сим-карт, не обменивалась ли с них сообщениями, действительно ли преобладал обмен сообщениями такого характера:
«Светик-Конфетик, я доехал».
«OK Целую».
Подтверждаю. У меня есть другая сим-карта, но ее номер знают только жена и дети. У нее есть второй телефон (и кажется, еще один служебный на работе), но номер мне не известен. Обмен приведенными смс-ками типичен при моем возвращении в Энск после встречи в Эмске.

     Заверьте личной подписью каждый лист распечатки.
Ого! Это я и за три дня завтра не успею.

     Подписывайте-подписывайте! Значит, остальные вопросы будут через три дня.