Часть 3: Заморский принц
Истошно голосил петух, казалось над самым ухом. Я засунул голову под подушку, намереваясь спать дальше.
— Роом! — кто-то теребил меня за плечо — вставать надо, пора уже
В одно мгновение перед мысленным взором промелькнули картины и сцены вчерашнего дня, и я отшвырнул подушку.
На кровати сидела и смотрела на меня русоволосая, с тяжёлой косой до пояса, голубоглазая женщина — сказочной красоты.
Я зажмурил глаза и потряс головой
— Не узнал? — этот голос, эта интонация, я открыл глаза — Наташка!!

     Она засмеялась и обняла меня — Вставай мой принц, скоро солнышко взойдёт.
Я потянулся до хруста в суставах и сел на кровати. Спальня была просторная, кровать стояла посреди комнаты. У стены под одним из окон стоял стол и два стула возле. Камин и шкаф и больше не было ничего — «Скромно» — подумал я.
— А где туалет? — я встал и подошёл к столу. Столешница была инкрустирована лубочными картинками на мотивы русских народных сказок и покрыта лаком. Стулья со спинками, простенькие, но, я сел на один и покачался, очень прочные и удобные.
— Наташка, молча, и с улыбкой, наблюдала за мной.
Я поймал её взгляд... она смотрела на торчащий член
— Я ссать хочу — грубо сказал я Царице — где туалет?
— Удобства на улице — Наташка хихикнула.
— Ну, и чё теперь делать?

     Она встала на колени и, наклонившись, вытащила из-под кровати глиняный горшок и, стоя на коленях, держала его в руках — Иди, ссы!
Я подошёл и, направив член в горшок, стал ссать. Брызги летели на сарафан и на её лицо, и она приподняла горшок. Закончив и встряхнув член, я сел на кровать — А ты?
Она поставила горшок на пол передо мной и, задрав сарафан и приподняв жопу, стала ссать. Моча лилась с шумом и пенилась, и я не удержался и, коснувшись ладонью ягодиц, водил пальцем по промежности и щупал анус и губы. Она пукнула мне в ладонь и засмеялась.
Поссав и, подтеревшись подолом, она подошла к окну и выплеснула мочу. Подержав перевёрнутый горшок в вытянутой руке, вернулась к кровати и задвинула его назад.
— Примерь-ка шапку? — она держала в руках краповый берет.

     Я осторожно взял шапку из её рук и повертел, стало понятно, почему похожа на краповый берет — это была очень искусно вышитая (видимо, той же самой рукоблудницей) шляпка мухомора, только размером раз в десять больше.
Я поднёс её к голове и, нахлобучив на макушку, слегка потянул за тулью, берет с сухим треском разорвался пополам.
Наташка охнула, всплеснув руками, и покачала головой.
Я смотрел на половинки шапки у меня в руках — А запасной нету?
— Ии. Что ж теперь делать то?
— Что, что! Сшивать!
— Я не смогу сшить, нужна рукоблудница.
— Тогда склеить! Есть Момент?
— Ии, нету.

     Я поднял половинки шапки к голове, наложил на макушку и свёл половинки, совмещая по линии разрыва.
— Наташка ойкнула — и я понял, что шапка, даже разорванная, своих волшебных свойств не утратила.
Я раздвинул половинки — А может к голове приклеить, руки то мне нужны будут. Есть ПВА?
— Да какой ПВА? Только столярный.
— Столярный? — я дотронулся до головы, Наташка хохотнула.
— Нет, столярный не пойдёт, я её потом только вместе с кожей отдеру.
— Чё ж делать то?
— Слушай, а молоко есть в царстве?
— Только козье, КРС не держим — нерентабельно.
— Давай козье
— Да рано ещё, не доили
— А в холодильнике на кухне нет что ли?
— Какой холодильник, Рома, ты где?

     И тут Наташка, как-то странно улыбнувшись, подошла ко мне — Будет тебе молоко, ну ка, попробуй! — она сунула руку в вырез декольте сарафана и вывалила грудь.
От этой картины заломило в паху и задёргался член.
— Соси — тыкала она соском мне в лицо, и я припал губами к груди и стал сосать.
Молоко было густое и чуть сладковатое на вкус — Ну, хватит, хватит — она отстранила мою голову. Надо куда-то сцедить.
Она осмотрелась, но в спальне не было другой посуды. Она пожала плечами — Значит в горшок. Достань!
Я встал на колени и, пошарив рукой, достал горшок и, сев на кровать, поставил рядом. Наташка села с другой стороны и, повернувшись и, наклонившись над горшком стала сцеживать молоко. Я смотрел и облизывался, а внутри всё горело от желания.
— Наверное, хватит — Наташка выпрямилась

     Я заглянул в горшок — на глаз, там было с пол-литра молока.
— Оденься и сядь я тебя проинструктирую.
— Значит так, подойдём к воротам, я отвлеку стражу, и ты выйдешь за ворота. По дороге пойдёшь до камня, он стоит на развилке, отсюда, от дворца, за камнем одна дорога, но, чтобы потом, когда будешь возвращаться не запутаться в указателях, их всё время кто-то перевешивает, на камне нарисуешь стрелку — она сунула мне в руку белый камешек, похожий на известняк — та дорога, что за камнем, ведёт к рубежам, но на подходе к рубежам, дозор, в дозоре богатыри. Они, скорее всего, будут гулеванить, уже лет триста, никакой ворог к нашим рубежам не приближался. У них, кроме своих, пара запасных коней, запасное оружие и доспехи. Ты должен украсть коня, доспехи и оружие, и на коне, в доспехах и с оружием, прискакать к воротам замка. Будь осторожен, они хоть и нетрезвые, но всё же опытные дозорные, если поймают, могут и отдубасить, а кулаки у них увесистые, богатырские.
Наташка помолчала — Ладно, встань на колени, я намочу твою голову молоком.

     Она взяла в руки горшок — Фуу, какой резкий запах, это твоя моча, как у коня; и молоко провоняло мочой, наклони голову.
Она, опуская руку в горшок, водила ею по моей голове, смачивая волосы, потом взяла половинки шапки и, наложив на мою голову, подождала немного и сдвинула, соединив по разрыву — Ух ты! Получилось! Посиди немного, пусть чуть подсохнет и пойдём.
Когда мы вышли из дворца, пропел второй петух и на востоке заалела заря. Осматривать дворец не было времени, я попросил Наташку, чтобы дала мне воды умыться. Она привела к баньке, и мы вошли внутрь. В баньке было тепло и сухо. Наташка держала меня за руку — Лицо помоешь и руки?
— Да, и ещё кое-что.

     Я разулся, снял с себя трико и трусы и положил на полок — Дай воды!
Она зачерпнула ковшиком из бадейки и подала мне. Я сунул палец, вода была горячая, но не обжигала, присел и подмылся, потом из ковшика, набирая воду пригоршнями, ополоснул лицо — Всё, давай полотенце!
Она вышла в предбанник и принесла полотенце. Я обтёрся и оделся, бросил полотенце на полок, взял Наташку за руку — Пойдём.
Мы подошли к воротам. Один стражник был на смотровой площадке, второй в будочке у ворот.
— Всё спокойно, стража?
— Всё спокойно, царица!
— Отворяй ворота!
Страж пошёл к воротам. Он был в комбезе, цвета хаки, с надписью на спине «ОА ЧЕРНОМОР», на поясе болтался штык-нож, другого оружия не было.
Я прошёл раскрытые ворота незамеченным и пошёл по дороге, чувствуя на своей спине взгляд Наташки.
22.12.15

     Часть 4: Дозор
Уже взошло солнце и припекало, а я всё шёл и шёл по дороге. Кругом была степь, колыхался ковыль под ветром, где-то на горизонте темнел дремучий лес, да парил в вышине надо мной одинокий коршун, словно сопровождая меня. Наташкино молоко подсохло, и я чувствовал, что шапку начинает коробить. Как назло, никто не встречался, и видно давно уже не было дождя, и реки, сколько я ни присматривался вокруг, не было.

     Камень появился передо мной, словно из-под земли вырос. Я подошёл и поразился его размерам: в кино, да мультиках он вроде бы не очень большой, но этот: чёрный, как антрацит, высотой метра четыре, а обходя его вокруг, я насчитал сорок шагов. Земля вокруг камня была утоптана и так плотно, что не было видно ни одного следа. Я нарисовал стрелку, как советовала Наташка и, прислонившись к камню спиной, с той стороны, где он отбрасывал тень — немного отдохнул. От каменного массива шла прохлада и было ощущение, что из камня, в меня перетекает энергия; показалось, наверное. Я ещё раз обошёл камень присматриваясь к земле, но тени ...   от меня не было. Я встал перед камнем с той дороги, которая вела к рубежам и прочёл надписи на указателях.

     Надпись на правом гласила: Тридевятое Царство — 8 вёрст
Надпись на левом гласила: Тридесятое Государство — 300 вёрст с гаком
Надпись на центральном гласила: «Сюда не ходи, туда ходи» и две диаметральные стрелки указывали на левый и правый указатели.
Дозор я увидел издалека, а подойдя поближе, и услышал: из шатра, стоящего в чистом поле, неслась песня — Комбат батяня, батяня комбат, ты сердце не прятал за спины ребят..

     Возле шатра паслись стреноженные кони, под навесом были в кучу свалены бронежилеты, пластиковые защитные шлемы и оружие. Копий и мечей не было, но были луки, с колчанами полными стрел, да казацкие шашки в ножнах.
Я посмотрел на коней: три коня были под седлом, а два без сёдел, все пять коней были одной масти — серые в яблоках.
Я постоял в раздумье и решительно сдёрнул себя половинки шапки — Была не была!
Бросил на землю шапку и, откинув полог, вошёл в шатёр — Здорово, братцы!
Песня оборвалась и все трое уставились на меня. Они были в тельняшках: у Ильи и Микулы полоски голубые, у Алёши — чёрные, на головах у них были краповые береты, лихо сдвинутые на затылок.
Илья был невысокого роста, но широк в плечах, про такие говорят — косая сажень, Алёша показался мне рыхловат, но бугры мышц, которые перекатывались под кожей, как шары — говорили о силушке немеряной, Микула был весь, словно канатами, перевит мышцами и жилами.

     — Здрав будь боярин! — Илья встал и улыбнулся.
Алёша встать не смог, а Микулу, когда он встал, сильно качнуло — Здорово, коль не шутишь.
— Как звать-величать тебя добрый молодец? — опять Илья
— Зовут меня Роман, а по батюшке буду Григорьевич
— Присаживайся к нашему столу, Роман Григорьевич — Илья повёл рукой — отведай нашей медовухи и откушай наших яств.
У стола, будто кого-то ждали, стоял четвёртый табурет — я подошёл и присел к столу.
Илья наполнил мне чарку, поднял свою и произнёс — Выпьем за знакомство друзья! — и осушил свою

     Я пил глотками, и богатыри хором произнесли — Ууу
Илья тут же налил вторую, но я сказал — Со вчерашнего дня маковой росинки не было во рту — что в общем то было правдой
— Закусывай, закусывай Роман свет Григорьевич, да расскажи нам откуда и куда путь держишь — и Илья подвинул ко мне чашу с пирогами
Я взял кусок пирога с рыбой и с наслаждением съел
— Еду я из заморских стран, а путь мой лежит в Тридесятое Государство. Есть у меня миссия, но она тайная. Об этой миссии знает ваша царица и ожидает меня.

     Что ещё говорить богатырям, я не знал и взял ещё один кусок пирога побольше и ел подольше. Когда доел, чарку сам взял.
Илья поднял свою — Выпьем друзья за благополучный исход тайной мисси нашего друга!
Едва он договорил, я осушил чарку. Богатыри загудели — Добре! — и осушили свои.
Алёша качнулся и, уткнувшись носом в стол, мгновенно уснул. Микула зевнул, встал, прошёл к стене шатра, где была широкая лавка и улёгся на ней со словами — Вздремну чуток.
За столом остались мы с Ильёй.

     Я уплетал пирог, а Илья, подмигнув мне, сказал — Я брат, знаю о тебе, от Василисы был гонец — дядя Лёша, ты с ним уже знаком. Ты поешь брат, а я пойду коня тебе приготовлю, да снаряжение.
Он вышел из шатра, а я сидел и под богатырский храп дружинников переваривал услышанное.
Я сидел в седле, Илья держал коня под уздцы. На мне был бронежилет, на поясе шашка, от шлема я отказался.
— Конь спокойный и привычный ходить под седлом, отзывается на имя Серко
Конь прянул ушами и качнул головой, услышав своё имя.
— Воо! Видал! Запомнил, что ехать надо по правой дороге после камня?
— Запомнил
— Ну, в добрый путь, Роман — он отпустил узду и легонько хлопнул Серко по крупу
Я подобрал поводья, слегка сжал ногами круп коня — Ноо! — и Серко потрусил лёгкой рысью.

     ...
Уже солнце поднималось к зениту, а заморского принца всё не было. Василиса меряла шагами тронный зал, останавливалась у окна, прислушивалась и снова ходила. Наконец, не в силах больше переносить одиночество, покинула тронный зал и вышла на крыльцо дворца. Стражу днём у крыльца она не держала, ворота приказала не закрывать.
Постояв на крыльце в ожидании, она спустилась во двор и, обойдя дворец, пошла по центральной улице царства. Была пора грибная и большинство населения царства, уходило в леса по грибы. На улице было непривычно тихо. Василиса свернула в проулок и увидела на завалинке углового дома трёх женщин. Тётки были примерно одного, бальзаковского возраста. Они молча лузгали семечки.
Здорово, бабоньки!
— Здравствуй, здравствуй, Василиса — вразнобой ответили они.

     И хотя, Василиса знала чьи они жёны, всё же спросила — Где же ваши мужики, бабоньки?
— Знамо где, в дозоре, рубежи охраняют — ответила одна
— А вы, что же бездельничаете?
— Мы не бездельничаем — ответила другая — мы лясы точим — и хохотнула
— Таак — Василиса подбоченилась — и о чём же?
— Как же не стыдно-то тебе, Василиса — снова заговорила первая — принца себе иностранного выписала, при живом-то муже. Ты бы хоть развелась с ним.
— Не могу я, бабоньки — сокрушённо ответила Василиса — сказка то ещё не закончилась
— Да знамо дело — вздохнула первая — без мужниной ласки баба хереет
— Хиреет — ткнула её в бок локтем, вторая
— Как сказала, так сказала — ответила первая
— А оговорочка то по Фрейду — процедила сквозь зубы третья, цепким взглядом ощупывая Василису.
У ворот послышался шум, женщины, как по команде, встали, Василиса побледнела.
...
Доехав до камня, я остановил коня и попробовал лихо соскочить. Получилось неуклюже, к тому же я чуть не брякнулся оземь, зацепившись ногой за стремя. О лихом вскакивании на коня не могло быть и речи. Я посмотрел на указатели:
Надпись на правом гласила: Тридесятое Государство — 300 вёрст с гаком
Надпись на левом гласила: Тридевятое Царство — 8 вёрст Я попытался вспомнить, как было, когда я утром подошёл к камню и к своему удивлению не смог. Не смог я вспомнить и то, что говорил мне Илья. Я вспомнил про Лихо и осмотрелся, но кругом была степь — Что за нава... — Я прикусил язык, вспомнив, что именно так, началось моё блуждание по лесу. Держа Серко за узду, я стал обходить камень. Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился. Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23.12.15 23. 12. 15 Держа Серко за узду, я стал обходить камень.

     Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился. Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23. 12. 15 23. 12. 15 — Что за нава... — Я прикусил язык, вспомнив, что именно так, началось моё блуждание по лесу. Держа Серко за узду, я стал обходить камень. Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился. Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23. 12. 15 23. 12. 15 Держа Серко за узду, я стал обходить камень. Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился.

     Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23. 12. 15 23. 12. 15 Я попытался вспомнить, как было, когда я утром подошёл к камню и к своему удивлению не смог. Не смог я вспомнить и то, что говорил мне Илья. Я вспомнил про Лихо и осмотрелся, но кругом была степь — Что за нава... — Я прикусил язык, вспомнив, что именно так, началось моё блуждание по лесу. Держа Серко за узду, я стал обходить камень. Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился. Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23. 12. 15 23. 12. 15 Держа Серко за узду, я стал обходить камень. Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился. Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23. 12. 15 23. 12. 15

     — Что за нава... — Я прикусил язык, вспомнив, что именно так, началось моё блуждание по лесу. Держа Серко за узду, я стал обходить камень. Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился. Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23. 12. 15 23. 12. 15 Держа Серко за узду, я стал обходить камень. Я обходил его, а волнение нарастало, и я знал почему, но стрелку никто не стёр, и я успокоился. Забравшись на коня, я вспомнил, что забыл шапку-невидимку у шатра. Возвращаться не хотелось и, успокоив себя мыслью, что дозорные её заметят и подберут я пустил Серко легкой рысью по правой дороге к воротам дворца и царства. 23. 12. 15 23. 12. 15