***

     Арина.

     Тишину нарушил звонок в дверь. Что-то Ромашка сегодня рано. Он сегодня не в рейсе, на ремонте, до конца рабочего дня еще пара часов, а он уже тут, как тут. Надо встречать.

     Я положила ложку, которой помешивала суп, и пошла открывать. Но на пороге оказался совсем не муж, в дверях с рюкзаком на плече стоял и улыбался Олег, друг мужа с самого раннего детства. Я младше их на два года, и сколько себя помню, они были всегда вместе. Во дворе их даже звали братьями, и не только потому, что они были очень похожи, но об этом позже.

     Перед самой нашей свадьбой с Ромкой, Олег неожиданно уволился с базы, где работал вместе с Ромашкой, и уехал из нашего города куда-то в тундру, не оставив даже координат, где можно было его найти, куда написать, но поговаривали, что на край света — на Таймыр. Вообще-то, мне кажется, что причиной его отъезда была я, но мне самой как-то не хочется в этом признаться.

     И вот он стоит передо мною, какой-то по-новому чужой, но в то же время и близкий, как будто этих пяти лет и не пролетало.

     — Вот уж кого я не ожидала, так не ожидала. Что стоишь? Проходи! А я, было, думаю Ромашка, — пригласила его зайти, — Ты один? С семьей? Когда приехал? — закрывая за ним дверь, продолжала заваливать его вопросами.

     — Один. Какая семья? Так, говоришь, нет Ромео? Когда вернется? — он поставил рюкзак, разулся, и скинул брезентовую куртку, которая, явно, была лишней по нынешней жаре.

     — Часа через два будет. Пойдем на кухню, я ужин стряпаю. Подождешь? Заодно расскажешь куда потерялся.

     Мы устроились на кухне. Говорил он мало, больше слушал, что рассказывала я. Сидел и разглядывал меня, не отводя взгляда. Вот за такой беседой время пролетело, вернулся и муж.

     Они обнялись, постояли, посмотрели друг на друга. Ромашка поставил на стол бутылку в честь гостя, а я стала кормить мужиков

     ***

     Роман.

     — Возвращение блудного сына. Ну, ты вымахал, спортсмен что ли? — мышцы Олежки стали, как каменные, когда он обнял меня, я думал, раздавит.

     — Да нет, какой спорт, работа. Я у геологоразведчиков. На техничке. Приходится вот, и руками... — объяснил он, а сам все бросал острые взгляды на Аринку, которая не столько ела, сколько в металась в коротком халатике от плиты к столу.

     Мы не спеша жевали, не забывая отмечать повод.

     Олег скупо рассказывал о себе, о том, что так и не женился, о том, о работе, что техника у них быстро умирает, и его прислали сюда встретить перегонщиков, погрузить машины на пароход, который в конце лета доставит их порт Хатангу где-то у моря Лаптевых. Заодно здесь же хотел бы отгулять свой отпуск, соскучился по родному городу.

     — А вы как? — интересовался Олежка, — Я думал, что уже детворы полон дом, никак не завели еще? — выпив, он все более откровенно разглядывал ладную фигурку моей супруги, не сводя с нее глаз.

     — Не завели. Аринка училась. Хотелось встать на ноги. Но, наверное, пора, — успокоил его я, — А ты-то чего сорвался, даже на свадьбу не пришел. Мы за тобой заехали, а тебя и Митька прял, сказали, что ты с рюкзаком на вокзал сорвался, работу бросил. А еще друг называется.

     Он промолчал, видимо, на эту тему делиться не хотелось.

     Мы еще посидели. Олег пошел искупаться с дороги, жена наладила ему постель на диване в зале и стала собираться на работу, сегодня ей в ночную смену. Когда она ушла, я начал переворачивать странички свой памяти.

     По большому счету, друг уехал из-за меня. Это я, вернувшись с армии, отбил у него подругу, с которой он жил без малого год. И повел ее в ЗАГС. А виновата все «орешка», монета, екатерининский пятак, который мы выменяли у соседских пацанов, когда еще сами бегали в коротких штанишках...

     ***

     Олег.

     «Хороша водичка! Только зачем столько флаконов? Куда лучше обычное, хозяйственное. То ли дело. Помнится, тетя Катя нас с Ромашкой сразу сюда загоняла с прогулки, хозяйственное мыло вмиг смывало с нас все следы подвигов. Редко, когда чистыми возвращались. А теперь и дома моего нет, снесли деревяшку. А Аринка стала еще краше. Из той голенастой девчушки, которая бегала с нами по стройке, сверкая беленькими трусиками, созрела такая прелесть. Зря я тогда достал эту «орешку»... А какая была битка. Мы для нее свинец от аккумуляторов собирали, Ромка даже отцовские грузила туда пустил. И вот эту свинчатку у нас выменяли на царский медный пятак с двуглавой птицей и вензелем, чем-то похожим на восьмерку с обратной стороны. Орел и решка трансформировались в «орешку», и стала она нашим главным мерилом жребия.

     Чтоб не путаться, мы связали стороны монеты с нашими именами: решка досталась Ромашке, а орел мне, так как мое имя тоже было с буквы «о».

     Кто же виноват, что мне выпало служить два года, попасть на границу, а Ромка вернулся на год позже бравым моряком? Не надо было подкидывать «орешку».

     Но банька все же лучше. Никакая ванна не сравнится с доброй парилкой.

     Ведь я почти целый год жил с Ариной. Тянул время, ждал Ромашку из армии, не хотел свадьбу без него играть. А он тоже голову потерял от Аринки. Бросок монетки решил выбор в его пользу. Я должен был отступиться...

     Ладно, надо споласкиваться, да и честь знать. Ромке надо выспаться, ему еще рано утром на работу. Каким там полотенцем, говорили, вытираться?»

     ***

     Арина.

     «Интересно, где он сейчас? Появился внезапно, ворвался, как ветер, переночевал и, даже не дождавшись, когда я вернусь со смены, исчез и неделю уже носа не показывает. Ромка говорит, что носится по городу, бумаги оформляет, обещался зайти. И где остановился? Мог бы у нас, не потеснил бы».

     Я пошла на балкон и в комнате чуть не упала, наткнувшись на большой брезентовый тюк.

     — Рома! А что это за багаж? В комнату не зайти.

     — Палатка. У ребят на базе взял, хотим на пикничок сгонять на выходные, да рыбки половить. Не помнишь, куда я удочки спрятал? А я в гараж за мангалом, ничего не надо захватить?

     — На балконе посмотри свои удочки. Картошка кончилась. Да прихвати баночку грибов. Скоро уже свежие полезут, хранить их нечего, — распорядилась я. Муж взял сумку и выскочил из дома.

     Как бес вселился в мужа. Тысячу лет не доставал снасти. Отдыхали, в основном, на даче, может пару раз съездили на юг.

     А у меня отпуск горит. Если Нинка не выйдет с больничного, график передвинут.

     «И почему он после прихода Ромки из армии так охладел? Как подменили. Стал избегать, а если встречались, замыкался, всегда искал повод, чтоб уйти. Какая кошка дорогу перебежала? Зато Ромка усилил натиск. Проходу не давал. Чуть ли не силой затащил в ЗАГС заявление подавать. Но никого кроме Олежки не хотел видеть свидетелем. А тот сорвался в тундру. Вот и пойми их».

     ***

     Роман.

     В прихожей раздалась трель звонка. Я встал открыть, чтоб не разбудить Аринку. Олег со своим рюкзаком вошел в квартиру.

     — Все! Погрузил. По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там! А ты, смотрю, готов? А теперь новости похуже: Димка не поедет, ему жена запретила, Андрюха тоже в отказ пошел, остались только самые стойкие: ты да я, да мы с тобой. Ничего, зато вся рыба будет наша. Место нетронутое, отвечаю. Далековато, но народом не истоптано, — Олег был в приподнятом настроении.

     Это он решил организовать культурное мероприятие, решив совместить встречу с друзьями с рыбалкой, чтоб посидеть у костра, повспоминать юность. Но не так оказалось просто. Пацаны с энтузиазмом приняли предложение, даже уговаривали поехать меня. И вот, когда я сдался и согласился, сами сошли с дистанции. Но не отказывать же тоже?

     Тем более что я свободная птица — Барин, как мы зовем директора базы, лучший друг отца, когда узнал, что Олег вернулся, дал отгулы, но с условием, что я приложу все усилия, чтобы уговорить его вернуться на базу.

     — Зато нет худа без добра. Была проблема в машину все запихать, а теперь места, хоть отбавляй, и на попутчиц тоже хватит, — я решил подсластить горечь от отказа парней ...

  составить компанию.

     — Так может, Арину с собой возьмем? Что она одна дома? А так хоть свежим воздухом подышит. Ушицы похлебает, так тут не делают, — Олежка кивнул головой на появившуюся на пороге спальни жену, стоящую в полупрозрачной комбинации, и взглянул на меня, проверяя реакцию.

     Увидев гостя, Аринка снова скрылась, переодеваясь.

     — Как там твоя Нинка? Чем дышит? — я крикнул в спальню.

     — Жить будет, — отозвалась жена, — Сегодня вышла на смену. Ой, забыла похвастаться, пред вами отпускница! — она вышла к нам уже в платье, — Хоть сейчас на курорт. Какое море подходит к моим глазам?

     — Баренцево, южный берег, — съязвил я, — На Ясное озеро не хочешь с нами? Есть вакантные места.

     — Хочу! Но мне собраться надо.

     — Двадцать минут на сборы. Время пошло! — скомандовал я, — А мы пошли грузиться.

     ***

     Арина.

     «Как это по-мужски. Сами три дня собираются, то того у них нет, то другого, и по магазинам бегали, и у друзей просили, а теперь и вообще отряд потерял половину своего состава, Боливар не вынес тех двоих. А мне двадцать минут. И потом будут обвинять, что долго копаюсь. Купальник надо взять, озеро все-таки».

     — Ром, какой купальник лучше, голубой или белый? — муж как раз зашел в комнату за палаткой.

     — Любой. Не по подиуму ходить, если только косуля какая оценит. Люди там редко появляются.

     — Я приложила лифчики обоих купальников к груди, обернувшись к зеркалу.

     — Белый почти прозрачный, а голубой очень открытый. Ну, Ром? — мне нужен был его выбор.

     — Бери оба! — отрезал он, взвалил на плечо палатку и вышел из квартиры.

     Срочно обменяю женскую необходимость переживать из-за всяких деталей на мужскую способность забивать на все и не париться.

     С кухни раздался голос Олега:

     — В сумке продукты? Можно брать?

     Ой, я же еще не все успела. Сейчас еще шашлык сверху брякнет, маринадом зальет. Я бросила купальники в сторону и поспешила на кухню.

     Мы собрали приготовленные продукты, уложив их так, чтобы ничего не помялось, не разбилось, не перевернулось при транспортировке. Олег унес сумку, а я зашла в ванную, чтоб взять кой какие кремы, мыльные принадлежности и полотенца. Вроде всё, кажется, ничего не забыла. Не на месяц едем, если что — переживем. Я схватила свою сумочку.

     Последним штрихом Ромка взял гитару, и, когда мы вышли, запер дверь.

     ***

     Олег.

     Все готово, можно ехать, я осмотрел машину и захлопнул багажник. У Ромки не получилось пристроить гитару на заднем сидении, поэтому он сунул ее стоя на переднее пассажирское, так она занимала меньше места.

     — Кто поведет машину? — он крутил ключи в руке, — Дорогу знаешь?

     — Мне егерь глобус подробный нарисовал. Не заблудимся. После отворотки верст сорок по грунтовке, главное, в заповедник не залезть. А за ним и озеро, — я полез в карман за схемой, вытащив ее вместе с «орешкой». Увидев ее, Ромка схватил монету, с ногтя подкинув вверх.

     — За рулем... — он поймал вертящийся кружок металла двумя руками, и когда разнял ладони, мы увидели вензель Екатерины II, подвел итог, — ... машину не обманешь, показывай дорогу, Иван с усами, прокачу с ветерком, — и кинул «орешку» мне. Я сунул монету обратно, в нагрудный карман.

     Он сел за баранку отцовской «Волги» доставшейся ему по наследству, завел двигатель. Я нырнул на заднее сиденье, где уже сидела Арина. Сумка с продуктами занимала достаточно места, пришлось прижаться к девушке, чтоб захлопнуть дверцу. «Двадцатьчетверка» тронулась.

     ***

     Арина.

     «Орешка». Я почти о ней забыла. Я думала, и они давно забыли детские игры. Ребячество совсем не выветрилось. Я же помнила эту «орешку» давно-давно, сколько себя знаю. Это был Высший суд, когда надо выяснить выбор, будь это обязанность идти что-то делать неприятное или, наоборот, возможность показать геройство. Сколько раз я видела, как вроде бы обычный бросок монеты давал одному из них шанс, а второму приходилось уходить в тень. И они всегда свято соблюдали это свое правило. Всегда...»

     ВСЕГДА!!! И тут меня озарило, как будто током ударило. «Одному шанс, второму тень».

     «Как же я раньше не догадалась? Вот же паразиты! А я голову ломаю над загадкой судьбы. Они же на меня «орешку» кинули. И выпала РЕШКА!

     Отсюда и Ромка в моей жизни. Ничего другого не придумали, сволочи, как разрубить узел... монетой! И Олег, как проигравший, отступился, вот почему он стал меня избегать, чем дал шанс Ромке довести меня до ЗАГСа. Потому и в Сибирь сбежал, чтоб не быть на свадьбе.

     А ведь именно Олег стал моим первым мужчиной, открыл во мне женщину. Баловал меня подарками, привозимыми из очередного рейса... А потом вернулся Рома в ладной форме военного моряка. С ленточками на бескозырке почти до самого пояса. Девчата визжали по нему, а он видел только меня. Но с Ромкой не так, Ромке огня не хватает. Нет полета, Ромка быстрее выдыхается...

     Гады! Я им покажу! Интересно, кто из них предложил кинуть монету? Олег? Нет, я думаю, все же, Ромка. Или Олег?»

     Я взглянула на Олега, и он поймал мой взгляд. Мне показалось, он прочитал мои мысли, а я оказалась права, было все именно так. Олег отвернулся, глядя в окно, я стала глядеть в другое окошко, рассматривая пролетающий пейзаж и размышляя над местью.

     Скоро меня это утомило. Двигатель гудел ровно, Ромка уверенно вел машину, без каких либо резких движений, вот что значит профессионал. Он и на базу вернулся, где уже работал Олег, сменщиками были...

     Меня сморило.

     ***

     Олег.

     «Как огнем обожгла. Впечатление, что убить готова. Никогда такой не видел. Неужели Ромка проболтался? И странно, что сразу согласилась поехать...»

     Настроение стало портиться.

     «Ты бы знала, как тяжело будет видеть тебя рядом? Ведь ты моя по праву. Зря мы это. Надо было сразу свадьбу играть. Нет, дружба превыше всего, без друга какая свадьба? А он сыграл».

     Ромка перевернул закончившуюся кассету, музыку почти не слышно, но Ромео что-то подпевает, поглядывая на нас в зеркало заднего вида и держа стрелку спидометра у сотни.

     Арина уснула, положив голову на сумку, она изогнулась, подол задрался, приоткрыв на бедре полоску тонких кружевных трусиков. Поправить, значит разбудить. Пусть отдыхает.

     «Надо было выкинуть «орешку», не было бы этого жребия. А теперь она жжет сквозь ткань левого нагрудного кармана».

     Вот и соседняя область.

     — Рома. Через полкилометра после этого знака справа будет наш съезд.

     Машина, проехав еще немного, плавно сбросила ход и, слегка качнувшись, нырнула с трассы на грунтовку, спрятавшуюся в густом кустарнике. «Волга» остановилась.

     — Зеленая стоянка. Мальчики направо, девочки налево. Можно оправиться и покурить, — Ромка нажал сигнал, разбудив спящую жену.

     ***

     Роман.

     Я жевал, не замечая вкуса.

     «Что за черт. Ведь постоянно на них смотрел, ни единого слова за всю дорогу не проронили, а как кошка пробежала, оба мрачнее тучи. Может я что упустил?

     Или вскрылась старая история? А такую реакцию у нее только такое известие может вызвать. Она же его до сих пор любит. Но откуда ветер подул? Нет, Олег на такую подлость не способен. Он не я. Тогда кто? Ведь когда кидал «орешку», были только вдвоем, уверен, никого не было.

     Сама догадалась? Как?

     Пять лет безмятежной жизни. Как веревочке не виться, неужели кончик? Вначале почти друга чуть не потерял. А может не почти? Плевать он хотел на предложение Барина. Отдохнет и ищи ветра в поле. И жену потеряю. Или он увезет, или сама уйдет. Чертова «орешка». Какого лешего я предложил подбросить».

     Мы поели, надо ехать. Но какая-то тяжесть в левом боку.

     — Олег, сядь за руль. Что-то в груди давит. Я к трассе привык, а ты у нас король бездорожья. Покажи стиль Таймыра. Чай, в тундре дороги не чета нашим?

     — Есть маленько. Бывает, и Уралы тонут. Поехали. Сороковник остался.

     Он собрал остатки еды. Мусор, завернул в газету,...   сунул в багажник, захлопнул его и сел на водительское сиденье. Я устроился рядом с женой. Машина мягко тронулась, пошла набирая ход.

     «Эту «Волжанку», списанную в таксопарке купил отец. Он всю жизнь крутил баранку, и постарался привить и нам любовь к технике. Поэтому, еще в школе мы осваивали водительскую профессию, и сразу же сдали на права. Мы с Олегом чуть не жили в гараже, раскидали «Волгу», перебрали, сделали конфетку. Сколько служит — ни разу не подводила. Батя доверил руль вначале Олегу, потом уже мне, несмотря на то, что я старше Олега на полгода, но на это были свои причины.

     А потом отца не стало. Я прослужил всего полгода. А еще через полгода мать следом ушла. Никого у меня нет. Только вот Олежка. И Аринка».

     В глазах всплыло детство. Соседские девчонки решили наказать Аринку, подговорили парней, чтобы ее отлупили. Те подстерегли. Мы с Олежкой отбивались, как могли, были биты, но Аринку парни не тронули. Тогда же мы дали клятву: всегда быть вместе. Всегда...

     Не смогу я без Аринки.

     И она, похоже, сохнет по Олегу. В лице поменялась, как он приехал. По ночам, чувствую, далеко от меня, его представляет. Да и он тоже. В первый день, как за столом сидели, с ног Аринки глаз не сводил».

     И тут заползла довольно странная мысль: «Да! Хоть бы уж трахнул он ее, я бы только спасибо сказал. Может полегчает». И на самом деле даже легче дышать стало — боль отступила.

     Я опустил стекло и достал сигарету. Встряхнул коробком спичек.

     — Не курил бы в машине, — Арина повернулась ко мне.

     Олег выжал тормоз.

     — Не терпится? Почти приехали. Вон лесочек. Как заедем, там пять минут и озеро. Давай, курнем, и поехали, — он тоже вышел и закурил.

     Ни разу не был, знает по рассказу, а ориентируется

     — Ноги затекли.

     — Да, похоже, не только ноги, трясет тебя всего, — Олег дотронулся до моего лба, — Вроде температуры нет.

     — Может, я поеду? — предложил я.

     — Довезу, — а сам бросил взгляд на Аринку.

     — Тогда я назад, прилягу, а Арина с тобой. Гитару дай. Подержу.

     Мы поменялись местами. Я прилег и снова предался мыслям: «Но, не предложишь же. Не поймут».

     Я смотрел на затылок жены, сидящей рядом с Олегом.

     И, правда, через минут пятнадцать мы были на месте. Машина остановилась невдалеке от кострища. Мы вышли. Впереди в десятке метров блестела гладь озера.

     ***

     Арина.

     Парни скинули одежду, подставив тела яркому солнышку, а я третий раз переворачивала содержимое сумки.

     «Ёлки зеленые! Куда же они подевались? Ни одного, ни другого. Может, вытащили? Бред. Ромка брал только гитару, потом я сумку не выпускала из рук.

     Так, я держала их в руках перед зеркалом, потом позвал Олег...»

     И память нарисовала картинку: лежащие на комоде купальники.

     «Ясно! Забыла. Из двух зайцев ни одного. Позагорала. От трусиков толку никакого. Одно название, только испорчу. Жаль, красивые, кружавчатые».

     — Ни у кого, случайно, нет лишнего купального костюма для дамы? — громко объявила я.

     — Забыла? — отозвался муж.

     — Есть чуть-чуть.

     — Придется без него. Представь, что на нудистском пляже. Тоже мне трагедия. Что мы там не видели? Вспомни, как еще до школы купались в речке, а потом дружно трусики выжимали, не стеснялись же, — как всегда, он был прав.

     — Прошу заметить, это не я предложила, — уже освободившись от одежды и, встряхнув волосами, отозвалась я, выходя из-за машины.

     Рома улыбнулся, согнул руку, показывая мне большой палец, направленный вверх, сжав остальные пальцы, и кивнул одобрительно головой.

     Олег, наоборот, округлил глаза, застыв у установленного мангала. Не надо быть провидцем, чтоб не заметить набухшую штанину его семейных трусов. Это радует.

     Чтоб не смущать работающих мужиков, я, разбежавшись, нырнула в теплую воду Ясного озера. Блаженство! Немного поплескавшись, я легла на спину, бесстыдно подставив солнцу обнаженное тело.

     Спустя несколько минут я услышала всплески воды, парни тоже решили присоединиться.

     Кто-то плыл ко мне. Я приподняла голову — Ромка.

     «Ага! Счас! Фиг тебе».

     Когда до меня оставалось около двух метров, я извернулась, и, нырнув, ушла под воду. Вынырнула в считанных сантиметрах от Олега, стоящего по грудь в воде. Наши взгляды встретились.

     — Зачем ты так-то? — хриплым чужим голосом выдохнул он.

     — Надо! Так надо! Я так хочу. Понял? Я хочу!!! — я снова ушла под воду, коснувшись этого желанного тела своим телом. Вынырнула я уже у берега. Выбравшись на мелкий песок, стала сушить полотенцем волосы.

     «Да! Так надо! Именно так!» — я уже поняла, что именно я хочу. Теперь я буду вести игру. И знала, что они примут мои правила.

     Следом из воды начали выходить ребята. Олег зашел за дерево и, сняв трусы, выжимал их. Чудак. Дерево толщиной в руку ничего не скрывало. Смысл прятаться? Ромка скакал на одной воде, вытряхивая попавшую воду, он свои плавки и не думал выжимать.

     Они направились к машине. Я подошла тоже, набросив на бедра полотенце. Они уже скрутили голову бутылке коньяку и разливали по стаканам. В открытом ящике торчала целая батарея.

     — Сопьетесь, ироды! — воскликнула я.

     — Так это на всю компанию, — объяснил Олег, — Кто же знал, что они сойдут с дистанции? Что останется, обратно привезем. Не враги же здоровью, цели нет все уничтожить обязательно.

     — Ты-то будешь? Для настроения, — предложил мне Рома, кивнув на бутылку.

     — Не хочу, — отказалась я, — Настроение и без этого чудесное. Что еще надо? Красота! — Я провела рукой в направлении озера, — Тем более в компании внимательных и любящих мужчин.

     Проглотили. И не только коньяк.

     Они оба смотрели на меня, взгляды их скользили по мне, а мне приятно было, что так беззастенчиво разглядывают мое нагое тело.

     — Что у нас в программе? — вытерев губы и облизнувшись от коньяка, снова вернулся к делу Ромка.

     — Палатка, шашлык, вечерний клев, костер... — перечислял Олежка.

     — Кто куда? — начал, было, муж, Надо было вмешиваться.

     Я протянула руку к рубашке Олега, показывая на нее пальцем и обращаясь к Олегу:

     — Дай сюда! — и развернула ладонь вверх.

     Тот, молча, залез в кармашек и положил мне в руку монету. Он понял, что я требовала.

     — Так. Трофей по праву переходит мне. По праву! — уточнила я, — Отныне ваша «орешка» переименовывается в «Аришку», а это, как известно, мое имя. И вам понятно, и мне приятно. А вы, мальчики, пользоваться ею не умеете, — они кивнули головами.

     Я подкинула пятак, поймала его, и даже не смотря, что там выпало, скомандовала:

     — Рома в лес, с тебя колья, дрова, найдешь мох, постелим под палатку. Олег, на тебе шашлык, огонь уже погас, наверное, готовы угли, удочки, а как вернется Ромка, натянете палатку. Моя посуда, салаты, и на подхвате. Выполнять!

     Олег собрал удочки и пошел с ними к мангалу, проверять угли. Рома накинул на плечи брезентовую куртку и достал топорик.

     — Стой, друг любезный, — остановила его я, он остановился, как наткнувшись на стену, обернулся, — Твоя идея? — я разжала руку с монетой, — Из-за этого Олег уехал? — я снова сжала кулак, пряча кусочек металла.

     — Догадалась? Сама? Я так и подумал, — он смотрел на меня спокойным взглядом, — И что теперь? Бросишь? Уедешь тоже... с ним?

     — Подумаю. Пока. И в твоих интересах мне не мешать. А желание у меня небольшое: я хочу переспать с Олегом. Я хочу его. Сегодня. Сейчас. И ты мне мешать не будешь. Это его день. Все понятно, милый? Ты согласен с таким раскладом? — я улыбнулась ему в лицо, ожидая взрыва эмоций, и отвернулась.

     Но он остался невозмутим и тоже улыбался.

     — Не совсем. У меня есть поправка.

     — Даже так? Можно ознакомиться? — Я снова удивленно обернулась к нему, стало интересно.

     — Не поверишь, но это я хотел предложить тебе сам. Так что это не ...   только твоя идея, но и мое желание. Спасибо, что озвучила, я не знал, как подступиться, — я поглядел в сторону Олега, тот, поворошив угли, отчего снова вспыхнули язычки пламени, уже удалялся в кустарнике, чтоб поставить донки.

     — И когда же мы созрели?

     — Там, на отворотке, пока ели, потом долго думал, пока ехали. Это справедливо. Только я не хочу тебя терять... — и он, помахивая топориком, направился в лесок.

     ***

     Роман.

     «Пятый постулат Евклида накрылся медным тазиком. Не прав оказался древний грек — прямые пересеклись, причем абсолютно параллельно. Подведем баланс. В итоге задачка с тремя неизвестными: x + y = z. Так, из этой сушины неплохой кол для палатки получится. Как раз подходящего размера ствол, лишнее пустим на дрова. В уравнении три члена. Нет, члена все же два, но это мелочи. В условии надо, чтоб слагаемые стали слагаемыми, а не вычитаемыми и тем более делимыми, от этого и будет зависеть ход решения. Так, что же мы имеем с гу́ся? А с гу́ся мы имеем жиир, господин учитель. Так, и эту можно нести к палатке. Аргумент «зет» все знает, настроен радикально, является заинтересованной стороной. С переменной «икс» тоже все понятно, сама виновата, не возражает, значит, тоже заинтересована. Остается постоянная «игрек». А за нее ручаться не могу. Кто знает, какой фортель может выкинуть. Ведь сорвался же на свой Таймыр. Как бы дров не наломал...»

     Я подтащил дровину к открытому участку, и взгляду открылась картинка: моя жена с другом стояли у машины, два обнаженных тела, опершись о капот, сплелись, застыв в долгом поцелуе. «Похоже, задачка складывается». Я постоял, посмотрел... бросил валежину, потом принесу, и, развернувшись, пошел снова в чащу за следующими дарами леса. Прибор, по которому определяют мужчину, стоял, напружинив ствол, хоть передергивай затвор.

     ***

     Олег.

     С трудом оторвавшись, я обернулся в сторону леска, туда, куда ушел Ромка. Никого не было видно.

     — Не могу я, Аринка, душу ты мне рвешь, я теряю голову, — голова на самом деле шла кругом.

     — А я повторяю, я хочу тебя, чудо ты таежное! Я долго тебя ждала.

     Я оказывался верить ушам. Нет, мир сошел с ума. Скажи мне это кто в городе, я бы психушку вызвал. Такого оборота я не ожидал.

     — Я тоже хочу тебя. Я и приехал, считай, из-за тебя. Но то, что ты предлагаешь — безумие, — но и смотреть на нее без желания было безумием.

     Полотенце упало, и ее идеальное тело притягивало к себе и звало. Я не мог от него оторваться. Стройная фигура венчалась небольшой головкой с подобранными в узел темными волосами. Сразу бросалась в глаза упругая крепкая грудь с чуть разведенными в стороны острыми сосками. Пожалуй, в одну ладонь такая грудь уже не поместится. Пять лет назад груди были гораздо меньше. Чуть ниже блестел в солнечных лучах почти плоский живот, оканчивающийся выпуклым холмиком. Лобок был идеально выбрит, но оставлена узкая полоска кудрявых волос, скрывающая вход в сокровищницу. Округлые раздавшиеся бедра плавно переходили в крепкие ровные ноги, икры, я проследил по ним взглядом, в тонущие в песке ступни. Потом снова поднял глаза. Мой конь сорвался с привязи и вскочил, выражая готовность к скачке. Аринка положила руку на разгоряченную плоть, выпирающую под трусами.

     — Вот видишь — хочешь. А хочешь, так что тебе мешает? Тебе мало, что я предложила? — она несколько раз погладила красноречивого предателя, — Пойдем?

     — Нет, Арина. Как отнесется к этому Роман?

     — Что люди скажут, что соседи подумают, как муж отнесется... Ромка-то? Да он спасибо тебе скажет!!!

     — Что?!! — я выпучил глаза, — Чиканулись оба? Скажешь тоже... Откуда такое мнение?

     — Он сам сказал. Когда я призналась, что хочу тебя.

     — Он что, в аварии побывал? Головушкой ударился? Насколько я помню, у него это не наследственное...

     — Много ты знаешь... Генеалог. Ты думаешь, почему вы так похожи? Скажи еще, не знал, что Ромкин отец, когда тетя Катя на сносях была, и к твоей матери заглянул на огонек? У вас это фамильное.

     — Иди ты!... — я пошатнулся, на миг чуть не потеряв равновесия, ее рука соскользнула с моего органа, — Выходит?..

     — И входит, и выходит, что вы братья. Причем кровные. А ты и вправду не знал? О, тундра!!! Да весь двор об этом знает.

     Ебическая сила, динамический удар! Мне только этого не хватало.

     Нас во дворе звали братьями, но я как-то не связывал с родством, ведь зовут же тремя мушкетерами троих неразлучных друзей, не говорит же, что они на самом деле гвардейцы короля... Я знал, конечно, что моя мать и Ромкин отец работали на одной автобазе, дядя Миша водителем, мама учетчицей, но чтоб такое...

     — А Ромка знает?

     — Я же говорю: весь двор. Но, оказывается, кроме одного тебя. Или ты считаешь, что твой отец полярник, пропавший в экспедиции? Ты думаешь, почему ты был своим в их семье?

     Час от часу не легче. Маленьким я задавал матери вопросы об отце, но потом, став старше, привык, что его не было. И тут такое. Я снова посмотрел в лес. Ромка все не появлялся.

     — Пойду я, шашлыки надо готовить. Да и мозги привести в порядок, столько всего, с ума сойти, — мне надо было отвлечься.

     — Да, да, конечно, самое время, я тоже займусь, — согласилась Арина, — Ты не будешь возражать, если я твою рубашку накину? Но мое предложение в силе! — добавила она и

     пошла к машине.

     Я проводил ее взглядом, любуясь крепкими, завораживающими ягодицами.

     ***

     Роман.

     «Так, все вроде готово. Арина, уже одетая, копошится у капота, Олег у мангала переворачивает шампуры. Пора перетаскивать все на поляну. Интересно, у них что было или еще не дошло?»

     Я набрал охапку веток и вышел на поляну. Увидев меня, Олег поспешил навстречу. Он был мрачен, как хмурое утро, бросал на меня острые взгляды. Мы быстро перетащили дрова к кострищу, расстелили на площадке мох и поставили палатку. Я схватил кусочек мяса с тарелки.

     — Вкуснотища! Вот что значит профессионал. Рыбу смотрел? — я посмотрел на подходящего к мангалу Олега с бутылкой в руках.

     — Нет еще, собирался проверить, — он уже разжег костер, — Пойдем, глянем.

     Он тоже набросил на плечи ветровку, и мы отошли в загубину, где он поставил самоловки. Три из них были распущены, там кто-то сидел. Так и есть, два щукаря и довольно крупный окушок. Ушица будет.

     Олег смотрел на меня.

     — Ты знал? — спросил он меня, усевшись на берег, и сунул в зубы сигарету.

     Он снял с горлышка бутылки стаканы и плеснул коньяку.

     — О чем? — я уселся рядом, потянувшись к его пачке, разговор, похоже, назрел. Мы выпили.

     — Арина сказала, что твой отец... и моя мама...

     — Ты об этом? Тоже мне секрет Полишинеля, Америку открыл. Мне мама еще в классе седьмом, если не в шестом, рассказала. А ты не знал?..

     — Понятно, братья, — он налил еще, — Давай, за воссоединение семьи!

     Мы еще выпили.

     — Еще. Тут Арина... — он замолчал, глядя в пустой стакан.

     Играть дурачка было бесполезно. Надо вскрывать карты.

     — Предложила тебе переспать с ней. Она сказала тебе, что я не возражаю? — я бросил камешек в воду, глядя на разбегающиеся круги.

     — А ты и вправду не возражаешь? — он усмехнулся, — Ты хочешь сказать, что закроешь глаза?

     — Наоборот. Как можно шире их открою и буду всячески тебе помогать.

     — Ты серьезно? — Олег не скрывал изумления.

     — Более чем. И это будет справедливо, я у тебя забрал твоё. Только не увози ее в свою тундру... Тяжело там ей будет, — я с трудом подбирал слова, — А может и сам останешься? Барин ждет тебя. Говорит, вернешься — нулевую иномарку даст, выгодные рейсы...

     ***

     Олег.

     «Новая машина, говоришь? Как в душу заглянул.

     Не знаю, мне самому кажется, что романтика кончилась. Устал. Нет, это не малодушие, а усталость. Устал от постоянной смены лиц, приезжающих на Север в поисках большой деньги, а потом линяющих от тяжелых условий труда, устал не столько от бездорожья необъятной тундры,...   но от ремонта загубленной техники наезжающими казачками, научившимися втыкать шпоры коню, но не умеющими за ним ухаживать. И это в то время, когда тепло всего полтора-два месяца, остальное время сопли мерзнут и руки стынут, согреть которые можно лишь, когда ходишь до ветру, сунув их в пах. Устал выдергивать утопленные и перевернутые машины, Север ошибок не прощает. Устал от отсутствия элементарных удобств, жизни если не в тесном вагончике, то в кунге, который таскаешь на спине. Камень бросить ходишь и то с тремя колами, на один доху вешаешь, за другой держишься, чтоб не сдуло, третьим от белого медведя отмахиваешься. Да и личная жизнь... Хочется уже тепла, ласки. А заводить роман с прожженными амазонками скучно. Многие за неделю до десятка голодных ловеласов принимают. Какая тут любовь?

     Потому, продержавшись четыре года, на пятый вернулся сюда. В город детства, где даже солнышко такое ласковое...»

     Я посмотрел вверх на яркое светило и потянулся к бутылке. Разлив остатки, протянул стакан Ромке

     — Новая машина, говоришь? Зовет? — я поднял свой стакан, — Давай, что ли... брат!

     Он чокнулся и тоже выпил.

     — Теперь твоя очередь уезжать или делить будем? — я продолжал я размышлять.

     — Не хочу уезжать. И не хочу вас терять. А жить будешь у нас. Места хватит. Все равно твой дом разломали, — он посмотрел мне в глаза, встал и протянул мне руку. Я тоже поднялся, подумал... и пожал ему руку.

     ***

     Арина.

     Как только парни ушли, я решила снова искупаться, надо расслабиться и обдумать дальнейшие действия. Скинув у машины рубашку, я направилась к берегу и зашла в воду. Немного поплескалась, легла на воду, взвешивая произошедшее и поглядывая на берег.

     «Не видно их. Пропали. Как бы беды не наделали...

     Нет, идут. Рыбу несут. Уже поддали, пошатываются. О чем-то оживленно разговаривают».

     Я вышла из воды и встретила их у костра. Налив в котелок воды, повесила его над огнем, пусть согреется.

     — Давайте к столу, есть хочется, — позвала я.

     — А мы куда идем? — отозвался Ромка, — Сейчас перекусим и поставим ушицу.

     Они бросили рыбу неподалеку. Олег метнулся к машине:

     — А под мясо?

     Хотела пойти тоже, чтоб взять рубашку, но меня остановил Рома:

     — Все в порядке, уравнение сложилось, — и на мой немой вопрос добавил, — Объяснились. Приоритеты поставлены, точки расставлены, жалоб и пострадавших нет. Лед тронулся, господа присяжные заседатели.

     Ели с удовольствием, хватая мясо руками, запивая все тем же коньяком. Уговорили за обедом всю бутылку, выпила и я. Не много, но для меня достаточно.

     Если бы кто посмотрел со стороны, то он бы мог увидеть скандальную картину Эдуарда Мане «Завтрак на траве», что в настоящее время находится в Париже, в музее Орсе. на картине изображена обнажённая женщина в компании с двумя одетыми мужчинами. Только вместо еще одной женщины, у нас на заднем плане палатка, за которой автомобиль.

     За основу композиции Эдуард Мане взял фрагмент с известной гравюры Маркантонио Раймонди «Суд Париса». Что, впрочем, тоже не так далеко от истины. Только яблоком буду я, а Парисом монета.

     После еды Рома пошел чистить рыбу. Дождавшись, когда он отойдет подальше, Олег, убирающий лишнее со скатерти, проговорил негромким голосом, обращаясь ко мне:

     — Предложение принято. Но чуть позже.

     ***

     Роман.

     Вечер прошел спокойно. Солнце клонилось к горизонту. Арина снова была вынуждена одеться, она опять натянула на себя рубашку Олега, что было еще соблазнительней.

     Ближе к закату мы сварили уху, поужинали. Уха получилась великолепной. Больше не пили. Но еще раз искупались в теплой, нагретой за день, воде. Правда, Арина все наблюдала за нами, чтобы мы не ныряли и не лезли на глубину. Но хмель после купания все же чуть выветрился. Потом, уже в темноте, сидя у костра, горевшего небольшим пламенем, пели песни, подыгрывая себе на гитаре. Многие мы знали еще с детства, но некоторые, новые, пел Олег.

     Но надо было и ложиться спать, что я и предложил.

     Арина нагнулась к своей сумке и вытащила монету.

     — А теперь третья часть Марлезонского балета, посмотрим, где буду спать я, — она подкинула монету, но ловить ее не стала. Монета воткнулась в песок ребром, застыв вертикально, — В серединке. Надеюсь, возражений нет? И мне теплей, и вам приятно.

     Кто бы возражал, но не я. Я первым полез в палатку, устраиваясь удобнее у стенки. Следом заползла Арина, она скинула рубашку Олега, залезла под одеяло, шепнув мне:

     — Уговор! Сегодня без тебя!

     Олег задержался, он затушил костер, потом курил.

     ***

     Олег.

     «Чертовщина. Неужели все так просто? Пришел, увидел... переспал...

     Вроде и у цели, но что-то меня потряхивает».

     Окурок жег пальцы. Я загасил его и закурил следующую сигарету.

     «Я же так хочу ее, не переставал хотеть все эти годы. Но страшно... Я не боялся, когда мы впервые остались одни, а сейчас боюсь. Хоть иди и укладывайся где-нибудь в лесу или в машине. Я оглянулся на «Волгу». Но я пообещал, я же принял предложение. Эх, думай не думай, а ложиться надо».

     Я сделал две длинные затяжки, раздавил окурок и, скинув ветровку, тоже полез внутрь. Оставив ветровку у входа, я услышал шепот Арины: «Сюда» и нырнул на свое место у стены рядом с желанной женщиной. Она лежала обнаженной.

     Я замер, кровь стала приливать, но, увы, не к голове.

     Рука Арины легла мне на грудь, она ощупывала и гладила меня, спускаясь ниже, ниже. Вот она скользнула под резинку трусов, провела по моему в миг окрепшему члену.

     Любимая обхватила его, водя по стволу ладонью. Член напрягся. Я сам спустил трусы вниз, чтоб они не мешались, а Арина повернулась ко мне спиной, выставив свою попку. Я гладил девушку, ее плечи, спину, попочку, живот.

     Ее рука тянула меня к себе, я тоже повернулся на бок. Хотел погладить и грудь, но к ней приник губами Рома, крепко стискивая другую руку жены. Моя ладонь поползла вниз. Я провел по влажной пещерке — она была готова, она ждала. Ждала меня! Сопротивляться не было сил.

     Я пододвинулся еще и ввел свой орган в трепещущее лоно. Раздался короткий вздох. Рука Арины легла мне на голову, гладя пальцами в волосах. Я неспешно водил тазом, пытаясь войти глубже, до самого корня, девушка мне помогала, двигаясь навстречу толчкам.

     Постепенно амплитуда ударов увеличивалась. Я приближался к оргазму, уже с силой вгонял член в мою любимую. Она часто дышала. Отпустив голову, дотянулась до моей ягодицы, прижимая ее к себе.

     Горячая струя, прокатившись шариком по члену, вырвалась, орошая ее изнутри — я кончил. Сладкая истома разлилась по всему телу. Сделав еще несколько фрикций, я замер все еще прижимаясь к ней. Потом осторожно отодвинулся, выходя из женщины. Она не пошевелилась.

     Мне снова стало неловко. Я сел и выбрался из палатки, захватив из ветровки пачку сигарет и спички. На свежем воздухе я закурил.

     ***

     Роман.

     Я видел, что ей хорошо. Со мной у нее таких эмоций не было. Мне хотелось, чтобы она продолжала получать эти ощущения, дающие радость удовольствия. Я крепко держал за руку, давая понять, что я рядом, мы вместе. Когда процесс стал подходить к завершению, ее дыхание стало частым и пошла дрожь оргазма, я прильнул к губам жены поцелуем.

     «Давай, моя хорошая, давай. Тебе хорошо, я рад, что смог доставить тебе удовольствие с его помощью. Давай, родная!» — повторял я про себя.

     Арина вонзила мне ногти в грудь — все было кончено.

     Олег выполз из палатки, закурил. Жена лежала на боку, безвольно опустив руки. Я стал ее гладить, целовать грудь, живот... вот и холмик лобка. Осторожно я повернул Аринку на спину, она откинулась навзничь, раскинув ноги. Тогда мои пальцы провели по ее промежности, я ощутил, что она влажная. Очень. Мне захотелось ее поцеловать. Дотронулся губами, ощутил непривычный вкус.

     Два голоса наперебой звучали, споря, в моей голове:

     «Что ты делаешь, это ...  

     же нельзя!»

     «Кто тебе сказал эту глупость? Почему нельзя?»

     «Но это же противно!»

     «И вовсе не противно».

     «Но это же семя!».

     «Ну и что? Женщины часто пробуют его на вкус и ничего».

     «Но это же чужое семя».

     «Теперь уже ее, принадлежит ей».

     «Как можно, после другого?»

     «Так ты и так жил с ней, ласкал, после другого. Ведь он до тебя с ней жил...»

     Так спорил я сам с собой, продолжая ласкать жену губами и языком.

     Арину снова накрыла волна оргазма, но уже чуть слабее.

     Когда она успокоилась, стала дышать ровно, я, наконец, оторвался и тоже полез к выходу. Олег сидел, открыв дверцу машины, на сидушке, ногами на земле. Он курил, похоже, не первую сигарету. Но больше все же держал, горящую, лишь изредка поднося к губам. Я открыл другую дверь и сел точно так же. Олег протянул мне пачку. Я тоже закурил.

     — Как жить теперь будем? — нарушил молчание Олег.

     — Регулярно, — вырвалось у меня.

     Мы снова замолчали, разглядывая полоску лунного света на воде озера.

     — Я пойду? — он снова прервал паузу.

     Я покивал головой. Он встал, захлопнул дверь и пошел, а я сидел и смотрел, как он исчезает в палатке.

     До меня доносились стоны жены, я прекрасно знал, что там происходит, но сожаления не было. Я даже был рад, что треугольник сомкнулся.

     Через полчаса после того, как все звуки затихли, немного продрогнув, я все же решился вернуться. Они уже спали. Я тихо пробрался на свое место. Будить жену не стал, я знал, что эта ночь принадлежит Олегу, это было ее желание. Вскоре и я заснул.

     ***

     Арина.

     Проснулась я раньше всех. По обе стороны от меня мерно сопели во сне мужики. Будить их не хотелось. Я тихо-тихо, боясь их потревожить, выбралась наружу. Солнце уже успело подняться довольно высоко. В тишине пели птицы. Мне тоже хотелось петь вместе с ними. В теле чувствовалась приятная истома. Но угрызения совести меня не беспокоили, не было стыдно совсем. Я уже знала, как мы жить будем. Я приложу к этому все усилия.

     Я достала из машины свое платье, натянув его на голое тело, разожгла костер и стала готовить завтрак.

     Вскоре проснулись парни. Пряча глаза от друг-друга, они умылись у воды, позавтракали и, прихватив спиннинги, пошли покидать блесны, а заодно и проверить самоловки.

     Через час послышались их крики.

     «Ишь, итишкина жись, подрались» — мелькнуло в мыслях.

     Я бросилась туда.

     Стоя по колено в воде, они боролись... с огромной, полутораметровой щукой, вытаскиваемой на берег. Она хвостом нещадно их лупила. На берегу уже лежали еще несколько рыбин.

     Увидев меня, Рома дал отмашку:

     — Ладно, хватит. Надо завязывать. Всей рыбы не переловишь. Надо и честь знать.

     Мы с добычей вернулись к палатке. Причем, мне тоже пришлось нести часть улова.

     А через некоторое время поступило еще одно предложение. Опять же от Романа.

     — А не пора ли ближе к дому?

     И кто-нибудь бы возражал.

     ***

     Роман.

     Упаковываться взялся Олег. Влезло все, хоть пришлось подвязать багажник.

     На этот раз машину вел я сам, от озера до дома. Гитара ехала рядом со мной, поэтому дорога не показалась длинной.

     Дома нас ждали купальники жены. А вот кружевные трусики Аринки, мы все же умудрились забыть, обронила где-то.

     На следующий день, завернув одну из рыбин в качестве презента, мы с Олегом отправились на базу, где Барин взял с Олега клятвенное обещание, что тот вернется на работу.

     ***

     Олег.

     Я отбил телеграмму с просьбой расчета и вылетел в Норильск. Там поменял документы на идущие морем грузовики на свои собственные, забрал вещички и, оформив аккредитив, вылетел обратно. А через месяц уже на новом грузовике я выехал в свой первый рейс.

     После выезда из города мне повстречался Ромка. На своей фуре он шел домой.

     Мы поморгали друг другу люстрами над кабиной — обменялись приветствием и, под рев сирен горнов, разошлись.

     В пути пришлось немного отклониться от маршрута, дать небольшого крюка, чтоб забрать одну дорогую и памятную вещичку, которую нечаянно забыли.

     ***

     Арина.

     Через годик у меня родился сын. Забавный славный мальчуган, на радость папке и дядьке, брату папки. А еще через несколько лет, когда детишек стало больше, мы продали нашу квартиру и, добавив денег из собственных сбережений, купили на другой стороне реки добротный двухэтажный дом. Нижний этаж отдали детям, а на втором у нас, у всех троих, было по отдельной спальне. У меня в изголовье, подчеркивая интерьер, висит репродукция картины Эдуарда Мане. Мне нравится это полотно.