За окном — обыкновенный подмосковный вечер. Дело близится к Новому Году, пришла пора корпоративов и Елок. Я сидел дома, готовясь провести наступающие каникулы в одиночестве. Друзья все как один разъезжались. Кто по родственникам, кто собрался в теплые края. В общем можно было смело выключить телефон, звонков не ожидалось и не предвиделось.

     В интернете скукота. Тема разговоров одна — подарки, обсуждения где встречать праздник и как отдохнуть на каникулах. Я так вообще не хотел задумываться на эту тему. Дом мой далеко, а здесь праздновать не с кем. Мне оставалось выпить шампанского в 12, написать пару строк друзьям и лечь спать.

     Вот так я и сидел, погрузившись в свои унылые мысли и тупо пялясь в экран, когда в замке повернулся ключ. Вернулась хозяйка квартиры. Я снимал у нее одну из комнат, потому как на полноценную однушку денег у бедного студента не набиралось. Хозяйке было немногим за 40. У нее была дочь, практически моя ровесница, которая, несмотря на свой молодой возраст, уже успела выйти замуж и уехать с мужем в Питер.

     Мы часто сидели вечером с хозяйкой за чаем и болтали о том, да о сем. Она рассказывала о своей семье, дочери, работе. Я тоже кое-что о семье, да учебе. Приятная в общении женщина, которая рано осталась без мужа, но с ребенком на руках. Жизнь сделала ее сильной, она никогда не унывала и всегда знала, чем подбодрить. Работала она в небольшой строительной компании бухгалтером. Деньги водились, за собой следила, баловала разными вещичками, маникюрами. Иногда забегала в бассейн и в тренажерку, поддерживала себя в форме. Но при этом оставалась открытой и поразительно интересной в общении. Мы уже привыкли друг другу, можно сказать, сдружились.

     Услышав, что она пришла, я вышел в коридор, поздороваться. У них сегодня планировался корпоратив, но вернулась она совсем не поздно. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что с моей домовладелицей явно что-то не то. Она выглядела усталой и несколько потерянной. Волосы растрепаны, тушь потекла, глаза потухли.

      — Маш, что случилось? — Она не любила, когда ее называют по имени-отчеству, поэтому мы обращались друг к другу по именам, как старые знакомые.

     Но она лишь отмахнулась от меня и, скинув шубу на пол, прошла в кухню.

     Сказать, что я удивился такому поведению женщины, которая для меня была идеалом аккуратности — не сказать ничего. Я поднял шубу, повесил ее на вешалку и прошел на кухню, вслед за ней.

      — Маш... Случилось что?

     Еще больше я удивился, когда увидел, как она наливает виски себе в стакан и пьет его большими глотками, как воду.

      — Маш...

     Она перевела на меня свой немного сумасшедший взгляд и поставила стакан.

      — Вить, ты это... Ты извини, но я сегодня одна побыть хочу, ок?

      — Конечно, если что, ты скажи, помогу.

     Она мотнула головой в знак согласия, и я в полном недоумении пошел к себе. Через дверь я слышал, как она нетвердой походкой дошла до ванной, долго принимала душ, а затем снова направилась на кухню. Мне было неспокойно, я чувствовал неладное, хотел помочь и в то же время совсем не хотел нагружать своим присутствием. И все-таки оставлять ее одну сейчас было бы неправильно. Я снова направился на кухню.

     Маша сидела у окна, смотрела на улицу, там горели новогодние огоньки на бедно украшенной елочке и лежал снег.

      — Маш, ты уж извини, что вмешиваюсь, но не могу я вот так вот просто на тебя смотреть.

     Она повернула ко мне лицо и грустно улыбнулась.

      — Витюш, спасибо большое.

      — Случилось что?

     Она помолчала минуту, затем внезапно спросила:

      — Вить, а я красивая?

     Я обомлел. Чего-чего а такого вопроса я никак не ожидал.

      — В смысле? — вырвалось у меня.

     Она посмотрела на меня серьезно:

      — В прямом, я, как женщина, красивая?

      — Да, конечно. — Я не соврал, она действительно была очень привлекательна. Невысокого роста, стройненькая, с грудью третьего размера, стройными ножками и вечной улыбкой на лице. Я частенько представлял ее в своих эротических фантазиях в самых развратных позах и сценах.

     Она снова задумалась.

      — Налей еще мне и себе, давай посидим.

     Я взял стакан с полки, налил виски и присел за стол.

      — Знаешь, Витюш, а я уже и не думала, что меня кто-то хочет. Ну ты понимаешь, как женщину. Вроде сороковник стукнул, какой там секс. В голове другое абсолютно. — Она замолчала

     Я не перебивал и только внимательно слушал. Надо сказать, русло разговора произвело на меня немедленный эффект, и я придвинулся к столу, чтобы не выдать своего неподдельного интереса.

      — Трахнули меня сегодня, Витюш. Как последнюю шлюху. — С этими словами она отхлебнула виски и подняла глаза.

     Я дар речи потерял. От кого от кого, а от нее я таких слов не ожидал. Как гром среди ясного неба. Я сидел молча и не знал что сказать.

      — Представляешь, начальничек молодой. В кабинет завел, будто посреди корпоратива о бумажках вспомнил, представляешь. А я, дура, повелась как девчонка. Ну там он меня к столу и прижал. Здоровый, сам такой крепкий. А я ему: «Анатолий Семенович, что вы делаете?!», представляешь. А он знал что делать. Рукой рот закрыл, второй юбку задрал, колготки стаскивает. Я крикнуть попыталась, так он второй рукой меня за горло схватил, говорит: «Кричать не смей, задушу. Веди себя, говорит, хорошо, поняла?». Я головой мотнула, ну типа, поняла. Тогда он руку от моего рта убрал. «Вот говорит и умница». И давай дальше с меня колготки с трусиками стягивать. А я лежу на столе, лицом уперлась в какую-то папку и звука издать не могу. Боюсь. — Тут она остановилась и поглядела в окно. Я по-прежнему сидел молча и ждал, когда она продолжит. Жалко мне ее было, но в то же время возбудился не по детски. Член в штанах стоял колом.

      — А потом... — она продолжила — он достал свой причиндал, и стал меня трахать. Сильно так, до упора. У него немаленький он. Долго меня трахал. Пыхтел, напрягался, а с пьяну-то все никак кончить не может. Еще больше от этого распаляется. Я терпела, не шевелилась. Думаю, черт с ним, лишь бы не убил, пусть трахает, скотина. А ему видите ли мало оказалось. Чувствую к попе пристраивается. Плюнул на пальцы, смазал мне там и давай тыкаться. Я возразить ему попыталась, да он как даст кулаком по столу рядом со мной, говорит: «Молчи, сука!». И вводит потихоньку мне в зад свою дубинку. Я вскрикнула, губы сжала и терплю. Больно так было, неприятно. Ну ему по-моему этого и надо было. Кончил почти сразу. Вынул. член мне об колготки вытер, кинул 100 баксов и ушел. А я лежала все так же. На меня вдруг нашло что-то, я расплакалась, сползла на пол и рыдала с пол часа. Ну потом кое-как домой добралась.

     Я сидел, пораженный ее рассказом.

      — Маш, а делать-то что будешь? Может в милицию, а?

      — Не, она мотнула головой. Ты же знаешь нашу милицию, бесполезно это. Да и не хочу я еще раз эту грязь вспоминать... Просто подожду, после праздников уволюсь наверное... Найду себе другую работку, не пропаду.

     Мы молча сидели и цедили виски. Маша внезапно прервала молчание:

      — Знаешь, что меня больше всего в этом пугает? — Она посмотрела на меня с каким-то загадочным и сосредоточенным выражением лица и, казалось, меня и не видит вообще.

      — Что?

      — Я вот когда лежала на полу, отходила... Я думала о том как это все грязно, что меня поимели, как простую шлюху и даже кинули денег. Но больше всего меня убивало не это... У меня появилась мысль о том, что это было бы очень даже приятно, понимаешь... Если бы это было не в кабинете, а на кровати. Если бы он не торопился, если бы не так жестко... Мне 43, муж ушел почти 15 лет назад. После него у меня и мужчин-то не было. А я ведь женщина, мне хочется и ласки, и ...

 

     нежности, секса, наконец. Хорошего секса с нормальным мужиком... Неужели меня можно только вот так, по пьяни? Неужели нельзя нормально? Я столько времени живу ради кого-то, а у самой жизнь проходит. Да что уж, прошла почти... Обидно до боли...

     Ее губы затряслись и на глазах навернулись слезы. Она всхлипнула и закрыла лицо рукой. Я подсел ближе и обнял ее за плечи.

      — Маш, ну тише. Маш, успокойся.

     Она прижала голову к моей груди, еще несколько раз всхлипнула и замолкла. Я гладил ее по спине и по волосам, говорил, что все будет хорошо. Она вытерла глаза рукой, вздохнула пару раз глубоко и, вроде, немного успокоилась. Прошла пара минут. Потом ее рука коснулась моих натянутых штанов. Она погладила их ладонью и с надеждой взглянула мне в лицо своими мокрыми от слез глазами.

      — Хочешь меня? — рукой она сжала мой член через штаны.

     Она сказала это очень грустно и в то же время с какой-то надеждой.

      — Хочешь меня, вот так же, как он, сзади, только нежно? Аккуратно, чтобы нам обоим было хорошо, хочешь? — рука гладила мой член, сквозь штаны.

     Она сидела рядом, прижавшись ко мне, такая доступная, такая возбужденная. Я глубоко дышал и даже не мог ей ничего ответить, я просто хотел, чтобы она не останавливалась.

      — Да, хочу, — вырвалось у меня.

     Она улыбнулась, насухо вытерла глаза и обняла меня. Я тоже обнял ее и тут же почувствовал ее роскошную грудь. Потом мы поцеловались. Очень нежно и в то же время страстно. Ее язычок проскользнул к моему и мы некоторое время наслаждались поцелуем. Этого времени оказалось достаточно, чтобы развязать пояс на ее халате и понять, что под ним больше ничего нет. Еще мгновение и моя рука уже ласкала ее грудь. Я мял ее, гладил, немного пощипывая соски. А она тем временем откинула голову назад и глубоко дышала. Я запустил под халат вторую руку и провел ей от живота вниз, к ее, это удивительно!, гладко выбритому лобочку. Затем еще ниже и стал ласкать ее киску, нащупывая пальцем кнопку клитора. Маша тихо застонала, затем встала, легла грудью на стол:

      — Витюш, давай, только аккуратно, ладно? — она подняла подол халатика и раздвинула ножки, открыв доступ к своей пещерке.

     Я подошел к ней и погладил ее округлую попку, ноги — она уже была мокренькой. Провел членом по промежности, дразня и распаляя ее. Маша еле слышно простонала. Мне не хотелось просто спустить пар, я чувствовал, что надо доставить этой женщине удовольствие, какого она действительно заслуживала. Поэтому я развернул ее к себе и, приподняв, усадил на краешек стола. Развел ножки в сторону и опустился к влагалищу. Я провел по нему языком и остановился на клиторе, который начал посасывать и массировать языком. Маша громко ахнула и задрожала. Я чувствовал, как напряглись ее ноги, почувствовал и то, что одну руку она положила мне на затылок и прижала мое лицо к своей промежности... Я продолжал ласкать ее языком, а потом запустил во влагалище палец и начал массировать пещерку изнутри. Она застонала с новой силой. «Витюша, Витюша, пожалуйста продолжай...» и что-то еще в этом роде. Я же ввел второй палец прямо ей в попу, теперь я одновременно ласкал ей клитор, влагалище и анус. Она спросила: «Зачем в попу, Витюш?», на что, помню, я ответил, что я пока не знаю, куда я захочу войти. Ей этот ответ очень нравился, она буквально задрожала. Вскоре я почувствовал, что она готова кончить: она напряглась всем телом, еще сильнее прижала мое лицо к влагалищу. Я остановился, увидел ее недоуменное лицо, развернул ее и резко вошел на всю длину в ее мокренькое влагалище. Она вскрикнула, а я стал наращивать темп, выходил и снова входил на всю длину. Я обхватил ее бедра и с наслаждением трахал ее, получая каждый раз одобрительный возглас. Маша визжала, кончая, и я почувствовал, что и сам уже близок. Я чувствовал, как сжимается ее влагалище, доставляя мне небывалое удовольствие. Ждать долго не пришлось. Я достал член и кончил прямо ей на спину. А затем рухнул на стоявший рядом стул.

     Смутно помню дальнейшее... Как-то мы добрались до кровати, и она сразу же заснула. Я глядел на нее, мирно спящую с улыбкой на лице и понял, что день прожит не зря, а новогодние каникулы обещают быть незабываемыми. Так и получилось. Но это, как говорится, совсем другая история. Будет время — обязательно расскажу.