В следующие два дня я сконцентрировался на работе в течение всего времени, координируя действия с системами безопасности наших коммерческих клиентов и нашей программой проверки домашнего офиса, и в основном оставался достаточно занятым, чтобы на несколько часов забыть, какой стала моя домашняя жизнь. Около десяти вечера я проверил логи домашней системы и заметил, что Эбби уже спала в одиночестве. Что интересно, похоже, она сменила постельное белье. Она не звонила из дома Эми, а Эми не звонила ей. Я не знал, разговаривали ли они на работе, но, честно говоря, не слишком беспокоился, поскольку Эбби работала в главной студенческой библиотеке.

     Во вторник вечером Эми позвонила Эбби около полседьмого и попыталась уговорить ее встретиться с ней в «Ласт Дроп». Эбби не пошла, сказав, что ее беспокоит то, что может сказать или подумать Рэнди. Эми сказала, что они могут встретиться где-нибудь еще. Эми, похоже, знала отличное новое место в центре города, где тусовалось множество профессиональных бейсболистов. Эбби сказала Эми, что все еще чувствует себя уставшей и снова рано ложится спать, что и сделала.

     Оказалось, что я смог закончить все в среду, но в последнюю минуту один из серверов нашего лучшего коммерческого клиента решил зависнуть, поэтому я возился с ним почти до восьми вечера, все исправил и провел полную систему сканирования и мониторинга уже снова в сети. Я был измучен, поэтому решил заказать пиццу и немного пива и рано лечь спать.

     По правде говоря, я боялся разговора, даже конфронтации, с Эбби в четверг. Я даже почти не проверял систему безопасности, так как Эбби ушла из дома прошлым вечером, и знала, что в любом случае есть шанс, что этим вечером я вернусь в город. В последний момент я решил зарегистрироваться и убедиться, что все в порядке, а затем пораньше лечь спать, чтобы выехать домой очень ранним утром.

     Я вошел в систему, и первым признаком того, что у меня появилась проблема, был записанный звонок от Эми к Эбби.

     «Алло? О, привет, сестренка... Что?... Нет, ничего особенного. Я вроде как жду, что Марти позвонит. А что?...»

     «Нет, я не сижу дома как хорошая маленькая девочка, как ты говоришь... Эми, я хочу быть здесь, чтобы поговорить с ним, когда он позвонит...»

     «Почему? Я скажу тебе, почему. Потому что у меня есть очень сильное чувство, что мой брак в плохом состоянии...« [в этот момент я киваю: да]

     «Нет, мне на самом деле не нужна компания...»

     «О, ладно, если ты уже в пути, тогда давай. Но не начинай со мной. Когда Марти позвонит, я собираюсь поговорить с ним и попытаться вернуть нас в нужное русло...»

     «Хорошо, тогда увидимся через несколько минут».

     Некоторое время больше ничего не происходило, затем раздался звонок в дверь, и Эбби впустила Эми. Они немного поговорили на кухне, затем Эми приготовила «маргариты», и они вошли в гостиную, сели и разговаривали, выпивая. Они почти прикончили графин, и Эбби сказала Эми, что перед сном ей нужно сделать пару вещей, когда снова раздался звонок в дверь. Я услышал, как усмехнулась Эми:

     — О, интересно, кто бы это мог быть?

     — Эми, что ты сделала?

     — Ничего, сестренка. Это просто несколько моих друзей, которые зашли за мной, потому что ты со мной не идешь.

     — А, ладно. Ну, тогда позже поговорим, так что, можешь бежать, — сказала Эбби, в то время как Эми шла к двери. Эми открыла дверь, и в мой дом вошли Чарльз и еще один чернокожий мужчина. Внезапно сонливое состояние слетело с меня, и я насторожился, поскольку заметил, что запись была сделана почти час назад.

     Я быстро стал просматривать короткими отрезками, и смог увидеть, как Эбби и Эми, очевидно, ссорятся на кухне, затем Эми и Эбби смешивают напитки для Чарльза и второго мужчины, которого, как я услышал, звали Эд. Я снова быстро перемотал вперед, и увидел, как Эми и Чарльз сидят на нашем диване и начинают целоваться. Я быстро перемотал еще вперед, а затем внезапно заметил, что мигает предупреждение о резервном копировании, показывая, что внутренняя система мониторинга отключена. Проверяю мониторы датчиков. Отключение было сделано из нашей спальни, а это могла быть только Эбби. Я еще перемотал, и увидел Эбби и Чарльза в главной спальне, где они опять страстно целовались. Чарльз раздевал Эбби, а затем она раздевала его.

     Он опустился на нее, затем они дико и страстно целовались, в то время как Эбби распласталась перед ним, а затем увлекла его в свою явно широко открытую влажность... Теперь я уже был в нескольких минутах от реального времени, поэтому взял свой мобильный телефон и набрал домашний номер. Я видел и слышал, как Эбби застыла, перестав двигаться и говоря Чарльзу:

     — Вот дерьмо, это — мой муж. Молчи. Мне нужно с ним поговорить. — Она, должно быть, надо мной издевалась, поскольку даже не заставила его выйти из себя.

     — Привет, — сказала Эбби дрожащим голосом.

     — Эбби, я тебя от чего-то отвлек?

     — Эээ, я не понимаю, что ты имеешь в виду. То есть, нет. Где ты?

     — Я все еще в Саванне, но собираюсь вернуться. Эбби, ты одна?

     — Одна? Что ты имеешь в виду? Кто еще, по-твоему, здесь может быть?

     — Эбби, вопрос простой: «да» или «нет». Ты одна? И, черт возьми, я больше не буду его повторять. — Я смотрел на ее лицо, в то время как она пыталась заставить Чарльза выйти из себя, хотя он на самом деле не соглашался.

     — Подожди, дорогой. Мне нужно выключить телевизор. — В конце концов, она оттолкнула его и заставила выйти из нее с громким чмоком.

     — Эбби, там был какой-то странный звук. Что это было?

     — О, дорогой, извини. Я что-то съела и только что выпустила газ.

     Чарльз беззвучно смеялся, и кровать тряслась от его движений.

     — Эбби, в последний раз спрашиваю: ты одна или нет? Ответь на мой вопрос.

     — Ну, ладно, нет. Я не одна, хорошо? Здесь у меня в гостях Эми.

     — Окей, стало быть, только ты и Эми. Больше никого нет. Ведь никого же, верно?

     — Марти, почему ты так себя ведешь? Что с тобой?

     — Эбби, я полагаю, что ответ на мой вопрос будет «нет», вы с Эми не одни, а веду я себя так потому, что твой билет «однократного прощения» только что сгорел. Между прочим, ты ведь знаешь, что дом принадлежит моей компании, верно, поэтому у нас в доме установлены все эти замечательные устройства безопасности? И кстати, я когда-нибудь упоминал тебе, что когда я активирую систему из своего офиса, то ты не имеешь возможности отключить ее из дома, а я могу войти в нашу домашнюю систему в любой комнате, как с аудио, так и с видеозаписью из любой точки планеты, где есть высокоскоростное подключение к интернету, как, например, делаю прямо сейчас здесь, в моем гостиничном номере. Итак, Эбби, улыбнись. Тебя не снимают в передаче «скрытая камера», но лучше бы снимали.

     И я повесил трубку, когда Эбби закричала:

     — НЕЕЕТ!!!

     Я видел, как с кровати вскочил Чарльз, пораженный ее криком, а затем в комнату вбежала Эми и подскочила к Эбби, спрашивая ее, в чем дело. К этому моменту Эбби впала в полномасштабную истерику, рыдая и крича Эми:

     — Он знает! Марти все знает!! Он записывает нас прямо сейчас!!!

     — О чем ты говоришь? Что ты имеешь в виду под «Марти знает»? Как он может знать?

     — Наша домашняя система безопасности включена. Сейчас он наблюдает за нами в режиме реального времени. Это был он! Я говорила тебе! Я говорила тебе, что он будет звонить сегодня вечером. Уходите сейчас же! Все уходите!! Я должна ему позвонить. Я должна ему все объяснить, сказать ему, как сильно я его люблю. Я должна попросить у него прощения. УБИРАЙТЕСЬ! УБИРАЙТЕСЬ СЕЙЧАС ЖЕ! Эми, это означает, что ты тоже. Убирайтесь из моего дома!

     Эбби взяла сотовый телефон, побежала в ванную и заперла дверь. Затем она попыталась набрать мой мобильный телефон. Тем временем Эми заставляла обоих мужчин одеться и уходить из дома, все еще пытаясь поговорить с Эбби.

     Эбби, наконец, соединилась со мной по быстрому ...

  набору номера, но я отправил звонок на голосовую почту, так как и так мог слышать все, что она говорит.

     «Марти, пожалуйста, возьми трубку. О боже, пожалуйста, возьми трубку. Мне очень жаль. Пожалуйста, позволь мне поговорить с тобой. О, Марти, это моя самая большая ошибка, но ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Ты для меня единственный мужчина. Пожалуйста, не дай этому погубить нас. Пожалуйста, Марти!».

     Я отключил прямую трансляцию и позволил записи мониторинга передаваться по моему VPN-соединению прямо в резервную копию диска в офисе. У меня было все, что я мог выдержать этой ночью. Я выключил сотовый телефон, лег на одеяло и, наконец, задремал.

     ***

     Утро четверга пришло с тонкими полосами тумана и серым пасмурным небом: совершенно подходящий день для того, как я себя чувствовал. Я планировал собираться очень рано, но теперь не было реальной причины спешить с возвращением. Сразу после девяти я позвонил Джеймсу Скотту, поверенному моей компании, и сказал ему, чтобы он приступил к оформлению документов о разводе, о которых я говорил с ним в понедельник на той неделе.

     Затем позвонил домой, чтобы поговорить с Эбби. Я не стал включать видеонаблюдение, потому что у меня не было абсолютно никакого желания видеть ее еще раз.

     — Эбби, это я.

     — О, слава богу, Марти, спасибо, что позвонил. Марти, мне очень жаль... — Я ее перебил:

     — Эбби, успокойся и послушай меня. Я звоню, чтобы только сказать тебе, что не хочу слышать о том, как тебе жаль. Ты и твоя сестра — два сапога пара. Я пытался тебе это сказать, но ты не пожелала слушать. Что ж, теперь, чего бы Эми ни хотела, она этого добилась, и ты сразу в это вляпалась. Так что, не говори мне, что тебе жаль, или что ты меня любишь, или что этого не произойдет снова или что-нибудь еще, потому что я не хочу этого слышать. А вот чего я действительно хочу, так это чтобы ты ушла из дома, принадлежащего моей компании, прежде чем сегодня я вернусь домой. Я уже отправил DVD-диски с записью вчерашней сексуальной вечеринки у себя дома, в спальне и в постели моему адвокату, и сегодня он готовит документы о разводе. Так что, поверь, тебе действительно лучше не быть в этом доме, когда я вернусь. Пусть теперь твоя распутная сестра принимает тебя. Теперь ты можешь трахаться с кем угодно и когда угодно, прямо как она.

     — Марти, пожалуйста, послушай...

     — Эбби, какую часть из того, что я только что сказал, ты не поняла? Убирайся из моего дома. Ты можешь договориться со своим адвокатом, чтобы позже забрать остальные свои вещи, но тебе лучше не быть дома, когда я приеду.

     Я повесил трубку, закончил упаковывать вещи и договорился о доставке резервных копий на DVD Джеймсу Скотту для ознакомления и использования при окончательной подготовке документов о разводе.

     Когда я вернулся домой, Эбби не было, как и большей части ее одежды и личных вещей. На кровати в главной спальне было постелено чистое белье, а старое постельное белье я никогда больше не видел. Как будто все было так просто.

     ***

     После той среды Эбби звонила в офис практически ежедневно, по крайней мере, один раз в день, пытаясь уговорить меня сесть и поговорить с ней. Она даже приходила к нам в офис, пока мой адвокат не сказал ее поверенному, что мы получим запретительный судебный приказ, если это понадобится для прекращения того, что мы охарактеризовали как ее домогательства. Как только ее адвокат увидел DVD, разговоров о том, чтобы остановить развод, было мало. Переговоры стали больше вестись о том, как разрулить весь этот беспорядок.

     Однажды вечером в «Ласт Дроп» у меня произошла интересная встреча; ну, на самом деле две встречи в течение двух недель или около того. Первая состоялась примерно через неделю после того вечера среды. Я сидел и разговаривал с Рэнди и Биллом Стивенсом, моим партнером, о модернизации системы безопасности Рэнди. Мы лишь вкратце затронули мою ситуацию с Эбби и предстоящий развод, а также роль Эми и Чарльза в беспорядке, когда в парадную дверь вошел Чарльз.

     Барт Уэтерли, партнер Рэнди и по совместительству вышибала, двинулся за ним, когда стало очевидно, что Чарльз идет к нам.

     Чарльз подошел к нашему столику и сказал:

     — Привет, чувак, я сожалею о том, что произошло. Это просто так случилось, понимаешь.

     Я посмотрел на него и ничего не сказал.

     Он продолжил:

     — Но должен сказать, я надеюсь, что у тебя ничего с ней не получится, потому что я хочу продолжать с ней встречаться.

     Я встал и отодвинул свой стул, а Чарльз мне улыбнулся. Я подошел к нему и имитировал удар по корпусу, а затем нанес ему свой лучший прямой удар в челюсть. Думаю, четыре года в качестве внешнего полузащитника моей команды колледжа не прошли даром. Мне сказали, что я сломал ему челюсть в двух местах, и что около шести недель он будет пить и есть через соломинку. Что ж, по крайней мере, у него с Эбби не будет поцелуев с открытым ртом, ну, во всяком случае, мне было наплевать. Забавно, что четыре свидетеля заявили, что первым нанес удар Чарльз. Иди, разбери.

     ***

     Следующая странная или забавная встреча произошла примерно через неделю после этого, также в Ласт Дроп. На этот раз мы с Рэнди заканчивали есть (я проводил много свободного времени с Рэнди, просто болтая ни о чем), когда вошла Эми и, увидев, где мы сидим, подошла к нашему столику. Я встал, когда Эми подошла к столу. Рэнди сказал ей, что ее больше не ждут в его баре и что ей нужно уйти. Эми посмотрела на нас обоих и спросила, может ли она немного поговорить со мной. Рэнди посмотрел на меня, и я кивнул, что все в порядке.

     Я снова сел, как и Рэнди, оставив Эми стоять.

     — Могу ли я хотя бы сесть, пожалуйста?

     — Нет, за этим столом не можешь. Ты мне не друг, и долго тебя здесь не будет. Говори то, что хотела сказать.

     — Ладно, думаю, я это заслужила...

     — Нет, — перебил я ее, — ты заслуживаешь гораздо большего, но я не бью женщин.

     — Да, я слышала о Чарльзе, так что, думаю, что он тоже заходил. В любом случае я здесь не для того чтобы просить простить меня, а чтобы попросить тебя хотя бы поговорить с Эбби. Она перестала есть, она сидит дома и плачет, она никуда не выходит. Я на самом деле беспокоюсь о ней, о том, что она может сделать.

     — Эми, если бы ты беспокоилась об Эбби, на самом деле беспокоилась, ты бы не привела ее к тому, к чему привела. Ты сознательно пыталась превратить ее в шлюху для черного члена, такую же как ты, и тебе это удалось. И теперь ты беспокоишься о ней? Слишком поздно.

     — Это было жестоко, но опять же, полагаю, я заслужила это. Но если она когда-либо что-то значила для тебя, пожалуйста, по крайней мере, поговори с ней.

     — Эми, я давал ей последний шанс поговорить, в то воскресенье, когда уже знал, что сделали ты, она и твои чернокожие приятели. Я давал ей возможность признаться в этом и дать нам хотя бы шанс двигаться дальше. Вместо этого она его проигнорировала, а затем ты снова соблазнила ее в среду. Ты и она, вы обе знали, что я собираюсь ей позвонить, ты намеренно опять соблазнила ее, а затем она позволила этому черному засранцу опять трахнуть ее. С тех пор не стало ни пути назад, ни разговоров, ни прощения; просто больше не о чем было говорить. Эбби сказала все, войдя в спальню с Чарльзом и попытавшись отключить видеомониторы домашней безопасности.

     — Ладно, ну, по крайней мере, я пыталась и могу сказать это Эбби. Так что, все, что происходит сейчас, ляжет на твою совесть.

     Теперь я, наконец, окончательно разозлился:

     — Пошла ты, сука, сосущая черные члены. Что бы ни случилось, это — на твоей совести, и даже не думай иначе. Ты превратила ее в маленькое подобие себя, просто в еще одну шлюху, любящую черные члены, так что, убирайся отсюда, и держись подальше от моей жизни.

     ***

     В последний раз я увидел,...  

      наконец, Эбби прямо перед окончательным разводом, примерно четыре месяца спустя. Она просила и умоляла дать ей пятнадцать минут наедине, прежде чем мы подпишем окончательное соглашение и документы о разводе. Я, наконец, решил, что лучше позволить ей все сказать, и тогда все закончится, включая нескончаемые слезы.

     Мы встретились в переговорной комнате моего адвоката, как и договорились за пятнадцать минут до времени подписания всех документов о разводе. Было забавно — не смешно «ха-ха», но забавно, в смысле странно — насколько на самом деле физически изменилась Эбби. Она заметно похудела, но на ней было больше макияжа, чем я привык видеть. Однако мы с ней поприветствовали друг друга, по крайней мере, тепло, а затем несколько минут молчали.

     Казалось, Эбби заинтересовали картины на стене, и начав говорить, она не смотрела мне в глаза:

     — Марти, прежде всего, спасибо, что согласился встретиться и поговорить со мной, пусть даже на это короткое время.

     Я начал, было, отвечать, но Эбби остановила меня, подняв руку:

     — Пожалуйста, дай мне закончить, для меня это так тяжело. — Тогда я просто сел и позволил ей продолжать.

     — Я просто хотела сказать тебе еще раз, хотя ты и сказал, что не хочешь этого слышать, как мне очень жаль, так сильно жаль из-за всего, что произошло. Я просто хочу сказать, что я бы сделала что угодно, черт, я все равно сделаю все, чтобы искупить то, что произошло. Я знала, как сильно ты любил меня, и, хочешь верь, хочешь нет, как сильно я любила тебя — и все еще люблю — больше всего на свете в этом мире. Но на какое-то время я забыла об этом, в то время как слушала Эми, и это стоило мне больше, чем я думала, что могу потерять. — Она остановилась и сделала глоток воды из стакана перед ней.

     — Я слышала о том, что сделала Эми и что она говорила тебе тем вечером в Ласт Дроп, тем вечером она пришла домой и призналась, что всегда ревновала нас, меня, за то, что у меня есть ты. И было похоже, что она пыталась это сломать. В следующие выходные я переехала, и с тех пор не видела ее, и мы разговаривали всего несколько раз, пока я не дала понять ей, что она больше не является частью моей жизни.

     Теперь Эбби тихо плакала, а я просто сидел и думал обо всем, что она только что сказала.

     — Марти, сможешь ли ты когда-нибудь в своем сердце простить меня? Я не жду, что ты вернешься ко мне, я знаю, что для этого уже слишком поздно. Но есть ли хоть какая-то надежда, могу ли я, хотя бы, надеяться, что когда-нибудь в будущем, когда-нибудь позже, мы сможем, по крайней мере, стать друзьями, что я, возможно, смогу стать хотя бы частью твоей жизни?

     — Эбби, если я чему-то и научился, так это, что «никогда не говори никогда». Но должен сказать тебе, что я ушел, и хотя я больше не ненавижу тебя, я не понимаю, как смогу когда-либо научиться доверять тебе или даже захотеть быть рядом с тобой в обозримом будущем.

     Теперь она заплакала немного сильнее, но пыталась подавить рыдания.

     — Я понимаю, и не виню тебя, на самом деле я никого не виню в конечном итоге, кроме себя. Я знаю, что никогда больше не буду любить никого так, как любила тебя, и это — мое наказание, в конце концов. Так что, моя идиотская невероятная ошибка в суждении, эта глупая ошибка стоила мне всего, что было дорого в жизни.

     Мы тихо сидели, пока прямо перед тем как наши поверенные вошли в комнату, я еще раз не заговорил с ней. Она все еще плакала из-за моих слов, когда они вошли в комнату, но подписала все документы, и все. Так все и закончилось, как сказал поэт: «мир закончится не взрывом, а рыданьем».

     Эпилог

     Вчера по дороге домой из аэропорта произошла забавная вещь. Нет, не забавная, в смысле «ха-ха», а забавная, в смысле странная. Я позвонил домой, чтобы сообщить жене, что буду дома раньше, чем ожидал. Очевидно, ее не было дома, поэтому я решил, что она ушла со своей сестрой и своими старыми друзьями, приехавшими из другого города. Поскольку я не мог связаться с ней, то решил остановиться по дороге домой и поесть. Я живу на самом севере города, вдали от аэропорта, поэтому на самом деле ничего не знаю о южной части города, за исключением того, что там больше чернокожих и латиноамериканцев, чем в районе, где я живу сейчас.

     Я увидел место для барбекью, о котором читал в Атланта Визитор, где якобы подавали действительно отличные короткие свиные ребрышки, поэтому и зашел. Я сидел с пивом за столиком ближе к задней части заведения, который был более чем тускло освещен, в ожидании своего обеда, когда в парадную дверь вошла Эбби. С момента нашего развода прошло больше трех лет, и с тех пор я увидел ее впервые. Казалось, она была одна, когда ей показали на столик возле бара. Я почти ожидал увидеть, что войдет также и Эми, пока не вспомнил, что произошло. Эбби оглядела зал, но, похоже, меня не заметила.

     Я был несколько озадачен ее появлением. Она была сильно накрашена, на ней были очень узкие топ и юбка. Юбка заканчивалась примерно в пятнадцати сантиметрах выше ее колен, и даже через комнату я мог видеть ее сандалии CFM с десятисантиметровым каблуком и с ремешками. Вау, опять же, какой сюрприз, она никогда не одевалась так, встречаясь со мной.

     Я решил не есть здесь, поэтому позвал официантку и попросил приготовить еду на вынос. В этот момент очень большой, тяжелый черный мужчина, вошел словно владелец этого заведения и сел за стол к Эбби. Он схватил ее за голову и притянул к себе для очень демонстративного и влажного поцелуя с открытым ртом.

     Получив еду на вынос, я пошел к выходу и посмотрел на Эбби, проходя мимо. Когда она меня увидела, ее лицо покраснело, затем побледнело. Она отвернулась, когда я подошел к их столу, но не раньше, чем я увидел слезы, текущие по ее щекам. Затем она посмотрела на меня, будто собираясь что-то сказать, но я покачал головой:

     — Нет.

     Я вспомнил последние слова, которые когда-то сказал ей в тот день, как раз перед тем, как в переговорную комнату вошли адвокаты:

     «Эбби, я знаю, что ты любишь меня, я знаю, как сильно, так что теперь это то, с чем я тебя оставляю. Ты не сможешь видеть меня, говорить со мной, чтобы я обнимал тебя и прижимал к себе, и дорожил тобой, и любил тебя всем своим сердцем. Больше ты этого не получишь. Ты застелила эту кровать, теперь можешь находиться в ней одна, без меня!»

     Вернувшись в машину, я попробовал набрать номер мобильного телефона своей жены Дженни, и на этот раз она сразу же ответила.

     — Марти, дорогой, ты где? Я так по тебе скучала. Когда ты будешь дома?

     — Дженни, дорогая, я тоже безумно скучал по тебе, но я уже вернулся в Атланту и еду домой.

     — Драгоценный, это замечательно, я здесь, в Боунз, с Кристин. Почему бы тебе не присоединиться к нам?

     — Знаешь что, ангел, думаю, именно это я и сделаю. Но лучше прибереги немного сил на потом сегодня вечером. Мне нужно будет наверстать упущенное из твоей сладкой сексуальной любви.

     — Об этом не беспокойся, жеребец. Я буду здесь с кольцами на пальцах и с лаком для ногтей на ногах, как ты и хочешь, и все это будет только для тебя. Так что, просто тащи свою задницу сюда.

     Боже, я люблю эту женщину. Кто бы что ни говорил, но на самом деле вторая любовь лучше первой.