КАРЛОС

     Сходив в душевую, и немного поплескавшись, возвращаюсь обратно в свою берлогу, где меня уже дожидается Диана. Моя новая игрушка провела ночь в отдельной запертой камере, ключ к которой есть только у меня. Это на тот случай, чтобы кто-нибудь из моих гамадрил не вздумал объездить новую лошадку раньше меня. За ними нужен глаз да глаз.

     — Ну что, как спала? — интересуюсь я, присаживаясь на диван.

     — Не поверишь — лёжа на кровати, — отвечает Диана.

     Я ухмыляюсь, и показываю сучке большой палец, дав понять, что оценил шутку. Затем громко кричу чтобы мне принесли что-нибудь пожрать. С утра я всегда такой голодный, что готов сожрать здорового быка вместе с рогами и копытами. Сам порой удивляюсь откуда у меня такой аппетит. Зато после такого плотного завтрака жрать не хочется аж до самого вечера. Зная какой у меня аппетит, гориллы приносят широкую тарелку, в которой куски овощей и мяса плещутся в ароматном соусе. Понятия не имею кто всё это готовит и из чего, но дело он своё знает. Вдобавок к основному блюду всегда прилагается чашка горячего кофе и булка белого хлеба.

     — Не желаешь заключить пари? — интересуюсь я.

     — Зачем спрашиваешь? Тебе ведь плевать чего я хочу, — ворчит Диана.

     — Так-то оно так. Но когда заключаешь пари, у тебя появляется шанс что-нибудь выиграть. — С задумчивым видом почёсываю подбородок. — К примеру возможность свободно передвигаться по тюрьме.

     — По всей? — уточняет лошадка.

     — Почти. Внутри — везде, а на улице лишь до третьего фонаря. Зайдёшь дальше — не обижайся, если парни на вышках проделает дырку в твоей башке.

     Диана не сразу находит что ответить, но по её лицу вижу, что моё предложение её заинтересовало, и она всерьёз его обдумывает.

     — Если я выиграю, где гарантии, что ты сдержишь слово? — резонно интересуется он.

     — Гарантий нет, но если выиграешь, обещание своё я сдержу. Потому что так интереснее.

     — А если проиграю?

     Широко улыбаюсь.

     — То с тобой сделают то же самое, что и с твоей подружкой вчера. Только парней будет больше. И собак.

     — Собак?

     — Да. Парни от делать нечего натаскали парочку псов. Если остальные по команде «фас» начинают рвать человека на куски, то эти двое делают кое-что другое. Понимаешь о чём я?

     Страх, брезгливость, отвращение. Всё это попеременно с небольшим интервалом я заметил во взгляде Дианы. Обожаю сбивать спесь с непокорных лошадок. Упомянув мающихся от скуки парней, ловлю себя на мысли, что ничем не лучше их, а возможно в разы хуже. Хотя раньше, когда я был рядовым головорезом «Альянса», а не главой целого аванпоста, то подобной херни за собой не замечал. Правы были те, кто говорили, что власть портит людей. Меня она тоже испортила, но по этому поводу я особо не рефлексирую. Пусть рефлексируют другие.

     — Что нужно делать? — спрашивает Диана после внушительной паузы, по всей видимости успев взвесить все «за» и «против».

     Мысленно хвалю её за решительность. Сомневаюсь, что Ди горит желанием пропустить через себя пару десятков членов, два из которых — собачьи.

     — Всё очень просто — нужно лишь качественно поработать ртом и сиськами. Ты это умеешь, — наконец-то подхожу к главному.

     — Качественно? — уточняет Диана будничным тоном.

     — Заставь меня кончить раньше, чем я управлюсь с завтраком. И прежде чем ты приступишь к делу, учти — в этот раз я действительно разрядил обрез.

     Спустив штаны с трусами до колен, я уронил свою задницу на диван.

     — Можешь уже приступать, — небрежно бросил я, взяв со стола тарелку с основным блюдом.

     И Ди незамедлительно приступила к делу. Только я подцепил вилкой первый мясной кусок, и закинул его в рот, опустившаяся на колени девчонка приникла губами к моим шарам, а дружка взяла в руку. Ладошка и язык пришли в действии практически одновременно. Работая ладошкой над стволом, Диана словно голодный котёнок водила языком по моим яйцам, прежде чем взять их разом в рот, и начать посасывать. Только я успеваю привыкнуть к приятным ощущениям, как рука и рот Дианы меняются местами: ладошка начинает поглаживать шары, а головка исчезает во рту.

     Чувствуя, как нарастает возбуждение, решаю не поддаваться, и закидываю в рот куски мяса и овощей чуть быстрее. Диана это замечает, и тоже ускоряется. Теперь она заглатывает моего дружка почти на всю длину, щекоча мохнатые шарики чуть яростнее. Член стремительно крепнет и набирает силу, но этого оказывается недостаточно. Вдоволь обработав ствол, девчонка торопливо скидывает майку, хватается ртом за головку, и поплотнее сжимает член между сиськами. Накачка существенно ускоряется. В тарелке остаётся несколько маленьких кусочков, а я уже чувствую, как в моих яйцах рождается заряд густого молочка, но решаю так быстро не сдаваться.

     Как только беру в руки булку и чашку с кофе, сучка принимается ласковыми круговыми движениями поглаживать мой живот, продолжая колдовать над моим дружком. В несколько укусов разделавшись с булкой, делаю большой глоток из чашки.

     Вулкан готов извергнуться в любой момент, и сучка определённо это чувствует. Вдоволь облобызав головку и переднюю часть ствола, Ди отпускает моего дружка из плена своих доек, но лишь затем, чтобы заглотить его целиком. Затем вдруг резко отстраняется, а я хватаюсь за член свободной рукой, из последних сил оттягивая разрядку.

     — Пожалуйста, Карлос, сделай это, — стонет она томным голосом.

     — Что?

     — Умоляю, дай мне своего молочка! Пожалуйста!

     А вот это уже совсем грязный приём! Правда понимаю я это уже после того как убираю руку с члена, а тот в следующую секунду дёргается, и выстреливает спермой. Только на этот раз Диана не торопится её глотать, а отстраняется назад, правда недостаточно быстро, и часть моих выделений всё же попадает ей на лицо.

     Быстро допиваю кофе, откидываюсь назад, и довольно похлопываю себя по пузу.

     — Ух, хорошо позавтракал. — Замечаю на щеке и губах Дианы пару капель спермы, и улыбаюсь. — Ты, я вижу, тоже.

     Ди молча стирает белые капли со щеки указательным пальцем, и вытирает его об пол. Поначалу хочу было пожурить соску за то, что она испачкала пол, но потом вспоминаю, что сам же недостаточно чётко обозначил условия. Речь шла о том, чтобы заставить меня кончить. О том, чтобы Ди всё это проглотила, речи не шло. Так что пусть и с натяжкой, но этот раунд всё же за ней.

     — Я выиграла, — говорит она без особой радости в голосе.

     — Да-да, молодец. Можешь взять сухарик с полки, — небрежно бросаю я.

     Тут бы даже распоследняя дура поняла намёк, и сразу бы свалила. Однако надевшая майку Диана уходить не торопилась. Вместо этого она стояла и как-то странно на меня смотрела, будто хотела о чём-то узнать.

     — Твои головорезы напали на караван, с которым я путешествовала. Кого-то убили, а кого-то захватили живьём, — заговорила она после минутной паузы.

     — И? — уточняю я, не понимая к чему клонит моя новая лошадка.

     — Твои люди рассказали, что детей повезли на «Эгиду». Зачем?

     — А тебе-то какое дело?

     — Просто любопытно.

     Диана говорит это максимально беспечно, но я отчётливо вижу, что она врёт, и что дело тут отнюдь не в любопытстве.

     — Чудикам из Братства понадобились детишки. Они и раньше собирали их на своём ржавом корыте. — Объясняю я.

     — Как ты думаешь, зачем этим фанатикам нужны дети?

     — Сначала думал, что для траха. Потом решил, что эти фанатики решили промыть им мозги. Правда промывкой заниматься уже поздновато.

     — Почему? — насторожилась Диана.

     — Потому что военные решили наконец-то добить эту гниль. Я как-то общался по рации с одной шишкой в погонах, и узнал, что армейцы решились-таки потопить это ржавое корыто, и добить тех, кто попробует выбраться на берег.

     Диана вздрагивает, подтверждая мои первоначальные подозрения. Я же продолжаю:

     — Думаю, детишки нужны этим придуркам в качестве страховки. Эдакий живой щит. Они либо знают, либо догадываются, что ...

  задумали уродцы в погонах, но надеются, что наличие на «Эгиде» мелких спиногрызов удержит военных от обстрела.

     — Не удержит, — говорит Диана упавшим голосом.

     — Не удержит. Кретины в балахонах всё ещё дышат только потому что военные до сих пор не утвердили дату атаки. По крайней мере так было позавчера. За эти два дня многое могло поменяться.

     Лежавшая на столе рация начинает подавать признаки жизни. Прежде чем отослать Ди, показываю на свой стол, и приказываю взять из верхнего ящика красную бандану, и подвязать её к руке чуть выше правого локтя. На вполне закономерный вопрос зачем это нужно, коротко объясняю, что это своего рода метка, которая должна защитить её от посягательств со стороны моих горилл, и дать им понять, что она может свободно разгуливать по тюрьме. Когда эта лошадка мне надоест, я с радостью дам своим ребятам на ней покататься. А пока этого не случилось, пусть держит свои дырки в чистоте, и никого туда не пускает. Я хоть и не жадный, но не горю желанием подцепить какую-нибудь заразу, после которой Карлоса-младшего придётся ампутировать. Лучше уж сразу пустить себе пулю в голову, чем жить дальше, лишившись столь дорогого дружка.

     — Всё, вали отсюда, — ворчу я, после того как лошадка привязывает бандану к руке.

     Только Диана выходит, и закрывает за собой дверь, подбираю рацию, и отвечаю на вызов. Один из часовых сообщает, что вернулась отправленная в рейд группа, и доставила новую партию рабов. Заинтригованный этим известием, заряжаю обрез, и иду знакомиться с новым пополнением.

     Выйдя во двор, встречаю своих горилл, и придирчиво осматриваю новых рабов. Три невзрачных мужика, две бабищи, страшные как ядерная война, и один пацан со связанными за спиной руками. Так себе улов. Я бы даже сказал паршивый. Начинаю интересоваться из какой помойки мои обезьяны достали всё это барахло, и случайно замечаю у одного из ребят ножны за спиной. Подхожу ближе, и извлекаю из ножен меч. Придирчиво осматриваю оружие, и про себя отмечаю, что вещица стоящая. Удобная ручка, острый как новая бритва клинок, начищенное чуть ли не до зеркального блеска лезвие. Смотрится эффектно, особенно на фоне всего прочего хлама.

     — Чья это зубочистка? — интересуюсь я, не сводя глаз с клинка.

     — Его, — отвечает кто-то, чьего имени я не помню, и указывает на пацана сбоку.

     Вернув клинок в ножны, вешаю их за спину и подхожу к пареньку. Хозяин меча смотрит на меня с вызовом, что в данной ситуации не слишком разумно. Нельзя так смотреть на того, от кого зависит твоя дальнейшая жизнь и её продолжительность.

     — Малыш, зачем тебе такая классная штука? Ты ей яйца бреешь? — интересуюсь я.

     Парочка моих шестёрок начинает хохотать. Их примеру следуют и остальные. А вот пленникам явно не до смеха. Они нерешительно переглядываются, явно не понимая как им следует вести себя в данной ситуации. И лишь молокосос со связанными руками продолжает дерзко на меня пялиться.

     — Нет, ну серьёзно, зачем тебе этот меч? Даже если дать тебе в каждую руку по базуке, круче от этого ты выглядеть не станешь. Хотя нет, какие нахрен базуки? Я бы тебе и швабру не доверил. По тебе же видно, что тяжелее члена ты в руках ничего не держал. Да и во рту скорее всего тоже, — продолжаю глумиться над пацаном.

     И вновь одобрительный задорный смех не заставляет себя долго ждать.

     — По себе судишь, тварь жирная? — вдруг спрашивает пацан сквозь зубы.

     Смех тут же стихает, и во дворе становится тихо как на кладбище. Признаться честно, я и сам немного охренел.

     — Что ты сейчас сказал? — интересуюсь я тихим вкрадчивым голосом.

     — У тебя проблемы со слухом? Или с мозгами? А может и с тем и с другим? — подливает пацан масла в огонь.

     Стоящий за спиной наглеца парень предусмотрительно отходит в сторону. Я же с дружелюбной улыбкой похлопываю молокососа по плечу, затем бью коленом в живот. Парнишка сгибается в три погибели, и получив локтем по башке, падает к моим ногам. Начинаю с остервенением пинать его по корпусу, и разок попадаю по физиономии. Молокосос дёргается от ударов, но держится стойко, не просит остановиться, и вообще не издаёт ни звука. Удара после девятого немного устаю, прекращаю избиение, и отхожу в сторону. Пацан начинает хрипеть, и тихо кашлять.

     — Чего встали? Отведи этот мусор по камерам! — приказываю я своим дуболомам.

     — А ты крутой, — неожиданно подаёт голос избитый молокосос.

     Я неторопливо оборачиваюсь, и бросаю на наглеца вопросительный взгляд.

     — Поколотил того, кто меньше тебя, и у кого связаны руки. Долго смелости набирался? — презрительно процедил он, и плюнул мне под ноги.

     И вновь я охренел. Твою мать, молокосос, что с тобой не так? Ты себя бессмертным возомнил? Я докажу, что это не так. Но не сразу, а постепенно. Пусть сначала на собственной шкуре прочувствует всю прелесть своего нового положения. Как следует выдрессировать можно любого, и этот молокосос — не исключение. Правда дрессировать ту же самую Диану намного интереснее, и главное, приятнее. Вспомнив про мою лошадку, решаю немного пообщаться с кем-то из её подружек. Только не с рыжей. Та после вчерашнего совсем тронулась, и ни на что не реагирует. Ничего страшного, бывает. Со временем пройдёт. Поболтаю с кем-нибудь другим и узнаю с чего вдруг Ди так заинтересовалась «Эгидой».

     ЙЕН

     После неприятного общения с Карлосом меня заперли в камере и ушли. Пошмыгав носом, и уловив неприятный запах, внезапно понял, что исходит он от моей койки. Подошёл поближе, и заметил, что над драным покрывалом, выполняющим функции одеяла, вовсю кружатся мухи. Я понимал к чему это, но всё же решил удостовериться. Откинул покрывало в сторону, и тут же об этом пожалел. В нос ударил такой мерзкий запах, что меня чуть не стошнило. Мой предшественник успел обделаться, и судя по всему, не раз, а менять бельё видимо никто не посчитал нужным. В итоге скидываю воняющее мочой тряпьё на пол, и оттаскиваю в угол. Разок взглянув на выпирающие ржавые пружины, решаю держаться подальше от кровати. Взяв подушку, отхожу к стенке и ложусь на пол.

     Несмотря на усталость и полную опустошённость, сон приходит практически сразу. И вновь я вижу родной город, ворчащего отца, и даже девчонку, с которой у меня был первый секс. Первый для меня, но не для неё. Уж больно развязно она себя вела, и всячески пыталась мне угодить. Когда всё закончилось, заверила, что всё было супер и ушла. Через день всё повторилось снова. А потом ещё раз, и ещё. А затем она подхватила какую-то непонятную заразу, и умерла спустя пару часов. В тот злополучный день по той же причине простилось с жизнью ещё десятка три горожан. Вместо достойных похорон все они получили лишь общий погребальный костёр. Это было несправедливо по отношению к родным умерших, но по крайней мере после «похорон» больше никто не заболел, и жизнь в скором времени вернулась в привычное русло.

     Услышав грохот, резко открываю глаза, и вскакиваю. Сонно смотрю по сторонам, и замечаю какого-то толстяка с дубинкой. Проходя мимо моей камеры, толстяк пару раз врезал ей по прутьям. Прежде чем я успеваю уточнить что ему от меня нужно, толстяк уходит, оставив перед дверью грязную одноразовую тарелку, на которой лежит дохлая крыса. Понимаю, что это мой завтрак. Ковыляю к двери, просовываю руку между прутьями, и беру крысу за хвост. Грызун внезапно оживает, и чуть не кусает меня за большой палец. От неожиданности выпускаю крысу из рук, и та, упав на пол, сразу же убегает. С грустной улыбкой провожаю грызуна взглядом, возвращаюсь обратно, сажусь у стены и просто наблюдаю. После ухода толстяка, забравшего все тарелки, приходят вооружённые головорезы, и начинают выборочно выводить пленников из их камер. Я в число этих счастливчиков по каким-то причинам не попадаю.

     После того как их уводят, долгое время ничего не происходит. Вынужденное затворничество внушает определённый оптимизм, но насладиться им не позволяет урчание в животе. Проходит час, за ним ещё один, и я ловлю себя на мысли,...   что дохлая крыса — это не такой уж плохой вариант. И стоит мне только так подумать, как рядом с моей камерой внезапно появляется Диана с тарелкой какой-то каши. Сама каша выглядит не слишком аппетитно, но запах от неё исходит просто божественный.

     — Привет. Я подумала, что ты немного проголодался, и решила сбегать на кухню, — сказала она с улыбкой, ставя тарелку перед решёткой.

     — Немного — это ещё мягко сказано, — отвечаю я.

     Не имея возможности просунуть тарелку между прутьями, беру ложку, и начинаю поглощать кашу. Только-только вхожу на вкус, а тарелка уже пустая.

     — Ну как? — интересуется Диана.

     — Отлично. Спасибо тебе.

     — Не за что. Это было не трудно. На кухне этого добра навалом, и конкретно в данный момент за ним никто не присматривает. Если хочешь, могу принести ещё.

     — Не стоит, как-нибудь потом. Как ты?

     Диана перестаёт улыбаться, а у меня появляется желание как следует приложиться головой об стену, чтобы впредь не задавать идиотских вопросов. Нашёл о чём спрашивать, придурок! Карлос приказал привести к нему Диану и ту другую девушку явно не для того, чтобы в шахматы с ними поиграть. И судя по тому, что Диана не сидела в клетке, как я и остальные, а свободно разгуливала по тюрьме, Мальвадо остался доволен. Где-то в глубине души мелькает злая мысль «Хорошо, наверное, постаралась, потаскуха!», но я тут же её отгоняю. Как будто у Дианы был выбор? Формально он был, но такого я бы и врагу не пожелал. После того как Джаред и Ханна сделали жаркое из Маркуса, я и сам был готов в ногах у них ползать, лишь бы та же участь не постигла и меня. Имею ли я право после этого осуждать Диану? Не имею. Когда хочешь остаться в живых, и не на такое пойдёшь.

     — Нормально. Жить буду, — отвечает она максимально беспечно.

     — Хотел бы я сказать то же самое и о себе, да только... — специально не договариваю фразу до конца, и с грустным видом развожу руки в сторону.

     Диана с грустной улыбкой просовывает руку между прутьев, и хлопает меня по плечу.

     — Не кисни раньше времени. Возможно, ситуация поменяется, — пытается она обнадёжить меня.

     — Не сомневаюсь. Вопрос в том, в какую сторону.

     Ответа на этот вопрос у Дианы нет.

     — Один человек как-то сказал, что жизнь похожа на зебру и состоит из белых и чёрных полос. И они меняют друг друга с разной периодичностью, — говорю я после затянувшейся паузы, в основном для того, чтобы просто прервать тишину.

     — Серьёзно? А я слышала другое. Жизнь — это один огромный котёл с дерьмом. И всё что ты можешь сделать — так это выбрать ложку, которой тебе предстоит всё это жрать. Пит хоть и был ещё той мразью, но говоря про котёл этот ублюдок оказался абсолютно прав, — парирует Диана.

     По злому огоньку в глазах замечаю, что это только начало, и ей есть что ещё мне сказать.

     — Свой котёл я увидела в тот день, когда погиб мой брат, — начинает Диана издалека.

     — Брат? Разве Дилан и Фэйт...

     — Другой брат. Старший. Однажды вечером Марк возвращался домой, и столкнулся с сынком нашего градоначальника. Стэн тогда был то ли сильно пьян, то ли чем-то накурен. Начал задирать Марка, грубо высказывался о нём, говорил что таким как мы здесь не место в его городе. А когда поток слов иссяк, просто взял нож, и несколько раз ударил моего брата в живот. Он умер у меня на руках, и умер глупо, ни за что. Просто потому что у одного зажравшегося ублюдка испортилось настроение.

     Я затаил дыхание, не зная что сказать. Принести соболезнования и сказать, что мне очень жаль? А смысл? Когда умирает близкий человек, никакие слова не смогут облегчить боль потери. Диана же тяжело вздохнула, и присела на пол, прислонившись спиной к решётке.

     — Когда я поняла, что мой брат не дышит, в меня будто дьявол вселился. Я схватила камень, догнала Стэна, благо этот шатающийся ублюдок ушёл не так далеко, и долбанула его по затылку. А когда он рухнул, ударила снова, и била до тех пор, пока башка этой мрази не превратилась в кашу. И знаешь, я почувствовала себя намного лучше! Правда ненадолго. Когда поняла что натворила, и что с нами сделает отец Стэна, схватила Лукаса и сбежала из города.

     — Как давно это было? — осторожно уточняю я.

     — Недель шесть назад, хотя порой кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. Какое-то время мы бродили по Пустошам, стараясь держаться как можно дальше от поселений, ведь отец Стэна объявил вознаграждение за наши головы. После того как у нас закончились припасы, и мы чуть не умерли с голоду, нам удалось прибиться к каравану Пита. Он знал что нас разыскивают, но решил не выдавать. Не потому что был хорошим человеком. Скорее даже наоборот.

     В этом месте Диана делает многозначительную паузу, давая мне возможность додумать остальное до конца. Я же просто прогоняю все дурные мысли, просовываю руку сквозь прутья, и ласково глажу сидящую передо мной девушку по голове, ни говоря ни слова. Явно не ожидавшая подобных действий с моей стороны Диана вздрагивает, неторопливо поворачивает голову назад, и выдавливает из себя вымученную улыбку.

     — Ладно, я, пожалуй, пойду. Приятно было снова тебя увидеть, — говорит она на прощание, поднимаясь с пола.

     — Взаимно. Если будет возможность, приходи ещё.

     — Обязательно, — заверяет меня Диана, и уходит, забрав пустую тарелку.

     ДИАНА

     Разговор с Йеном определённо пошёл мне на пользу. Стоило выговориться, и на душе стало значительно легче. Будто и не было этих последних паршивых недель в моей жизни. Славный он всё-таки парень. Возможно, лучший из тех, кого я видела после смерти Марка. Как знать, возможно всё повернулось бы иначе, встреться мы в другое время и при других обстоятельствах. Теперь об этом можно было лишь фантазировать.

     Ловлю себя на мысли, что как-то слишком уж сильно начинаю витать в облаках, и напоминаю самой себе, что пора бы спуститься с небес на грешную землю, и снова взяться за ложку. В конце концов, в моём котле осталось ещё много дерьма, и кроме меня жрать его некому. Карлос хоть и самодовольная мразь, но что-то человеческое в нём всё-таки осталось. Пока я ходила по зданию тюрьмы, и внимательно его изучала, ни одна сволочь ко мне не прицепилась. Пару раз подвернулись уроды, бросавшие в мою стороны всякие похабные замечания, и предлагавшие уединиться, но стоило им увидеть повязку на моей руке, как они дружно отводили взгляд, и засовывали языки в задницу.

     Осматривая здание, я пыталась понять как здесь всё устроено, и узнала для себя много нового. Рабов в тюрьме накопилось немало, почти полторы сотни, и все они делились на три категории. Первая, и самая многочисленная, была предназначена для работ во дворе и на ферме за стеной. Эта ферма располагалась рядом с небольшим озером, и обеспечивала провизией всю тюрьму. Как правило, работали там мужчины и крепкие парни. Естественно, под присмотром вооружённых работорговцев. Сама я эту ферму видела лишь мельком с одной из вышек, так как приближаться к воротам было запрещено, о чем мне не слишком тактично напомнили двое головорезов во дворе.

     Вторая группа состояла преимущественно из женщин и девушек, предназначалась исключительно для последующей продажи, и содержалась в чуть более хороших условиях, чем батраки. Оно и понятно — товар не должен портиться, и терять товарный вид, а то ведь покупатель может потребовать скинуть цену, а то и вовсе отказаться от покупки. К слову о покупателях. Для их поисков работорговцы использовали радиорубку на одном из верхних этажей. Помимо непосредственно радиста за ней приглядывало ещё двое вооруженных головорезов, один из которых захлопнул дверь прямо у меня перед носом. По куску услышанного разговора радиста с очередным покупателем я выяснила, что рабов продают как поштучно, так и группами.

     И наконец третья, самая малочисленная группа, куда успели угодить Тина и Йен. Эта группа состояла исключительно из изгоев и тех, чей статус ещё не ...   был определён. На работы их не выгоняли, но и продавать вроде бы не собирались. С Тиной, которую после вчерашнего всё же удосужились привести в порядок, и насильно покормить, всё было предельно ясно. Ей была уготована участь секс-игрушки, о чём довольно красноречиво свидетельствовал серебристый ошейник с выгравированной на нём надписью «Шлюха». И вновь посочувствовать этой дряни у меня не получилось.

     С Йеном всё обстояло несколько иначе. Хромота поставила крест на карьере батрака, но и продавать его пока никто не собирался. Я боялась, что Карлос держит Йена исключительно для того, чтобы со временем устроить показательную казнь, и уповала на то, что у Мальвадо полно и других дел, и в суматохе он попросту забудет о пленнике. Рассчитывать на то, что Карлос проявит милосердие, было бессмысленно. Таким людям как он жалость чужда. Да, он предоставил мне определённые привилегии, но жалость тут была не при чём. Мальвадо просто играет со мной, и эта игра в конечном итоге не закончится для меня ничем хорошим при любом раскладе. Поэтому кроме его забывчивости рассчитывать мне было больше не на что.

     Продолжив изучать тюрьму, я поднялась на крышу, где обнаружила посадочную площадку и работоспособный вертолёт, за которым приглядывало трое вооружённых головорезов. Поймав на себе откровенно злые взгляды, решаю здесь не задерживаться. Внезапно чья-то потная вонючая рука затыкает мне рот, а к горлу оказывается приставлен острый нож. Не говоря ни слова, неизвестный тащит меня на лестничную клетку, где нас уже дожидается какой-то амбал. Прижав меня лицом к стене, нападавший грозно прошептал:

     — Сейчас я уберу руку, и мы спокойно пообщаемся. Будешь кричать — перережу горло. Кивни если всё поняла.

     Коротко киваю, и головорез убирает руку с моего лица, а вслед за ним и нож. Медленно оборачиваюсь, и рассматриваю нападавшего повнимательнее. Ничего примечательного в его внешности я не замечаю. Обычный невзрачный мужик со злым взглядом, которого запросто можно перепутать с любым другим прихвостнем Мальвадо.

     — Твою мать, ну и корова! И что жирный придурок в ней нашёл? — ворчит амбал, презрительно поглядывая на красную повязку на моей руке.

     — Да какая, в жопу, разница? Главное что нашёл, и это нам на руку! — поспешил осадить его невзрачный.

     После этих слов у меня появляется очень нехорошее предчувствие. Впервые увидев амбала, я решила, что эта парочка собирается меня изнасиловать прямо на лестничной клетке, вопреки заверениям Карлоса о том, что никто не посмеет притронуться ко мне, пока он со мной не наиграется. Однако сейчас, вглядываясь в недобрые физиономии этой парочки, я не заметила там ни малейшего намёка на возбуждение. Нет, им было нужно от меня что-то другое.

     — Короче так, корова. Слушай внимательно и запоминай, — вновь заговорил амбал. — Мальвадо скоро отправится на корм червям, и эта тряпка (он указал на бандану) ничем тебе больше не поможет. Запоминаешь?

     — Запоминаю, — спокойно ответила я.

     — Но если ты нам поможешь, мы в долгу не останемся. Поможем выбраться за стену, и даже жратвы немного подкинем.

     Делаю глубокий вдох, и массирую виски. Догадываюсь к чему клонит эта парочка, но всё же решаю уточнить.

     — Всё это, конечно, охренеть как замечательно, но от меня то вам что нужно?

     — Завали борова, — выкладывает всё открытым текстом невзрачный.

     — Серьёзно? Как вы себе это представляете?

     Амбал достаёт пакетик с каким-то серым порошком, и протягивает его мне.

     — Подсыпь это ему в жратву. А лучше во флягу. Она у него обычно в столе валяется, — инструктирует меня невзрачный.

     — Погодите. Если всё так просто, что мешает вас самим это сделать? — резонно интересуюсь я.

     Парочка переглядывается, и хмурится.

     — Карлоса прислали сюда из Цитадели. Если там пронюхают, что мы его завалили, то нам не поздоровится. Да и здесь далеко не все обрадуются, если узнают правду.

     — Ага. А если узнают, что его убила я, то мне, значит, поздоровится? — интересуюсь я с иронией.

     Амбалу не нравится мой тон, и он тут же хватает меня за шею.

     — Не умничай, девка. Мы дали тебе возможность выбраться из-под этого борова. Не упусти её, — проговорил невзрачный угрожающим тоном.

     С опаской вглядываюсь в лица этой парочки, и понимаю, что если откажусь, то живой мне отсюда не уйти. Поэтому заверяю, что всё сделаю в лучшем виде. Амбал убирает руку с моей шеи, кладет порошок мне в карман, и отходит. Прежде чем они удаляются, невзрачный даёт понять, что у меня есть один час и ни минутой больше. Амбал же добавляет, чтобы я держала язык за зубами, иначе он собственноручно мне его вырвет.

     После ухода заговорщиков я попыталась собраться с мыслями, понять что к чему, и пришла к выводу, что либо эти двое — идиоты, либо идиоткой считают меня. Задумали устроить переворот, и привлекли к этому делу чуть ли не первую встречную. Не слишком ли это самонадеянно с их стороны? Они знали чего я хочу, и пообещали мне это предоставить в случае успеха, да только поверить заговорщикам никак не получалось. Когда тебе что-то очень нужно, можно пообещать луну с неба достать, а когда придёт время расплачиваться, плюнуть на все обещания, и оставить доверчивого дурачка, а в моём случае дурочку, ни с чем. Что-то мне подсказывало, что именно так эта парочка и поступит. А то и вовсе избавится от меня, чтобы я не проболталась чья это была идея.

     С другой стороны, смерть Карлоса вызвала бы нешуточный переполох, во время которого у меня был шанс сбежать. Не сказать чтобы большой, но он был. Так и не приняв окончательное решение, иду в кабинет Карлоса. Стучу в дверь, но мне никто не отвечает. Захожу, и вижу, что в кабинете никого нет. Недолго думая, подхожу к столу, и открываю верхний ящик. Нахожу там фляжку с ядрёным пойлом, какое-то время пялюсь на неё, затем достаю пакетик с порошком. Внезапно слышу голос Карлоса за дверью, вздрагиваю, и роняю порошок. Едва успеваю затолкать пакетик ногой под стол, и захлопнуть ящик, как Мальвадо заходит в кабинет. Увидев меня, мужчина подозрительно прищурился.

     — Ну и что ты тут забыла? — поинтересовался он грозным тоном.

     Я начала лихорадочно соображать, как бы выпутаться из неприятной ситуации. В голову лезли различные варианты оправдании, но каждый последующий был глупее предыдущего. Внезапно Карлос перестал хмуриться, и на его губах заиграла озорная улыбка.

     — А, понял. Соскучилась по моему дружку и пришла на внеплановый отсос? — поинтересовался он с гаденькой ухмылкой.

     Решаю не опровергать этот бред, коротко киваю, и начинаю раздеваться.

     — Понимаю. Мой член оказывает на сучек магическое воздействие. Один раз в рот возьмёшь — жить потом без него не сможешь. Втроём придётся оттаскивать! — Мальвадо вновь выдал очередную идиотскую шутку, и сам же над ней посмеялся.

     «Так изловчись, и достань до него ртом, придурок!» — думаю я, скидывая майку.

     Подойдя к севшему на диван Карлосу, снимаю с него штаны вместе с трусами, разворачиваюсь на 180 градусов, и начинаюсь тереться промежностью о его пах. В отличие от прошлого раза, теперь мне не надо никуда спешить, и сам процесс можно максимально растянуть. Чем лучше всё пройдёт, тем больше вероятность, что Мальвадо не станет допытываться что же я здесь делала. От этой мысли меня отвлекает звонкий шлепок по заднице, и настойчивое предложение перейти к активным действиям, что я незамедлительно и делаю.

     Повернувшись к Карлосу лицом, наклоняюсь, беру в рот его дружка, и принимаюсь сосать. Сначала неторопливо, заглатывая член лишь чуть дальше головки, затем чуть быстрее. Только было я собираюсь начать массировать его шары, как Мальвадо резко хватает меня за голову, и начинает трахать в рот. Делает он это жёстко и быстро, не позволяя мне перевести дух. Загнав член на всю длину, и зафиксировав в таком положении, Мальвадо зачем-то зажал мне нос. Задыхаясь, я начала мотать головой.

     — Не дёргайся, сучка. Я же вижу, тебе это нравится, — проговорил мой мучитель ...  

     с каким-то злорадством.

     Это было унизительно и очень неприятно. Продержи Мальвадо свой член чуть дольше, и меня бы непременно стошнило. Но мужчина всё же соизволил вытащить своё хозяйство, и пока я кашляла и восстанавливала дыхание, водил им по моим щекам. Пока он это делал, я начала разминать пропитанными слюной пальцами сухую щель, что не укрылось от внимания Карлоса.

     — А вот и не угадала, — сказал он с улыбкой.

     Поднявшись, Мальвадо схватил меня за руку, и потащил к своему столу. Нагнув меня над ним, мужчина пару раз шлёпнул меня по мягкому месту, затем вдруг достал из ящика стола флягу с пойлом, и плеснул немного на мою попу. Только я начала догадываться к чему всё идёт, как Карлос поднёс свой стоящий колом член к моей заднице.

     — Ну давай, скажи честно — ты ведь этого хочешь? — спросил он.

     Я ничего не ответила, а лишь пошире раздвинула ноги.

     — Не слышу! — повысил голос Карлос, шлёпнув по левой ягодице.

     — Да, — незамедлительно отвечаю я.

     — Что, да? Говори точнее, — вновь ворчит Мальвадо, повторно выливая мне на задницу немного пойла из фляги.

     — Засади мне в зад! Я только об этом и мечтаю! — подыгрываю я, зная как подобное заводит мужиков.

     И Карлос тут же это делает, загнав своего толстяка мне в задний проход. Я едва не вскрикиваю от боли, а Мальвадо тут же начинает двигаться. Его толстяку явно тесно в моей пятой точке, но мужчину это нисколько не смущает. Он старается загнать его как можно дальше, каждый раз касаясь своими шарами моей промежности. Подыгрывая ему, начинаю одобрительно стонать, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения. Один из сыновей Пита любил трахать меня в задницу, но благодаря тому, что его член не мог похвастаться ни толщиной, ни длиной, каждый последующий раз терпеть подобное становилось проще. Сейчас же каждый толчок отдавался резкой болью, а когда Мальвадо взял максимальный темп, мне показалось, будто этот ублюдок поставил цель порвать мне зад до крови.

     Только я поймала себя на мысли, что больше не могу сдерживаться, и вот-вот начну кричать от боли, как член запульсировал, и мой задний проход оказался заполнен тёплой спермой. Её оказалось настолько много, что как только Мальвадо вытащил своего толстяка, семя начало капать на пол. Задница болела так сильно, будто я только что села на раскалённую сковородку. Медленно восстанавливая дыхание, я взяла в руки флягу Карлоса, и сделала пару небольших глотков. Вонючее пойло обожгло горло, и я начала кашлять, но о сделанном ничуть не пожалела, так как это хоть немного отвлекло меня от боли в пятой точке. Карлос же вытер член об мои ягодицы, отошёл в сторону, и надел штаны. Наклонившись над столом, и заметив на полу пакетиком с порошком, мужчина подобрал его.

     — В следующий раз будь аккуратнее, и не разбрасывайся отравой.

     Я не сразу поняла что Мальвадо имел в виду. А когда смысл сказанных слов всё же до меня дошёл, я вздрогнула, и резко обернулась.

     — Как я понимаю, долбёжка в задницу не очень тебя вдохновила, но явно не до такой степени, чтобы ты решила свести счёты с жизнью. А значит подсыпать мне яд в выпивку ты всё-таки не решилась, — продолжил Карлос.

     — А это действительно яд? — зачем-то спросила я, поняв, что меня развели как ребёнка.

     — Нет, конечно! Я что, совсем дебил, чтобы так рисковать?!

     Подбирая с пола майку, мысленно называю себя идиоткой. Не было никакого заговора, и никто не собирался устраивать переворот. Жирный козёл сам и подослал ко мне амбала и невзрачного. Он устроил мне проверку, и я её прошла. О том что было бы, попытайся я отравить Мальвадо, даже не хотелось думать. Явно ничего хорошего.

     — Как бы то ни было, ты молодец, Ди. Подумала головой, а не тем местом, где недавно побывал мой дружок. Не стала доверять первым встречным, и правильно сделала, — похвалил меня Карлос.

     Закончив одеваться, я вяло кивнула, и направилась к двери. Хотелось поскорее добраться до душевой и ополоснуться ледяной водой.

     — Мне известно о твоём брате.

     Услышав это, я резко остановилась, не дойдя до двери всего пары шагов.

     — Откуда? — спрашиваю упавшим голосом.

     — Поболтал с другими сучками.

     — И что дальше?

     — А вот это уже зависит от тебя. У тебя была возможность меня отравить, но ты ей не воспользовался, и это похвально. Будь и дальше хорошей девочкой, не обманывай мои ожидания, и тогда сможешь поболтать, а быть может даже и встретиться со своим братцем. Я об этом позабочусь.

     По спину пробегает неприятный холодок. Язык так и чешется спросить «Тебе действительно это под силу»? Хочется пообещать Карлосу всё что угодно, лишь бы он освободил Лукаса, но вместо этого просто пожимаю плечами, не став показывать свою слабость этому выродку.

     — Ладно, — говорю на прощание, прежде чем выйти из кабинета.