— Опять червивое. — С отвращением выплюнув только что откушенный кусок от казавшегося таким сочным и аппетитным краснобокого яблока в сердцах буркнул Веня, отбрасывая в сторону внешне привлекательный, но на поверку оказавшейся насквозь источенным внутри червем плод. Яблоко несколько раз перевернувшись наконец замерло, успокоившись среди прочей падалицы под старой, раскидистой яблоней с одной из веток которого оно недавно и было сорвано невысоким, коренастым достаточно молодым русоволосым мужчиной исконно славянской наружности.

     Особой красотой и статью Вениамин Петрович Стрельцов в свои двадцать восемь лет не блистал, особо ничем не выделяясь из великого множества своих сверстников. Был как все, так же как все окончил школу в одном из небольших Подмосковных городков в котором родился и вырос. Оттуда же, как и все призвался в армию, а отслужив положенные два года в морской пехоте и вернувшись домой устроился на завод по праву считавшимся градообразующим предприятием слесарем-сборщиком. Вскоре женился на нормировщице из ОТиЗа того же самого завода Настеньке Зотовой. Почему Настя, по-праву считавшаяся одной из первых красавиц их завода, остановила свой выбор на вполне заурядном и ничем не примечательном парне для самого Вениамина, так и осталось загадкой.

     Высокая, стройная с будоражащими мужское воображения формами голубоглазая блондинка вниманием этих самых мужчин никогда обделена не была, так что, казалось бы, выбор у нее был достаточно богат, но она все же остановила его на Вене.

     На заводе ходили упорные слухи о ее скоротечном, но довольно бурном романе с главным инженером бывшие одно время основной темой пересудов всех заводских сплетников и особенно сплетниц.

     Игорь Вячеславович Пашков в свои сорок с хвостиком, разумеется был женат и воспитывал двух дочерей, старшая из которых была практически ровесницей Насти...

     По слухам, Игорь Вячеславович настолько увлекся Настенькой, что дело едва не дошло до развода, но то ли в последний момент в нем проснулся инстинкт самосохранения, то ли его супруга, проявив чудеса выдержки и свойственной большинству женщин житейской мудрости смогла-таки вразумить своего непутевого мужа не совершать опрометчивых шагов и бездумно не крушить того, что по кирпичику создавалось годами. Давшая было крен семейная лодка Пашковых все же смогла удержатся на плаву и продолжить предначертанный ей в жизненном море путь. Чего супруге Игоря Вячеславовича это стоило и сколько седых волос, и морщин у неё прибавилось за эти несколько месяцев знает, наверное, только она сама.

     Правда, судя по тем же слухам ей существенно помогли...

     История адюльтера вышла за пределы курилок и дошла до профкома. И тогда, наконец в дело вступила тяжелая артиллерия в лице его председателя Ираиды Гурамовны Бокерия.

     Ираида Гурамовна долгие годы руководившая профсоюзной организацией предприятия заслуженно пользовалась непререкаемым авторитетом, как в среде рабочих, так и среди администрации. Даже сам директор НПО « Мехзавод» Григорий Богданович Нехода, славившийся своим несговорчивым и весьма неуживчивым характером, опасался вступать с ней в открытую конфронтацию предпочитая найти столь популярный в те времена консенсус.

     Обладая громоподобным голосом и весьма внушительными физическими пропорциями, Ираида Гурамовна вдобавок к ним имела довольно крутой нрав и взрывной темперамент истинной уроженки славного города Сухуми...

     И что немаловажно, ничуть не стеснялась в ходе дискуссии пускать в ход, как первое, так и второе.

     Один из грузчиков транспортного цеха вызванный к ней на ковер по поводу систематического и неумеренного употребления горячительных напитков в рабочее время пребывая в не совсем трезвом состоянии имел неосторожность послать ее в сексуально-пешеходное путешествие... Да еще и усугубил свое и так незавидное положение назвав председателя профкома жирной коровой...

     Справедливости ради надо отметить, что восстановление внезапно утраченных зубов полностью оплачено было по профсоюзной линии, но набегался парень к стоматологу столько...

     С водкой, кстати он тоже завязал наглухо. Прислушался к словам Ираиды Гурамовны, что если он не бросит пить, то им непременно придется повторить сеанс кодировки... Парень видимо до глубины души проникся идеей трезвого образа жизни и больше на него жалоб не поступало.

     На Пашкова Ираида орала так, что оконные стекла в ее кабинете буквально дрожали от обрушивающихся на них нелицеприятных, но при этом весьма красочных эпитетов в адрес самого главного инженера, его умственных способностей и весьма печальных перспектив дальнейшей судьбы, как для самого Игоря Вячеславовича, так и в особенности для его репродуктивных органов каковыми по всей видимости он и думает.

     Вполголоса матерящиеся и с трудом тащившие какую-то довольно тяжелую и громоздкую металлическую конструкцию грузчики транспортного цеха, заслышав над головой грозные громовые раскаты в испуге притихнув вжали головы в плечи и непроизвольно прибавив шаг припустили рысью, стремясь как можно быстрее покинуть опасную зону.

     А на следующий день на ковер к лидеру профсоюзного движение была вызвана проштрафившаяся нормировщица...

     В этот раз криков не было... Да и сама аудиенция заняла меньше минуты... Бледная, как смерть Настенька молча выскользнула из кабинета председателя профкома и очень тихо и аккуратненько прикрыла за собой дверь.

     С этого самого момента она держалась от главного инженера на пионерском расстоянии, обходя его чуть ли не за версту. Они даже больше не разговаривали, по крайней мере на людях, а завидев друг друга в коридоре просто резко разворачивались и расходились в разные стороны.

     А вскоре Анастасия обратила свой благосклонный взор на, казалось бы, ничем не примечательного слесаря-сборщика Веню Стрельцова...

     Известие о предстоящей свадьбе стало полной неожиданностью практически для всего коллектива, но в особенности для «серенькой мышки» из бухгалтерии Людочки Левашовой уже довольно давно положившей глаз на Вениамина.

     Настя не стала дожидаться свадьбы и не откладывая дела в долгий ящик при первой же возможности перебралась в дом будущего супруга. Само собой, жить в отдельном доме, располагавшемся в двадцати минутах ходьбы от проходного завода было гораздо удобнее, чем ютится в крохотной комнатушке заводской общаги, которую вдобавок ко всему еще и приходилось делить с двумя такими же, как и она приехавшими из глубинки девчатами.

     Просторный хоть и немного обветшалый дом с обширным, запущенным яблоневым садом чем-то напоминал ей недавно покинутый, как она надеялась навсегда отчий дом.

     Правда ничего кроме злости и раздражения эти воспоминания у Насти не вызывали. Вечно бухой отец, хотя по пьяному признанию матери, сделанному как-то на кухне за бутылкой дешевого портвейна, как раз отцом-то ей и не являющимся. Сама мать несколько лет назад отбывшая в неизвестном направлении с очередным своим хахалем и бросившая подрастающую дочь на весьма сомнительное попечение практически к тому времени уже спившегося вроде как отца... На его потные руки и слюнявый перегар изо рта, когда он по пьяни лишил ее девственности... Он был первым ее мужчиной... Первым в череде многих.

     Особенно Насте нравились высокие, плечистые жгучие брюнеты на красивых тачках и разумеется при деньгах. Среди них она и надеялась однажды отыскать своего принца на белом «Мерседесе».

     Но вот беда, к ним брюнетистые принцы заглядывать отчего-то не торопились и Насте пришлось самой направится в город на поиски своей девичьей мечты...

     Работа нормировщицей одного из множества подмосковных заводов пределом этой самой мечты само собой не являлось, а было лишь крошечной ступенькой на нелегком пути восхождения к вершинам успеха.

     Зарплата конечно была слишком маленькой, оклад смехотворным, положение не спасали даже квартальные премии. А до годовой и тринадцатой зарплаты еще только предстояло дожить...

     Но главным была не зарплата, ...

  главным была предоставленная ей койка в заводской общаге буквально в двух шагах от Москвы.

     Москва... Именно в этом городе, по твердому убеждению, Насти и обитали те самые истосковавшиеся по Насте брюнетистые принцы... Как ей казалось они там должны были буквально ходить косяками...

     Едва дождавшись ближайших выходных Настя, надев на себя все самое нарядное отправилась на поиски приключений...

     Как водится, тот кто ищет на свою голову приключений обычно их и находит... правда в основном на собственную задницу.

     Вот и в тот раз в одной из многочисленных подвальных московских саун приключения таки нашли Настину тугую пятую точку в лице компании златозубых брюнетов совсем неславянской национальности.

     Четверо уроженцев солнечного Кавказа всю ночь напролет по очереди, сменяя друг друга, усердно разрабатывали Настин задний проход. Про ее рот естественно тоже не забывали. Соленой кавказской спермы Настя в тот раз наелась буквально до отрыжки... Ее вкус еще довольно долго преследовал Настю.

     Наутро ее отпустили. Даже денег дали на дорогу. Причем немало.

     Не сказать, чтобы Настя была на них в сильной обиде, но кое-какие выводы для себя все же сделала и в последующие поездки в столицу старалась соблюдать осторожность. Получалось это, правда далеко не всегда... Да и деньги порой были, ну очень нужны...

     А вскоре она познакомилась с Игорем... Игорем Вячеславовичем...

     Насте его внимание льстило. Пашков был мужчиной видным. Высокий, слегка полноватый, но при этом весьма широкоплечий и осанистый. Всегда аккуратно одетый, всегда в костюме, сорочка и галстук отутюжены, стрелки на брюках, ботинки начищены до блеска. Полная противоположность растрепанному и какому-то помятому отцу-неудачнику, вечно страдающему от безденежья.

     Деньги у Пашкова были всегда. И дело тут было не только в достаточно высокой зарплате главного инженера... Просто Пашков умел жить, не упускал ни одной возможности где-то как-то подкрутится и урвать лишний кусочек в свой необъятный карман. И присосаться к этому, как казалось Насте почти неистощимому денежному вымечку она была вовсе не против.

     Ну а то, что он был почти вдвое старше ее и лыс, как коленка вовсе не казалось Насте таким уж серьезным недостатком. Как и то, что он был женат... Нет, никаких серьезных планов насчет главного инженера Настя не строила, но... Может быть ему все же надоест возится со своей старой, обрюзгшей коровой и тогда... Как знать, жизнь она по-всякому повернуться может, и любовницы порой становятся женами. Это уж, как повезет. Свой шанс устроится в жизни Настя упускать была не намерена.

     И пусть у Игоря Вячеславовича никогда не было белого «Мерседеса» вишневая «девятка» тоже весьма неплохо.

     Но все повернулось совсем по-другому. В их отношения вмешалась Ираида Гурамовна. Промыв мозги Игорю она взялась и за Настю.

     В то что председатель профкома запросто может размазать ее по ковру как фигурально, так и физически Настя поверила сразу и без малейших сомнений, поэтому приказ держаться от Пашкова подальше она выполняла строго и беспрекословно.

     Они поговорили с ним всего однажды и этот разговор расставил все точки над и... Игорь сказал, что несмотря на те чувства, что он к ней испытывает им все же лучше расстаться и закончить их отношения на теплой, дружеской ноте... Ведь у него есть долг перед семьей, дочерями... А она еще встретит свою любовь и разумеется найдет свое счастье... А он на самом деле является только помехой для ее будущего...

     Вроде и слова были правильными, и проникновенно-вкрадчивый голос, их произносивший казался совершенно искренним, но Настю никак не покидало ощущение того, что о нее в очередной раз попросту вытерли ноги.

     Нет, Игоря она конечно же не любила просто... Просто было горько и обидно, ее опять использовали и выбросили за ненадобностью...

     И придавленная этой обидой Настя с какой-то злой радостью взялась за выполнение весьма настоятельной рекомендации грозной Ираиды Гурамовны, как можно скорее окрутить какого-нибудь придурка и выскочить за него замуж, чтобы не мозолить глаза кому не следует.

     А уж потом, будучи замужем куролесить, как ей только заблагорассудится... По — тихому разумеется, чтобы комар носа не подточил...

     Кандидат нашелся довольно быстро. Веня конечно звезд с неба не хватал, был парнем спокойным и рассудительным, и что немаловажно зарабатывал весьма неплохо... В общем, как будущий муж он Настю на тот момент вполне устраивал. А принц? Принц всегда найдется, стоит только пальчиком поманить... Это замуж звать принцы не спешат, а так... Желающих отыскать труда не составит.

     Увести парня у этой лохушки Людки из бухгалтерии, с которой у ее Венечки вроде как намечались какие-то отношения, по крайней мере эта дура что-то там себе навоображала, было совершенно не трудно.

     Да и куда этой серой мышке с ее жиденькими темно-русыми волосенками и медицинскими прыщами вместо сисек тягаться с Настей. Венька, как послушный телок пошел за ней в предназначенное ею для него стойло.

     А эта дурочка ничего так и не сделала, только рыдала навзрыд, пока кошелки из бухгалтерии пытались ее утешить.

     Этот маленький реванш немного приглушил чувство обиды и уязвленного самолюбия после неудачной истории с главным инженером.

     Да и в материальном плане, как впоследствии выяснилось, Настя скорее выиграла, чем проиграла. Веня был парнем неприхотливым, по дому все мог делать сам. Руки у него росли оттуда откуда надо, а не то, что у некоторых молодых людей, для которых вбивание гвоздя в стену становится проблемой практически вселенского масштаба... Да и готовил он очень неплохо. По крайней мере, Насте его стряпня нравилась.

     Но особенно ее порадовал дом. После тесной общажной конуры это были почти хоромы. Дом и сад Вениамин унаследовал от недавно скончавшейся от внезапного инфаркта бабушки, которая собственно и вырастила его с раннего детства заменив пацану и мать, и отца. Едва Вене исполнилось семь лет, как его родители, как в те времена говорили «погнавшись за длинным рублем» отбыли на Севера, где со временем и осели, оставив сына на попечение еще довольно крепкой и бодрой бабушки.

     Справедливости ради следует сказать, что деньги на содержание внука Мария Матвеевна получала всегда исправно и в объеме достаточном для того чтобы вести им вдвоем с подрастающим внуком вполне безбедный образ жизни.

     А ведь был еще и сад.

     В доме Настя прижилась быстро. Так же быстро освоилась и с хозяйством, была она девушкой не ленивой и расторопной...

     Жили они неплохо, с детьми Настя решила не торопится, объяснив новоиспеченному мужу, что сперва надо пожить для себя, встать как следует на ноги, обзавестись хозяйством, да много чего еще... Не озвучила Настя только одну, наверное, самую важную для нее причину. Веню она не любила и ребенка от него не хотела, вот и тянула в надежде, что как гласит народная мудрость стерпится слюбится...

     Не вышло. Полюбить Веню Настя так и не смогла, хотя за шесть совместно прожитых лет и привыкла к нему как к данности, которая просто есть. Ей с ним было удобно.

     За этот немалый в общем-то срок много воды утекло. Мир вокруг за это время успел разительно изменится, изменились и люди.

     Казалось бы, такая стабильная и распланированная на годы вперед жизнь в одночасье рухнула, бросив людей в пучину неизвестности.

     Прежняя страна разваливалась на части, пузырясь кровавой пеной по линиям разломов. Многие из отделившихся частей продолжали кровоточить.

     Карабах, Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Таджикистан, Чечня...

     На смену пьянящему угару перестройки постепенно пришло кровавое похмелье девяностых...

     Распад коснулся не только территорий, но и душ человеческих.

     Хозрасчет и бригадный подряд на деле обернулись полугодовыми задержками зарплат, а потом и вовсе ее отсутствием... Люди оказались предоставлены сами себе. Большинство к подобному обороту готовы не оказались. Выживали,...   как могли.

     Большинство, но далеко не все. Тот же Пашков прекрасно себя чувствовал, получая весьма солидные откаты от сдачи за копейки частным компаниям в аренду производственных площадей ЗАО «НПО Мехзавод» акционером которого он само собой тоже являлся.

     Веня, как и Настя тоже имели акции родного ЗАО, полученные во время приватизации НПО якобы трудовым коллективом, но в отличии от Пашкова им от этих бумажек было ни тепло, ни холодно. Они, как и большинство простых «акционеров» продали за гроши свои паи ушлым представителям Неходы, Бокерия или того же Пашкова...

     Наконец Вене повезло, и он устроился рабочим на фирму по установке металлических дверей арендовавшую часть их Слесарного цеха.

     Времена настали тревожные, новости были переполнены сообщениями о бандитских разборках и перестрелках. То и дело кого-то взрывали или стреляли... Народ насмотревшись 600 секунд и вспомнив старый, добрый принцип, гласивший «Мой дом-моя крепость» срочно бросился укреплять свои жилые метры металлическими дверями и железными решетками на окнах. Так, что заказов у Вени хватало.

     Да и платили за эту работу весьма и весьма неплохо. Одно только расстраивало Вениамина, дома с молодой женой он стал бывать гораздо меньше. Работа пожирала все свободное время. Настя же на работу в свой почти опустевший отдел выходила от силы пару раз в неделю, все остальное время проводя дома перед телевизором или хлопоча по хозяйству...

     Сперва вынужденное безденежье ее дико раздражало, но после того, как финансовый ручеек снова восстановился и даже немного окреп по сравнению с прежним, она вроде как успокоилась и перестала срывать свое раздражение на обычно измотанном и уставшем муже.

     А может дело было вовсе не в деньгах? Или точнее, не только в деньгах. Именно в то время, когда Веня стал постоянно задерживаться на работе Настя и познакомилась с Кареном...

     Карен был такой пылкий и необузданный... Ей так нравилось запускать свои пальцы в густую, кудрявую поросль у него на груди... Он смог дать Насте то, что не смогли дать другие. Вихрь страстей и желаний обрушился на нее подобно тропическому урагану, ее буквально трясло в ожидании очередной встречи с любовником. Веня днями напролет пропадал на работе, и Настю вполне устраивало сложившееся положение дел. Однако роман через пару месяцев подошел к концу оставшись в памяти лишь яркой вспышкой, осветившей на время серые будни. Карен уехал домой в Нагорный Карабах и как Настя позже узнала вскоре погиб где-то под Мардакертом.

     Потом конечно были и другие, но никто не смог подарить ей ту радость, которой так щедро делился с нею молодой армянин.

     В чем-то сравнится с ним мог, пожалуй, только Аслан, ее нынешний любовник.

     Сравнится, но не заменить, ведь они были такие разные, в какой-то мере даже двумя противоположными полюсами одного и того же... Доброта и нежность Карена при каждой их встрече буквально окутывали Настю ласковым облаком погружая ее в негу несущую с собой наслаждение...

     В Аслане же чувствовалась некая скрытая злость порой переходящая в жестокость. И эту злость, эту мужскую, переполненную тестостероном ярость он щедро выплескивал на Настю, жестко трахая ее, куда ему заблагорассудится. Ее мнение и желания в расчет при этом абсолютно не принимались. Он делал с ней все, что хотел и как хотел, называя ее при этом своей шлюхой, блядью и русичкой.

     Настю же все это возбуждало настолько, что стоило ей только заслышать властный голос любовника, как ее от предвкушения предстоящего тут же охватывала лихорадочная дрожь, а трусы мгновенно промокали насквозь. Было в этом нечто животное, первобытное. Тяга самки отдаться во власть самого сильного, агрессивного самца. Ну и при случае понести от него потомство.

     Древние, атавистические инстинкты, прошитые в подкорку человеческого мозга и до поры дремлющие на самом дне подсознания, порой просыпаются и всплывают на поверхность, становясь первопричиной казалось-бы внезапных, совершенно противоречащих логике и необъяснимых с точки зрения здравого смысла человеческих желаний и поступков.

     Иногда толчком к их пробуждению становится некое случайное, внешнее событие, вызывающее последующую событийную волну, но гораздо чаще источник кроется внутри самого человека, его взглядов, понятий, предпочтений... И тогда цепная реакция становится неизбежной и необратимой... Как эффект домино.

     Настя, выглянув в окно посмотрела на мужа. Веня стоящий возле старой, разросшейся яблони под которой она раньше бывало так любила передохнуть на мягкой траве, отчаянно отплевываясь со злостью выбросил надкушенное яблоко.

     Настя усмехнулась, видать опять муженьку порченное попалось. Не повезло.

     Да, совсем испортился сад, а ведь когда-то он на всю округу славился он своими сочными, спелыми яблоками. Настя прекрасно помнила, что, когда она только перебралась в мужнин дом, все было совсем по-другому. Усыпанные наливными плодами ветви раскидистых яблонь буквально свешивались до земли каждый год принося совсем не маленький урожай.

     Но постепенно все начало меняться, яблони родили все меньше, ветви начали сохнуть, да и сами яблоки то гниль побьет то червь сточит... За несколько лет старый сад почти зачах. Ни проку от него стало ни пользу.

     Сколько раз Настя мужу предлагала спилить все под корень, а на месте выкорчеванных пеньков высадить клубнику на продажу. Все больше пользы. Чем от этого никому не нужного сухостоя.

     Но Веня, как баран уперся и ни в какую. Дескать, этот сад здесь спокон веку растет и не пристало ему губить то, что предками создавалось.

     Вообще Настю дико бесила эта его тупая упертость в нежелании избавляться от старого хлама и заменить его на что-то новое, современное.

     Она уже давно новый импортный шкаф в «Икее» присмотрела, а он никак от старого резного комода времен царя Гороха избавится не хочет. Говорит ручная работа. Так и стоит до сих пор эта старая рухлядь, пыль собирает. И ведь, что обидно, ему уже лет сто, наверное, и хоть бы хны. Стоит себе и разваливаться явно не собирается.

     А бабкина швейная машинка «Зингер» на чугунной станине. Сколько места это убожество занимает, а ведь давно можно было вместо нее купить современную, китайскую. Она ведь намного легче и куда компактнее, и функций у нее куда больше. И работает, как и положено от электричества, а не то, что это старье с ножным приводом.

     Настя со злостью мазнула быстрым взглядом по накрытой красным узорчатым с бахромой покрывалом швейной машинке на монументальной, фигурного литья чугунной станине стоящей неподалеку.

     Но иногда и из разного старья можно было извлечь пользу. Как-то роясь в ящиках комода Настя наткнулась на обшарпанную жестянку из-под печенья. А в ней обнаружилось несколько видно дедовых медалей времен войны. Ну и Настя не будь дурой, здраво рассудив, что давным-давно умершему деду они уж точно ни к чему отнесла их на рынок, в палатку в окошке которой красовалось написанное фломастером на тетрадном, в линеечку листе объявление. «Куплю золото, серебро, часы, награды».

     Мурадик, оказавшийся хозяином этой самой палатки заплатил за медали кстати очень неплохие деньги. Настя на них смогла купить себе новые джинсики с модными прорехами над коленками и вышитым цветочком на попе. И даже еще на коротенькое, в обтяжку платье-стрейч леопардовой расцветки осталось. Настя в нем смотрелась просто шикарно. Мурадику, к которому она заскочила померить обновку по крайней мере понравилось... Он, так возбудился от ее вида, что прямо в палатке задрал на Насте новое платье и нагнув ее раком тут же и оприходовал. Потом она его палатку еще не раз посещала. Он был такой забавный, пузатенький, волосатенький и что самое главное, не такой уж и жадный.

     Проводив взглядом уходящего на работу мужа, Настя протянув руку вставила в разболтанный кассетоприемник старенькой «Электроники» свою любимую TDKшную кассету группы «НЭНСИ» заменив ею Венькин BASFкий сборник «Наутилуса».

     Плеснув в «дежурный» бокал из ...   угловатой бутылки коричневого стекла немного своего излюбленного «Амаретто» Настя достала из мягкой, зеленой пачки с надписью «More» длинную, тонкую, темно-коричневую сигарету с серебристым ободком на фильтре и чиркнув желтой BIGовской зажигалкой глубоко затянулась.

     Выпустив изо рта облачко дыма, она откинулась на стуле и блаженно улыбнулась. Террасу наполнили звуки так хорошо ей знакомой мелодии. «Дым сигарет с ментолом» Настя могла слушать бесконечно.

     День явно задался. Веня сказал, что у них сегодня большой заказ на установку сразу двух дверей, квартирной и тамбурной, а значит возится они будут довольно долго, рано его можно не ждать.

     Вот и хорошо. Значит скоро придет Асланчик и они смогут вдоволь порезвиться, тем более Аслан говорил, что он скоро уедет домой, там у них вроде война начинается... И почему мужчины так любят воевать? Значит ей скоро опять предстоит искать нового любовника... Мурадик не в счет, вариант чисто коммерческий, а ей нужен кто-то для души... Ну, в смысле для тела конечно, но что бы душа пела...

     Беззвучно закрылась калитка в металлических воротах, и муж вышел на улицу. А ведь раньше громыхала так, что на пол-улицы слышно было, но год назад Венька немного повозившись установил доводчики и с тех пор калитка притихла.

     До дома Егорыча, Венькиного напарника неспешным шагом было идти минут десять. Пока соберутся, пока загрузятся в старенькую, оранжевую «Ладу» пройдет еще минут двадцать. Значит, через минут тридцать-сорок мужики тронутся в путь.

     Аслан обычно целый день на рынке ошивается, чеченцы бдительно следили за подконтрольной им территорией, стремясь не допустить туда непрошенных конкурентов. У них уже не раз были терки с быками Боксера, но до серьезных разборок, как в Москве или Питере пока не доходило.

     Люди с обеих сторон порой пропадали, было дело, но непонятки как-то разруливались без лишней крови... Пока. Тем не менее, напряжение постепенно нарастало. Братва Боксера, состоящая в основном из бывших спортсменов и местных пацанов из подвальных «качалок», уж больно сильно была недовольна повсеместным засильем и нахрапистой борзотой залетных «пиковых», по беспределу отжавших себе один из самых жирных кусков местного пирога.

     Долго такая ситуация продолжаться конечно же не могла, рано или поздно, но чаша весов должна была качнуться в какую-нибудь сторону и тогда... Все просто ждали подходящего момента.

     Дом Егорыча стоял, как раз напротив рыночной площади сплошь усеянной разнокалиберными ларьками и тонарами. Так что Асланчик должен был сразу заметить отъезжающую приметную развалюху и выждав, как они и уговаривались пол часика, направиться к ней дабы предаться всякого рода удовольствиям с заскучавшей чужой женой.

     Час ожидания пролетел почти незаметно, Настя, как раз успела выкурить парочку сигарет, допить «Аморетто» и переодеться в свое любимое леопардовое платье. Трусы под него она надевать конечно же не стала, как, впрочем, и лифчик. Пусть тело дышит, да и Асланчику будет приятно, что к его приходу она уже готова к употреблению...

     При одной мысли об этом внизу живота сразу потеплело, а между ног стало влажно.

     Да, вот теперь она действительно стала полностью готова к употреблению. Все-таки она правильно сделала, купив это платье...

     До дома Егорыча оставалось всего ничего. Рыночную площадь Веня уже почти миновал, предстояло только обойти последние два ларька и он будет почти на месте.

     Веня остановившись прикурил и заглянув в опустевшую пачку смял ее в кулаке и выбросил в переполненное мусорное ведро, стоящее возле соседнего киоска.

     — Две пачки «Астры» — Веня склонился к маленькому забранному железной решеткой окошку.

     Неподалеку раздался резкий взрыв хохота, а вслед за ним до слуха Вени донеслась узнаваемая и в последнее время ставшая слишком хорошо знакомой гортанная речь.

     Взяв сигареты и убрав их в карман Веня осмотрелся. Возле соседнего ларька тесной кучкой расположилась компания молодых парней, явно не славянской наружности.

     Гости с юга привычно вели себя шумно и нагло, а вовсе не так, как должны бы вести себя вежливые гости посетившие чужой для себя дом. Они скорее ощущали себя хозяевами на захваченной и уже покоренной территории, бесцеремонно разглядывая проходящих мимо женщин и отвешивая явно скабрезные шуточки на своем, непонятном окружающим языке.

     Женщины и сопровождающие их мужчины усердно делали вид, что не замечают этого и пряча глаза старались побыстрее миновать неприятную компанию. Связываться с «пиковыми» желающих не было. От этих вконец отмороженных головорезов запросто можно было получить нож под ребро просто за неосторожно произнесенное слово или вскользь брошенный взгляд, а то и просто так, потому что им просто что-то не понравилось или стало скучно.

     Искать управы на распоясавшихся отморозков в милиции было практически бесполезно. Старая, еще советская правоохранительная система уже приказала долго жить, а новая основанная на коммерциализации и поголовной баблоизации еще только нарождалась.

     Менты всеми силами стараясь отфутболивать жалобщиков, руками и ногами отмахивались от заявлений, как водится, при этом ссылались на дикую загруженность и вечный кадровый голод.

     До людей мало-помалу, наконец начало доходить, что поддержки государства им можно больше не ждать и в любых передрягах, одна за другой сыплющихся на их головы отныне стоит рассчитывать только самих себя.

     Один из чернявых, довольно молодой парень в распахнутой кожаной куртке и черной рубашке, расстегнутой так, чтобы всем окружающим была хорошо видна его блестящая, в палец толщиной, явно из «дутого» турецкого золота понтовая цепь, ошейником опоясывающая крепкую шею, по-пижонски выщелкнул из красно-белой пачки «Мальборо» сигарету и ловко поймав ее крепкими, белыми зубами прикурил.

     Убрав в карман сверкнувшую сусальным золотом на солнце почти зипповскую зажигалку, он коротко усмехнулся над какой-то из шуточек своих дружков и повернулся в сторону Вени.

     На мгновение глаза их встретились и по спине у Вени пробежали липкие мурашки.

     Нет, Веня не испугался, это было нечто иное... Он неожиданно почувствовал, как на него будто вдруг внезапно пахнуло холодом.

     И это был совсем не тот холод, что чувствует человек открывший дверцу своего любимого холодильника. Такой холод обычно ощущаешь осторожно, замерев на краю распахнутой настежь могилы. Ведь человеку от природы дано чувствовать, когда Смерть находится где-то рядом. Правда дано это далеко не всегда... И не всем.

     В какой-то момент Вене вдруг показалось, что устремленном на него взгляде кавказца промелькнуло узнавание.

     Странно, они вроде вовсе и не знакомы, Веня по крайней мере его точно не помнит. Хотя городок у них небольшой, люди друг друга если и не по именам, то в лицо-то уж в большинстве случаев знают. Все со всеми хоть раз, да где-то обязательно пересекались.

     Вот и с этим горным орлом их наверняка что-то да связывает. Просто Веня не помнит... Или не знает.

     Ну да ладно, Вене не до пустых размышлений. Работа не ждет, а Егорыч наоборот Вениамина похоже уже заждался. Разворчится старик и что характерно будет совершенно прав. Пора делом заниматься.

     Веня поправил на плече объемистую сумку из потертого кожзама со сменной спецовкой и заботливо упакованными любимой женой харчами на обед. Выбросив в бликующую на солнце радужными, маслянистыми разводами лужу окурок он продолжил свой путь, так и не заметив брошенного ему вслед пристального взгляда молодого чеченца.

     Напарник, как этого и следовало ожидать был во дворе.

     Егорыч, крепко сбитый пятидесятилетний мужик с изрядно разросшимся за последние годы «пивным» брюшком, сдвинув на затылок уже давным-давно лишившейся буйной растительности головы неизменную кепку-лужковку деловито копался в движке своей видавшей виды оранжевой «шахи».

     — Здорово Егорыч. Как ...  

     дела? — Приветственно хлопнув приятеля по плечу Веня привычно забросил свою сумку на заднее сидение.

     — Привет. Да вот показалось, что движок стучит. Проверил, вроде все нормально. Но сам понимаешь, сердце-то не на месте.

     Егорыч во всем любил порядок и размеренность, и ко всему за что брался подходил с неспешной основательностью и аккуратностью. С Веней они за последние годы что называется сработались понимая друг друга буквально с полуслова, а куда чаще и вообще без слов. Работать вместе им было удобно и комфортно, совершенно разные по характеру они, как бы дополняли друг друга образуя вполне гармоничную рабочую пару. Одним словом напарники.

     Порой склонный к философским рассуждениям Егорыч нашел в молчаливом и задумчивом Вениамине почти идеального слушателя совершенно спокойно воспринимающего его доморощенную житейскую философию.

     Егорыч вытерев руки ветошью решительно захлопнул капот и повернулся к Вене.

     — Ну что, поехали?

     Веня кивнув забрался на переднее сидение.

     Под мерное урчание двигателя «шестерки» размяв в пальцах извлеченную из пачки «Пегаса» сигарету Егорыч прикурил и вернул цилиндрик прикуривателя на место.

     — Нет, все-таки вроде подстукивает что-то. Прислушайся Вень. — С неподдельным беспокойством в голосе обратился к Вене напарник. Техническое здоровье верной «шестерки» было неизменной причиной постоянных забот и беспокойства Егорыча.

     Порой Вене казалось, что о двух своих дочках, что называется «на выданье» Егорыч пекся куда меньше, чем о своей ненаглядной «Ладушке».

     — Не, не слышу. Егорыч, ну ты же знаешь я не автомеханик. В двигателях внутреннего сгорания ни в зуб ногой. Мое дело слесарное. Стучи, пили, доводи напильником. Кажется вроде все нормально. А вообще Егорыч, если так волнуешься давно бы уже на сервис отогнал, пусть посмотрят.

     — Ага, и наворотят там не пойми чего. Нет уж я свою красавицу никому не доверю. Свои-то руки завсегда понадежнее будут. — Егорыч ласково погладил приборную панель. — Ладушка моя ненаглядная.

     — Егорыч, да она тебе никак подороже жены будет. Вы там со своей Ладушкой часом не того... Интимом не занимаетесь? А то знаешь в « Спид-Инфо» всякое пишут... — хмыкнул Веня.

     — А то. Да я с ней почаще чем с Люськой ебусь. И уж куда чаще, чем с женой. Что жена, что Люська они всегда хвостом вильнуть могут, а машина нет. Моя Ладушка мне всегда верной будет. Заболеть может, а предать нет. Нет в ней той самой исконной бабской сучности, что ихнее племя на всякие подлости по отношению к нам, мужикам толкает. — Стряхнув в опущенное окошко пепел Егорыч тронул машину с места.

     — Да Егорыч, все-таки ты ходок. Не боишься, что жена про Люську узнает?

     — Не-а. Машка скорее всего уже давно знает... ну или догадывается. Только скандал она поднимать не будет. Зачем ей это? Она же баба не глупая. Прекрасно понимает, что из дома я уходить не собираюсь, мужские обязанности выполняю исправно. Деньги в семью приношу вовремя, по дому все делаю, ебу ее два раза в неделю... Чем не жизнь? Ну а то, что время от времени еще и любовницу поебываю? Ну так на то я и мужик. У какого нормального мужика, не бывает любовниц? Правильно. Нет таких. Потому как ежели мужик в жизни состоялся у него все должно быть и жена, и любовница. А без любовницы он и жене в общем-то быстро становится без надобности. Так уж они, бабы устроены, что им всем окружающим и в первую очередь самим себе надо постоянно доказать, что они лучше, привлекательнее и желаннее других... Что они благодаря своим безусловно неоспоримым достоинствам умудрились отхватить самый лакомый кусочек... А ежели соперниц поблизости не обнаруживается и привлекать внимание мужа больше не требуется то она быстренько найдет новый объект для своих интересов. Просто ты Венька еще молодой и многого в жизни пока не понимаешь. Иначе уже давно бы Людку из бухгалтерии утешил. Девка который год по тебе сохнет, а ты хоть бы хны.

     — Может ты и прав Егорыч, но я так не могу. Я Настю люблю.

     — Ну и продолжай любить на здоровье. Одно другому не мешает. Я вот Машку тоже люблю... И Люську тоже люблю... По-своему. И Маринку тоже любил пока она замуж не вышла... Да и продолжал бы любить и дальше но она дура уперлась, дескать мужу изменять не хочу. — Егорыч замолк задумавшись о чем-то своем.

     — Егорыч, а вот если бы твоя Машка в отместку тебе загулять решила, ты бы что сделал?

     — Пущай только попробует. Ноги вырву. И ей и хахалю ейному... Или к Люське уйду. И Машка это прекрасно знает, потому и дури такой не сделает. Я же говорю, Машка баба умная. Побоится.

     — Дик ду (Хорошо чеченск.) — провожая глазами свернувшую к трассе оранжевую шаху довольно осклабился молодой кавказец недавно схлестнувшийся с Веней взглядами.

     Он привычно прикурил очередную сигарету и сунув руку в карман не спеша направился через рынок в сторону окраины.

     Аслану торопится было совершенно без надобности, Настя предупреждала, что ее муж вернется очень не скоро, да и сам он это знал прекрасно. Дорожка-то в ее дом и постель уже давно была хорошо натоптана. И не им одним. Эта русичка среди гостей с юга шалава довольно известная. И популярная.

     Рука сразу нащупала в кармане рукоять сложенной выкидухи. Ощутив в руке привычный, успокаивающий холод оружейной стали Аслан почувствовал себя гораздо увереннее.

     Как и любой истинный нохча оружие Аслан боготворил.

     Вайнахи рождаются живут и умирают с оружием. Оружие во все времена сопровождало жизнь его народа, было его неотъемлемой частью, его сутью, душой... И главным источником дохода.

     Нет, конечно есть еще и нефть... Но нефть это всего лишь деньги... Оружие же это то, что делает из мужчины воина. То, что дает ему Силу, Власть и самое главное Право брать то, что причитается ему изначально... Право резать тупых баранов, забирать их жизни, добро, женщин... Право Оружия.

     Пальцы ласково прошлись по шероховатой рукояти. Хороший нож, отличная сталь, сколько часов провел Аслан оттачивая и полируя узкое лезвие... Он и сам это не помнил, зато теперь доведенное до бритвенной остроты оно резало плоть, как масло.

     Нет, пистолет конечно же лучше, но Салман строго-настрого запретил шататься по рынку со стволами в карманах. Огнестрела на рынке конечно хватает но припрятан он так, что найти его за здорово живешь вовсе не просто.

     Аслан Салмана понимал прекрасно. Ментовские шмоны на рынке в последнее время стали делом обыденным и даже регулярным. И как водится менты первым делом шмонали «лиц кавказкой национальности» И без Боксера с его кодлой тут явно не обошлось. Наверняка этот русист воду мутит, не дает ему рынок покоя, все себе отжать пытается.

     Спалится со стволом на кармане Аслан не боялся. Менты народ продажный, а свои по-любому в беде не оставят, но... Решат вопрос. Но «решение вопросов» это всегда деньги... и время. А вот времени-то у Аслана и не было.

     Он собирался возвращаться домой. Еще бы, дома сейчас такие дела закручиваются... От открывающихся мысленному взору радужных перспектив у молодого чеченца перехватывало дух.

     Где, как не на войне будущему грозному воину Ичкерии лучше всего показать себя. Уж он-то в грязь лицом не ударит.

     И проблемы с ментами накануне отъезда ну никак не уперлись...

     — Твою дивизию! — В сердцах выдохнул Егорыч и кряхтя полез из машины наружу.

     — Все. Приехали. Вот чуяло мое сердце... Говорил же стучит что-то. Фильку вызывать придется... Не было печали. Вень давай откатим ее на обочину.

     Веня кивнул и выбросил окурок. Толкать так толкать. Ясное дело, что сегодняшняя установка накрылась медным тазом, без инструмента на адресе делать абсолютно нечего, придется переносить на другой день.

     — Вень, позвони шефу пусть передоговориться на другой день. И Фильке позвони, объясни где мы встали я его тут ждать буду... Да, и пусть трос не забудет прихватить. Мой в багажнике железяками завален. Доставать замудохаешься. — Егорыч протянул Вене карточку для таксофона и добавил. — Там немного осталось но на пару звонков, как раз хватит.

     Веня убрав в нагрудный карман рубашки карточку понимающе кивнул. — Сделаю Егорыч. Я тогда уже возвращаться не буду, вы тут и без меня управитесь. Домой поеду. Ну бывай.

     Пожав егорычу руку Веня оглядываясь по сторонам перебежал на другую сторону трассы и поднял руку.

     Добравшись до телефонной будки возле вокзала родного города, благо отъехать далеко не успели и сунув карточку в прорезь таксофона Веня первым делом набрал шефа. Выслушав вполне ожидаемую волну высочайшего недовольства срывом выполнения заказа и сетований на судьбу Веня позвонил Филлипу.

     В гаражном кооперативе, где у Егорыча для его ненаглядной «Ладушки» имелся просторный, кирпичный гараж Филя был кем-то вроде штатного механика. Оборудовав в своем гараже нечто вроде доморощенного автосервиса он исправно лечил захворавшие транспортные средства местных автовладельцев. Чем собственно и кормился в это весьма непростое время. Брал не дорого, а работал на совесть поэтому особого недостатка в клиентах не испытывал но старым знакомым в помощи не отказывал никогда.

     Вот и в этот раз Филя согласился без разговоров лишь уточнив место пребывания клиента.

     До дома от вокзала идти было с полчаса или чуть больше. Можно конечно добраться и на автобусе но он в последние годы ходил через пень колоду и ждать его порой приходилось час-полтора. Так что по-любому пешком обычно выходило гораздо быстрее.

     Окончание следует.