Это было чертовски странно. Это было так же, как в прошлый раз, когда это случилось где-то десять лет назад. Девушка-почтальон бросила стопку писем в мой лоток для входящей корреспонденции, и в глаза сразу же бросился толстый пакет в коричневом конверте. Как это было в тот раз!

     Медленно и дрожащей рукой я вытащил пакет, на этот раз предчувствуя его содержимое, но не из-за того, что мне было любопытно, зачем кому-то присылать мне видео, которое я получил в прошлый раз. Да, разорвав пакет, я обнаружил видеокассету с черной пластиковой лентой внутри. Вместе с ней был кусок бумаги, выпавший на стол. Подняв его, я обнаружил, что на нем напечатано всего два коротких предложения: «Извините, кое у кого из нас есть совесть. Вам нужно это увидеть». Ну, это было на одно предложение больше, чем та записка, что шла с прежней пленкой. В той записке, которая все еще находилась у меня, было напечатано только «Вам нужно это увидеть».

     Моя рука все еще дрожала, когда я бросил кассету на стол и опять взял конверт. Повертев его в руке, я заметил, что, как и в прошлый раз, на нем не было ни почтового штемпеля, ни отметки о бесплатной доставке почтой.

     — Стелла! — крикнул я, нажав кнопку селектора на своем столе, — подойди сюда, пожалуйста.

     Ответа не было, но дверь распахнулась, и моя секретарша последние пятнадцать лет вошла в мой кабинет.

     — Да, Тони, ты хочешь чашку... О, Боже, только не опять!

     Стелла заметила кассету с лентой, лежащую на моем столе. Десять лет назад она видела прежнюю ленту и была со мной на протяжении всех последствий, которые разразились в моей жизни.

     — Стелла, пожалуйста, сходи в почтовую службу и попытайся выяснить, откуда она.

     Стелла даже не стала выходить из комнаты. Она взяла мой телефон и позвонила в почтовую службу. Я взял кассету и повертел ее в руках, желая, чтобы она рассказала мне, откуда взялась и какая больная задница отправила ее мне, в то время как Стелла говорила по телефону.

     — Она была доставлена ночью на стойку безопасности посыльным, — сказала Стелла, отключив звонок в почтовую службу и набрав другой внутренний номер.

     — Охрана, это Стелла Хелигон, секретарь мистера Бартоломью. Господин Бартоломью желает, чтобы записи с камер наблюдения за фойе за последние двадцать четыре часа были отправлены в его офис, как только их заменят.

     Было несколько минут молчания, когда кто-то в безопасности отвечал ей.

     — Мне плевать. Если нужно, сначала скопируйте их, но постарайтесь как можно быстрее доставить оригинальные кассеты, и не заставляйте меня спускаться и искать их самой, иначе кого-то ждет суровое наказание. — Стелла отбросила телефон и осталась стоять, глядя на меня.

     — Ты будешь смотреть это сейчас, Тони? — спросила она очень сдержанным и несколько успокаивающим голосом.

     — Через минуту. Давай сначала выпьем кофе... и останься, пожалуйста.

     — Если ты этого хочешь, Тони.

     Стелла подошла и включила телевизор, а затем налила кофе для нас обоих. Сделав это, она вышла из моего кабинета, скорее всего, чтобы сказать тем, кто находился снаружи, чтобы нас не тревожили. Я сидел и вспоминал, как смотрел первую кассету в этом же офисе много лет назад...

     ***

     В течение нескольких минут, после того как я нажал кнопку воспроизведения, экран оставался пустым. И вдруг на нем появился кадр моей домашней спальни. Первое, что бросилось в глаза, была моя восемнадцатимесячная дочь, стоящая в своей кроватке. Глядя на двух человек, лежащих рядом на кровати. Или я должен сказать, на две обнаженные фигуры, лежащие в кровати.

     Угол обзора камеры не давал хорошего представления о том, кто был на кровати, пока они лежали. Зачем это? Все было настроено, чтобы в поле зрения видео-няни находилась детская кроватка. Но можно было ясно видеть, что мужчина был цветным. Его пальцы были утоплены в женской киске, а ее рука обхватывала его член. Были ясно слышны стоны удовольствия женщины.

     Женщина начала двигаться, стала видна задняя часть ее головы с длинными прядями светлых волос, в то время как она целовала грудь мужчины. Она медленно двигалась вниз по его телу, пока, очевидно, не взяла этот большой черный член в рот, а затем ее голова начала медленно качаться по нему вверх и вниз.

     Теперь можно было слышать стоны удовольствия мужчины, в то время как он поощрял ее к большей активности. Именно в этот момент меня вырвало на пол в офисе, потому что на плече Эмили была хорошо видна татуировка. Я смотрел видео моей так называемой любящей жены, делающей минет своему темнокожему любовнику.

     — Да, так! — послышался голос черного человека. — Да, белая шлюха, заглатывай все.

     Руки мужчины схватили ее за затылок, и можно было видеть, как он поднимается с кровати, проталкивая свой член дальше в рот Эмили.

     Эмили попыталась отодвинуться от члена, но он крепко удерживал ее.

     — Нет, сука, сделай его опять твердым. Я сейчас хочу трахнуть твою маленькую белую пизду.

     В течение следующих нескольких минут Эмили хлюпала и облизывала его член, пока, очевидно, не убедилась, что он стал достаточно твердым, чтобы дать ей хороший трах. Мужчина встал спиной к камере и поставил Эмили на кровати в положение на коленях, а затем продолжил ебать ее раком.

     Это продолжалось некоторое время, прежде чем человек внезапно остановился. Он на мгновение вытащил член из киски Эмили, и тут Эмили крикнула:

     — Нет!

     Но мужчина ответил:

     — Заткнись, черт возьми, шлюха. Я буду трахать, черт тебя побери, любым способом, который выберу.

     Эмили закричала и заплакала в момент, когда темнокожий мужчина, очевидно, вспахал ее заднюю дверь. Некоторое время он продолжал это делать, постоянно оскорбляя ее. Он говорил ей, что теперь она — его белая сука и как она будет обслуживать всех его друзей. Это продолжалось до тех пор, пока он сильно не врезался в нее и на сжал ягодицы, было ясно, что он кончает в прямую кишку Эмили.

     После чего экран опустел.

     Как ни странно, Эмили пыталась все это отрицать. В тот вечер, когда она пришла с работы, я был уже дома. Она была расстроена и плакала, входя в дверь, и прежде чем у меня появился шанс бросить ей упреки, она придумала нелепую историю о начальниках в ее компании, пытающихся шантажировать ее, чтобы она стала шлюхой компании.

     Я подумал, что более вероятно, что ее пытался шантажировать темнокожий любовник, чтобы она спала с его друзьями или даже занялась для него проституцией. Я подумал, что это для нее оказалось слишком, и теперь она пытается возложить вину на всех руководителей своей компании. Какого черта она придумала эту идею, ни полиция, ни я объяснить не могли.

     Эмили утверждала, что все это было подделкой, она никогда не была с темнокожим мужчиной, и на пленке была не она. Но ее татуировка была отчетливо видна, как и родинка на нижней части спины, чуть выше ее ягодиц. И потом, конечно, она не могла объяснить тот факт, что фильм явно снимали с помощью нашей видео-няни, или что в своей кроватке стояла наша дочь и смотрела на все это.

     Эмили упорствовала в своем отрицании и была обвинена в том, что фактически впустую потратила время полиции, обвинив своих боссов в фальсификации видео. Два ее босса угрожали подать на нее в суд за клевету и дискредитацию. Но адвокату Эмили удалось отговорить их от этого. У Эмили к тому времени, когда судья по разводам закончил с ней, не было денег, чтобы возместить ущерб.

     Я не мог понять, почему после того как она потеряла свою семью, работу и большинство своих друзей из-за позорного провала, она, по крайней мере, не обвинила своего любовника в попытке шантажа, поскольку, очевидно, что в первую очередь именно он послал мне ленту. Хотя, чтобы сделать это, ей бы пришлось признать, что она все время лгала, и что у нее был роман с ним, не правда ли?

     ***

     Стелла вернулась в мой кабинет. Она молчала до тех пор, пока не закрыла за собой дверь; затем подошла к моему столу, взяла кассету с лентой и мусорную корзину,...

  стоявшую рядом с моим столом. Поставив мусорную корзину рядом с диваном, она вставила кассету в проигрыватель и остановилась, глядя на меня.

     — Ну, я полагаю, нам лучше покончить с этим, или ты сначала допьешь кофе, прежде чем просверлишь отверстие в дне чашки?

     Я посмотрел вниз и понял, что с тех пор как Стелла принесла мне кофе, я продолжал его размешивать. Блюдце наполнилось выплеснувшимся из чашки кофе. Слив пролитый кофе обратно в чашку, я пересек комнату и сел на диван. Стелла сидела на другом конце с пультом в руке.

     — Ты готов?

     — Как обычно! — ответил я, и Стелла нажала кнопку проигрывания на пульте дистанционного управления.

     В течение нескольких мгновений экран опять оставался пустым, а затем ожил, показывая вид на какой-то офис. Там стоял пустой стул, и можно было видеть бок телевизора, но не экран. Были слышны тихие голоса, но было невозможно разобрать, что говорится. Затем внезапно раздался звук стука в дверь.

     — Входите, миссис Бартоломью, — сказал бестелесный мужской голос. Затем, через несколько секунд: — Садитесь, пожалуйста?

     На экране появилась Эмили и села в кресло. Она выглядела уверенной, но слегка нервничала. Ее голова поворачивалась из стороны в сторону, очевидно, глядя на нескольких разных людей, которые также находились в комнате, но были вне поля зрения камеры.

     — Эмили — вы не против, если я буду звать вас Эмили?

     — Нет, конечно нет, мистер Харкорт.

     — Пожалуйста, зовите меня Майк, Эмили. Мы все — одна большая счастливая семья, не так ли, джентльмены?

     Было слышно несколько одобрительных ворчаний и шумов от других обитателей комнаты.

     — Итак, Эмили, вы уже рассмотрели мое предложение?

     Эмили внезапно стала выглядеть очень обеспокоенной.

     — Я не думала, что вы это серьезно, мистер Харкорт.

     — Майк, Эмили. Должен ли я напомнить вам? Конечно, я был серьезен. Нам в команде нужна женщина с вашими качествами.

     Лицо Эмили теперь выглядело чрезвычайно ожесточенным.

     — Вы, должно быть, сошли с ума. Я никогда бы и не подумала о такой идее. За какую женщину вы меня принимаете?

     «Ну, за очень красивую и счастливо женатую», — подумал я, — «которая источает сексуальную привлекательность!»

     Эмили встала.

     — Как вы смеете даже предлагать мне такое! Я думала, что на днях это в вас говорил напиток, и дала вам возможность объясниться. Вы получите мое заявление об увольнении, как только я вернусь в свой офис, и я сообщу об этом властям.

     — Сядь, Эмили, прежде чем сделаешь что-то такое, о чем тебе придется пожалеть.

     Это был новый голос и очень властный. Эмили остановилась, глядя на кого-то, явно стоящего рядом с камерой. На экране появилась спина мужчины, когда он подошел к ней. Он взял Эмили за руку и довольно твердо толкнул ее обратно на стул.

     — У нас есть маленький фильм для просмотра, Эмили. Посмотри, пожалуйста, на экран, — сказал он.

     Эмили перевела взгляд на экран, и судя по ее реакции, увидела то первое видео, которое мне прислали. Она не двигалась. Я мог видеть, что у Эмили были проблемы с пониманием или верой в то, что она видит.

     — Но это невозможно. Как вы... откуда вы это взяли? — потребовала Эмили.

     — Зато очень правдоподобно, не правда ли, Эмили? У нас есть люди, которые знают, как устроить нам подобные вещи. Тебе понравились татуировка и родинка?

     — Но я... я не понимаю, как вы узнали о моем родимом пятне?

     — Глупая девчонка, помнишь тот массаж, что ты делала на той конференции в Германии. Ты подумала — это бонус от компания. У нас есть очень хороший фильм про тебя о том, как ты раздеваешься, или, я бы сказал, делаешь для нас стриптиз-шоу. Ты знаешь, несколько наших клиентов после просмотра этого фильма заявили, что хотели бы, чтобы ты развлекла их.

     На лице Эмили появилось выражение ужаса, а из ее уст исходило много непонятных слов. Было ясно видно, что она просто не знает, что сказать.

     — Очень удобно, что у вас с мужем детская камера находится в вашей спальне, ребенок добавляет некоторую аутентичность, тебе не кажется? Наши люди просто на несколько дней подключили к цепи видеомагнитофон. На самом деле в оригинальной версии ты сидела на кровати, читая. А потом, когда вы с мужем отправились в ту поездку на выходные в Париж, что мы вам устроили, ну, наша маленькая съемочная группа на несколько часов проскользнула в вашу квартиру и записала действие.

     — Она хороша, не правда ли? Этот светлый парик и немного бодиарта. На самом деле тебе даже самой не верится, что это не ты, не так ли? У нас были некоторые проблемы с ее голосом, поэтому мы не можем воспользоваться большей частью отснятого фильма, но этого должно быть достаточно. К счастью, молодая женщина была слегка взволнована, она не ожидала принять такого монстра в задний проход. Но думаю, что кому-то в сложившихся обстоятельствах будет трудно поверить в то, что это кричишь и стонешь не ты.

     — Я надеюсь, тебе такое понравится, потому что некоторые из наших клиентов любят брать наших шлюх таким образом. Впрочем, если даже не понравится, это не имеет значения. Ты скоро освоишься.

     — Вы все безумны. Я не буду спать ни с кем ради вас или кого-то еще.

     — О, на самом деле ты будешь, Эмили. Если нет, твой муж получит по почте копию этой записи.

     — Он никогда не поверит, что это я.

     — О, я думаю, что поверит. Ты действительно готова рискнуть?

     — Я скажу ему, что вы пытаетесь меня шантажировать. А также расскажу все в полиции. Вы все закончите в тюрьме.

     — Я так не думаю, Эмили. Видишь ли, нас даже нет в стране. Официально, все кто есть в этой комнате, кроме тебя, сегодня находятся за пределами страны и были там всю неделю. Насколько кто-либо знает, этого интервью никогда не было, ну, и ты все равно не сможешь доказать, что оно было. Теперь я скажу тебе, что тебе следует делать. Ты вернешься в свой офис, а затем попросишь своего секретаря позвонить мужу и сказать, что этим вечером ты придешь домой попозже. Затем ты пойдешь в отель Хилтон, где встретишься и обслужишь нашего клиента, который ждет тебя там. Таким образом, мы узнаем, что ты в деле.

     — Если ты не сделаешь так, как я сказал, твой муж тут же получит копию этой кассеты, а затем, вуаля, твой милый маленький мир развалится, и твой брак закончится. И конечно, ты также потеряешь работу. Просто чтобы приятно завершить дело, я должен подумать, что муженек также получит опеку над ребенком. Какой судья даст опеку матери, устроившей подобное шоу перед младенцем?

     — Никогда за миллион лет! — закричала Эмили, и в одно мгновение поднялась со стула, а за этим раздался звук захлопнувшейся двери. Слышно было несколько голосов, одновременно говорящих почти в панике, затем властный голос призвал к спокойствию:

     — Только не паникуйте, джентльмены. Мы все знали, что однажды это может случиться. Отключите ее телефон, и кто-нибудь проследите за тем, что она делает. Когда она выйдет из здания, если не пойдет прямо в Хилтон, немедленно доставим эту запись ее мужу. Позже встретимся в аэропорту и вернемся в старые добрые США, прежде чем кто-нибудь узнает, что мы здесь. Если она попытается рассказать о нашем блефе, то глупая маленькая шлюшка окажется в настоящей беде. Каждый держит себя в руках, и она ничего не сможет доказать.

     Экран потемнел.

     ***

     Мы со Стеллой сидели и смотрели друг на друга.

     — Тони, ты не думаешь, что Эмили говорила правду?

     — Я вообще не знаю, что об этом думать. Но если это — сложная мистификация, ей, должно быть, как-то удалось сделать перерыв на несколько лет. В последний раз, когда я видел Эмили, она выглядела... ну, она выглядела разбитой. Я не видел ее такой с тех пор как...

     — О, боже, как кто-то может быть таким жестоким?

     — Ты думаешь, это правда, Стелла?

     — Да, Тони, я верю, что это так. Если бы это видео снимала Эмили, ей пришлось бы делать это несколько лет назад. Так зачем ей было ждать до сих пор, чтобы отправить его ...   тебе? Нет, я думаю, что у кого-то из старой компании Эмили вдруг проснулась совесть.

     — О, дерьмо, что я натворил?!

     — Ты ничего не натворил, Тони. Ты действовал на основании имеющихся в то время доказательств. Так же как и полиция.

     — Но я должен был ей доверять.

     — А что, если первая запись была подлинной? Тони, ты принял решение, основываясь на доказательствах, которые были в твоем распоряжении в то время. Никто не обвинит тебя в этом.

     — Никто?! Как насчет Эмили?

     — Ну, что ж, теперь тебе придется с ней поговорить. Но прежде чем делать что-то сгоряча, я думаю, тебе лучше сначала попросить взглянуть на эту пленку полицию, и возможно, они смогут также еще раз взглянуть на предыдущую. За последние десять лет все немного изменилось. Возможно, они смогут увидеть, как это могло быть сделано сейчас. Это при условии, что это видео не является подлинным.

     ***

     Мне повезло. Вернее Стелле. Ей удалось разыскать полицейского, который был младшим членом команды, проводившей расследование заявления Эмили о том, что ее начальство пыталось ее шантажировать. В последующие годы офицер по фамилии Моррис был повышен до инспектора. Стелла как-то убедила его прийти ко мне в офис на следующее утро.

     Он дважды посмотрел новую ленту и повернулся ко мне.

     — Извините, но должен сказать вам, сэр, что я верю — эта новая запись подлинная.

     — Вы уверены?

     — Я чертовски уверен, сэр. Я узнаю тот голос и офис, в котором была сделана эта запись, поскольку мы брали там настоящие интервью.

     — И что это доказывает? Эта лента могла быть сделана недавно.

     — Нет, боюсь, что это невозможно, мистер Бартоломью. Все это офисное здание было снесено около семи лет назад.

     — Боже мой!

     — Вы абсолютно правы, сэр. Итак, как эта лента попала к вам?

     — Доставили вчера на стойку регистрации, рано утром, около четырех часов утра. У нас есть запись с камеры видеонаблюдения о мужчине, который доставил ее. Но если он был курьером, у него не было значков или каких-либо знаков, чтобы узнать, откуда он прибыл.

     — Четыре часа утра. Тогда сомнительно, что это был курьер. Скорее всего, я бы сказал, такси. Это при условии, что он — не тот наш информатор, у которого внезапно проснулась совесть, и он доставил пленку лично. Тогда это облегчит жизнь. Позвольте мне увидеть запись о нем, которая у вас есть, и посмотрим, не скажет ли мне что-нибудь его лицо.

     Стелла вставила видео о мужчине, доставившем посылку на стойку регистрации, в плеер.

     — Нет, его лицо мне ни о чем не говорит, — сказал инспектор. — Но я покажу его нескольким парням, работающим по ночам. Если повезет, кто-нибудь из них, возможно, его узнает. Если нет, в лаборатории попытаются выделить фото. Теперь я хотел бы взять с собой и эту новую пленку, и предыдущую, если можно. Если из этого ничего не выйдет, кто-нибудь, как минимум, должен прийти к судье, насчет попытки извращения отправления правосудия. Никогда не знаешь. Мы могли бы вновь открыть дело о попытке шантажа, если нам повезет, и мы сможем найти достаточно доказательств. Эта лента должна была где-то храниться, и сколько еще других лент находится в том же месте?

     — Теперь вы можете мне сказать, где в настоящее время я могу найти миссис Бартоломью?

     Я посмотрел на Стеллу, но она покачала головой.

     — Боюсь, я не могу этого сказать. Сейчас я чувствую себя большим дураком, но я был немного мстительным. Эмили разрешено видеть моего... нашего ребенка только лишь на ее день рождения и на Рождество. Я никогда не отслеживал, где она проживает.

     — Вы знаете, где она работает?

     — Боюсь, здесь я тоже не могу вам помочь.

     — Старые друзья или родственники?

     — Мне жаль говорить об этом, но от нее отказались почти все, включая ее семью.

     — О, боже, что за чертов беспорядок. Обещаю, кто-то за это ответит. У вас случайно нет номера ее национальной страховки?

     На этот раз Стелла выглядела оптимистично и вышла из офиса. Через две минуты она вернулась и дала инспектору номер страховки Эмили и копию фотографии, сделанной на Рождество около трех лет назад.

     Офицер посмотрел на фотографию некогда прекрасной Эмили.

     — Ублюдки, — пробормотал он себе под нос.

     — Инспектор, когда вы найдете ее, не могли бы вы сообщить мне ее адрес? — сказал я, когда он пошел к выходу из офиса.

     — Конечно, сэр, как только мы сможем ее найти. Я не думаю, что она скрывается, так что, это не должно быть слишком сложным.

     — Если предположить, что вы правы, и эта запись подлинная, мне много чего нужно сделать. Предполагая, что Эмили позволит мне.

     — Извините, сэр. Если не возражаете, я скажу: я бы не хотел быть на вашем месте ни за какие коврижки.

     ***

     Пару дней спустя у меня состоялось соответствующее совещание командного состава с инспектором Моррисом, после того как он успел раскопать и просмотреть исходные документы.

     — Черт, эти ублюдки были чертовски хитры, — сказал он, знаком предложив мне занять кресло напротив в его кабинете. — Вы знаете, что они приняли во внимание факт того, что Эмили назовет всех пятерых мужчин, что были в офисе в тот день. Поэтому, когда мы их искали, вы знаете, где они оказались?

     — Да, — ответил я, — они плыли на яхте по Карибскому морю. Все они были допрошены американской полицией, когда лодка добралась до Майами или куда-то там еще. — Я слышал этот отчет очень много раз, когда впервые расследовалось заявление Эмили.

     — Они хорошо позаботился о том, чтобы убедить офицеров, отвечающих за дело, в том, что Эмили лгала с самого начала. Все было связано со временем, и честно говоря, все эти проклятые меры, должно быть, стоили немерено. Эта яхта находилась в море в тот момент, когда Эмили утверждала, что парни пытались ее шантажировать. Они были на яхте, когда та выходила из порта, и там как раз оказались кадры, снятые местной телекомпанией, судя по которым, они выходили из гавани, и они были все еще на ней, когда она прибыла в Порт-Шарлотт во Флориде. Где-то они должны были сойти с яхты, вылететь в Англию, организовать интервью с Эмили, а затем все вместе прилететь обратно и вернуться на яхту до ее прибытия в Порт Шарлотт.

     — Должно быть, лодка где-то останавливалась, — сказал я.

     — Никаких шансов. Судя по тому что здесь написано, они бы просто не успели. Чтобы слетать в Англию, а затем прилететь назад, требуется много времени. Все это время яхта должна была провести в море, чтобы совершить это плавание. Нет. Должно быть, они сошли сразу после того, как она отплыла, и попасть обратно на борт где-то у побережья Флориды.

     — Но чтобы устроить подобное, наверняка им пришлось потратить многие тысячи долларов. Стоило ли это того, чтобы шантажировать ради секса одну женщину? Это просто не имеет никакого смысла, — прокомментировал я.

     — Подумайте о том, что вы только что сказали. Это именно то, что офицеры, ответственные за первоначальное расследование, должны были думать в то время. Но теперь подумайте об этом еще раз. Сколько денег вы готовы потратить, чтобы не дать заключить себя под стражу на долгий срок на усмотрение Ее Величества за шантаж? Мы понятия не имеем, каковы были их долгосрочные планы на Эмили, если бы она согласилась с ними, поэтому у нас нет никакого способа узнать, сколько денег было привлечено.

     — То, что мы действительно знаем, так это то, что эти пять человек сошли с этой лодки. Возможно, быстроходный катер или что-то еще взял их и отвез обратно на берег. Тогда я бы предложил, что в Англию их доставил частный самолет. Послушайте, у этих парней много денег, они все время летают по всему миру. В любом случае, они пытались шантажировать вашу жену, а она не приняла мяч, поэтому они послали вам ленту и возвратились на яхту, вероятно, еще до того как вы увидели проклятый фильм.

     — К тому времени, когда мы отправились на их поиски, они приплыли в Порт Шарлотт после длительного круиза. Кто после этого поверит в историю Эмили? Скажем, если ...   бы это был всего один человек из пяти, ну, это могло бы показаться немного подозрительным, но поскольку там были все пятеро педерастов, было еще меньше шансов на то, что Эмили когда-нибудь поверят.

     Инспектор Моррис, в то время как говорил, копался в бумагах, на которые смотрел.

     — Так как же мы докажем, что они были в стране?

     — На данный момент у меня нет ни малейшего представления. Но просматривая файл, есть некоторые пути, которые в то время не были рассмотрены. В основном я предполагаю, это потому, что я не думаю, что Эмили когда-либо верили с самого начала. Для меня это выглядит так, будто они делали все лишь для вида. За эти годы я завел дружбу с некоторыми парнями из ФБР и с некоторыми американскими наркоманами. Вы знаете, что в этом районе помимо беглецов с Кубы, ведется активная контрабанда наркотиков, которые попадают в штаты через Флориду. Мне интересно, как долго власти хранят записи о слежке, которую они проводят на морских перевозках. Может быть, кто-то что-то видел и записал, но это — довольно долгий путь. Я должен вспомнить, кто мне задолжал.

     — Спасибо, инспектор. Я не знаю, что бы я делал без вашей помощи. Вы случайно не узнали, где Эмили?

     — Извините, пока ничего нет. Но еще рано. Дайте неделю или около того, чтобы разобраться в системе.

     ***

     Мне пришлось ждать еще почти две недели, прежде чем позвонил инспектор Моррис, чтобы сообщить, что ему удалось выяснить, где Эмили работает и уже оттуда, где она живет. Оказалось, что она живет в довольно бедной части города, на которую застройщики еще не наложили свои грязные ручонки.

     После некоторого обсуждения он любезно спросил меня, не хотел бы я первым подойти к Эмили? Я не уверен на сто процентов, что он сделал мне одолжение.

     Рано утром, проезжая по городу, инспектор сказал, что лаборатория прислала отчет о том, что первая лента определенно была подделана. Это была комбинация двух разных записей, возможно, их было легче изготовить благодаря тому факту, что для обеих оригинальных записей использовалась одна и та же камера видео-няни сомнительного качества. Очевидно, чем хуже исходная запись, тем менее заметным является вмешательство.

     Эксперты полагали, что при изготовлении использовались довольно распространенные технологии, используемые в киноиндустрии. Инспектор не вдавался в технические детали, поэтому я не уверен, что он сам тогда все понял. Он добавил, что эксперты заявили, что это — очень качественная работа и, вероятно, она обманет большинство людей. Следует помнить, что видео было сделано до того, как цифровая революция стала обычным явлением.

     Наконец, инспектор остановил машину возле небольшого круглосуточного кафе и посмотрел на часы.

     — Эмили работает в ночную смену, и только что должна освободиться. Местный участковый полисмен сказал, что обычно она, сразу после того как заканчивает работу, завтракает, а затем идет домой. Очевидно, она живет в съемной комнате — в полумиле вниз по этой улице. — Инспектор указал вниз по дороге. — Если повезет, вы найдете сидящей в одиночестве в задней части кафе. Возле двери на кухню, как сказал участковый. Я подожду здесь и дам вам немного времени, чтобы сломать лед, прежде чем войду и поговорю с ней. Удачи!

     Я поблагодарил офицера, вышел из машины и подошел к двери кафе. Через окно, запотевшее от конденсата, я почти разглядел женщину, как я полагал — Эмили, сидевшую спиной ко мне в задней части кафе.

     «Давай, ты, жопа, соберись. Пора признавать свою неправоту!» — сказал я себе. На мгновение я пожалел, что не смог взять с собой свою дочь или даже Стеллу для моральной поддержки. Но наступает момент, когда мужчина должен встать на собственные ноги и принять то, что ему положено.

     Я вошел в кафе, но Эмили меня не заметила. Несколько минут я стоял и смотрел на нее. Я видел, что у нее все еще прекрасная фигура, но возможно, она о ней не заботилась, как это делала в прошлом. Ее волосы были намного короче и не выдавали никаких признаков мастерства парикмахера, что всегда было ее фирменной маркой, пока мы были женаты. И ее одежда — она была похожа на обноски или что-то в этом роде. Явно перешитая, где требовалось, если вы понимаете меня.

     Я купил чашку чая у леди за прилавком; затем отнес ее к столу Эмили.

     — Не могу я присоединиться к вам? — спросил я, подойдя.

     — Вокруг много пустых... — Эмили замолчала, когда подняла глаза для ответа и поняла, кто тут стоит.

     — Ну, Эмили, могу я сесть?

     — Зачем?

     — Потому что мне нужно с тобой поговорить?

     — Зачем?

     — Черт, ты все усложняешь, Эмили. Слушай, мы так можем продолжать весь день. Так я могу сесть? У меня есть кое-что, о чем мне нужно с тобой поговорить.

     Я увидел разрешающий кивок Эмили, и уже садясь обернулся и заметил, что в нашу сторону смотрят несколько ранних утренних посетителей.

     — Чего ты хочешь? — спросила Эмили, не отрывая глаз от завтрака.

     — Извиниться перед тобой.

     — За что? — Эмили уверенно перешла в разряд собеседницы.

     — За все. За то, что назвал тебя лгуньей. За развод с тобой и за то, что отобрал у тебя нашу дочь. И за недоверие к тебе.

     Эмили перестала есть, но все еще не смотрела на меня.

     — Что ты пытаешься вытащить на этот раз? — довольно громко потребовала она.

     — С тобой все в порядке, Эмили? — прозвучал откуда-то из кафе голос с ирландским акцентом.

     — Да, я в порядке, Пэт. Просто ко мне в гости заглянул мой муж. Я не думаю, что он останется здесь надолго, — громко ответила ему Эмили

     — Вы там не расстраивайте нашу Эмили, мистер, или у нас будет что сказать по этому поводу! — опять прозвучал бестелесный голос.

     Я оглянулся и увидел несколько довольно крупных мужчин, сидящих за столом в передней части кафе. Если эти парни разозлятся, у меня будут настоящие проблемы.

     — Когда мне понадобится твоя помощь, Патрик, я попрошу об этом. Спасибо. А пока попрошу вас заняться своими делами, пожалуйста, — крикнула ему Эмили, затем более спокойным голосом обратилась ко мне: — Итак, что тебе нужно, Тони?

     — Мне ничего не нужно, Эмили. Я пытаюсь сказать, что был абсолютно неправ. Теперь я знаю, что эта видеозапись была подделкой, и я чертовски уверен, что это сделал твой босс Харкорт. Что он пытался шантажировать тебя на секс с клиентами компании. Короче говоря, я знаю, что ты не лгала, не изменяла, и что я оказался для тебя чертовым говнюком, за что очень сожалею.

     Теперь Эмили посмотрела мне в глаза.

     — Так что же вызвало это внезапное изменение взглядов?

     — Еще одна видеозапись, Эмили. Кто-то прислал мне пленку с той встречи, где Харкорт сделал тебе предложение, а ты сказала ему сунуть его себе в зад.

     Эмили покраснела. Я знал, что ей не привыкать к сильным языкам, но на мгновение забыл, что сказал ей Харкорт на той встрече.

     — Так сейчас ты веришь, что я не лгала?

     — Да.

     — И что теперь должно произойти? Я должна упасть тебе в ноги и быть благодарной?

     — Нет, я не ожидаю, что ты сделаешь что-то подобное. И уж во всяком случае, это я должен упасть тебе в ноги и просить прощения. Но для начала, если у тебя нет кого-то особенного, к кому тебе надо идти домой, я бы хотел, чтобы ты пошла домой ко мне и жила в нашем доме с нашей дочерью... — потом я добавил, — ... и со мной.

     — Что, просто так?! Забыв обо всем, что случилось?

     — Нет-нет, боже мой, девочка...

     — Не называй меня девочкой, Тони! Я — не ребенок, мне почти сорок лет, — резко отреагировала на меня Эмили, и ее внезапный взрыв застал меня врасплох. Забавно, как все забывается. Эмили никогда не нравилось, когда я называл ее девочкой.

     — Извини, извини. Нет, Эмили. Я бы хотел, чтобы ты переехали в нашу свободную комнату. Бриджит долгое время была без матери. Я бы хотел, чтобы ты переехал в наш дом и... Черт возьми, Эмили, будь ко мне снисходительна. Бриджит нуждается в ...   тебе, и Боже, мне нужно, чтобы ты хотя бы попыталась меня простить.

     — Марта, принеси мне еще чаю, пожалуйста! — закричала Эмили через плечо. — Хорошо, ты прощен! Теперь ты счастлив? — добавила она и вернулась к завтраку.

     — Что, и это все?

     — Я сказала, что ты прощен. Я ничего не сказала о том, что забыла, что ты мне не поверил или что держал меня подальше от Бриджит.

     — Мне жаль, Эмили!

     — Да-да. Мне тоже жаль. Но это жаль не вернет мне те десять лет, что я была в разлуке с моей дочерью, в то время как она росла. Извинение не уничтожит десять лет одиночества, и извинения никогда не восполнят моего так называемого любящего мужа, не верящего в меня.

     Когда Эмили это говорила, я с облегчением увидел инспектора Морриса, входящего в кафе. Когда он подошел к стойке, несколько клиентов, должно быть, узнали в нем полицейского; они внезапно решили, что им очень срочно нужно быть где-то еще, и ушли.

     Инспектор взял себе чашку чая у Марты и вернулся, чтобы присоединиться к нам, заняв стул за соседним столом. Узнав о его присутствии, когда он сел, Эмили посмотрела в его сторону.

     — Мистер Моррис. О, я сегодня популярная женщина!

     — Привет, Эмили. Мне понадобится твоя помощь.

     — И почему я должна помогать полиции? Она не помогла мне, когда я нуждалась в ней. Она просто попыталась засадить меня в тюрьму.

     — Эмили, я ничего не могу сделать или сказать, чтобы изменить то, как с тобой обращались тогда. Но с помощью твоего мужа я смогу изменить это мнение, и если повезет, мы сможем посадить за решетку тех людей, что на самом деле сделали это с тобой. Но без твоего сотрудничества я сомневаюсь, что смогу сделать хоть что-нибудь.

     Эмили вернулась к завтраку и даже, казалось, не слушала его. Но было очевидно, что инспектора это не смутило.

     — Поверь мне, Эмили, мне очень жаль за все, что произошло. Ты знаешь, я всегда думал, что тут что-то не складывается. Но как полицейский, я должен пользоваться доказательствами, а не личными чувствами.

     — Почему-то я всегда думала, что вы могли мне поверить, мистер Моррис, — сказала Эмили, все еще не глядя в его сторону.

     — Я не знал, во что верить, Эмили. Возможно, для тебя это не имеет смысла, но я просто не мог осмыслить то, во что я думал, веришь ты. Я никогда не верил, что ты лгала намеренно. Единственное, что всегда цепляло меня, была твоя маленькая девочка. В той записи женщине иногда причиняли мучения, но маленькая девочка никак на это не реагировала. Я упоминал об этом в то время старшему офицеру по этому делу, но он подумал, что это, возможно, был не первый раз, когда ребенок видел ту же сцену, и она к ней привыкла. Я до сих пор не знаю, почему я так и не увлекся этой идеей, но теперь есть доказательства, что я был прав.

     Эмили не проявляла никаких эмоций, взяв чай, который принесла ей Марта.

     — Так с чего же начать? — спросила она, глядя на инспектора и теперь явно игнорируя меня.

     — Мне нужно, чтобы вы пришли в участок и сделали новое заявление или, по крайней мере, просмотрели заявления, которые вы сделали все эти годы назад. Я хочу, чтобы вы вспомнили имена всех, кого видели или с кем говорили в этом здании в тот день, когда Харкорт сделал вам предложение. У кого-то, кто знал, что произошло, оказался сильный приступ совести, и он послал запись об этом Тони. Должно быть, есть и другие записи. Другие женщины, которых они обманули или шантажировали, чтобы сделать то, что они хотели, чтобы сделали вы. После того как вы отказались и ушли, один из мужчин в этой комнате сказал: «Мы знали, что это может произойти когда-нибудь». Так что, они, должно быть, уже делали то же самое и раньше, и вероятно, до сих пор делают это с какой-нибудь бедной женщиной. Вы знали, что в компании работают другие женщины. Есть ли кто-то, против кого, по вашему мнению, могли бы попробовать провернуть тот же трюк?

     Эмили выглядела задумчивой.

     — Там было несколько девушек, которые работали, когда я только начинала, просто через некоторое время они как-то исчезли из офиса. Но теперь, подумав об этом, я полагаю, что видела их несколько раз на конференциях и прочем. Я просто думала, что они работают на конкурсной основе. Но у меня такое ощущение, что я видела, как они разговаривали с парой директоров. Это было давно, и в то время они меня не интересовали, поэтому я могу ошибаться.

     — Эмили, я знаю, Тони хочет, чтобы вы пошли с ним домой.

     Новости для меня. Откуда, черт возьми, Моррис знал, что я собираюсь попросить Эмили вернуться домой? Не говорите мне, полагаю, это нюх.

     — Мне нужно, чтобы вы напрягли свою память, Эмили. Посмотрим, сможете ли вы вспомнить имена тех девушек и кого-либо еще в той фирме, которые, по вашему мнению, могли быть приближенными. И насчет мужчин в комнате в тот день — был ли там кто-нибудь, кого вы помните, кто, возможно, выглядел так, будто ему не нравилось то, что происходит? В любом случае, вы подумайте об этом, а Тони сможет назначить время, чтобы нам собраться вместе и правильно поговорить.

     — Тони, не спешите, — внезапно сказал мне инспектор Моррис, — не делайте ничего, что сообщит им, что мы вновь открыли дело. Мне не надо, чтобы вы гонялись за чьей-то кровью и предупредили их.

     На несколько секунд маленькая ремарка инспектора смутила меня. В конце концов, у меня было хорошее представление о том, что делал Харкорт и остальные его друзья более двух недель. Почему я вдруг кинусь за ним сейчас? Потом я понял, что это — для Эмили, инспектор Моррис пытался помочь мне вернуть расположение Эмили, предложив мне отомстить за нее.

     После некоторого дальнейшего обсуждения было решено, что Эмили, по крайней мере пока, пойдет со мной домой. Инспектор оставил нас в кафе, так как нам с Эмили нужно было забрать ее спальные принадлежности из съемной комнаты. Я вызвал такси, чтобы отвезти нас к ней.

     Комната Эмили была, мягко говоря, дырой. Она содержалась в чистоте и порядке, но вы не можете сделать из уха свиньи шелковую сумочку. Даже Эмили не могла творить такие чудеса. Эмили прошла в общую ванную комнату, чтобы принять душ и переодеться, и вышла, выглядя совсем иначе, чем женщина, вошедшая туда. Она сделала чудеса со своими волосами, но все еще была не так элегантна, как я ее помнил. Должно быть, она заметила мой взгляд.

     — В чем дело? — спросила она, глядя на меня с хмурым выражением.

     — Разве мне нельзя смотреть на красивую женщину? — ответил я.

     Заявление, о котором я пожалел сразу же, как оно сорвалось из моих уст. Это оставило меня открытым для мести, помня, что я сильно подвел эту женщину, даже если и не собирался.

     — Если ты начнешь со мной эту ерунду, я останусь здесь, и ты можешь пойти домой один, — выплюнула мне Эмили.

     — Эмили, это правда. Возможно, у тебя больше нет такой элегантной одежды, но ты всегда была красивой женщиной, — пытался я подольстить ей.

     — Тони, отдохни, черт побери. Последние пять лет я получала такого рода дерьмо от парней в кафе, и я — не тупая блондинка, за которую меня все принимают. И твоя фигня не оказывает на меня какого-либо влияния, это я могу тебе обещать. Я иду с тобой домой, чтобы находиться рядом с моей дочерью. Между нами больше ничего нет. Понятно?

     — Да, Эмили.

     — Ну, тогда давай, вызывай эту чертову машину.

     — Она ждет снаружи. Я позвонил, пока ты была в душе.

     ***

     — Где Бриджит? — потребовала Эмили в тот момент, когда мы вошли в дом.

     — В школе. Где ты думала, она может быть? — ответил я.

     — Извини. Я не сообразила. Мне не терпится ее увидеть.

     — Прости, конечно ты не знала.

     — Боже, Тони, прекрати все это «извини», «прости», всякий раз, когда я что-то говорю. Я не привыкла иметь в доме школьницу, вот и все. Кстати, это хороший дом.

     — Я рад, что он тебе нравится. Возможно, ты сделаешь его своим постоянным местом жительства.

     — Тони, однажды я любила тебя. Но десять лет назад я узнала, что не могу доверять ни одному мужчине. ...  

     Даже тому, кто заявлял, что любит меня. Так что, не жди, что я с благодарностью упаду в твои объятия. Этого просто не произойдет.

     — Эта мысль никогда не приходила мне в голову, — соврал я. — Эмили, я просто хочу, чтобы у тебя были правильные отношения с Бриджит.

     — Хорошо, просто чтобы мы знали, как обстоят дела. Теперь, если ты покажешь мне мою комнату, я полагаю, мне лучше поспать, до того как Бриджит вернется домой. Во сколько она обычно приходит из школы.

     — Около четырех. Ты немного поспи, а я обязательно разбужу тебя, прежде чем Стелла приведет ее.

     — Стелла, твой секретарь? Почему она приводит ее домой?

     — Ну, обычно я отвожу ее в школу и забираю по дороге домой. Но я не знал, как будет сегодня, поэтому Стелла оказала мне услугу. Стелла очень помогла мне с Бриджит.

     ***

     В течение следующих нескольких недель жизнь в моем — нашем — доме была немного странной. Бриджит, казалось, быстро приняла странную ситуацию. А Эмили? Ну, Эмили пользовалась любой возможностью, чтобы ткнуть меня носом. Иногда она была вежливой и даже приятной. Она — пополнив свой гардероб за мой счет — одевалась, чтобы выглядеть убийственно большую часть времени. Не было дня, чтобы, когда я приходил домой с работы, мне не требовалось глубоко дышать, когда я ее видел.

     Я как можно быстрее купил ей машину и организовал для нее кредитные карты и все остальное. Мы даже пару раз за первую неделю вместе выходили на ужин. Впоследствии я понял, что это могло быть ошибкой. Возможно, я слишком старался. Поэтому, когда мы выходили после, я позаботился о том, чтобы мы всегда были в компании или с нами была Бриджит.

     Это были те маленькие насмешки, которые доставались мне больше, чем что-либо еще. «Ты установил лимит на эту карту? Ты уверен, что можешь доверять мне не тратить слишком много?» — спрашивала Эмили, когда я выдал ей ее кредитные карты.

     Самая холодная реакция, которую я получил, была, когда ей доставили БМВ. Проклятый курьер, знакомя Эмили с машиной, рассказал о противоугонной системе отслеживания. Эти системы только появились на рынке, и в то время очень немногие люди даже слышали о них. Эмили совершенно неверно истолковала, что это за система, и подумала, это чтобы я мог отслеживать ее передвижение.

     К счастью, в тот вечер я был на деловой встрече. Бриджит, Стелла и ее муж объяснили, что все дело в том, чтобы полиция быстро находила машину, если та была украдена.

     Эмили извинилась за загадочный и несколько интересный телефонный звонок, который я получил от нее в офисе в тот день. Я знал, что Эмили не привыкать к крепкому языку, но не думаю, что когда-либо слышал, чтобы раньше в одном предложении соединилось так много богохульств. На самом деле она поцеловала меня — в щеку — когда я пришел домой на следующее утро, и сказала, как сильно ей понравилась машина.

     ***

     — Ну, я думаю, что мы нашли нашего крота или, по крайней мере, человека, который послал вам вторую видеокассету, — сказал инспектор Моррис, когда я вошел в его офис. — Единственная проблема в том, что он не окажет нам большой помощи — он опять покинул страну.

     После восторга от первых слов инспектора я почувствовал себя внезапно опустошенным. Инспектор Моррис объяснил, что им удалось разыскать таксиста, который доставил ленту. Он стоял рядом с железнодорожной станцией, ожидая позднего ночного поезда, чтобы развезти гуляк обратно из центра города, когда к нему подошел мужчина и заплатил за доставку посылки в мое офисное здание. Он продолжил объяснения:

     — Имея описания водителя такси, нам не потребовалось много времени, чтобы выяснить, в каком отеле останавливался парень. Он называл себя Джоном Картером — кстати, это — псевдоним. Его настоящее имя — Питер Гарфилд.

     Я подпрыгнул.

     — Я подумал, что это вас заинтересует. Он — племянник Филиппа Гарфилда, который был одним из пяти мужчин, которых Эмили определила в тот день как находившихся в этом офисе. Похоже, что Филипп Гарфилд находится в больнице, и, насколько я смог выяснить, вот-вот встретится с создателем. Питер Гарфилд прилетел из Ирландии за пару дней до того, как эта запись была отправлена вам. Нам удалось выяснить, что он навестил своего дядю в больнице, а затем тем же самым вечером отправил вам эту запись. На следующий день он улетел обратно в Ирландию.

     — Вы собираетесь допросить Филиппа Гарфилда?

     — Мы не можем. Я боюсь, что он — в коме после сердечного приступа, и врачи не очень надеются на его выздоровление. Послушайте, мы ведем себя сдержанно. Мы ведь не хотим, чтобы другие узнали, что мы вернулись к этому делу.

     — А как насчет этого Питера Гарфилда? Вы собираетесь допросить его?

     — В конце концов, я думаю да, но не в данный момент. В то же время мы очень внимательно присматриваемся к остальным четырем мужчинам. Они — странная группа, все они — так называемые предприниматели и очень богатые. Эти парни, кажется, занимались бизнесом больше для собственного удовольствия. Сомневаюсь, что вам удастся узнать, что все они продали свои активы в компании, в которой Эмили работала, в течение года после появления этой первой ленты.

     — Почему, вы думаете, они это сделали?

     — Я должен представить себе, что облом с Эмили зародил в них богобоязненность, поэтому они дистанцировались, насколько могли. В любом случае, менее чем через два года компания попала под внешнее управление, я связывался по этому поводу с отделом по борьбе с мошенничеством, и пара моих друзей суетятся там. Мы не можем делать что-то слишком громкое в данный момент. В таком деле тише едешь — дальше будешь.

     — Я не могу понять, почему вы не собираетесь расспросить этого Питера Гарфилда о записи. Конечно, он должен что-то знать? — спросил я.

     — Потому что остальные четверо в настоящее время проводят большую часть своего времени за пределами страны. Они встречаются каждые пару месяцев или около того в Ирландии в отеле, которым владеет Питер Гарфилд. Если мы поговорим с ним, то это может предупредить других, что мы с отрядом по борьбе с мошенничеством занимаемся их делами. Послушайте, очевидно, мои коллеги в отряде по мошенникам уже давно интересуются этими ребятами, и я боюсь, что отряд имеет в этом приоритет. Что касается Эмили это для них — просто второстепенное дело.

     — Ну, не второстепенное для меня!

     — Я это понимаю, и мои коллеги тоже. Не поймите меня неправильно. Они также заинтересованы в том, чтобы расследовать то, что случилось с Эмили и вами. Если она не возражает, они также хотели бы поговорить с Эмили. Лишь одно это связывает вместе всех пятерых. Я верю, что парни из отдела мошенников захотят арестовать всех пятерых — ну, четверых — заговорщиков одновременно. Поэтому они смотрят на все с еще большим усердием, чем я. Если им удастся, они включат в дело их всех. Парни держат все в секрете, поэтому я не знаю, сколько они накопали.

     Инспектор продолжил, говоря мне, что его запросы в Штаты многого не дали, но пара его контактов с ФБР проявила большой интерес к яхте, на которой были эти пятеро, или, скорее, к владельцу яхты в то время. Насколько он смог понять, владелец не был известным преступником, но точно не был и безупречным. Он был одним из тех, про которого ФБР было уверено, что он что-то замышлял. Они просто не могли понять, что именно. По всей видимости, в нем также были заинтересованы и ребята из американской налоговой службы.

     Пару дней спустя, когда я приехал домой с Бриджит, из дома выходили несколько офицеров из отдела по борьбе с мошенничеством. Эмили сказала, что они только что пробежались с ней по всему, спрашивая, что она помнит о том, что происходило в компании, когда она там работала. Но, поскольку это было много лет назад, Эмили не смогла вспомнить чего-то, что, как она думает, их заинтересовало. Они показали ей много фотографий мужчин, но она нашла лишь пару, что были ей смутно знакомы.