Время текло медленно, учебные занятия казались бесконечно длинными. Мишке хотелось отыскать следующую золотую карточку, дающую новые возможности! Он почесал лоб. Уже шел третий день поисков из семи. Часы тикают все ближе к финалу. По истечению последнего дня, все действия на сознание его сексуальной мамочки растворятся из нейронных цепочек мозга и жизнь вернётся в обычное русло. Его ладони ещё помнили тепло пружинящих, гладких щечек ее зада. Шлеп! Раз! Шлеп! Два... она начинает потеть и срамное место блестит внизу... Шлеп! Три!

     Только вот на глаза никак не попадалась злополучная карта с включающей, новую ступень контроля бывшей королевы красоты и ведущей тв-передачи, фразой. И это уже вызывало некоторое беспокойство. Мишка горько вздохнул. Он уже перерыл всю квартиру. Помимо всех проблем, то и дело мешались сестра с папой, оба вечерами не давали спокойно обшаривать углы комнат. Он заглянул украдкой даже в мусорное ведро. Тщетные попытки...

     Тем же вечером мать крутилась на кухне, гремела посудой и дверцами кухонного гарнитура. Она расставляла кружки, когда угрюмый Миша прошагал к холодильнику мимо ее маленькой, стройной фигуры и открыл дверцу.

     — Что ты там ищешь? Сейчас сядем ужинать, лучше подай мне молоко. Мелькнули белые волосы и цветастый фартук поверх офисной юбки.

     Ее сын протянул руку за бутылкой и вдруг замер. Его глаза заблестели, а сам он аж распрямился и посветлел. Засунув что-то в карман с полки, он поставил на стол молоко и быстро убежал к себе в комнату.

     — Ты куда?

     Маша бросила ему вслед провожающий взгляд, сдула пепельную челку со лба и закатила глаза:

     — Мужчины такие странные. Через минуту сядем за пиццу, он же тащит в карман из холодильника какие-то крохи.

     Если бы она только знала, что нашел Миша. Очередной спусковой механизм в форме магической фразы, при нажатии на который, она — зрелая, семейная женщина, упадёт ещё дальше, прямо в пучину Мишкиной похоти и станет податливой куклой в худых, длинных руках собственного сына.

     В своей комнате Мишка судорожно включил светильник, щёлкнула кнопка, и в жёлтом свете, среди искривленных теней он прочитал на плотной золотой основе готические буквы:

     «Молоко уже не то, что было! Пить надо натуральное, в пекло «Сметановну»!

     — Ну это просто! — расплылся в улыбке Миша, он даст мамочке сполна молока. Насосет себе до отвала. Осталось активировать фразу и процесс пойдет. За столом он то и дело бросал взгляд своих серых глаз на чувственные губы матери, на чудесные ямочки, пересекающих ее лицо при смехе и представлял, как втягиваются ее щеки, когда она засасывает вглубь жаркого горла его крепкий член, слизывая кругами капающую смазку из его раздутой головки. Влажный и мягкий язык...

     — Ты чего поник? — он вздрогнул. Сестра на него смотрела своими стервозными, перекрашенными глазищами — Очнись! И это существо мой брат! Ещё бы слюни пустил до пола! — Рита! — отец со смехом посмотрел на сына. — Ты чего, влюбился? В облаках летаешь. Ты смотри, прощелкаешь всю пиццу.

     — Оставь ребенка Петр, какие ему ещё девочки — мать улыбнулась, отпила чай. Ее муж погладил по бедру в натянутой на крутых бёдрах юбке и ответил:

     — Это мой пацан! Наверное Королева местная?

     — Корова если только! — прыснула от своей же шутки Ритка, отчего ее небольшая, крепкая грудь дернулась вверх и вниз, кусок пиццы переломился и упал на стол.

     — Да пап, местная королева, тебе такие нравятся — кивнул Мишка и не глядя на Петра сделал глоток из кружки.

     — А фото есть, покажешь нам с матерью свою избранницу? — усмехнулся тот в ответ. Его рука продолжала гладить длинную ногу супруги.

     — Он все сочиняет, нашёл кому поверить! — старшая сестра вытащила белыми зубами кусок колбасы из под сырной шапки и перекусила его пополам. — Ам!

     Мишка встал из-за стола, и бросив взгляд в темнеющую ложбинку декольте матери, пошёл в свою комнату. Встав в дверях кухни он обернулся и сказал:

     — Рита!

     Красивая снаружи и гадкая внутри сестрёнка повернулась к нему, манерно моргнув длинными ресницами — Что тебе, михамор?

     — Лови! — он сделал замах и показал ей неприличную фигуру из среднего пальца.

     — Иди-иди отсюда! — прикрикнула Ритка-я и за тебя съем все тут!

     Их мать же допила чай и прошла в ванную, где спустила по стройным ногам и оставила пропитанные потекшим влагалищем, кружевные трусики. Мишка перед сном почистил зубы и зная новую модель поведения матери при виде среднего пальца, вытащил интимный элемент гардероба из корзины. В комнате он поднес тонкую материю к носу и вдохнул в себя пряный аромат промежности сооблазнительной белокурой милфы, что родила его и сейчас раздетая, лежит за стенкой с его отцом.

     Член встал, и его твердая плоть начала тереться о тонкую полоску ткани, где находилось выпуклое, мягкое влагалище Маши. От одной мысли о запретной половой щели мамочки его причиндал набух до боли и запульсировал так, словно в него слилась вся кровь из тела. Головка покраснела, раздулась и выстрельнула вязким сгустком на узор из прозрачных цветков и листиков. Мишка еле сдержал стон, бросил испачканное женское нижнее белье под матрац жалкой тряпочкой засыхать в лепешку и сладко заснул.

     На следующий день он не смог остаться наедине с матерью. Через день дома тоже все время находились, то сестра Ритка, то батя. Отец взял отгул, утрясти дела с водительскими правами и оставшееся время просидел у телевизора с женой. Мишка от досады рвал на голове волосы и изгрыз все ногти на руках. До ног не позволили добраться его слабая гибкость и гигиенические принципы. Он уже весь издергался и нервно ходил по своей комнате. Время от времени садясь за компьютер, под скрип несчастного, старого стула, снова срываясь с него для продолжения болезненной ходьбы загнанного зверя.

     Вечером, когда Петр, как главный храпун в семье, лег спать, он сломал любимым маминым туфлям каблуки. Сделал это он нарочно при ней, нагло глядя в глаза тем кошачьим, немигающим взглядом, что запоминается на всю жизнь после первого раза, когда вы увидели такой взгляд. Маша ахнула, сын при ней изувечил ее фаворитов среди обуви, медленно выпуская из рук обломки каблуков, он со стуком уронил их на пол. Она на такое могла только твердить: — Ты, ах ты... ты... ты...

     Через минуту она привела приговор в исполнение. В мишкиной комнате, замужняя женщина и мать двоих детей легла на его колени и получала шлепок за шлепком по обнаженным, белым ягодицам за ужасное поведение сына.

     — Не будешь в другой раз... бах!... трогать чужие... бах!... в-вещи! Как же больно!!! Ай!

     Пот тек по ее лицу после очередного шлепка. Мишка как следует отрабатывал наказание. Ладонь сына соскользнула и частично ударила по выпирающему под задом безволосому пельменю вагины. Маша едва не заскулила. Ей надо было время, прежде чем подняться. И в эти минуты Мишка сжимал пятерней ее упругую попку, красную и опухшую от шлепанья. Его член выпирал и врезался в мягкий живот матери, что с голыми ляжками, как маленькая девочка, сейчас лежала на его бедрах.

     — Ты достойно справился с наказанием, Михаил. — она с трудом поднялась, и натянула на место крохотные, синие трусики и брюки. — Я завтра куплю новые туфли, надеюсь с ними подобного не случится.

     — Я все понял, мама.

     — Хорошо, другого наказания ты не получишь, тебе и так сильно досталось.

     И с чувством выполненного долга, а также зудящей задницей, она скрылась за дверью. Так все протянулось до седьмого дня. Мишка ходил темнее тучи. Наступило утро последнего дня, он остервенело чистил зубы, выкидывая из кармана в корзину, покрытые коркой засохшей спермы, мамины трусики. Завтрак под издёвки Риты, шутки отца и суетливые хлопоты матери вокруг стола.

     Он еле дождался, когда сестра уйдет на учёбу, отец тоже ушёл, громко хлопнув дверью и они остались одни. Вот он! Момент Икс! Мишка торопливо подбежал к холодильнику, налил ...

 

     молока в стакан, стукнул по столу стеклянным дном и громко крикнул:

     — Мааамааа!!!

     Она зашла на кухню и воткнула руки в бока, ее глаза сощурились.

     — Тааак, ты почему не на учёбе, Михаил? Она всегда называла его полным именем, когда хотела показать свое недовольство или огорчение.

     Молоко уже не то, что было! Пить надо натуральное, в пекло «Сметановну»! — выпалил он, как на построении у физрука.

     — Что? Что это значит? — ее брови удивлённо полезли вверх и Мишка не понял, начал ли действовать механизм фразы, или же все поздно. — Это какой то призыв для митинга? Вообще-то твой отец из кожи вон лезет, что бы мы могли ходить сытыми и пить это молоко!

     Лицо матери покраснело, а пепельные волосы слегка растрепались, так она трясла от возмущения руками.

     — Ну что ж, раз ты ведёшь себя как маленький, я и буду с тобой обращаться, как с ребенком!

     И вот Маша стоя перед сыном, расстегнула кофточку, пуговицу за пуговицей, края одежды разошлись, оголили внушительных размеров чашки бюстгальтера. Вверху, над ними, выпирали частично открытые... СИСЬКИ. Настолько обнаженными, Миша не видел их никогда. В его горле пересохло и он судорожно сглотнул. Кофта упала на спинку стула. Крючки лифа раскрылись и он слетел с огромных, горячих грудей вниз. Открылся бюст во всей своей красе. О таких сиськах Мишка не мечтал и в самых грязных своих снах. Тяжёлые, круглые буфера, слегка провисшие, похожие на ракеты, они качались перед ним, дразня темными ареолами крупных, толстых сосков. Мать подошла к присевшему на стул сыну, привлекла его за затылок к мягкой и теплой груди.

     — Соси свое натуральное молоко, малыш. — вкрадчиво промолвила она и сунула его лицо прямо в свои душистые, мясистые дойки.

     Дважды Мишку упрашивать не пришлось. Он прильнул к огромному вымени матери и начал сосать выпрямившийся во рту сосок. Он стал невероятно длинным и упругим. Другой рукой, весь сгораемый от похоти, он начал мять свободную грудь, в глубине души терзаясь страхом нарушить гипнопрограмму в разуме сексуальной милфы. Белая плоть перекатывалась в его пальцах и напрягалась от растущего возбуждения женского тела.

     Ах! — жарко выдохнула мамочка и слегка качнула бедрами. Мишка начал остервенело тискать качающуюся, молочную сиську.

     — Что ты делаешь дурачок — заботливо улыбнулась Маша — ты так прольешь больше, чем выпьешь. Бери сосочек губами и пей.

     Она и правда считала, что кормит грудью сына. Мишка решил подыграть ей и начал по очереди сосать чрезмерно развитую, круглую грудь, то правую, то левую, то запихивая разом два соска себе в рот. Его пальцы давили сиськи у основания. Он был плохим малышом и начал покусывать покрасневшие соски. Мамочка начала стонать все громче, хотя обманутое сознание не воспринимало ещё эти действия, больше, чем завтрак для сына и угощение молоком.

     — А! Ааааааа... ммммм... Соси, давай малыш, насыщайся, мама накормит тебя — заботливо она погладила Мише затылок и улыбнулась стоя посреди кухни наполовину раздетая в своем трансе. Сын возбудился так, что ещё минута игр с тугими дойками и он изнасиловал бы глупую блондинку прямо тут на столе. Собрав всю волю в кулак, он прикусил соски посильнее, миниатюрная кошечка вскрикнула, отбросив назад свою голову и задрожала. Мишка выплюнул груди изо рта и залпом осушил стакан на столе.

     — Все! До дна! — стакан ударился об столешницу.

     — Вот моя золотая, выпил молочко. — Маша погладила по голове сына. Теперь я могу общаться с тобой, как со взрослым. Ее нежные, тонкие пальцы подцепили лямки бюстгальтера и она засунула в него раздутые, массивные груди. На фоне хрупкой женщины с ангельским лицом, набор доек казался огромным и пошлым.

     Маша так же спокойно застегнула кофточку, поправила ее и разгладила ухоженными ладошками складки на талии. — Теперь собирайся на учебу, Миша. Ее зад сексуально завилял в спальню. Мишка проводил перекатывающиеся ягодицы взглядом и довольно чмокнул губами. Он радовался не то предстоящему поиску новой карточки, не то новым возможностям, что она даст. Сегодня он наконец увидел пуританскую мать без верха и зрелище ему пришлось по душе.

     — Надо попробовать совместить наказание и питье молока в одном флаконе — пробормотал он себе под нос, вспоминая мамочкины прелести. Ими он вдоволь насладиться на предстоящих каникулах, пока папа будет на работе, а сестра в гостях у подружек. Веселье начинается.