Возбуждение нарастало. Я сидел рядом с Таней на узком диванчике, крепко прижавшись к ней бедром и боком. Правая рука крепко обнимала ее, ладонь удобно устроилась на ее мягкой груди, а пальцы пытались нащупать через тонкую ткань сосок женщины. Левая — пробралась под юбку, и, погладив под накрытым столом бархатные бедра, устремилась к влажным губкам, обрамленным шелковистыми волосками.

     Рядом с Таней сидела ее школьная подруга Лора, до чьей левую грудь я периодически дотрагивался, на секунду — другую оставляя в покое Танины прелести. Но совсем не податливость сорокалетних подружек возбуждала меня. Подобные игры были нередки в нашей компании. Правда, до того, чтобы овладеть ими дело не доходило: возбудившись до предела от проигрывания чьим-то клитором или соском, я обычно уводил в спальню Людмилу, мою жену. Она, кстати, тоже позволяла себе многое: если в нашу компанию попадал мужчина (обычно кто-то из моих приятелей), он мог крепко целовать ее в губы, беззастенчиво лапать во время медленно танца и даже обнажать грудь, чтобы впиться губами в сосок. Большего она никогда не позволяла.

     Мое и их внимание приковывала страстно танцующая в просторной комнате парочка. Звучала красивая музыка, кажется, французский шансон, и моя жена извивалась в крепких руках партнера. Точнее, он даже не прикасался к ней, но оба танцора распространяли вокруг себя ауру бешенной страсти, которая просто по определению не могла не завершиться бурным продолжительным сексом. Я даже не знал, что она так прекрасно танцует, хотя то, что она — выпускница режиссерского факультета института культуры, секретом для меня не было. Не уступал ей и партнер. Созданный ими экспромт рассказывал о знакомстве двух одиноких людей, о вспыхнувшем в них желании. Безумный танец завершился бурно: Людмила, опрокинувшись назад, уперлась в выставленные назад ладони, а он принял просто немыслимую позу: плавно наклонился вперед и удерживался от падения на вытянутых вперед руках. Тело Людмилы тут же двинулось вперед, его — пошло ей навстречу. Тела сомкнулись где-то в области паха и медленно двинулись назад. Ее грудь слегка подрагивала. Зрелище страстно отдающихся друг другу любовников завораживало и возбуждало.

     Кровь начала пульсировать у меня в висках, член забился в немыслимых судорогах, плеснув пряную жидкость прямо в трусы. Таня почувствовала как задрожала моя рука, лежащая на ее гениталиях, и повернула ко мне раскрасневшееся лицо. Ее подернутые пленкой затуманившиеся глаза глянули на меня так, словно она впервые увидела меня.

     Музыка кончилась. Володе помог Людмиле подняться и повернулся к нам. На явно брюках расплылось темное пятно, в глаза бросился небольшой бугор, образовавшийся чуть в стороне от его гульфика. Наступила тишина. Дамы зааплодировали.

     Людмила сделала книксен, Володе галантно поклонился партнерше и взял ее за руку. Он подвел ее к столу, сел на свой стул, стоящий как раз напротив меня и потянул ее к себе. Людмила безропотно подчинилась. Соседний стул остался пустым.

     Я ревновал и мучился, почувствовав, что она в любой момент готова отдаться ему. И чувствовал, как приятно мне испытываемое ею возбуждение и его желание взять мою жену прямо здесь, за столом. Возбуждение снова начало нарастать.

      — Ребята, — сказала Таня. — Хочу предложить тост.

     Я взял бутылку, налил себе и ему водки, дамам — вина.

     «За вас, — провозгласила Таня, — за ваш восхитительный танец». Мы чокнулись и выпили.

     Володя развернул Людмилу к себе и прижался к ее блестящим губам. Я просто физически почувствовал, как она поила его вином прямо изо рта. Его рука, слегка поколебавшись, легла на ее большую, соблазнительную грудь, устремилась к расстегнутым пуговичкам блузки и скрылась под ней. Поцелуй кончился. Она что-то прошептала ему на ухо. И мне явственно послышалось: «Какой большой, твердый». Людмила елозила по его коленям и заглядывала в лицо.

      — Саша, — раздался голос долго молчавшей Лоры. — А вино-то кончилось.

     Во мне что-то сжалась, и я медленно с каким-то необъяснимым страхом поднялся. В глазах померк свет: «Я уйду, а он поведет ее в спальню...»

     Володя неожиданно поднялся — «Я с тобой» — и пошел в коридор одеваться. Я двинулся на ставших ватными ногах.

     Мы вышли из квартиры, дверь бухнула так, словно кто-то выстрелили из пушки. Лицо горело. В каком-то похожим на прокисшее молоко тумане, который стоял у меня перед глазами, шли к лифту. На улице мороз пощипывал щеки. Мне было жарко.

      — Погоди, — вдруг сказал он. — Извини, я хочу ее. Что делать?

     Я остановился. Сразу стало легче.

      — Бесполезно, — соврал я. — Не тебе первому она многое позволяет, но не дает.

     Вторая часть фразы была правдой. Вместе с первой — наглым враньем.

      — Ты же спал с Лоркой. Бери ее. Да и какая разница, кого иметь. Все три ровесницы, одноклассницы, все — опытные давалки. Могут все.

      — Ты спал со всеми?

      — Почему нет? — я снова соврал. — Лорка и Таня — одинокие женщины.

      — Ладно, попробую кого-нибудь из них, — вздохнул Володя.

     Но реальность оказалась совсем не такой, как мы себе представляли. Володя сразу подсел к Тане. Лорка почему-то заревновала и вскоре ушла. Вот и пойми женщин. Когда Люда сидела у него на руках, глаза у Лоры светились каким-то блядским (другого слова не подберу) светом. Володя обнял Татьяну — обиделась.

     Вечер продолжался. Мы выключили верхний свет и стали крутить «бутылочку». Когда горлышко показывало на женщину, она целовала сидящего напротив мужчину. На мужчину — происходило то же самое. Затем ввели новое правило. Бутылочка показывала на то, кто загадывал желание. Дошли до поцелуев в грудь. Чаще всего целовали соски Людмилы, Тане перепадало редко. Вскоре ушла и она.

     Мы отправились на кухню допивать остатки водки. Мы перелили ее в фужер. И я предложил пить по глоточку и загадывать желание. Володя предлагал мне целовать Люду в губы и грудь, гладить ей бедра (она успела подмыться и надеть вместо брюк халатик). Я отвечал ему тем же. Людмилу, после ее предложения поцеловаться нам с Володей, мы лишили права голоса.

     Водка кончилась. Время было позднее, и он остался у нас. Люда быстро приготовила постель нам, и пошла в другую комнату стелить Володе, который ушел в ванную. Я лег.

     Не было ее долго. Минут через десять я отправился ее искать. Дверь в комнату, где готовилась постель гостю, была открыта. Но из-за царившего полумрака я сначала ничего не разглядел. Только слышал, как кто-то возился на кровати. А когда глаза привыкли к темноте, увидел лежащую поперек постели Людмилу. Халат был полностью расстегнут, матово поблескивала большая грудь. Он лежал рядом и целовал мою супругу в губы, шею, соски. Потом мне удалось рассмотреть детали. Рука Володи спряталась в ее белых трусиках, образовав постоянно шевелящийся бугор: видимо, он ласкал клитор.

     Я снова испытал те же чувства, что нахлынули на меня во время их импровизированного танца: кровь заколотила в виски, загорелись щеки, и... поднялся член. Я прошел мимо них и подошел к окну. Внизу качался на ветру тускло горевший фонарь, бросая пятна света в разные уголки двора.

     Заметив меня, они вскочили. Людмила подошла и прижалась ко мне. Я увел ее в спальню, положил на постель и поднял ее ноги себе на плечи. Член вошел в нее без помех: было так влажно, что, казалось, тишину спальни разорвет предательское хлюпанье. Обильно оросив ее своей спермой, я ушел на кухню, нашел заначку и опрокинул рюмку. Люда ушла в ванную. Там громко зашумела вода.

     Я налил себе вторую, выпил и снова в мельчайших деталях увидел их танец. Он снова взял ее за руку, снова посадил себе на колени. А потом, погасив свет в комнате, повалил ее на постель и лег рядом. И она с удовольствием ответила на его поцелуй. «Вот и галлюцинации ...

 

     начались, — подумал я. — Ну и пусть. Убудет у меня что ли?»

     Она уже лежала в постели. Я стянул с нее ночную рубашку и прижался к обнаженному телу. Укусил мочку уха, поцеловал и помял сосок, стал нежно целовать ее в шейку, проник рукой к ее клитору. Людмила потекла, томно изогнулась, потянулась к моим губам: именно эти ласки ее обычно заводили. Поласкав ее немного, спросил:

      — Хорошо с ним было?

     Она не ответила. И начала надевать ночнушку.

      — А сейчас к Володе пойдешь?

     Она вздрогнула, отодвинулась от меня:

      — Смеешься что ли? Я твоя жена.

      — Хочешь на руках отнесу? — пьяно продолжил я допрос.

     Она глупо хихикнула. Я встал и взял ее на руки. Пьяно пошатываясь, донес ее до соседней комнаты и поставил Людмилу на ноги в метре от кровати, на которой лежал Володя.

     Он опешил и вскочил с постели.

      — Не бойся, бить не буду, — сказал я и наклонился к подолу ее рубашки.

     И тут произошло неожиданное: она подняла руки. Я был окончательно сбит с толку и почувствовал уколы ревности. Не помню, какие мысли пронеслись у меня в голове. В глазах появился туман, ноги стали ватными, а рубашка Людмилы начала нехотя, как-то независимо от моей воли поползла вверх. Бьющий из коридора свет сначала осветил чуть полноватые бедра, затем — заросшую кудрявыми волосками ложбинку между ее ног и, наконец, большую и красивую грудь с маленькой родинкой у левого соска.

     Володя взял ее руку и медленно повлек на постель. Она сделала шаг к кровати и опустилась на нее. Он тут же лег рядом.

      — Тесновато, — произнес кто-то моим голосом. — Пошли в спальню.

     Володя шел первым и вел за руку обнаженную Людмилу. Я шел следом. В голове крутилась одна мысль: «Сейчас он трахнет мою жену!»

     Она лежала между нами. Володина рука очутилась между ее ног, и, лежа справа от моей супруги он безостановочно целовал ее в губы. Я ласкал любимую грудь и посасывал соски.

     Вдруг она резко дернулась и замерла.

      — Кто первый? — шепнул я ей на ухо.

      — Пусть сначала Володя попробует, — срывающимся шепотом ответила она.

     Я отстранился, и он забрался на мою жену. Потом я клал ее ноги на плечи, Володя ставил ее раком, а я подносил член к ее губам. Но только стремительно кончив пару раз, она стала делать нам по очереди миньет. Остановиться мы не могли. Кончили в ее тесную теплую дырочку раз по пять. Правда, после каждого «спуска» она уносилась в ванную.

     Спали мы недолго, и часов в шесть мы с Володей были уже в штучном отделе магазина, а Людмила возилась на кухне.

     За столом мы очереди сажали ее на колени, чтобы вставить член куда-то под надетый на голое тело халат. После каждого бокала вина она делала миньет кому-нибудь из нас. Почти весь день мы провели в постели.

     А вечером, когда гость ушел домой я спросил:

      — Ну, как у него, большой?

      — Длинный и толстый, — зардевшись, ответила она. — Просто всю меня заполнял. Я так тебе благодарно. Лорке и Тане бывшие мужья не позволяли такого. И они ходили налево.

      — Многим давали?

      — Да всем подряд.

      — Значит, у него лучше, чем у меня? — вернулся я к волнующей теме.

      — Ну что ты, твой такой родной. После этого никогда тебе изменять не буду.

      — Изменяла?

      — Да ты что! — возмутилась она, но подумав, призналась:

      — Если раза два только.

      — Это с кем же?

      — Помнишь, девчонки своих любовников приводили...

      — И с кем же из них?

      — Да почти со всеми. Девчонки своих приводили, и они вдвоем нас трахали. Ох, и здорово было. Ой, Сашенька, ты только не обижайся. Я только тебя люблю.

      — И в рот у всех брала?

      — Нет. Ну, раза два по пьянке.

      — Хочешь еще?

      — Нет. Не сейчас. У меня там все горит.

     Тогда я поцеловал ее и снова спросил:

      — Володю еще приводить?

      — Не хочу. Лучше кого-нибудь новенького, незнакомого. И пусть больше одного раза не приходит.

      — И сосать у них будешь?

      — Как скажешь, любимый.

      — А двоих можно?

      — Жена должна слушаться мужа своего.

      — Я хочу тебя смычком в пять поиметь. Завяжу глаза, и угадывай, когда в тебя член мужа войдет.

      — Знаешь, милый, мы с девчонками такое пробовали. В свингер клуб ходили. Ох, и здорово! Но твой член — лучший. Дай пососу, Сашенька!

     E-mail автора: [email protected]