Ты подходишь ко мне, слегка стесняясь, но уверенным, не быстрым шагом. Я стою и смотрю тебе в глаза. Прохладно, и ты кутаешься в мех шубы. Улыбаясь, я протягиваю тебе руки и слегка сжимаю твои прохладные ладони. Не зная, что сказать, ты опускаешь глаза, твои пальцы чуть заметно подрагивают в моих руках. Твои губы приоткрываются, ты хочешь произнести какую-то дежурную фразу. Слегка приподняв голову и вдохнув, ты уже готова сказать мне что-то вроде: «Похолодало сегодня». Но мои губы прикасаются к твоим и слова остаются где-то внутри и не успевают вырваться. Поцелуй длится долго, и ты забываешь заготовленную заранее фразу.

     Через несколько минут мы сидим в маленьком кафе, пьём сухое красное вино и молчим, глядя друг другу в глаза.

      — пойдем, погуляем по набережной. Прошу я тебя.

      — покажи мне город, прошу тебя.

     Ты показываешь мне достопримечательности и виды зимнего города. Говоришь о пустяках и погоде. Рассказываешь весёлые случаи из жизни и анекдоты в тему. Я держу тебя за руку, улыбаюсь и изредка вставляю какую нибудь реплику или афоризм по поводу. Но в основном молчу, слушаю тебя и думаю. Нет, не о своём и не о пошлом. Мысль, преследующая меня совсем другого рода. Я пытаюсь понять, почему такая женщина сейчас со мной, когда к её ногам мужчины должны падать пачками и кидать цветы клумбами. И как не разрушить эту атмосферу одним словом, намёком или прикосновением. Ведь всё хорошее создаётся долгим созидательным трудом, а разрушить всё это можно в один миг.

     Так гуляя, мы доходим до твоего дома на. Вот мои окна, говоришь ты, показывая куда то вверх. Одна рука у тебя занята, так-как я до сих пор сжимаю её в своей. И в этот момент я решаюсь на то, на что не смог бы решиться ещё десять минут назад.

      — Пойдём к тебе!

     Произнеся эту фразу я не могу поднять глаза и смотрю на твою ладошку лежащую в моей руке так легко и уютно, как маленький котенок, свернувшийся в тепле, возле мамы кошки. Я боюсь даже не отказа, а скорее твоего осуждения и немедленного исчезновения. Ты высвобождаешь свою руку и поправляешь сползающую с плеча ручку сумки. Достав сигареты я нервно закуриваю, не зная куда деть такие ненужные в этот момент руки. Глубоко затягиваясь дымом сигареты и почти не ощущая её вкуса и жара от огонька добравшегося уже до пальцев, я все-таки поднимаю глаза и на какую то долю секунды наши взгляды пересекаются, но ты тут же отводишь глаза в сторону.

      — Я понял, не говори ничего. Можно позвонить, как доберусь?

     Сказав это, я поцеловал тебя в щёку под ухом и собрался уходить.

      — Подожди 10 минут. Можешь?

     Спросила ты вдогонку.

     Я обернулся и посмотрел на тебя. Ты стояла, взявшись за ручку подъезда, и неотрывно смотрела мне в глаза.

      — Конечно, хоть час. Как скажешь. Никаких проблем. Сколько уг...

     Твой указательный палец дотронулся до моих губ, и я прервался на полуслове.

      — Я скоро.

     Сказала ты и вошла в подъезд.

     Стоя под окнами твоей квартиры я думал о том, что скорее всего, приняв моё предложение ты создаёшь себе дополнительные проблемы и завтра кроме сожалений никаких эмоций. Зачем я это предложил? Идиот, кретин, долбо... б! Теперь она согласится, из какой то нелепой симпатии, а ты этим воспользуешься как последняя скотина. Говнюк! Как ты можешь так использовать девушку. Уйдя в эти мысли, я стал искать повод отправить тебя домой и не портить тебе вечер и завтрашний день. Закурив уже вторую или третью сигарету я прислонился к стене дома и попытался отвлечься от всех мыслей сразу. Подняв голову к небу, я смотрел как падает снег и не мог разобраться ни в своих желаниях, ни в твоём отношении ко мне. Идея! Надо набрать твой номер и сказать, что резко пришлось сорваться и лететь куда нибудь. Достав мобильный из кармана, стал листать записную книжку в поисках твоего номера. Найдя его, нажал на кнопку дозвона и обернулся к подъезду. И тут же встретился глазами с тобой. Ты стояла и смотрела на мои манипуляции с телефоном. Закрыв крышку своего Эрекшена, я взглянул в твои глаза и единственное что смог сказать, это «привет».

      — Я свободна на всю ночь. И завтра на целый день.

     Эти слова прозвучали для меня как хор ангелов. Мне хотелось закричать: «Остановись мгновение. Ты прекрасно!».

     Через час или около того мы входили в квартиру, которую я снял на выходные. В пакете раздавался звон бутылок с вином, и шуршали упаковки всякой мелочи.

      — Ты располагайся. Посмотри где тут чего. А я пока на кухне поколдую.

     Сказав это я схватил все пакеты и скрылся в кухне.

     Пока открыв и поставив, охладится вино, я резал, раскладывал и украшал тарелки, ты успела привести себя в порядок и зашла на кухню. Господи, нож в моих руках застыл на разделочной доске. Передо мной стояла королева. Твои чёрные волосы блестели в свете лампы под абажуром. Мой взгляд задерживался на открытых плечах и в вырезе платья. На руках, в которых ты держала маленькую плюшевую игрушку. Ты была прекрасна!

      — Может начнём уже? Или ты решил наготовить на целую свадьбу?

     В твоём голосе можно было услышать всё что угодно, но не издёвку.

      — Да, извини, увлёкся. Тут посидим или в комнате?

     Вопрос был чисто риторический, просто я не знал что сказать. Моему потрясению не было предела.

     Я взял два фужера и разлил вино.

      — За нас!

      — За сегодняшнюю ночь!

     Сказал я тост.

      — И за завтрашний день.

     Добавила ты.

      — Давай на брудершафт?

     Выпив до дна, я обнял тебя. Ты положила свои руки мне на плечи. Наш поцелуй длился, казалось целую вечность. Голова начала кружится, но от вина или от твоей близости, не смог бы сказать никто.

      — Я надеюсь ты голодная?

     Сев к столу, мы поняли, что зверски проголодались. Когда бутылка опустела. А вместе с ней и половина тарелок. Из комнаты, где остался включённый телевизор, раздалась мелодия какой то старой, но романтичной, медленной песни.

      — Пойдём, потанцуем.

     Сказав это я подумал: «А ведь танцевать то я не умею». Ты наверное поняла это, и взяла на себя роль ведущей. После двух танцев мы присели на кровать передохнуть и переждать рекламу на канале.

      — Как задолбала эта реклама.

     Сказал я, просто чтобы что-то сказать и как сидел, откинулся назад на спину разбросав руки. Повернувшись ко мне, и облокотившись на руку ты прилегла рядом. Свободной рукой ты расстегнула одну за другой пуговицы на моей рубашке и твоя рука скользнула под неё. Я замер, отдаваясь давно не не испытываемому наслаждению. Как давно не чувствовал я прикосновения тёплых женских рук к слегка влажной и чувствительной коже на груди. Я лежал не шевелясь и стараясь даже не дышать, весь погрузившись в это наслаждение. Ты склонилась надо мной и твои мягкие, чувственные губы прикоснулись к моим сухим, после вина губам. Я почувствовал лёгкий привкус вина и тепло твоего дыхания. В В это время твой язык, твои руки и губы начали ласкать мою шею, плечи, грудь. Закрыв глаза я мелко дрожал постепенно заводясь всё больше и больше. Ты начала слегка покусывать мою кожу. Я затаивал дыхание, когда твои зубки касались особо чувствительных мест. Дойдя постепенно до ремня на брюках, ты начала расстёгивать его, слегка отстранившись от меня. Я прижал твою руку к пряжке ремня и задал самый дурацкий, но необходимый как мне казалось в этой ситуации вопрос: «А ты не пожалеешь о том, что сейчас может произойти?» Твой ответ потряс меня своей непререкаемой лаконичностью: «Заткнись».

      — Нет Тошка, не надо. Если сейчас не остановиться, то я встану в длинный ряд твоих мужчин, и больше обо мне ты не захочешь даже вспоминать.

     Сказав это, я взял тебя за плечи, усадил рядом с собой и прижал твою голову к своей груди.

      — Ничего не говори. Давай просто посидим и помолчим.

     Я гладил ...

 твои волосы, говорил что-то. Рассказывал какие-то моменты из своей жизни. Ты полулежала на моей груди и я вдыхал запах твоих волос. Ты молчала, и только тепло твоего дыхания на моей коже и твои волосы щекочущие меня не позволяли мне забыть о том, что мы вместе и уснуть, утонуть в этом уюте и покое. Не знаю сколько продолжалось это ощущение, но моя спина затекла и попытавшись изменить своё положение я вывел тебя из состояния в котором ты пребывала.

      — Я кажется задремала.

     В твоих словах было столько неги, что я про себя начал покрывать свою спину самыми жестокими проклятиями.

      — Да вот что-то спина затекла.

     Попытался оправдаться я.

      — Можешь меня слегка помять? В смысле массажа.

     Спросил я с надеждой.

      — Конечно могу. Ложись.

     Сняв рубашку, я лёг на живот, положил голову на руки и полностью отдался во власть твоих рук.

      — А откуда эти шрамы у тебя на спине?

     В твоём вопросе я боялся услышать нотки отвращения, которые обычно слышал по поводу своей спины, но или показалось, или их на самом деле не было.

      — Не обращай внимания, это так, эхо войны.

     И тут я осёкся. Мне показалось, что этой фразой я как-то обидел тебя. Повернуться я не мог, и оставалось только гадать, что ты сейчас чувствуешь. Твои руки мяли мою спину, слегка царапая её.

      — Не обижайся. Я не хотел сказать ничего обидного. Это уродство, я понимаю, но теперь уже ничего не поделаешь. С этим придётся жить.

      — Давай ещё винца дерябнем?

     Пытаясь отвлечь тебя от неприятной, как мне казалось темы, я перевёл разговор в другую плоскость. Встав с кровати и накинув, но не застегнув рубашку я пошел на кухню. Налив два фужера я вернулся в комнату. Ты полулежала на подушках и улыбалась глядя на меня. — Прости меня! Не привык я к такому.

      — Поздно уже. Давай что ли баиньки? А?

      — Да что-то не охота пока спать.

     Сказала ты, игриво посматривая на меня.

      — Тошка! Может не стоит? А? Я не хочу тебя разочаровать, а особо великолепным или даже просто хорошим любовником я никогда не был.

     Произнеся эту тираду я присел на край кровати и погладил твою руку лежащую на покрывале рядом с моей. Поднявшись на кровати и обняв меня, ты принялась покусывать моё ухо и шептать мне какие-то слова, половину которых я просто не мог расслышать. Обняв тебя, я поцеловал шею у тебя под ухом и прижался щекой к твоей горячей и нежной коже. Распахнув на мне рубашку, ты повалила меня на кровать и принялась дёргать мой ремень. Я чувствовал, что если ещё пять минут назад я мог как-то сдерживаться, то сейчас я просто порву тебя на кучу маленьких Наташек, каждую из которых потом тоже порву. Справедливости ради, надо сказать, что пряжка моего ремня с секретом, и просто так его расстегнуть не так-то просто. Поэтому я помог тебе расстегнуть его, но дальше влиять на процесс я был не в силах. Схватив тебя в объятия, я задрал подол платья почти до пояса и усадил тебя себе на колени лицом к лицу.

     Отдаваясь моей неуклюжей, но по истине звериной страсти, ты обняла меня и начала слегка покусывать за ухо. Расстегнув платье и бюстгальтер у тебя на спине, я одним движением опустил всё это тебе на талию. Твоя грудь, слегка качнувшись, предстала передо мной во всём своём великолепии. Соски, как удивлённые глазки, казалось смотрят и не могут понять почему вдруг стало так светло и куда делись кружева закрывающие и поддерживающие их. Одним неловким, но уверенным движением я собрал у тебя на талии платье и стянул его через голову. На краткий миг подняв руки, ты снова обхватила мою шею и мы слились в долгом и страстном поцелуе. В порыве страсти обняв тебя и повернувшись лицом к кровати, я опустил тебя на прохладные простыни. От несильного, но резкого соприкосновения с холодным, по коже у тебя пробежали мурашки, а соски грудей затвердели и как два указателя уставились в потолок. Из одежды на тебе остались черные чулки без пояса и стринги, которые непонятно за что называют трусами.

      — Ну вот. Я уже голая а ты ещё даже лыжи не снял.

     И в самом деле, одежды на мне было мягко выражаясь многовато. Срывая с себя рубашку, носки и брюки я пожирал глазами тебя, лежащую передо мной. Глядя на мои безуспешные попытки раздеться, ты стала ласкать свою грудь, бёдра. И хотя ноги твои оставались сдвинутыми, и только согнутыми в коленях, но твои руки проникали между ними, и ты постанывала от вожделения и удовольствия. Когда на мне из одежды остались только плавки, я даже не лёг, я просто упал рядом с тобой и принялся тискать, другого слова не подобрать, тебя за все доступные и не доступные места и целовать твою грудь, руки, живот, бёдра. Решась снять с тебя трусики я со своей неловкостью конечно порвал их, вызвав у тебя лёгкий вскрик. Причина его осталась загадкой. Или жалко вещь, или боль от лопнувшей и хлестнувшей по коже резинки. Освободившись от остатков одежды я лёг рядом с тобой и руками раздвинул тебе ноги. Прислушиваясь к твоему частому и прерывистому дыханию я лёг на тебя и продолжая целовать и ласкать твоё тело, лицо, волосы вошёл в тебя. Как ни было велико искушение получить удовольствие быстро и напористо, все-же доставлять его приятнее, чем получать.

     Прислушиваясь к твоим ощущениям и стараясь себя сдерживать, я смотрел как реагирует на меня твоё тело. После твоего оргазма я понял, что не могу дольше сдерживаться, и уже мой оргазм накрыл меня с такой силой, что я успел подумать: останусь я в сознании или отключусь совсем. Через какое то время, когда сознание и дар речи вернулись ко мне, я смог произнести лишь: «Ты прелесть!»

     Завернувшись в полотенце и накрыв тебя одеялом, я пошёл на кухню, наполнил бокалы вином и налил в ванную тёплой воды с каким-то шампунем. Зайдя в комнату и глядя на тебя, прислонившись к косяку, я предложил:

      — А пойдём в ванной поваляемся, вдвоём? А?

     Ты восприняла это предложение без особого энтузиазма или просто ещё была расслаблена после бурной и не обузданной близости. Войдя в воду, ты сразу начала покрывать своё тело пеной и у меня возникла ассоциация с Венерой, которая как гласит миф, вышла именно из пены. Я залез к тебе в ванную и отдал тебе один из фужеров с вином. Сделав по глотку, мы отставили фужеры, и я стал страстно гладить и ласкать твоё тело, не пропуская ни одного, даже самого укромного уголка. Прислонив тебя спиной к бортику ванной и стерев пену, я стал лить вино тебе на шею и слизывать его то с одной, то с другой груди. Было удивительно смотреть, как твои груди реагируют на прикосновения моего языка. Но вино кончилось и я понял, точнее заметил, что лежу на тебе, между твоих раздвинутых ног, а у самого такая эрекция, что у ванной сейчас может появится новый слив для воды. Приподнявшись и подтянув себя наверх за край ванной, я одним движением вошёл в тебя на всю «его» длину. Наше совокупление длилось несколько секунд, но казалось, что вода из ванной, которая не выплеснулась на пол, просто испарится.

     Переведя дух и собравшись с силами, а может, просто замёрзнув, мы включили душ и стали мыть друг друга. Через пол часа этого весёлого и полезного занятия, я не утерпел и, свернув лейку со шланга направил струю воды тебе между ног. Вот только теперь, глядя со стороны, я понял, понял головой, почувствовать это мне не суждено, что и как чувствуют женщины. Даже стал немного завидовать. Вынув тебя из ванной, я долго вытирал твоё тело полотенцем, чувствуя мягкую упругость под руками. Я отнёс тебя на кровать. Ты лежала обнажённая и расслабленная, после ванны.

      — Ну что, хочешь спать?

     Спросил я, слегка ёрничая и с намёком на то, что я ещё полон сил, а ты уже почти спишь.

      — Господи, послал же ты мне такого идиота!!!

     Сказав это, ты обхватила мою шею руками и прижала меня к себе. Моё тело отреагировало на это раньше, чем я подумал смогу я ещё хоть что-то или уже выдохся....  Ты повалила меня на спину, и усевшись сверху устроила такие бешеные скачки, как будто под тобой был не я, а Орловский рысак или Арабский скакун. Через какое-то время, мы лежали утомлённые и расслабленные, как две медузы, выброшенные на берег. Чтобы лучше тебя видеть, я перевернулся и положил голову тебе на живот. Получилась почти классическая поза 69, но без совокупления.

      — Ты как, ещё жива?

     Спросил я, особо не ожидая ответа. Тем не менее я его получил.

      — Да я только жить начала.

     Этот ответ поверг меня в состояние лёгкого ступора из которого, я впрочем быстро вышел.

      — Вот ты неугомонная.

     Сказал я, громко рассмеявшись.

      — Продолжим?

     Вопрос я задал просто так, готовясь получить в ответ что-то типа:

      — С ума сошёл? Маньяк!

      — А ты ещё на что-то способен?

     Услышал я, и подняв глаза увидел твой призывный взгляд.

      — Я? Да я ещё...

      — Да я тебя...

     Не в силах подобрать слов, я раздвинул твои ноги. Помогая себе рукой я попал в святая святых твоего тела, где ещё не остыло воспоминание о моём предыдущем появлении. Мой язык прикоснулся к нежной коже твоего влагалища и я почувствовал рефлекторные, неконтролируемы сокращения твоего тела. Тысячу раз прав был Ги Дэ Мопасан. Самая приятная для мужского уха музыка — это стоны удовлетворённой им женщины. Стараясь доставить тебе ещё большее удовлетворение своим языком, и видя реакцию на него твоего тела, я ввёл в тебя ещё и пальцы, чтобы достать до самых потаённых твоих мест. И в этот момент я почувствовал прикосновение твоих губ к головке своего члена. Такого я не испытывал уже много лет. Не прошло и минуты, как нас просто накрыл и раздавил оргазм такой силы, что даже не смогу припомнить было ли такое со мной раньше. Сил у меня хватило лишь перевернуться, выключить телевизор, обнять тебя и натянуть одеяло. Я даже сам не понял, как отключился. Это можно назвать провалом в небытие. Мы уснули сном младенца, или точнее младенцев, потому что во сне мы сжимая друг друга в объятиях переплелись так, что наблюдая со стороны можно было принять нас за сиамских близнецов. Твоё дыхание, которое я слышал засыпая, было во сто крат лучше любой колыбельной.

     Единственная мысль, проскочившая в моём мозгу, была: а ты уже спишь, или пока ещё нет? Но этот вопрос не был задан, и никто естественно на него ответить не собрался. А я просто провалился в тёмную бездну без всякого желания возвращаться оттуда.

     Утром меня разбудил луч солнца, непонятно как пробившийся сквозь тучи над северной столицей. Обвив меня руками и закинув ногу мне на талию, ты тихо спала на моём плече. Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть твой, такой чуткий утренний сон. Не знаю точно, сколько времени я пролежал так, разглядывая тебя и стараясь глубоко не дышать. Но мой организм опять подвёл мня. Хотя нужно быть совсем каменным, или абсолютным бревном, чтобы не отреагировать на прекрасную обнажённую женщину, прижавшуюся ко мне. Внизу живота начала собираться кровь со всего, как казалось организма, и вскоре мой конец упёрся в твоё бедро. От этого прикосновения ты проснулась, и посмотрев мне в глаза с улыбкой спросила:

      — Это рука, или ты так рад мня видеть?

     Вместо ответа, я сгрёб тебя в охапку и перевернувшись на спину усадил тебя сверху. Слегка качнув бёдрами, ты впустила мня в «свой внутренний мир» и стала двигаться на мне постоянно увеличивая ритм. Я держал тебя за бёдра и пытался войти в тебя ещё глубже. Вдруг вскрикнув и замерев на мгновение, ты рухнула на мня и я ощутил, как сокращается каждая клеточка твоего тела. Я лежал на спине и гладил твою спину, бёдра, руки, плечи. Через какое-то время я почувствовал, что ты опять стала двигаться на мне. Сначала медленно и как-то томно, но вскоре темп стал просто бешенным. Ты стонала, вскрикивала и даже как мне показалось рычала. Груди твои как сумасшедшие прыгали в такт твоим движениям. Так яростно мне не отдавалась ни одна женщина в жизни. Я чувствовал, что больше не могу сдерживаться и взяв тебя за ягодицы стал входить в тебя с удвоенной силой. Через несколько мгновений я упал на подушку опустошенный как мне казалось на ближайшие пару лет. И тут же мелко задрожав, ты упала мне на грудь. В твоём частом и прерывистом дыхании были слышны всхлипы и стоны удовлетворения. Перекатившись в сторону, расположившись рядом со мной, и обняв меня, ты сказала:

      — Животное, ты меня разве что на изнанку не вывернул!

      — Это комплимент или оскорбление?

     Задал я вполне риторический вопрос, но к удивлению получил на него ответ:

      — Это факт! Ты просто ненасытное животное!

     Восприняв это всё-таки как комплимент, я повернулся к тебе и стал гладить твоё ещё разгорячённое тело.

      — Что-то я проголодался. Пойду, что-нибудь на завтрак соображу.

     Накинув на себя что-то из одежды, и включив телевизор, я запретил тебе под любым предлогом появляться в кухне.

      — Я там буду священнодействовать, а ты посмотришь на это по факту. Договорились?

      — Ну выбора у меня нет. Значит договорились!

     Через час, я пригласил тебя на кухню и стал, как радушный хозяин угощать тебя всем подряд, не забывая, конечно про себя и про бокалы. Отвалившись от стола, с полными желудками, мы взяли фужеры, бутылку и снова перешли в комнату. Сев на кровать и разлив вино, я поднял тост за самую прекрасную, страстную и удивительную женщину в моей жизни. Чокнувшись, мы выпили на брудершафт и слились в долгом и страстном поцелуе.

      — Давай просто поваляемся?

     Сказала ты мне или на что-то намекая, или наоборот устав и в надежде, что это больше не повторится.

      — Ну хоть потискать тебя мне можно?

      — Нужно!

      — Слушай, я конечно скотина бесчувственная и абсолютный эгоист, но ты мне скажи, ты от меня уже устала или ещё нет?

      — Дурачёк ты! Мне хорошо с тобой.

     Более приятных слов я не слышал очень давно.

      — Хорошая моя!

     Обняв тебя и прижав к себе, я долго — долго не выпускал тебя из своих объятий.

     Потом мы долго лежали вдвоём на кровати, говорили о жизни, о планах на будущее, о прошлом, смеялись и при этом постоянно дурачились, ласкали и гладили друг — друга.

      — Пойду-ка я на кухню, отравлю душу никотином.

     Как мне показалось, этот старый и уже не смешной прикол вызвал у тебя негативное впечатление.

      — Пойдёшь со мной?

     Я сказал это просто, чтобы ты отвлеклась от последней фразы. Зайдя на кухню и достав пепельницу, я закурил, глубоко затягиваясь сигаретой. Ты вошла и присела ко мне на колени, давая возможность гладить свободной от сигареты рукой твои колени, бёдра, живот и грудь. В качестве халата ты использовала мою рубашку, но не стала её застёгивать, а просто запахнула. Сидя у мня на коленях, ты говорила о пустяках, а твои руки перебирали волосы у мня на затылке. От этой невинной, но такой нежной ласки, я опять завёлся и стал всё активнее пробираться рукой к твоему лону.

     Ты не возражала и не сопротивлялась моему натиску. Прижавшись головой к твоей груди, я слышал, как учащенно забилось твоё сердце. Поставив тебя на пол, я встал рядом и взяв тебя за бёдра, закинул их себе на талию. Посадив тебя на стол, я вошёл в тебя. Откинувшись на спину, ты закинула ноги мне на плечи. У меня была прекрасная возможность видеть тебя и твоё тело. Я хотел верить, что тебе правда хорошо со мной, и хотелось продлить это состояние, растянуть во времени, но увы. Я кончил очень быстро. Наверное это не удивительно, если рядом такая женщина и если хочешь её больше чем всех остальных вместе взятых. Но мне стало стыдно, потому что я не дождался тебя и ты не получила удовольствия. Получилось, что я вроде просто поимел тебя и оставил. Мой орган был против продолжения и поэтому опустившись на ... 

     колено, я языком принялся ласкать тебя. Ты стала постанывать, по всему твоему телу прокатывались конвульсии наслаждения.

     Руками, ты прижимала мою голову к своей промежности, и даже опасаясь задохнуться, я продолжал свои ласки. Вскрикнув и затаив дыхание, ты попыталась сжать ноги, но там была моя голова, и это движение тебе не удалось.

     Сходив в ванную и освежившись, ты вошла в комнату и поцеловав меня, легла на кровать. В этот момент раздался звонок телефона.

      — Да. Слушаю.

     Сказав это, я услышал голос квартирной хозяйки, которая интересовалась, во сколько ей можно подъехать и забрать ключи.

      — Приезжайте через час. Мусор я выкидывать не буду. Ладно? Всё что останется в холодильнике, используйте по собственному усмотрению. Добро?

      — Ну, вот и всё. Пора собираться. Давай дождёмся хозяйку и пойдём погуляем.

     Не спеша, мы начали одеваться и собирать свои вещи. Через час с небольшим, отдав ключи и расчитавшись с хозяйкой, мы вышли на улицу.

      — Во сколько у тебя поезд?

     В этом вопросе я услышал столько тоски и невысказанного, что уезжать мне стало совсем тошно.

      — У меня ещё есть два с половиной часа. Давай доберёмся до вокзала, а там уже погуляем.

      — Давай, правда не май месяц на улице.

     Доехав до вокзала, мы сели в какой-то забегаловке, впрочем довольно пристойной и взяли бутылку красного полусладкого вина и сырное ассорти.

      — Скажи честно, я останусь в твоей памяти как один из многих или всё-таки хоть чем-то я отличаюсь от всего твоего списка?

     Этот вопрос я должен был задать и подсознательно уже подготовился к ответу. Но и тут меня ожидало очередное разочарование, и я понял, что интуицией я не обладаю ни на грамм.

      — Ты единственный мужчина в моей жизни, который воспринял меня не только как женщину, самку, а ещё и как человека. И хотя бы за это ты останешься в моей памяти совершенно особенным. Не ожидал?

      — Честно говоря нет. Я ожидал чего-то типа: Павианы увидев тебя в деле сдохли бы от зависти, а как человек ты стандартный как шуруп.

     Выдав эту тираду, я замолчал и подумал: А ведь это не самокритично, это как самому себе комплимент сделать. И решив перевести всё в шутку, я сказал:

      — Помнишь, в кино 72 метра фраза была: Мукамбетов, ты лучший!!!

     Принимая шутку, ты рассмеялась.

      — Прости меня Тошка, если вдруг чем обидел. Не знаю когда мы увидимся и увидимся ли мы ещё когда нибудь. Это от меня и моих желаний не зависит, но если я тебе буду нужен, то зови. Если буду жив и возможность передвигаться у меня будет, то прилечу. Так что не забывай про старого Серёгу. Будешь в наших палестинах, дай знать. Встретимся, посидим, повеселимся и вообще.

      — А зачем ты вообще приезжал? Ради секса или ещё была причина? Не хотелось бы думать, что только ради этого ты проделал весь этот путь.

      — Нет, ради этого в такую даль я не поехал бы. Мне было интересно общаться с тобой.

     Через час, мы стояли у моего вагона и молчали, глядя друг другу в глаза. Этот взгляд я старался запомнить, и сохранить в сердце не смотря на то, будет ещё встреча или с глаз долой из сердца вон. Вот уже и проводница сказала, что через минуту трогаемся. Обняв тебя и прижав к себе, я целовал тебя и старался отодвинуть расставание.

      — Я приеду к тебе.

     Услышал эти слова я уже стоя в вагоне и глядя на тебя.

      — Я буду ждать. Приезжай.

     Поезд тронулся и уезжая в ночь я видел как ты стоишь на перроне и машешь рукой провожая меня.

     Правы были древние философы, что восемьдесят процентов тяжести разлуки берёт остающийся.

      — Это не по джентельменски.

     Почему-то я произнёс это вслух, стоя во втором тамбуре и закурив. Достав телефон, я набрал твой номер.

      — Абонент не отвечает, или временно не доступен. Попробуйте позвонить позднее.

     Эта стандартная фраза «железной леди», ушатом холодной воды окатила меня. Докурив, я написал СМСку: Как доедешь до дома, напиши. Звонить не надо. Это тяжело. Да и спят уже все в вагоне. Через пол часа телефон дал мне сигнал, что пришло новое сообщение.

     «Я дома, добралась хорошо. Спокойной ночи и счастливо добраться.»

     Заснуть я так и не смог. Всю ночь просидел я на полке и думал, вспоминал и представлял тебя.

     Приехав в Москву-столицу, и заскочив домой переодеться и ополоснуться с дороги, я поехал на работу. Дела, проблемы и заботы подхватили и придавили всей своей массой. Однажды уехав на работу я забыл телефон дома. Вернувшись вечером, после рабочего дня, я увидел пятнадцать пропущенных звонков и СМСку...