Эта, совершенно правдивая история приключилась со мной спустя несколько месяцев после возвращения из рядов Советской Армии, где я проходил службу в Воздушно — Десантных войсках. Нет, мазохистом я не являюсь, точно так же, как не являюсь и садистом. Но так получилось в моей пестрой жизни, что довелось мне с головой окунуться в мир порочного секса, где боль и оргазм идут рука об руку. Сейчас, по прошествии без малого двадцати лет, я, вспоминая произошедшее, удивляюсь — как я мог вляпаться в такую заварушку, как мог терпеть все то, что тогда происходило? Но обо всем по порядку.

     Итак, как я уже упомянул, в начале девяностых годов я вернулся после армии к гражданской жизни. Вино, компании, девочки — вот то, что тогда требовалось молодому, двадцатилетнему парню. Я не красавец, но и не урод, и обделенным женской лаской не был. Как принято говорить, я тогда находился в свободном поиске своей второй половины. Понравившихся девушек я приводил к себе домой, где у меня была отдельная комната, с внутренним замком. Родители меня не упрекали частой сменой половых партнерш, да и вообще не вмешивались в мою личную жизнь. Но мне самому хотелось найти такую подругу, с которой можно было бы завязать серьезные отношения. И вот однажды, к сожалению, не помню как, познакомился я одной скромной девушкой — Мариной. Обаятельная толстушка, она привлекла меня своим отношением ко мне и спокойным ровным характером, но от внешности ее я, признаться, был не в восторге. Мы начали с ней встречаться, она часто оставалась у меня ночевать, и я как-то быстро к ней привык. И не знаю, как бы все сложилось дальше, если бы не познакомила она меня со своей подругой Катей.

     Эта девушка зацепила меня с первых секунд знакомства. Худенькая стройная фигура и бюст третьего номера — согласитесь, впечатляющее сочетание! Да и на лицо она была очень привлекательна: стрижка «каре», тонкие аристократичные черты, нос, с едва заметной горбинкой, и пухленькие губы «бантиком». У меня были красивые подруги, но вот их интеллектуальный уровень оставлял желать лучшего. А Катя училась в университете, на факультете журналистики, что, конечно же, отразилось на ее умственных способностях. Она прекрасно разбиралась в литературе, много читала, и речь ее была красивой и богатой, с большим лексическим запасом. В общем, на эту Катю я сильно запал, тем более выяснилось, что «бой-френда» у нее на тот момент не было.

     Мы не раз гуляли втроем: я, Марина и Катя, и я чувствовал, что Катя тоже проявляет ко мне симпатию. Однажды, мы взяли бутылочку какого-то винца, и пошли ко мне домой воздать ей должное. Сели у меня в комнате, сидим втроем, выпиваем и болтаем о жизни. Вот с этого — то момента и началась, собственно, эта история. «Что это у тебя тут такое?» — внезапно спросила Катя, указывая на висящие на моем ковре голубой берет, аксельбант, и солдатский ремень — все то, что я оставил себе на память о службе. Алкоголь уже ударил мне в голову, и я принялся в красках описывать жизнь российского десантника, полную опасностей и приключений. Пока я рассказывал, Катя сняла со стены ремень, долго его осматривала, а потом несколько раз махала им, словно стегала невидимую лошадь. Меня же понесло, и я поведал о том, как в войсках принимают в «черпаки», и при этом солдату — первогодке достается вот этим самым ремнем по мягкому месту. Больно, неприятно, но почетно! А потом в бане друг на друга все смеются, соревнуясь в том, у кого звезда с пряжки отпечаталась на заднице сильнее. Эту часть повествования Катя слушала, застыв от изумления, периодически переводя взгляд с меня на ремень в своих руках и обратно. Но я, разумеется, не обратил на это внимания.

     Буквально со следующего дня Катька начала звонить мне домой. Сначала под предлогом узнать, не у меня ли Марина? Вот только она всегда звонила именно тогда, когда я был дома один! И услышав отрицательный ответ, она начинала трещать со мной о всякой ерунде, и разговоры наши длились по часу и более. Меня эта болтовня тоже увлекала, ведь как я уже говорил, собеседником Катя была отличным. Выяснилось, что у нас много схожих увлечений в литературе и, особенно, музыке. Мы с упоением обсуждали «Над пропастью во ржи» Селинджера, восхищались мелодичностью «who_wants_to_live_forever» группы Qween, и приходили в восторг от жёсткости и экспрессивности «enter_sandman» от Metallica. Потом она уже звонила просто так, даже не утруждая себя вопросами о подруге.

     И в один прекрасный день, когда я был дома один, она возникла на моем пороге, шумно заявив, что принесла мне кассету с классной музыкой, которую сегодня чудом раздобыла. При этом она без приглашения ринулась ко мне в комнату. Оставшись с ней один на один, я не продержался и десяти минут: духовно мы уже были близки, благодаря телефонным беседам, и поэтому, подойдя к ней поближе, и почувствовав взаимное влечение, я привлек ее к себе, и мы слились с ней, как принято писать в дамских романах, «в страстном поцелуе». Первым делом, я добрался до того, что мне давно не давало покоя — до ее роскошной груди. Я буквально зубами сорвал с Кати блузку и лифчик, и впился в сочные перси и губами и руками! Как я ее хотел! Она была податлива в моих руках, как кусок сырой глины в руках гончара, ее тело отзывалось на каждое мое прикосновение, позволяя мне делать все, что я ни пожелаю. Кожа девушки пахла свежестью и чистотой, возбуждая во мне непомерный сексуальный аппетит. Стащив с нее все одежды, я уложил ее на свой видавший виды диван, и продолжил изучение ее прекрасного тела. Катя, словно сошедшая с обложки мужского журнала модель, с шикарными формами, явно не вписывалась в убогое убранство моей комнатушки, но именно это доводило меня до исступления, и поднимало собственную самооценку. Мои, привыкшие к грубой работе руки, скользили по ее телу, изучая все его изгибы и наслаждаясь прикосновением к нежной бархатистой коже. Большие соски ее грудей затвердели, и поблескивали от моих поцелуев. Я со всей нежностью, на которую был способен, проводил языком от ложбинки между грудей, по женственному животику, ныряя в ямочку пупка, до лобка, пахнущего смесью дорогой косметики и естественного интимного запаха молодой девчонки. Дойдя до самого сокровенного места, раздвинув темные кудряшки волос, я уже не смог остановиться, и впился поцелуем в выступающий из припухших губ розовый клитор.

     Не каждая из моих предыдущих девушек удостаивалась чести на подобные ласки, но даже они получали подобные привилегии далеко не на первом свидании. А тут, даже не знаю, что на меня нашло! Видимо, весь ее облик излучал чистоту и притягательность, а манящий запах, исходящий от ее промежности, пробуждал во мне древние инстинкты самца. Я лизал ее нежные губки, клитор, и вход во влагалище на все лады до тех пор, пока у меня не заныли скулы, и свело язык. Катя глубоко и шумно дышала, и, не переставая, шептала мне: — «Милый... Ещё... Да!». Ну и еще что-то подобное, — от такого даже у евнуха возникнет эрекция, а что уж говорить про меня! В тот момент, когда я вошел в нее, я был на седьмом небе от счастья, и это мгновение не променял бы, даже на все сокровища мира! Мои толчки совпадали по ритму с ее встречными движениями тазом, и от этого соударения пышные груди Кати подпрыгивали вверх — вниз, как два упругих мячика. Не смотря на то, что мой инструмент входил во влагалище Кати до самого основания, до плотного соприкосновения наших бедер и лобков, она, прижимая мои плечи к себе, со стоном призывала: — « Глубже, Сереженька, сильнее, прошу тебя, милый!» Вот так я и кончил, всаживая изо всех сил свой член в лоно самой прекрасной девушки на свете!

     В эту ночь она осталась ночевать у меня. Не знаю, сколько раз мы с ней занимались любовью, но вот то, что мы не сомкнули глаз в эту ночь — это точно! У меня было чувство, что эту девушку я знал всю свою сознательную жизнь, и то, что вытворяли мы с ней на моем диване, мы проделывали бесчисленное количество раз! Это была МОЯ женщина!

     Наши встречи с Катей стали регулярны, а вот Марину, несмотря на хорошее к ней ...

 отношение, я избегал. И вот однажды, Марина пришла ко мне с воспаленными от слёз глазами, и сообщила, что уже знает о моих отношениях с ее подругой. Я, разумеется, сильно смутившись, пригласил Марину в ресторан, что бы обсудить дальнейшее. Легкое вино, приятная музыка, и вкусная еда немного успокоили и расслабили мою, уже бывшую девушку, и я, попросив у нее прощения за свою полигамию, объяснил, что сердцу приказать я не могу, а дальнейшей жизни без Кати я не мыслю. На этом мы и расстались.

     Теперь Катя стала моей «официальной» девушкой. Мы стали видится каждый день, и, если случалось, что по каким-либо обстоятельствам встретиться не удавалось, ужасно скучали друг по другу. Секс был неотъемлемой частью наших взаимоотношений. От Кати я был в восторге! Единственный минус, который я обнаружил, занимаясь с ней сексом — это ее «позднее зажигание»: требовалось не менее двадцати минут усердных ласк, чтобы ее влагалище полноценно наполнилось смазкой. Меня, честно говоря, это немного напрягало, но любимой женщине можно было простить все что угодно! А то, что я влюбился в нее, у меня не было не малейших сомнений! Я был невероятно счастлив, и уже строил планы на будущее. Катя произвела хорошее впечатление на моих родителей, а я успешно познакомился с ее мамой и папой. В общем, все было замечательно. Но по прошествии примерно полутора месяцев наших регулярных встреч, начались странности.

     В тот день мы пошли на день рождения к моей любимой тетке, которая узнав, что у меня серьезные отношения с девушкой, заявила, что ждет нас двоих на этом празднике. Тетка у меня компанейская, все питейные мероприятия проходят у нее весело и с размахом, поэтому с банкета мы с Катькой приехали ко мне домой в хорошо подогретом состоянии. Ну, а что нужно молодым и пьяным влюбленным? Правильно — порцию горячего секса под соусом обжигающей страсти! Оказавшись с Катей наедине в моей комнате, я стал пытаться стащить с нее красивое вечернее платье, чтобы приступить к выполнению основной программы вечера. На удивление, всегда послушная моим желаниям Катя, начала вырываться из моих крепких объятий с проворностью ящерицы, и бегать от меня по комнате. Я списал это на действие алкоголя, и в шутливой форме начал грозить ей физической расправой. «А ты сперва догони меня!» — весело заявила Катя. «И догоню!» — отозвался я, и занял стартовую позицию. «Слабо! — раззадоривала меня любимая, — да и что ты мне сделаешь?» «Накажу свою непослушную девочку!» — продолжал я словесную дуэль. «Как же ты меня накажешь?» — театрально удивилась Катя, при этом ее хитрый взгляд, как бы невзначай, скользнул по висящему на стене солдатскому ремню. Машинально проследовав глазами в обозначенном направлении, я сказал первое, что пришло в голову: «Ремнем тебя отшлепаю!». При этих словах Катя залилась краской, и судорожно сглотнула. Мне же болтать уже надоело, и я, прыжком сократив расстояние между нами, заключил ее в крепкие объятья. Попытался поцеловать, но строптивая девушка начала брыкаться, и вдруг спросила: «Поймал?» «Поймал!» — ответил я с вызовом в голосе. «Мне помниться, кто-то собирался отшлепать меня ремнем?» — голос у Кати утратил веселость. Конечно, мне не хотелось никого шлепать ремнем, даже в шутку, но, приняв условия игры, я снял со стены ремень, и приблизился к возлюбленной. Она при этом повернулась ко мне своим тугим задом, обтянутым узким вечерним платьем, и слегка отставила назад попку, словно призывая меня начать обещанное избиение. Увидев такое мне захотелось побыстрее закончить эту дурацкую игру в наказание, и, сорвав с Катьки всю одежду, насадить ее на свой член, который уже проявлял нетерпение, оттопыривая брюки. Я слегка шлепнул ее по заднице ремнем. «Это всё? Я — то думала, что ты отшлепаешь меня по голой попке!» — сказала она, не поворачивая головы. Меня удивила появившаяся в ее голосе хрипотца. Но, по — прежнему воспринимая все происходящее как игру, я задрал на ней платье, рывком стянул колготки с узенькой тканью трусов, и в моей груди приятно ухнуло от созерцания белых натянутых ягодиц любимой девушки. «Ну, что?!» — вывел меня из ступора ее настойчивый голос.

     До армии я серьезно занимался боксом, неоднократно побеждал на первенстве области, и имел первый разряд по этому мужскому виду спорта, Кроме того, у меня был богатый опыт уличных драк, и много шпаны с соседних районов попадало от моих кулаков в бесчисленных баталиях. Но никогда, никогда в жизни мне не доводилось поднимать руку на женщин! Более того, и мать и отец, с младых ногтей, внушали мне непреложную истину: настоящий мужчина не ударит женщину ни при каких обстоятельствах! А я считал себя настоящим мужчиной!

     Я ударил Катю ремнем по голому заду. Слабо ударил, не сильно, но, тем не менее, сердце мое сжалось от мысли, что я причиняю боль женщине. Своей любимой женщине!"Сильнее!» — вдруг сказала Катя не своим голосом. И тут меня ошпарила мысль, что вся эта затея с ремнем и избиением, ее просто напросто возбуждает! Для проверки я провел рукой промеж ее слегка раздвинутых ног, проведя пальцами по покрытому жесткими волосами лобку, половым губам и створкам влагалища. Представьте мое удивление, когда взглянув на руку, я увидел, что все пальцы блестят от покрывающей их слегка липкой влаги! Чтоб добиться такого, мне обычно приходилось долго разогревать ее всевозможными ласками и поцелуями во все эрогенные зоны, а тут — стегнул пару раз ремнем по попе, и у нее между ног уже болото! Пораженный таким открытием, я растерялся.

     «Ты что, уснул?» — спросила Катя, и повела попкой из стороны в сторону, призывая меня к продолжению экзекуции. Была — не была! Ремень, описав в воздухе полукруг, с пугающим звонким шлепком опустился на ее задницу. Катя застонала, но, похоже, не от боли, а от удовольствия. А я с ужасом наблюдал, как на белых аппетитных ягодицах, пересекая их поперек, начинал багроветь след от ремня. Мне хорошо было слышно тяжелое дыхание девушки. Она не отстранилась, а наоборот, подалась попой ко мне, видимо, ожидая продолжения порки. В каком-то тупом азарте, я хлестнул ее от души два раза подряд! Катя начала тихонько подвывать, при этом она прогнулась в пояснице, пошире расставила ноги, и так сильно оттопырила попку, что мне стали хорошо видны ее возбужденное, слегка приоткрытое влагалище, с выпирающими губками, и, особенно, розовая дырочка ануса. Я брезгливо отшвырнул ремень, расстегнул ширинку на брюках, и, достав из под резинки трусов окаменевший член, с ходу вонзил его в истекающую соком вагину. Обхватив бедра любимой руками, я начал с силой насаживать ее на свой орган, прижимаясь к ее горячим ягодицам, при этом наши тела ритмично раскачивались и издавали звонкие хлопающие звуки, словно кто-то выбивал пыль из ковра. Кончили мы одновременно.

     Уже потом, лежа в кровати, я повернул Катю к верху попой и внимательно осмотрел следы своих злодеяний. Удары приходились в одно и тоже место, и, поэтому широкая красная полоса поперек ягодиц выглядела устрашающе, а когда я решился дотронуться до нее, то ощутил аномальный жар. При моих прикосновениях Катя слегка морщила носик от боли, но ничего не говорила. У меня вертелись на языке вопросы к ней, по поводу такого странного поведения, но задать ей их я не решился. И тем более, не решился заговорить я об этом на следующий день, когда алкоголь испарился из клеток моего мозга. Так мы после этого и жили, словно ничего подобного и не было. И я стал уже успокаиваться на этот счет, забывая случившееся, пока мы опять не набрались у кого-то из моих друзей в гостях.

     Все протекало по предыдущему сценарию, только свою игру Катька начала, когда мы уже разделись и легли в кровать. Я захотел успокоить своего дружка, который стоял с гордо поднятой головкой, сразу после того, как мне довелось лицезреть раздевание своей милой. А как это сделать? Конечно же, путем погружения дружка в свою подружку! Но подружка начала извиваться, как уж на сковородке, лягаться, и, в конце концов, выскочила из-под одеяла. Я, было, ... пытался ловить ее, но это было нелегко!"Да что это за бес в тебя вселился!» — воскликнул я, утомившись скакать голым по комнате. «Вселился! — подтвердила Катя вызывающим голосом, — так ты его изгони, беса-то!» « Я что, священник, что ли, бесов изгонять? Да у меня и креста-то нет!» — взмолился я. «А ты не крестом изгоняй, а... Ремнем!» — посоветовала мне она. Тут я все понял. Значит, в прошлый раз та порка не была случайным чудачеством! Я хоть и был под градусом, но сумел проанализировать ситуацию, и понять, что у моей возлюбленной имеется нездоровое влечение к мазохизму. Ну, что же, я спокойно отношусь к предпочтениям в сексе: нравится тебе быть жертвой, пожалуйста! Пока я сдергивал со стены ремень, Катя уже встала в кровати на четвереньки, и, оттопырив голенький зад, приготовилась получить свою порцию боли. Полюбовавшись восхитительным зрелищем — стоящей в ожидании порки красивой, стройной голой девушки, я подумал, что бить ее все-таки кощунство: это прекрасное тело создано для другого! Но, что поделать, если ей хочется этого!

     На этот раз ей досталось гораздо сильней, чем в прошлый раз: после трех или четырех моих крепких ударов, Катька стонала, но просила еще! Но у меня в душе словно возник барьер: я чувствовал силу своих ударов, и видел, как больно ей было, и, поэтому, рука у меня более не поднималась. Тут моя милая вдруг извернулась с быстротой кошки, и вцепилась в мое предплечье своими зубками! Я взвыл от боли, стряхнул ее с руки, и ремешок вновь заплясал по ее заднице! Несколько раз я промазал, и теперь красными были не только ягодицы Кати, но и ляжки. Эти удары я наносил уже со злости, особенно, когда увидел, что она прокусила мне руку до крови! В азарте порки я не заметил, что моя красавица уже кричала на всю комнату! После этого я, как и в прошлый раз, рывком насадил стоящую раком Катю на свой член, схватил ее ладонями за груди, и начал мять и сжимать их в такт своим движениям. Она кончила почти сразу, причем очень бурно. Сквозь сладостные стоны, она изливала слова благодарности в мой адрес. А вот я не мог кончить долго: из-за этой мерзкой сцены с поркой, и от боли в укушенной руке, мое возбуждение угасло, уступив место злости. Но, все-таки, после нескольких минут упорного труда, я излил свою сперму промеж багровых и горячих от побоев ягодиц Кати.

     После всего произошедшего, я уже не мог оставить эту тему без внимания, и напрямую спросил Катю: «Ты что, мазохистка, что ли?» «Да нет, — поспешила она успокоить меня виноватым голосом, — просто эта забава с ремнем вносит некоторое разнообразие в отношения». «Ничего, себе — разнообразие, — удивился я не на шутку, демонстрируя ей свою прокушенную руку, — вон, смотри! Да и у тебя на жопу взглянуть страшно: как у макаки красная!» Я уже не сдерживался в выражениях. «Не сердись, милый, — Катя стала уже подлизываться, — ведь ты же хочешь, что бы мне было хорошо?» «Конечно, хочу!» — поддержал ее я, «Ну так и прости мне такие маленькие шалости!» — промурлыкала она сладеньким голоском, при этом ее голова скользнула вниз, и я почувствовал, что мой опавший член охватили ее нежные губки. «Хороши шалости!» — хотел было сказать я, но слова застряли у меня в горле, поскольку почувствовал, как мое естество наливается мужской силой, и с каждым движением головы возлюбленной меня охватывало возбуждение и удовольствие. В этом минете Катя превзошла саму себя: ее губки и язычок настолько нежно и ласково обрабатывали мой орган, что все это было похоже на волшебный сон. А уже перед самым извержением семени, Катя внезапно оторвалась от своего занятия, и вкрадчиво переспросила: «Ну, что, простишь?». Что я мог ответить в такой ситуации? Да, да и еще раз да! Услышав то, что и хотела услышать, Катя с таким воодушевлением завершила процедуру, что я потом еще долго вспоминал, как мой член, с судорожно сжатой мошонкой и разбухшей от наслаждения головкой выстреливал в ее милый ротик, который я так обожал целовать, одну за другой порции семенной жидкости.

     А на утро у меня еще был разговор с родителями, которые учинили мне допрос, по причине ночных криков из моей комнаты. Мне все это было неприятно, и я только огрызнулся, да нагрубил им. Сам понимал, что это нехорошо, но что я им мог объяснить? Ну, а Катя, получив у меня с такой хитростью индульгенцию за проявления мазохизма, чувствовала себя прекрасно! И уже дня через два она, лежа со мной в постели, вновь предложила мне «побаловаться ремнем». «Да у тебя еще от прошлого раза попа не прошла, — возмутился я — к тому же, я в тот раз был выпивши, а трезвому мне тебя не ударить!» «А ты потихоньку меня лупи!» — не отступала она. Я еще, конечно, сопротивлялся, но Катя уже меня хорошо знала, и умела склонить к своей воле. Вновь мой солдатский ремень, полакомился нежной кожей ягодиц молодой девушки. Трезвому мне было труднее преодолеть себя, и удары получались слабенькими. Но настойчивая Катя все-таки уговорила меня завершить порку ударами покрепче. После чего, мы с ней предались любовным утехам в ее любимой колено-локтевой позе. А я, вводя в нее свое достоинство, неустанно думал: как может человек добровольно терпеть вот такую боль и унижение? Ведь это вопреки всем законам природы! Пни собаку на улице — так она к тебе больше не подойдет по своей воле, и, завидев тебя, будет убегать, скуля и поджав хвост! А тут все наоборот!

     Так и пошло мое падение в бездонную пропасть порочных страстей садомазохизма. Это только сначала было трудно, а потом все эти экзекуции вошли в привычку. А аппетиты Кати только возрастали. В скором времени ей было уже недостаточно простой порки, и она потребовала, чтоб я ее связал. «Ты что, совсем чокнулась! — в разговоре с ней я уже допускал все больше и больше грубостей, — еще чего придумаешь?» Вместо ответа, ее рука совершила неуловимое движение, и в ту же секунду моя щека вспыхнула огнем. Столь резкой пощечины мне получать еще не приходилось! Забегая вперед, скажу, что сколько в последствии мне не доводилось получать от нее ударов, я, несмотря на свой богатый опыт рукопашных схваток, так ни разу и не смог защититься! Такой резкости я никогда не встречал! Однажды, уже предчувствуя, что она готовится отвесить мне пощечину, я молниеносно вскинул левую руку, и поставил блок. Но, совершенно непостижимым образом, Катя разгадала мой маневр, и ударила левой! Если бы она занималась каким-нибудь единоборством, то у нее были бы все шансы стать чемпионкой мира!

     Теперь, если я не связывал Катьку, то это было для меня уже опасно: она могла меня ударить, укусить, расцарапать грудь или лицо. В армии, в разведроте, где я служил, связывать «языка» подручными способами нас учил старший прапорщик Овсяников, и вот теперь, его наука мне пригодилась в полном объеме. Сначала я просто веревкой скручивал Кате руки, после чего лупцевал ее ремнем, а затем совершал с ней соитие. Но потом, и этого ненасытной мазохистке стало мало. Мне приходилось вязать ее и по рукам, и по ногам, так, что бы на кровати, или, иногда, на стуле, она была в раскоряку. И чем больше пут было на ней, и чем унизительней была поза при этом, тем это сильнее возбуждало Катю.

     Меж тем, все эти отвратительные игрища не прошли бесследно для моей психики. Избивать любимую мне было тяжко, это шло в разрез со всеми моими жизненными принципами, и я все чаще и чаще находил утешение в алкоголе. Выпив, я чувствовал твердость в руке, когда опускал ремень, или кусок электрического провода на обнаженное тело подруги, а так же легче сносил ее оскорбления, укусы и побои. К тому времени мне было уже понятно, зачем она меня била, царапала и оскорбляла — только для того, что бы подогреть во мне злость, которая заставит меня сильнее пороть и унижать ее. Но несмотря ни на что, я ее очень любил!

     Такие наши странные отношения не остались незамеченные моими родителями: и не удивительно, ведь я, не в силах объяснить им причину ночных криков из моей комнаты, и следы ногтей на своем теле, стал только грубить им. Да и ... 

     мое увлечение спиртными напитками сильно подтачивало нервную систему матери с отцом. Они уже поняли, что корень зла и всех этих странностей находится в Кате, и смотреть на нее они стали уже с подозрением. Но отступаться от возлюбленной я не желал, ведь даже не описать, как приятно мне было слушать признания в любви от этой невероятно красивой и сексуальной девушки, как возбуждал меня ее запах, голос, взгляд бездонных серых глаз! При всем при этом, я понимал, что скатываюсь все ниже и ниже. Прошло полгода со дня нашего знакомства, а я, из-за постоянных внутренних противоречий, стал уже настоящим неврастеником, со склонностью к алкоголизму.

     Однажды, в одну из пятниц, мы с мужиками изрядно напоролись водки, отмечая конец трудовой недели. А идя домой, я еще и пива взял пару бутылок, так, что к моменту встречи с Катей меня уже мотало. А она, увидев в каком я состоянии, решила этим воспользоваться, поскольку знала, что пьяный я без угрызений совести выполню все ее нездоровые прихоти. И вот, оставшись наедине со мной в комнате, она стала просить «немножко связать ее и похлестать». Мне же в тот вечер, как никогда хотелось теплых и романтических отношений, без всякой грязи, о чем я ей и сказал. В тот же миг она полоснула мне ногтями по лицу, а в довесок — укусила за лопатку, когда я от нее вырывался. Я рассвирепел! Следует заметить, что хоть и были в то время уже секс-Шопы, в которых продавались аксессуары для подобных забав, но мы ничем подобным никогда не пользовались. Вот и в этот раз, я привязал ее к кровати обычной бельевой веревкой так, что она лежала на животе, расставив руки и ноги в стороны. Обрезок электрического шнура опускался на ее прекрасное тело со зловещим свистом! Причем сегодня я бил уже без разбора: по спине, ягодицам, ляжкам. Катя визжала, как нашкодивший щенок, которого тычут мордой в кучу дерьма посредине комнаты. Ее тело на глазах становилось полосатым от следов шнура, последствия ударов которым были пострашней, чем удары ремнем. Тонкие рубцы на коже не только моментально краснели до темного состояния, но и вспухали, становясь рельефными. Опомнившись, я остановил избиение, и решил доставить теперь удовольствие не только Кате, но и себе. Стащив с себя трусы, я, без всяких предварительных ласк и прелюдий, стал вставлять свой молодецкий орган в ее разгоряченное влагалище. Оно было красиво: пару дней назад Катя побрила свою киску, и вид, открывавшийся мне, был великолепен! Разошедшиеся в сторону пухлые половые губки поблескивали от влаги, которая сочилась из красноватого отверстия между ними. Тут мое внимание привлек анус девушки: розовая сморщенная дырочка выглядела очень сексуально. А почему бы не заняться с Катькой анальным сексом? У меня по жизни был в этом опыт, но вот с ней мы его ни разу не практиковали. Так вот сейчас и попробуем!

     Для этого дела нужна хорошая смазка. Но никакого крема в моей комнате отродясь не водилось. И тут в голову мне пришла великолепная идея. Дело в том, что по профессии я радиомеханик, и работал на радио заводе. А в движущихся механизмах большинства радиотехники применяется силиконовый вазелин — абсолютно нейтральная смазка, с хорошими характеристиками, которой у меня дома была целая банка. Вот ее я и достал. Катя все еще скулила от побоев, видимо я перестарался, но мне было все равно. Я раздвинул руками ее ягодицы и принялся намазывать анус силиконовой смазкой, при этом погружая палец на всю длину во внутрь. Девушка притихла. Но только до тех пор, пока мой инструмент не стал рывками прорываться туда, где он еще не был! Катька завопила с удвоенной силой, но меня, уже было трудно удивить или разжалобить этим: она сама меня к этому приучила! Это было великолепно! Хорошо смазанный анус хоть и с натугой, но довольно быстро принял мой член, крепко обжимая его ствол по окружности. Катя кричала и дергалась всеми частями тела, но мои вязки надежно удерживали ее, а все ее движения только разжигали во мне страсть. Руками я держал любимую за бедра, направляя хаотичные вращения ее таза навстречу моему инструменту. Оргазм застал меня в тот момент, когда в дверь моей комнаты начали стучать возмущенные родители. Какая неприятность!

     Натянув на себя брюки, я отвязал Катю, на запястьях и щиколотках которой остались от веревок страшные следы. Плакать и орать она перестала, только нервно всхлипывала и терла фиолетовые борозды на руках. Выйдя на кухню, я попал под мельничные жернова родительского недовольства. Мать кричала не тише Кати, называла меня садистом, и даже грозила вызвать милицию. А отец поддержал ее в этих бредовых мыслях, добавив: — « Когда-нибудь ты ее точно убьешь, на хрен!». Я психанул, наспех оделся, и выскочил из квартиры прочь!

     Все выходные я пропьянствовал, как сапожник, ночуя у друзей. Возвращаться к трезвой действительности, а тем более домой, мне не хотелось. В понедельник я пошел на работу, не протрезвев до конца. Все сослуживцы надо мной посмеивались и подшучивали, а мастер, Владимир Иванович, которого я знал еще со времен производственной практики в техникуме, отозвал меня в сторону. «Сережа, — сказал он мне по-отечески, — ты в зеркало на себя смотрел?» Я взглянул на свое отражение и ужаснулся: на меня таращился какой-то алкаш, с растрепанными волосами, отекшими мутными глазами, и расцарапанной безумной физиономией. « С тобой происходит что-то не то, — продолжил суровую беседу Владимир Иванович, — ты знаешь, я тебя очень ценю и уважаю, но если ты не бросишь пить, и вести вот такой непонятный образ жизни, мне придется тебя уволить!»

     Весь день после этого разговора я промучился от похмелья и тяжких раздумий. Но решение было принято. Сразу после работы я отправился к Кате. Она встретила меня с радостью — наверное, уже соскучилась по порке. Вела она себя так, словно ничего не произошло! Да еще пожурила, за двухдневное отсутствие. Вместо объяснения я вывел ее на лестничную площадку. «Знаешь, Катя, — начал выдавливать я из себя тяжелые слова, — я решил, что нам надо расстаться, пока я в психушку не угодил!» Катя удивилась, словно не понимала о чем это я, а потом начала мне изливать слова любви и преданности, просила прощения. Я понял, что если не уйду вот прямо сейчас, то сломаюсь, и все вновь покатится по наезженным рельсам. Поэтому я тихо отстранил висевшую на мне возлюбленную, и ушел, громко хлопнув дверью подъезда. Придя к себе домой, я, в ответ на недоброжелательные взгляды матери с отцом, заявил им, что с сегодняшнего дня не пью, и что наш роман с Катей завершен. У них как от сердца отлегло, даже глаза повеселели.

     На следующий день я взял на работе отпуск за свой счет, который Владимир Иванович, несмотря на запарку с заказом, дал мне без вопросов. Это все было частью моего плана по возвращению к нормальной жизни. Следующим этапом была проблема реализации накопившейся во мне негативной энергии. Недавно мои друзья сообщили мне, что у нас на районе, на одной заброшенной стройке каждый день проходят нелегальные бои без правил. Там есть тотализатор, зрители делают ставки, и бойцы, в случае победы, могут не хило заработать. Это для меня было то, что нужно! И уже вечером первого дня отпуска у меня были разбитые в кровь кулаки и круглая сумма в кармане!

     Теперь мой день проходил так: утром — подъем, пробежка пять километров, зарядка. Днем я бежал в боксерский зал, к своему старому тренеру, где бил большие кожаные мешки, вспоминая технику бокса, а вечером дрался на потеху публике. Я не пил, не курил, и питался только мясом с овощами. Долгое время я, имея неплохой опыт за плечами, был там фаворитом, но популярность этого запретного шоу возрастала с каждым днем, туда приходили все новые бойцы и зрители с других районов, и победы стали даваться мне все трудней и трудней. Бывало, я проводил по три, и, даже по четыре поединка за вечер! Кто представляет, что такое бой без правил, тот поймет, как тяжко мне было. Мое тело ныло от нагрузок, как отсиженная нога, кулаки не заживали, а лицо покрывали синяки и ссадины. Но в азарте такой борьбы, в моей душе не оставалось места на раздумья о Кате! Мать говорила мне, что она звонит каждый день, и даже приходила как-то зареванная, и молила о встрече со мной, но я был непреклонен в своем решении.

     Вскоре, в эти подпольные бои пришли борцы — крепкие ребята, с отличной подготовкой, и мне, «ударнику» стало нечего там ловить. Если мне не удавалось завалить борца в первые секунды, то я неизменно попадал на удушающий или болевой. А такие проигрыши очень болезненны! Я принял решение оставить эти забавы. Но, из всего этого я извлек много полезного: во-первых, я неплохо заработал; во-вторых, обрел хорошую спортивную форму. Ну а самое главное, я на этих поединках познакомился с очаровательной скромной девушкой, которая в последствии стала моей женой.

     С тех пор прошло много лет. Я счастлив в браке, и за все время нашей с женой совместной жизни, она ни разу не слышала от меня даже грубых слов, не говоря уж о побоях. На стене в нашей новой квартире в память о службе висят мои берет и аксельбант, но вот ремню пришлось отправиться в мусорный бак, как не жаль мне его было.

     Если же читателю интересна судьба Кати, то могу сообщить ту информацию, которой владею. Через дальних общих знакомых я узнал, что она вышла замуж, и работала в городском информационном агентстве. А года четыре назад я ее встретил на улице, толкающую впереди себя коляску с младенцем. Обменявшись взглядами, мы разошлись в разные стороны. Катя уже не показалась мне такой яркой и красивой, как раньше, но, если честно, сердце мое сжалось от ее вида, и не разжималось целый день. Могу предположить, что обладая явным писательским талантом, Катя наверняка проявила себя на каком-нибудь интернет-сайте, специализирующемся на эротических рассказах. И, не трудно догадаться, в какой раздел могут быть помещены ее творения. Но лично я таких рассказов категорически не читаю...