Недавно я вновь приехал в маленький райцентр, где начинал свою трудовую деятельность после института. К счастью, там я долго не задержался и быстро перебрался в столицу. А вот приятель мой по институту так и застрял там. Правда, сделал неплохую карьеру по местным меркам — стал начальником финансового отдела райисполкома. Когда он пригласил меня на свой юбилей, то я недолго думал. Хотелось увидеть и его, и тех, кого я, может быть, помню с тех лет.

     Банкет был организован в столовой местной школы. Так и дешевле, да и начальство не любит пить на глазах народа. А что касается начальства, то все руководство района во главе с председателем райисполкома было представлено за столом. Кроме того, за столом была родня юбиляра, друзья, хорошие знакомые, нужные люди — как без них!

     Стол был по провинциальному богатый, но без особых изысков. Ближе к юбиляру и начальству стоял коньяк, подальше — водка. Горячих блюд за вечер было подано четыре. После второго блюда — им оказались вкусные колбаски — я заскучал. Тост я уже произнес, подарок вручил... От скуки я стал рассматривать соседей и соседок за столом. Напротив меня сидела стройная женщина сорока лет. Стройная, хорошо сложенная. Приятное лицо портила гримаска брезгливости и туго сжатые губки. Я присмотрелся, и до меня дошло, что это та самая заместитель председателя исполкома, на которую с таким пылом жаловался мой друг. Именно эта стерва портила ему жизнь. Терпеть ее не мог никто, но деваться некуда — начальство! Весь район — те, кто с ней сталкивался — знали ее сволочной характер. Солидные председатели хозяйств вылетали из ее кабинета мокрые, а один плевался и бормотал: «Лучше бы обматерила». В семье она тоже полностью заправляла. Мужа она себе присмотрела среди учителей той самой школы. Очень симпатичный, высокий преподаватель физкультуры сначала сделался директором школы, потом ее мужем, а потом — заведующим райотделом образования. Но при своей законной он был тише воды, ниже травы. Раньше о нем ходили какие-то темные слухи, но после женитьбы все стихло. Все это я тогда не знал и только потом мой друг мне это рассказал. Тогда я знал только, что она сволочь и мой друг от нее страдает. Я внимательно присмотрелся к ней и понял, что она прилично пьяна. Даже неприлично. Я вспомнил, что многие жаловались, что сегодня днем прошло заседание исполкома, и пообедать они не успели. Вот на голодный желудок ее и развезло. Когда застолье прервалось на танцы, я решил пригласить ее на «медляк». Во время танца она прижималась ко мне, как будто я ее муж или любовник. От нее исходил приятный запах каких-то духов. Сначала я не отреагировал на ее «прижиманцы», но потом понял, что она очень пьяна и хочет мужика.

     Осторожно положил руку ей на попку, благо в зале на время танцев приглушали свет. Ее это только завело и, обняв одной рукой меня за шею, другой начала рыться у меня между ног. Недолго думая, я предложил ей подняться на второй этаж. Пьяный кивок головы означал согласие. Мы поднялись на темный этаж, вошли в первый попавшийся класс. В темноте она стала целовать меня своими слюнявыми губами. Я решил не терять времени и, развернув ее задом к себе, задрал платье. Она оперлась руками на какой-то стол. Трусы я стянул с нее до щиколоток, чтобы далеко не убежала. Но она и не пыталась. Я слышал только пьяное бормотание: «Ну, где же ты... давай быстрей... «. Я быстро расстегнул брюки и вставил ей свой изрядно возбудившийся член. Она завелась с пол-оборота, начала двигать попой, что-то бормотать. Разобрать можно было только «давай еще». Изрядно поработав над ней, я кончил в нее. Когда я стал приводить себя в порядок, она вцепилась в меня и продолжала бормотать «давай еще». Видно, она давно сидела на голодном пайке. Злая мысль появилась в голове, я вспомнил старый анекдот на похожую тему и сказал, что пойду попью — уж больно жарко. Она пробормотала «Жду». Выйдя из класса, я спустился на первый этаж и увидел курящих гостей, слонявшихся по вестибюлю. Подойдя к ним, я спросил, знают ли они, что Степан (мой друг) привел на праздник шлюху для ублажения мужиков. Они с радостью согласились принять Степин подарок. Я подвел их к двери класса и предупредил об условиях: входить по одному, молчать, свет не включать. Первым вскочил Степин младший брат, затем другие. Вскоре у двери выстроилась очередь. Я скромно стоял в конце очереди и наблюдал. Из дверей выходили довольные мужики. Что делалось в классе — сказать не могу, но при открывании дверей доносилось только довольное бормотание Ольги Михайловны — так звали женщину.

     Передо мной стоял высокий симпатичный мужчина, как потом оказалось — ее муж. Когда подошла его очередь, он обратился ко мне: «Как вы думаете, а в жопу ее можно?». Я, не задумываясь, ответил: «Такую блядь можно всюду». Он зашел в класс, а через минуту из класса раздался дикий женский крик. И в этот же самый момент за окнами школы резко стало светло. Как потом оказалось, именно в это время начался фейерверк в честь юбиляра. К женскому крику прибавился мужской. Мы всей толпой ворвались в класс и в мерцающих огнях фейерверка увидели лежащую грудью на столе Ольгу Михайловну, уже освободившуюся от платья и лифчика. Только трусики по-прежнему болтались на щиколотках. А ее муж, оторопев от увиденного, от неожиданного фейерверка, от того, что блядью оказалась его жена и от нашего вторжения, застыл, нанизав ее попку на свой член недюжинного размера.

     Немая сцена.

     Все мужики, принимавшие участие в обработке Ольги Михайловны, быстро разбежались. Что уж там было с ними, я сказать не могу. Но ко мне рано утром, когда я еще отдыхал в доме Степана, явился муж Ольги Михайловны с ящиком коньяка, обещанием всех благ земных и небесных только за вечное молчание о происшедшем. Я пообещал, но при условии, что муж потом расскажет мне, как они решили свои проблемы. На том и порешили.

     Через пять лет я снова приехал в этот городок на очередной день рождения Степана. Этот праздник был скромнее предыдущего, но все местные власти присутствовали, в том числе и Ольга Михайловна с мужем.

     Не скрою, встречи с ее мужем я ждал с нетерпением. А она за эти пять лет резко переменилась. Их сухой стервы она превратилась в цветущую женщину явно моложе своих лет. Видно было, что и ее отношения с мужем улучшились, она то и дело прислонялась к нему, заглядывала в глаза. А он стал явно увереннее и солиднее. По словам Степана, и в работе она стала совсем другой — доброжелательнее, мягче. В районе не могли нарадоваться на перемену, которая с ней произошла. Правда, на ее карьеру это повлияло отрицательно — если раньше ее рассматривали как кандидата на пост председателя райисполкома в другом районе, то теперь областное начальство стало считать, что ей не хватает жесткости.

     А ее муж не обрадовался, когда увидел меня, но свое слово выполнил. О внутрисемейных разборках он умолчал, но сухо сообщил, что раз в неделю на выходных они выезжают в областной центр, где Ольгу Михайловну ебет бригада молодых людей. Когда она насыщается, тогда ее муж вставляет ей в жопу и получает свой кусок удовольствия. В результате в семье наступил мир и согласие — все довольны.