Вообще, до 18 лет она была приличной девочкой — милой целомудренной красавицей, с пятым размером и большими планами на долго счастливое будущее. Потом она влюбилась, потом ей разбили сердце, потом она влюбилась в друга человека, который разбил ей сердце, потом и он оказался не тем самым Принцем, она сошлась обратно с Тем Самым, а потом ее завертела закрутила взрослая жизнь — новые влюбленности, случайные встречи, опытные мужчины, которые вскруживают голову, новые разочарования и новые желания.

     Годам к 22 она открыла в себе Женщину. Ту, которую мужчины всегда пишут с большой буквы. Из удобных джинс она перелезла в юбки-карандаши, из спортивных лифчиков в кружевные корсеты. А когда она последний раз покупала колготки, сейчас ей было уже и не вспомнить — теперь, в жизни где в любой момент могло произойти что-то сладострастное, они казались ей совершенно неудобной частью гардероба. Последний раз она надевала их в один из вечером, закончившийся в жарких объятьях ее давнишнего знакомого, который был старше ее на пятнадцать лет. Он потерял голову от ее новых духов, чье название уже вылетело у нее из головы, и зажал ее в подъезде ее же дома, когда провожал — у него не было сил отпустить ее к родителям, с которыми она тогда еще жила. Она помнила как он целовал ее груди, как оставил страстный синяк у нее на шее и как неудобно было снимать колготки, чтобы удовлетворить ту животную потребность, которая неожиданно вспыхнула и у нее самой, когда его ладони оказались у нее на заднице.

     Было так обидно за тот упущенный момент неконтролируемого безумства, когда он должен был вжать ее в стену и войти в нее одним толчком,... который они потратили на то чтобы предварительно освободить ее от капронового плена... Да, именно с того дня она больше и не носила колготки.

     Уже в 23 она сделала вполне успешную карьеру — занимала высокую должность в крупной компании, руководила отделом людей, которые были иногда в разы старше нее, ездила по командировкам и тратила свои выходные на женский шоппинг и кофе с незнакомцами. Она научилась быть в меру расчетливой и сволочной дамой, достаточной для того чтобы многие захотели бы трахнуть ее сразу, после пары минут разговора. Ей это нравилось. Ей нравилось что мужчины не могут оторвать взгляд от ее неизменно глубоких декольте, ей нравилось наблюдать, как они косятся в сторону ее ног, которые она всегда перекладывала с одной на другую, показательно напрягая мышцы на бедрах, ей нравилось что им, особенно по весне, очень сложно было говорить с ней о делах. А говорить с ней о делах им, особенно ее подчиненным, приходилось часто. Бывало, сидя в одиночестве в своем кабинете, она представляла что же они могут там фантазировать — дешевое классическое порно о том как «отодрать эту стервозную блондинку»?

     Вероятней всего так оно и было — она видела как часто ее сотрудники посещали порно-сайты, вместо того чтобы заниматься делом. Обычно всегда сразу после очередных совещаний. Она не ругалась — она была умной женщиной, осознававшей что без этого совершенно никак. Ко всему, что таить греха, она и сама там бывала. Особенно после пылких производственных споров со своим заместителем. Он был женат и у него было двое детей, но это не мешало ему периодически, как бы случайно, задевать ее то за плечо, то за попу, то вдруг не протискиваться в узкий проход, и касаться ее груди. Если бы она не была столько категорически против служебных романов, да и вообще служебного секса в частности, то она давно бы трахнулась с ним на столе для переговоров. Она не раз представляла себе это в своих фантазиях — он, двухметровый высокий шатен, в расстегнутой рубашке, со спущенными брюками, трахает ее, пытаясь доказать кто же главный в этом «доме». Она даже чувствовала как пахнут капельки его пота, выступающие по его телу, от излишнего остервенелого усердия.

     Но она была слишком серьезной и суровой, чтобы кто-то мог предположить о таких шальных мыслях, блуждающих в ее голове, когда она устраивала очередной разнос.

     Частенько, глядя на их лица, ей хотелось рассказать этим мужчинам о случае, который произошел с ней на одном из первых ее корпоративов, когда она была еще младшим сотрудником и, перебрав шампанского, трахалась с одним из коллег на пустой автобусной остановке, типа «за знакомство», ожидая когда за ней на машине приедет ее отец. Она все помнила, а тот сотрудник нет. Или делал вид что не помнит. На самом деле этот вопрос волновал ее меньше всего — она здраво рассудила, что если бы он хотел, то рассказал бы всем все давно и они бы точно не смотрели на нее так, как сейчас. Остальное было не важно. Да и сам секс ей тогда не очень то и понравился. Ничего особенного, кроме факта того что это было в три часа ночи, посреди улицы. Но, в силу своего оптимизма, она списывала это на излишек алкоголя, который тогда находился в крови у нее и, в особенности, у ее партнера.

     В 24 ей все это надоело и она решила уволится. Но вместо этого поехала на пару недель одна в Париж, рассудив что смена обстановки поможет ей успокоиться и определиться со своими мыслями. Главным условием был именно фактор одиночества. На тот момент она была в «постоянных отношениях» с мужчиной, который был старше ее на двадцать три года. Он любил ее. Во всяком случае он так говорил, а она ему почему то верила. Любил, но совершенно не собирался бросать жену. В зависимости от дней месяца этот факт или нравится ей, из-за того что делал их отношения необременительными, или раздражал, по причине того что она не могла засыпать в его объятьях. Но тогда, когда она покупала путевку в Париж, ей было все равно — она просто хотела отдохнуть. И от него тоже.

     Вы знаете как реагируют Парижские мужчины на русскую одинокую блондинку с пышными формами, при том одетую со вкусом? Она не знала. Она догадывалась, но почему-то считала что все будет немного поскромнее.

     Ее замучили непристойными предложениями еще по пути из аэропорта. Гид, водитель и просто пара парижских сопровождающих. Они не говорили по русски и даже плохо изъяснялись на английском языке, но не понять их намерения было сложно.

     Пару дней она просидела в номере, просто смотря в окно. Изредка она выходила на балкон, смотрела на суету, которая творилась на улице, а потом снова возвращалась в кровать.

     На третий день к ней в гости зашел французский любовник ее бывшей одноклассницы. Еще перед вылетом, подруга передала ему через нее посылку. Они выпили по соку, поговорили о ее родном городе, о Париже, договорились о совместной прогулке по центру как-нибудь на днях.

     Она встречала его одетой в любимую мужскую рубашку, которую часто использовала вместо халата и обтягивающих шортиках. В номере днем, не смотря на кондиционер, было слишком жарко, чтобы одевать что-то более существенное. Рубашка, шортики и полосочки трусиков, слегка выступающие сквозь обтягивающую ткань. Все. Она даже не одевала тапочки.

     Он уже почти нашел силы уйти, даже подошел к двери, когда она совершенно случайно, направляясь чтобы закрыть за ним дверь, задела его грудью — номер был не слишком велик, она избавила себя от пафоса совсем уж дорогих отелей и остановилась в обычном одноместном номере отеля три звезды. Это было последней каплей, видимо. Только в тот момент, когда он схватил ее за плечи и притянул к себе, она обратила внимание на вполне очевидный бугор, образовавшийся на его хлопчатобумажных светлый брюках.

     На секунду ей подумалось что это не правильно. Наверное, если бы ее бывшая одноклассница действительно была бы ее подругой, а не просто человеком, которого они видела раз в год на встречах у классной руководительницы, она бы нашла в себе силы отказать этому французу. Но все было не так. А француз был действительно симпатичный. Высокий, в вьющимися волосами по плечи, острыми чертами лица, выразительной линией губ и голубоватыми глазами. А руки, ох уж эти его руки с неприлично длинными пальцами. Он был художник. Да, кажется именно так он сказал, еще несколько минут назад. Точно-точно, он еще звал ...

 

     ее к нему в мастерскую, которая была недалеко от Монмартра.

     На этом ее размышления и сомнения прервались. Тем более что француз уже развернул ее к себе задом и вовсю гладил под тканью шортиков подушечками пальцев ее лобок.

     Она жестом показала ему в сторону балкона. Конечно, среди белого дня это тот еще эксгибиционизм, но в номере им бы просто не хватило воздуха. Облокотившись о перильца, она чуть отставила свою задницу назад. Он гладил ее руками, обласкивал каждую ягодицу. Потом опустился сзади нее на колени и, стянув наконец с нее шорты и трусики, стал вылизывать призывно открывшиеся ему половые губки.

     Ей показалось что он пробовал ее так, как французы обычно пробуют новое экзотическое блюдо — аккуратно, сладострастно, с чувством упоения, пытаясь не пропустить ни одной вкусовой нотки. Он аккуратно слизывал с нее все соки, в то время как его длинные пальцы медленно поглаживали набухший бугорок ее клитора.

     Со стороны не было видно что там происходит на балконе. Наверное не было. Просто девушка в мужской рубашке стоит на небольшом балконе своего номера, подставив лицо солнцу и щурится, чтобы не ослепнуть. Она видела это так. Если кто-то видел или просто догадывался почему так подрагивает ее тело — ему же было лучше. У него было обширное поле для массы эротических фантазий.

     Она думала об эротичности, о чувственности этого момента. Она была уже не первый раз в Париже, но это была ее первая связь с настоящим французом. Прошлое свое пребывание в этом чудесном городе она разделила с двумя малознакомыми юношами из России, с которыми познакомилась в холле отеля, когда заселялась в номер. Конечно, это было здорово, но все же французы... они были другие.

     Ей было очень приятно. Приятно чувствовать его язык у себя между ног, приятно чувствовать его ладонь, поглаживающую ее попу, приятно ощущать его пальцы, касающиеся тонкой линии волосиков, которые она всегда оставляет на лобке, чтобы не выглядеть девочкой-подростком. Это было сексуально. Сексуальность, как она ее представляла. Сексуально и чувственно. Так можно было бы заниматься сексом с любимым мужчиной, но того кто работал сейчас над ее удовольствием она знала каких то двадцать или тридцать минут — это придавало моменту особую пикантность.

     Следующее что она почувствовала была набухшая головка его возбужденного члена, которая аккуратно раздвигала ее половые губки, медленно пробираясь внутрь. Анри, Андре... черт, она уже не помнила как его зовут, да и представлялся ли он вообще, погружался в нее все с тем же медленным смаком, с каким и пробовал ее пару минут назад на вкус. Он не делал никаких резких движений, не пытался играть в неистового самца. «Вот так занимаются сексом художники?», подумалось ей, — «Приятно».

     Его рука проскользнула по ее талии, пробралась под свободную рубашку и стала ласкать ее грудь. Вторую он положил ей чуть ниже живота и аккуратно прижал к себе. Так они провели несколько минут, не оставляя возможным подглядывающим и сомнения в том чем же на самом деле занимаются. Эта мысль была возбуждающей. И ей казалось что это заводило не только ее.

     Он то входил в нее на всю глубину, то выходил почти полностью. Он ласкал своей головкой ее клитор, гладил половые губы и внутреннюю сторону бедер, а потом снова входил до самого упора. Он целовал ее плечи, сквозь ткань, гладил кончиками пальцев набухшие соски, ласкал языком шею. Он даже шептал ей что-то по французски на ушко. Она была очень вкусным экзотическим блюдом, которое явно нравилось дегустатору. Ей было приятно осознавать этот факт, этот момент желанности партнером, который находился у нее за спиной.

     Неожиданно он отстранил ее от оградки балкона и развернул к себе лицом. Он поцеловал ее во влажные губы, расстегнул ее рубашку и скинул на пол. Он продолжал что-то шептать на непонятном ей французском, улыбаться и даже целовать ее веки. Это был особенно эротично нежный момент. Потом он сделал шаг назад, скользнул ладонями по ее плечам, аккуратно провел по грудям и, слегка взял ее за бедра, потянул за собой на пол.

     Они оказались в дверном балконном проеме, освещенные дневным солнцем, на теплом деревянном полу. Он, с растрепанными волосами и капельками пота, выступающими на гладкой груди и она, обнаженная и с аккуратной все еще прической, сидящая на нем сверху и ласкающая рукой его член. Это было красиво. Это было правда красиво — она видела это со стороны и на этот раз не в своей фантазии, а в зеркале, которое являлось дверцей шкафа, стоявшего в углу. Она провела по его члену еще пару раз рукой и приподнялась, чтобы сесть на него сверху. Он улыбнулся и, продолжая гладить теплыми ладонями ее бедра, устремился ей на встречу.

     Она двигалась на нем так же медленно и размеренно, как он двигался в ней пару минут назад на балконе. Она пристально смотрела ему в глаза, а он не сводил взгляд с ее. Руки же его бродили по ее телу. Не хаотично, а вполне осмысленно... от бедер к груди, через талию, от груди обратно к ягодицам.

     Он слегка ускорился только когда она перестала на нем двигаться, когда упала на него вперед, оперевшись руками об пол за его головой. Только в этот момент, когда он понял что ее тело стало содрогаться в сладких судорогах оргазма, он приподнялся так, чтобы все еще входить в нее на всю глубину и продолжил проникать в нее, когда она пыталась держать хоть какое-то подобие равновесия в столь шатком положении. Он кончил, когда она немного отдышалась, когда нагнулась, чтобы коснуться губами его губ, будто пытаясь сказать ему спасибо. В тот самый момент, она поняла это по тому как он содрогнулся, вжался в нее максимально сильно и перестал двигаться. Он выдохнул достаточно шумно и, неожиданно резко закопавшись руками в ее волосах, крепко ее поцеловал. В ту же минуту она уже оказалась прямо под ним, распластанная на полу в сладкой неге, чувствующая как из нее вытекает его сперма.

     Интересно, наблюдал ли за ними кто-то из окон напротив. Видел ли этот кто-то, как красивый мужчина, склонился над ее удовлетворенным телом? Возбуждался ли этот кто-то на вид его в меру накачанной задницы, все еще располагающейся у нее между раздвинутых ног. Она не знала. Но точно была уверена что сама хотела бы за таким понаблюдать.

     E-mail автора: [email protected]