... Собрание, посвящённое подведение итогов работы за год, закончилось, и мы гурьбой вывалились в фойе и, чтобы опередить старпёров, помчались в буфет. Но там уже была довольно внушительная очередь — ребята из технического отдела оказались сообразительнее нас и слиняли с собрания заранее.

      — Пойдём покурим, — шепнула мне Наташка. Ей отказать ни в чём я не мог. Да мне и самому ужасно хотелось курить.

      — Валёк! — крикнул я приятелю, уже занявшему очередь, — мы курнём с Натахой, а потом вас с Иркой заменим.

      — Давай, только не очень долго.

      — О"кей!

      — Пойдём только на чёрный ход, — попросила Наташка, — здесь всё наше руководство, и я не хочу, чтобы они знали, что я курю.

     Я пожал плечами, и подхватив меня под руку, она поволокла меня на старую лестницу. Здесь действительно никого не было, и мы удобно расположились на ступеньках.

      — Покажи значок-то, — попросила, закуривая, Наташка.

     Я с удовольствием протянул ей его. Это был значок «Мастер связи», только что вручённый мне, и я им очень гордился. Ещё бы, я работал в Министерстве всего неполных два года после окончания института («Без году неделя», — как, не удержавшись, подколола зам. начальника отдела, которой досталась только грамота), и уже — мастер связи. «За творческий подход в решении сложных проблем, обеспечивших своевременный пуск важнейшего объекта» было сказано в приказе. Это было тем более приятно, что уже полным ходом шла перестройка, и было ощущение, что подобные значки скоро станут раритетом.

      — Подари мне его, — пробормотала Наташка, рассматривая значок.

      — Зачем тебе? — удивился я.

      — А в нём вон написано сколько-то серебра, а у меня есть соседка, её хахаль делает перстни из полтинников двадцатых годов. Пусть и мне сделает из него.

     Мне вдруг стало жалко значка — всё-таки память.

      — Не, Натах, я его подарю детям, если, конечно, они у меня будут. Пусть знают, что их отец хоть чего-то, да удостоился.

     Но пока я произносил эту тираду, Наташка вдруг вскочила и со смехом («А я не отдам!») кинулась опрометью вверх по лестнице. Не сразу сообразив, что произошло, затушив сигарету, я помчался за ней. Но фора, дарованная ей мною во время моего некоторого замешательства, никак не давала возможности мне её догнать. Правда в здании нашего министерства этажей было немного, и на шестом, последнем она оказалась в ловушке. Она кинулась было к входной двери на этаж, но дверь оказалась запертой, и как раз в этом аппендиксе я её и настиг. Поняв, что деваться ей некуда, она повернулась ко мне спиной, пряча от меня предмет моей производственной гордости, и забилась в уголок. Я обхватил её рукой, чтобы нащупать похищенное ею, и нащупал... невероятно нежную и удивительно тугую грудь. Наташка была, как всегда, без лифчика, и её не очень крупная, но круглая и полная сисечка сквозь тонкий шёлк блузки была необыкновенно приятна на ощупь.

     Мне уже не нужен был этот дурацкий значок. Я пылко сжал нежную грудь, нащупывая окрепший сосок и нежно теребя его пальцами. Видимо, она почувствовала ягодицами моего моментально окаменевшего «дружка», потому что как-то сразу осеклась и, вспыхнув, глухо проговорила:

      — Ты нахал, Петров!

     Но сказала она это совсем не сердито и хоть стала не больно, я бы даже сказал скорее шутливо колотить меня в грудь своими маленькими хорошенькими кулачками, но руку мою со своей груди не сбросила. Я в этом усмотрел положительный знак и, преодолев робость, обнял её другой рукой. Теперь в моих руках были обе её восхитительные груди. Ох, какое это было чудо! Подхваченный мощным всплеском гедонии, я совсем обнаглел. Мне уже мешал тонкий шёлк её блузки! Лихорадочно расстегнув пару пуговок на ней, я просунул свою руку ей за пазуху и... о, боже! Насколько же приятнее ощущать нежнейшее девичье тело, лишённое какой-либо скорлупы в виде ненавистных (в данной ситуации) одежд! Я почувствовал, как бурно забилось под моей рукой её сердечко.

      — Ты с ума сошёл! — начала, было, она, поворачиваясь ко мне, но мне как раз это и было надо. Я тут же впился в её крупные пухлые губки горячим поцелуем, пытаясь проникнуть языком в её очаровательный ротик. Она не препятствовала, и наши языки встретились и стали изучающее ласкать друг друга. Её бил озноб.

     Я вдруг понял: вот он тот самый единственный момент, которого потом больше может не быть. Сейчас или никогда! Одна моя рука, нехотя отпустив сисечку, проворно опустилась вниз и — какое счастье, что девчонки носят такие коротки юбочки! Мне почти не пришлось трудиться, чтобы отыскать предмет моих вожделений. Оказавшись между неплотно сдвинутых упругих гладких ляжек, я чуть-чуть поднял руку вверх и уткнулся в мягкое дивное тело, сочащееся влагой сквозь тонкие узкие трусики. Ножки, конечно, тут же сошлись, но было уже поздно. Я надёжно захватил самый важный плацдарм.

     Тут уже она всполошилась по-настоящему и, вцепившись в бессовестную руку, попыталась её отстранить, но я успел отодвинуть в сторону влажную преграду из не в состоянии уже что-либо предотвратить тоненьких трусиков на самом лакомом местечке, и мой палец утонул в нежнейшей, обильно смоченной соком желания плоти. Наташа ахнула, тяжело задышала и хоть и не убрала свою руку с моей, но больше вовсе не мешала ей ласкать себя. Чтобы больше её очаровательная ручка не препятствовала мне в достижении моих, так внезапно засветившихся надежд, я нашёл ей другое, значительно более достойное и приятное применение: быстро расстегнув молнию на своих брюках и вытащив давно рвущийся на свободу член, вложил его в эту самую ручку. Пока она соображала, как ей себя повести в создавшейся ситуации, я, воспользовавшись моментом, стянул её, так мешавшие мне, трусики до колен.

      — Ты с ума сошёл! Что ты делаешь? — испуганно и в то же время возбуждённо зашептала она мне в ухо, совсем не сопротивляясь и страстно сжимая моё напряжённое тело, находящееся у неё в руке, — нас же могут увидеть...

     Что могло быть слаще этих слов? Она боялась только одного: нас могут увидеть!

      — Ну, что ты, прелесть моя, кто нас тут на чёрном ходу на самом верху может увидеть? — успокаивающе бормотал я, тая от контакта моего «дружка» с её ласковой темпераментной ручкой. Млел и мой «дружок» в объятьях своей новой подружки, но задерживаться тут надолго не собирался. Открывались новые, захватывающие дух перспективы. И с некоторым сожалением всё-таки покинув так понравившуюся ему ручку, член вонзился туда, где ему теперь надлежало находиться. Скользкая, мокрая, изнывающая от нестерпимого желания вагина с радостью приняла посетителя и с жадностью проглотила его целиком до самого упора.

     О, Господи, что может быть прекрасней того мгновения, когда твой вставший во весь свой рост и трепещущий от переполняющего его вожделения предназначенный самим богом для сладчайших утех член ныряет в горячую бездонную нежнейшую пещерку, тесно обнимающую его своими жаркими объятиями по всей длине, чутко реагирующую на каждый выпад своего любимца и манящего его проникнуть в неё как можно глубже. В негромких чавкающих и хлюпающих звуках при этом слышится: хочу, хочу, хочу...

     Стоя заниматься любовью было не очень удобно. Полусогнутые в напряжении ноги постепенно уставали и никак не давали мне испытать максимальное удовольствие. Зато у партнёрши всё было наоборот. Полуспущенные, но не снятые трусики не позволяли её шире развести ноги, да, впрочем, ей этого и не надо было. Напротив, она ещё теснее сжала их — в этом положении мой член с большим трудом скользил в её влагалище, зато оказывал сильнейшее давление на её клитор, который у неё был, видимо, чрезвычайно чувствителен. Лучшей позы для неё было трудно придумать! Каждое движение этого пылкого твёрдого как кость неожиданного гостя, плотно трущегося о ...

 

     её самую чувствительную эрогенную зону, отдавалось в её женском организме сладчайшей негой, нараставшей как девятый вал со скоростью тайфуна. Опершись спиной о стену и крепко прижав меня к себе, она опьянено шептала:

      — Ты — паразит! Что ты со мной делаешь! Ты дерёшь меня как шлюху прямо в министерстве!... Ах, как хорошо ты делаешь!!! Я сумасшедшая... Мы сумасшедшие! Боже, это бесподобно! Сладкий мой!!! О! Я не могу... Я сейчас... О-о-о!!!

     Я почувствовал, как она вздрогнула, глухо застонала и... обмякла у меня на плече, а её влагалище одарило моего «приятеля» ещё более крепкими поцелуями оргастических сокращений. «Кончила! — удовлетворённо подумал я, — теперь можно и о себе позаботиться».

     Очень часто при первом соитии с женщиной мне приходилось долго и мучительно сдерживать себя, чтобы доставить сначала партнёрше максимум удовольствия и не кончить раньше неё. Сегодня же всё было иначе, и это замечательно. Я приступил к самым активным действиям, но очень скоро Наташка как будто очнулась и, посмотрев на меня долгим затуманенным взглядом, стала сама мне помогать, постепенно опять входя в раж. Это было восхитительно. Она приподнималась на цыпочки и потом, резко опускаясь, сама насаживалась на этот замечательный одеревеневший стержень, который доставлял ей столько удовольствия. Теперь мне почти ничего не приходилось делать. Я только с наслаждением мял чудные набухшие, упруго скачущие при её резких движениях груди, время от времени посасывая торчащие вкусные розовые соски, чутко реагирующие на мои прикосновения, и любовался её порозовевшим от сильного возбуждения лицом и особенно ставшими вдруг такими вдохновенными глазами, из полузакрытых век которых при каждом её нанизывании до упора на член вылетали, казалось, целые снопы искр. Видимо, при этом она испытывала наибольшее давление на свой клитор, потому что каждый раз жарко выдыхала: «Да!!!». Эту поразительную картину прервать было бы просто преступлением, и мне опять пришлось сделать гигантское усилие, чтобы задержать свою кульминацию.

     К счастью, Наташа не очень долго меня мучила. Всё учащающееся её дыхание и усиливающийся лепет: «Господи, как хорошо! Ещё немного! Ещё!! Ещё!!! Вот т-ак! Та-а-а-к!! О. боже!!! Да! Да-а!! Ох, как хорошо!!! Хорошо-о-о!!! О!!!» говорили о том, что она на пороге кризиса...

     И он наступил! Насадившись последний раз и застыв в этой позе, она вскрикнула в голос и, скуля как собачонка, стала кончать, крупно вздрагивая и сильно обжимая влагалищем мой член. Я крепко держал её в объятьях, ожидая, когда она выпьет до дна чащу своего наслаждения, чтобы продолжить фрикции. Но она вдруг со словами: «Сейчас, милый, тебе будет тоже хорошо!» резко соскочила с члена, опустилась на корточки и без всяких прелюдий заглотила ртом изнывающее от вожделения моё орудие любви целиком, по самые, как говорится, помидоры. Я даже почувствовал, как её нос прижался к моему лобку. «Она же подавится!» — испугался я, но Наташа невозмутимо вытащила член из горла, перевела дух и, держа руками ствол у самого его основания, стала очень нежно сосать головку, одновременно раздражая уздечку резкими быстрыми касаниями языка. Так искусно и точно минет мне ещё никто не делал! Честно говоря, до сего дня я не находил особого удовольствия в этом способе сношения. Но эта ласка была божественна! У меня тут же защемило где-то в простате, и по телу стала быстро подниматься невероятно приятная горячая волна — предвестница эякуляции. Я застонал и попытался вынуть член изо рта девушки, боясь напугать её своими извержениями. Но она крепко держала его за ствол, не выпуская из себя, и даже подалась немного вперёд, чтобы не осталось сомнений, что она готова принять мои дары любви. Я почувствовал, как семенная жидкость уже начала подниматься по своим протокам, и на всякий случай простонал: «О, я кончаю!!!»

     Тогда Наташа немного выдвинула член наружу, так что головка его легла ей на нижнюю пухленькую губку, а язычок ещё энергичнее стал лизать самое чувствительное местечко органа. И в этот кладезь неземного удовольствия я с неописуемым восторгом выстрелил своим любовным эликсиром, переполнившим мои фолликулы. Вид прелестных девичьих губок с готовностью и видимым удовольствием принимающих мою сперму был сказочно возбуждающ! Мне казалось, что я целую вечность содрогался в оргастических судорогах. Нежная напряжённая шейка девушки свидетельствовала, что она сглотнула несколько раз. Такого острого и длительного оргазма я не испытывал никогда.

      — Ты всё проглотила?!! — с радостным удивлением, не веря своим глазам, спросил я, после того, как Наташа, высосав всё до последней капли и тщательно облизав своего нового «дружка», выпустила, наконец, его из своих экзотических объятий.

      — А куда было девать — не на одежду же!

     Гордость и благодарность (приятно всё-таки, чёрт побери, что тобой не брезгует такая очаровательная женщина!) переполнили меня, и я, схватив в охапку подругу, страстно поцеловал её в такие сладкие и умелые губки. От губ пахло спермой, но это была МОЯ сперма, и это было особенно приятно!

      — Где ты научилась такой изумительной технике? — спросил я, любуясь этими на вид такими невинными, пухленькими, почти детскими губками, которые только что с таким наслаждением доили мой член.

      — Где, где... — смутилась девушка, — дома! Кроме мужа, я этим ни с кем не занималась. Да и вообще ни с кем ни чем не занималась. До сих пор я была очень верная и порядочная жена. Ты совратил меня.

      — Скорее ты меня совратила, — ласково улыбнулся я, — ещё полчаса назад у меня и в мыслях ничего такого не было. Но я беспредельно рад, что всё так произошло!

      — И я тоже, — неожиданно спокойно сказала она, глядя на меня своими лучистыми глазами. Я даже несколько сконфузился.

      — И его сперму тоже глотала? — вернулся я к прерванной теме.

      — Ты что!!! — она даже немного отшатнулась, испуганно вытаращив на меня свои красивые глаза. — Я не знаю, что сегодня произошло со мной! Ты, наверное, колдун...

      — Ты недовольна?

      — А ты не видишь? — вновь зарделась девушка. — «Довольна» — не то слово. Я на верху блаженства! Со мной ещё никогда такого не было. Я просто счастлива, — прошептала она, и теперь уже сама прильнула к моим губам сладчайшим поцелуем.

      — А что муж? — продолжил я «допрос» после того, как наши уста разомкнулись.

      — Муж, муж... Объелся груш! — настроение её разом изменилось. — Он думает только о себе. Наш акт продолжается не больше пяти минут, причём без всяких прелюдий с его стороны, после чего он отворачивается к стенке и ещё через пять минут уже храпит, а я иду в ванну и сама заканчиваю начатое им. Да и осчастливливает он меня своим вниманием не чаще, чем раз в две-три недели.

      — А минет?

      — Так без этого у него вообще не встаёт! Вот он меня и обучил всем премудростям этой техники.

      — Так зачем же ты с ним живёшь? Разведись.

      — У нас маленький ребёнок — дочурка. Ты не знал? Я забеременела совершенно неожиданно через месяц после свадьбы. Он её очень любит и заботится о нас с ней. И он не жадный...

      — Господи, я до сих пор не пришла в себя от твоих ласк, — без всякого перехода, что свойственно любой женщине, продолжила она. — Я даже не представляла, что может быть так чудесно! — и она, прижавшись ко мне, вновь одарила меня своим волшебным поцелуем, одновременно рукой пытаясь отыскать своего скукожившегося любимца. У меня опять сладко затрепыхалось сердце, и свежая кровь стала медленно заполнять пещеристые тела моего «дружка».

     И в этот самый момент мы услышали этажом ниже голоса своих приятелей, которые разыскивали нас. Досадливо вздохнув, мы быстренько привели себя в порядок и нехотя стали спускаться вниз...

     E-mail автора: [email protected]