— А у нас гость, — весело сказала жена, открыв дверь.

     Я глянул из коридора и увидел за столом в гостиной бородатого, лысого мужичка. Знакомыми показались только нос и глаза. Раздевшись, вошел, поздоровался. Он поднялся, шагнул навстречу, и я узнал Виктора.

      — Какими судьбами?! — воскликнул я, заключив в объятия бывшего коллегу по службе на подлодке.

      — Работа привела, — обнял он меня и усадил на диван рядом со мной. Жена уселась в кресле напротив гостя. На ней была голубая кофточка с глубоким вырезом, выгодно гармонирующая с алым пламенем губ, и широкая цветастая желтая юбка.

     Выпивка и закуски уже стояли на столе, и, принявшись за них, мы предались воспоминаниям.

      — Сколько же лет мы не виделись? — спросил я.

      — Да не менее десяти, — ответил он.

     Жена смотрела на гостя влюбленными глазами и, пригубливая шампанское, тоже участвовала в разговоре. По мере накачивания спиртным воспоминания становились все более откровенными. Мы припоминали подробности, смеясь над теми, кому и как наставлялись рога их женами, и какая об этом ходила слава в гарнизоне.

     После каждой выпитой рюмки лицо гостя все более бледнело. Жена же все больше распалялась. Закинув ногу на ногу так, что убегающий под юбку взгляд упирался в таинственный темный треугольник, она так разоткровенничалась, что не вызывало сомнений в ее компетентности.

      — А вот ты кое-что забыл, Вик! — воскликнула она.

      — Что?

      — Какие у меня ноги...

      — Что ты! В нашем гарнизоне все знали, что красивее твоих ног нет ни у кого. Даже завидовали ему, — кивнул он в мою сторону.

      — А ты не хочешь, чтобы я напомнила тебе, какие они? — разошлась моя половина.

      — Хочу! — промычал гость и уставился на меня мутным взглядом, словно прося разрешения.

     Жена приподняла подол. Я обалдел: на ней не было трусиков.

      — Что-то я плохо вижу, — пьяно потянулся Виктор и опрокинул рюмку.

      — А ты стань на колени перед дамой и раздвинь ее красивые ножки, — хохотнул я.

      — В этом что-то есть, — мотнул головой Виктор и упал с дивана.

      — На колени! — дама грозно указала пальцем в пол у своих ног.

     Виктор неуклюже стал на колени, прошагал на них к креслу и уткнулся подбородком в колени моей половины. Он завернул подол юбки повыше и стал целовать ее белые, с аппетитными ямочками колени.

     «А у нее действительно недурны коленки», — отметил я, словно увидел их впервые.

      — А ты не ревнуешь, Кума-Керо? — мотнул головой Виктор и стал углубляться в образовавшееся пространство между ее ног.

      — Валяй! — усмехнулся я, вспомнив это никому не понятное его обращение.

     Он уже целовал ее бедра, а потом, притянув ее таз к себе поближе, раздвинул ноги, положив их на подлокотники кресла. Теперь она была в позе, словно перед гинекологом на его кресле. Виктор раздвинул пальцами щель и губами прильнул к ней. И тут пошло, поехало. Как мне все это было знакомо. Жена очень любила это баловство, но как интересно было созерцать такое со стороны!

     Она поддавала ему передком, а он работал языком, сосал, причмокивая. Иногда он заезжал туда носом и замирал. Потом их движения участились. И тут она вдруг схватила его за голову и стала ею совершать круговые движения. Ее губы отчаянно жестикулировали, дыхание с шумом вырывалось изо рта, раздался крик, перешедший в стон. Она, обмякнув, в изнеможении откинулась на спинку кресла.

      — Да. Ты действительно не забыл, Вик, какие у меня колени, — рассмеялась она и предложила выпить за нас обоих.

      — А как там поживает моя боевая подруга Бэллочка? — продолжала жена, опять закинув ногу на ногу.

      — Все также. В своем репертуаре... , — усмехнулся Виктор.

     Вторя ему, я тоже усмехнулся, так как хорошо знал Бэлкин репертуар. Дело в том, что Бэлка в свое время разошлась с первым мужем, обвинив последнего, что у него короткий член и он ее не удовлетворяет. Тем не менее, она родила сына своему Дыбенко, который как-то внезапно придя домой со службы, обнаружил свою благоверную с Виктором в постели. Был мордобой. Больше всего досталось Бэлке, которая на карачках уползла в ванную зализывать раны, а Виктор был просто выброшен силачом Дыбенко со второго этажа. Но он, к счастью, удачно приземлился, отделавшись незначительными ушибами. Дыбенко тут же бросил Бэлку, но ее не замедлил подобрать Виктор, несмотря на ее «хвост» от прежнего мужа. И никто этому в гарнизоне не придал особого значения, так как Бэлку и ее похождения на любовной ниве знали почти все. Дело было в том, что работала она инспектором пожарной охраны в тыле военно-морской базы, успешно совмещая эту должность с обязанностями любовницы начальника штаба тыла, и когда тот оставлял ее после работы на пару часиков, чтобы обсудить деятельность нерадивых командиров, в частях которых не соблюдались требования противопожарной безопасности, то Бэлка заходила в минно-торпедное отделение, где работала моя дражайшая половина, и невозмутимо ставила ее в известность. Людка, молча, кивала в ответ, а это означало, что она должна забрать Бэлкиного сына из садика, встретить со службы Виктора, накормить его и выполнить все его желания, которые она прочтет в его глазах, и только после этого следовать домой, кормить своих детей и встречать собственного мужа.

     Немудрено, что кому, как не Виктору были так хорошо известны, какие у моей половины ножки. Я знал об этих высоких отношениях между моей женой и Виктором и иногда предъявлял по этому случаю свой счет Бэлке, который она не без удовольствия для обеих сторон незамедлительно оплачивала. Делали это мы втайне, но Виктор, несомненно, знал об этом и смотрел на эти еще более высокие отношения без каких-либо претензий. Мне даже казалось, что он был бы не против, если бы мы официально жили вчетвером одной семьей. Жаль, что в наше время это было не осуществимо. Не то, что сейчас.

     В поиске еще более высоких отношений, Бэлка частенько колесила по нашей округе, исполняя обязанности инспектора. Как-то она приехала и в мою часть. Она долго ходила по территории части, осматривала противопожарные посты и емкости с водой, заглядывала в ящики с песком, а затем, пристально посмотрев в глаза моему пожарнику, изрекла:

      — Честно говоря, я не ожидала обнаружить у вас столько нарушений.

      — Каких нарушений, Бэлла Борисовна?

      — Самых элементарных. У вас какие ведра висят на пожарных щитах?

      — Плоские... , — замялся пожарник. — Это банки из — под регенеративных патронов...

      — А должны быть?

      — Круглые, — тяжело вздохнул тот.

      — Именно. И не просто круглые, а переходящие в конус. Они изготавливаются так потому, чтобы бросок воды из ведра был как можно дальше. Короче. Идемте в ваш кабинет писать акт.

     Как только она вошла в кабинет к пожарнику, то попросила закрыть дверь на ключ, чтобы никто не мешал и, сославшись на духоту, стала раздеваться. Пожарник с почтением принял ее короткую летнюю курточку и повесил ее на вешалку, но оглянувшись, обмер: инспектор пожарной охраны тыла сняла с себя все и голая улеглась на диван.

      — Ну что же ты? Туши пожар в моем теле. У тебя вон какой шланг, — кивнула она в сторону вздувшегося бугра под штанами пожарника.

     И тот тушил. Тушил до тех пор, пока не наступили сумерки и в дверь его кабинета не стали бухать чьи-то сапоги. Они подхватились, но было уже поздно. Дверь сорвалась с петель под напором мощного тела и перед испуганными греховодниками выросла мощная фигура жены пожарника в сопровождении дежурного по части. Первым же ударом Бэлка была повержена в нокаут, а пожарник получил уверенный нокдаун,...

 

      упав на тело инспектора, и если бы не усилия дежурного, едва прекратившего расправу, то неизвестно, чем бы все это закончилось, в том числе и для меня.

     Израненная Бэлка, едва добрела до моего кабинета и, расплакавшись, пояснила ситуацию. Я оказал ей первую медицинскую помощь из своей медицинской аптечки, висевшей в кабинете, посадил в свой газик и мы укатили к нам. Людка тут же отмыла тело подружки в ванне и позвонила Виктору, сообщив, что его жена остается у нас ночевать. Виктор только одобрительно хмыкнул в трубку, сказав, что и Людке придется переночевать в его квартире. Мы так и сделали. Эту ночь я спал с Бэлкой, а Виктор с Людкой.

      — Зачем ты полезла под этого старого козла? — корил я в постели свою постоянную любовницу.

      — У него такой член! Такой! Ну, просто, мама не горюй! — ответила она, аккуратно отсасывая мой.

      — Когда же ты успокоишься? По-моему, ты уже всех мужиков в гарнизоне перебрала. Вечно ищешь на свою ж... приключения. И не стыдно? У тебя же такие мужики в любовниках ходят, не то, что я, грешный, а тебе все мало, — стыдил я любовницу.

      — Эх! Не знаешь ты, что такое для женщины большой и толстый член. О таком все бабы мечтают, только вслух не говорят, — поцеловала меня Бэлка и навалилась сверху. Тогда мне пришлось всю ночь качать ее, зализывая инцидент на территории своей части. А сегодня, вспомнив про этот случай, мы рассмеялись, и, чокнувшись, выпили очередную рюмку за нашу прекрасную Бэлку.

     ... Мне показалось, что я только на минуту закрыл глаза, но открыв, не увидел их. Из приоткрытой двери спальни раздавался смех и приглушенная борьба.

     «Ясно. Продолжаются воспоминания», — усмехнулся я, решив растянуться тут же на диване, но любопытство взяло верх. Я встал и вошел в спальню. На кровати лежал голый Виктор, его «прибор» торчал, что перескоп подлодки, перед ним на полу на коленях стояла моя половина. Она сосала эту громадину, облизывая ее и любовно поглаживая.

      — Хорош! Не так ли? — она метнула на меня ласковый вопросительный взгляд.

      — На африканский смахивает. Хочешь вспомнить былые времена и попробовать?

      — Если не возражаешь...

      — Валяй. Только устоит ли он, пока ты взгромоздишься?

      — А ты придержи...

     Она взобралась на него верхом, а я, поддерживая член, помог ей его вставить. И тут она поскакала, как классная наездница. Ее длинные волосы распустились и упали на лицо Виктора, на висках и лбу партнеров выступили капельки пота.

      — Ох! Ах! Ух! — восклицала она при каждом подскоке. Она повернула ко мне искаженное чувством сладострастия свое смазливое личико и хлопала себя по розоватой ягодице:

      — Подключайся. Нехорошо быть только свидетелем... , — поманила она меня.

     Я не заставил себя долго ждать. Сбросил с себя все и забрался на голую пару. Вставив в ее нежное анальное отверстие свой «болт», заработал мощным, быстрым «насосом». Они примолкли, принимая мои усилия за свои.

      — Мы пас, а ты работай, работай! — одобрительно ворковала жена.

     Я работал, а они балдели. Балдели от избытка чувств, необычности поз, остроты ощущений, когда муж и любовник одновременно трахают супер сексуальную красавицу — жену.

      — О-о-о! Кума-Керо! Такого еще никогда не было, — стонал под нами гость.

      — Чудненько! Классно! Супер! — подтвердила жена, когда все закончили процесс.

     Отдышавшись, сели и расцеловались. Это означало, что ни у кого, ни к кому, никаких претензий нет.

     Жена убежала в ванную и плескалась там не менее часа. Мы лежали рядом и от нечего делать решили поразвлечь друг друга. Это занятие нам было не в новинку. Мы не раз занимались этим с Виктором на подлодке в длительной автономке, когда были еще лейтенантами. Виктор взял в руку мой член и стал разминать его. Когда тот встал, Виктор надвинулся на него губами и заработал, как насос. Было очень приятно. Только мужик мужику может сделать такой минет, какой бабе совершить просто не дано. Доведя меня до кондиции, он тут же повернулся ко мне спиной, хлопнув себя по ягодице. Я не стал ждать второго приглашения и тут же стал вводить член в его зад. Виктор затих, только дыхание у него стало более учащенным. Я пристроился поближе и так саданул, что Виктор от неожиданности охнул и стал подыгрывать встречными движениями. Когда я добросовестно слил, Виктор повернулся, поцеловал меня, а затем грубо перевернул меня на живот, взобрался сверху и стал качать. Мне было до чертиков приятно. Я давно не занимался этим делом с мужиком, но чувствуя себя настоящим бисексуалом, охотно принимал его любовь. После этих занятий с мужчинами, мня всегда тянуло на женщину, которую я старался одарить еще более изысканным сексом. Бабы, нутром чуя, что имеют дело с бисексуалом, работали со мной на износ. Вспомнился случай, когда в мой кабинет в часы приема по личным вопросам вошла смазливая деваха, женушка прапорщика Скороход. Она что-то мямлила про то, как трудно ей сейчас, когда ее муж находится в столь длительной командировке, а ее, горемычную, и утешить некому.

      — Почему же некому? У вашего мужа много друзей, и было бы не по-моряцки бросить жену друга на произвол судьбы, — решил я приободрить взгрустнувшую женщину.

      — Что это за друзья?! Они только за столом водку пить мастера. А вот, чтобы подойти к человеку с душой, поговорить, приласкать...

      — Как я понимаю, вы хотите, чтобы это сделал я?

      — Конечно. Недаром же говорят, что вы отец-командир...

      — Так это по отношению к матросам...

      — Вот. Мужиков вы ласкаете, наслышана, а чтобы бедную женщину, — всхлипнула она.

      — Ну, что ж. Коль так ставите вопрос, раздевайтесь!...

      — Я сейчас. Я быстренько. Только бы вы не передумали, — засуетилась она, стаскивая с себя кофточку. Я вышел в коридор, убедился, что посетительница была последней, зашел и закрыл на ключ дверь. Позвонил дежурному, приказал в течение часа ко мне никого не пускать. Я и оглянуться не успел, как увидел ее, лежащую на диване, совершенно голой.

      — Покажи мне, как это ты делаешь с мужчиной, — ошарашила она меня.

      — Для этого ты должна изрядно потрудиться над этим, — указал ей на торчащий член.

      — Сейчас. Спасибочки. Я мигом, — подхватилась она, притянула меня, стоящего перед ней, к себе и так заглотила член, что я тут же понял, что имею дело с весьма сексуальной женщиной.

     Она отсасывала его так, что я быстро понял: обратной дороги нет. Собрал волю в кулак и трахал в ее жадно раскрытый и страстный рот.

     Вскоре мой «боец» расплакался, и она принялась утешать его, старательно слизывая с его «головки» эти драгоценные «слезы».

      — Теперь твоя очередь, — она схватила меня за уши и притянула голову к своей щели.

      — Думай, что перед тобой мужчина, — сказала она и стала елозить моим лицом по волосам своей «мохнатки». Доведя меня и себя до нужной кондиции, дамочка быстро наделась на меня и стала скакать, как исправная наездница.

      — Чего торопишься? Куда спешишь? Давай посмакуем, — предложил я.

      — Нетушки. Сам сказал, чтобы тот никого не пущал часик, давай, работай...

     Одним словом драл я ее, как сидорову козу. Она охала, ахала, а потом разрыдалась.

      — Ты чего? — не понял я.

      — А того. Завидно мне. И достаются же бабам такие мужики, а нам, горемычным, одно дерьмо плывет. Мой-то, что дома, что в командировке, все едино. Никогда меня так не топчет, как ты. Придется теперь тебе, милок, меня постоянно обихаживать, а не то совсем закисну.

      — Это как же?! — возмутился я, так как такая перспектива меня явно не устраивала.

      — А так. Взялся за гуж, не говори, что не дюж! — села она и стала натягивать свои семейные панталоны. Поняв, что «клин вышибают клином», я оделся, подошел к ней, взял под козырек:

      — Жена мичмана Скороход! Как командир вверенной мне части, поставленной на эту должность государством, официально предупреждаю вас в попытке шантажа меня с вашей стороны во время исполнения мною своего служебного долга. А посему сейчас вызываю вооруженный наряд, для сопровождения вас в камеру задержанных гарнизонной комендатуры, где вы будете находиться под следствием до суда, Вам ясно!

     Дама из белой стала красной. Она вскочила, замахав руками:

      — Что вы! Что вы, товарищ командир! Пошутила я. А вы сразу так... , — махнула она рукой и разревелась. Я утешал ее, как мог. Договорились: я отзываю назад ее арест, а она будет ложиться под меня только по моему приказанию, но не реже двух раз в месяц.

     ... Проснулся я поздно. Голова гудела и трещала. Рядом никого не было. С кухни доносился запах заваренного кофе. Вошла моя половина с дымящейся чашечкой кофе на подносе.

      — Как ты себя чувствуешь, милый? — заворковала она, присаживаясь ко мне.

      — А где Виктор?

      — Какой Виктор?

      — Ну, этот, Кума-Керо?

     По ее недоуменному взгляду сразу понял, что несу что-то невразумительное.

      — Тебе что-то приснилось, дорогой? — наклонилась она ко мне, затыкая рот поцелуем.

      — Может быть. Но разве вчера мы с ним не пили? А потом здесь... , — постучал я по матрацу.

      — Нет. Ты еле пришел вчера со своего мальчишника и тут же завалился спать.

      — А мне показалось...

      — Тебе многое стало казаться после очередного перебора. Надо придерживать себя. Чай тебе уже не тридцать, — задрала она свое кимоно, обнажив колени.

      — А у тебя действительно восхитительные ноги, — сказал я, целуя ее коленки.

      — Только сейчас заметил? Об этом знали все в нашем гарнизоне и многие мечтали подержать их на своих плечах. Но я — верная женушка, не правда ли, милый, — хохотнула она, увлекая меня на себя, и широко раздвигая их...

     Эдуард Зайцев