И только потому, что всё, что будет рассказано — абсолютная правда, то я вынужден изменить имена. Делаю я это ради той женщины, которая сидит рядом со мной, и ни в коем случае не готова предавать огласке её собственное имя. Назовём её — Жанна.

     Развёлся я по той причине что после двадцати лет совместной жизни, моя жена начала относится к сексу, как к бизнесу. Формула была такова: дашь — дам!

     По началу я не придавал этому большого значения, но и платить за секс было ниже моего достоинства. Потом она была готовы убить себя за то, но поезд уехал.

     Оглядываясь назад. смею заметить, что за все мои (пусть не очень большие) годы, у меня было совсем мало связей. Пять — шесть женщин.

     С Жанной я познакомился у её подруги, с которой после развода я

     занимался сексом. Об этом меня упросил её муж... Весело? Я её звал — Курганой, ибо таких габаритов женщин, в древние времене водружали на курганах.

     Молится ей я не собирался, но удовлетворять её непомерный сексуальный аппетит был готов. Потом, по моей, даже не вине, мы расстались. Она хотела, чтобы я нашел ещё одного мужчину, и чтобы мы её трахали «в два смычка». По профессии я — музыкант, но играю только соло. И кроме того, касаться своим телом — к телу мужчины? Ужас!!!

     С Жанной мы разговорились месяца три спустя, когда я зашел в книжный магазин и увидел её. До сих пор не обращая на неё внимания, я впервые присмотрелся к ней. Она не была Курганой.

     Довольно симпатичная, одета в облегающую юбку, и шелковую кофту, она красовалась большой грудью, и очаровательной формы попы. Но потому, что она крутила роман с каким — то узбеком — я и не пытался склонить её на мою сторону.

     Я только попросил её достать мне какую-то книгу по музыке, дал свой номер телефона, и был таков.

     Прошло где-то пол года, и она позвонила.

      — Привет! Как дела?

      — Лучше всех. Как у тебя, девочка?

      — Плохо.

      — Случилось что-то?

      — Я рассталась со своим узбеком.

      — Чего вдруг?

      — Длинная история. Может быть, как-то расскажу. А книгу тебе я достала завтра привезут её из Иерусалими. Зайди под вечер и забери. Заодно отвезёшь меня домой.

     Так оно и начиналось. Без всяких «поползновений» с моей и её стороны я приезжал вечером и вёз её домой. Единственное, что она мне рассказала это то, что тот узбек не удовлетворял её в постели. Выяснить в чем это проявлялось я не пытался.

     Здесь Новый год — это насмешка над праздником. Ни то что снега — дождя нет. А праздновать — празднуют! Нажираются в дупеля — потом целую неделю рыгают. И вот она звонит:» Слушай! Завтра Новый год. Хочешь пойти со мной к брату в кабак?

      — Я не люблю русских кабаков.

      — Ты послушай! Мы будем сидеть отдельно, и тебе никто мешать не будет. Хорошо?

      — Ничего хорошего, но ладно.

      — Приедь за мной в десять вечера. Я тебе купила костюм. Так что не наряжайся. Оденешься у меня.

     Приехал... Костюм — «Уго Босс». Рубашка, галстук, туфли. Где-то под три тысячи баксов.

      — Ты что — с ума сошла?

      — А что?

      — С какой это стати ты мне покупаешь всё это?

      — Не морочь голову. Раздевайся. Я тебя одену.

     Как будто бы нечто само собой разумеющееся она одевала на меня рубашку, и когда застёгивала последнюю пуговицу — встала на колени, спустила с меня трусы, и проглотила член. Я не люблю когда мне делают такие вещи. Но она так сосала, что меня завело со старта.

      — Кончи мне в рот...

      — А что дальше?

     Дальше был ресторан, и пяная шваль. Но мы сидели в отдельном номере, и грохот лабухов не мешал говорить, и слышать то что тебе говорят.

      — Ты не посчитал меня шалавой, за то, что я сделала?

      — Я думаю, что к этому шло.

      — Да. Хоть я пыталась совладать с собой. У тебя очень вкусная сперма.

      — И на том спасибо. Но если ты думаешь, что только этим всё и закончится, то лучше не повторять.

      — Чем закончится — это от тебя зависит.

      — Что от меня зависит?

      — Я попробую тебе что-то рассказать.

      — Слушаю.

      — Я даже не знаю с чего начать...

     Мой отец — моряк «дальнобойщик». Потому я его изредка видела. Жила с мамой и бабкой — комунистками. Воспитывали меня путем нескончаемых обязанностей и наказаний. Учёба, музыка — музыка — учёба. Если я на пять минут опаздывала вернуться из школы — я не буду вдаваться в подробности. Немного легче стало, когда я кончила школу, и поступила в консерваторию. Как легче. Я уже не бежала, как угорелая домой, объясняя это занятиями до самого вечера.

     В сексе я была абсолютным профаном. Правда с 13 лет я каждую ночь мастурбировала, но никак не больше. Ибо, бабка сказала, что если до свадьбы я не останусь целкой — она меня убьёт. А она была способна.

     И тут я познакомилась с одной соучиницей у которой уже был любовник. Он всегда её встречал после занятий.

     как — то мы разговорились, и она сказала, что только сидеть на такой попе, как у меня — это грех...

     Я ничего не поняла, и тогда рна обяснила:

      — Я тоже целка.

      — А как же твой любовник?

      — Очень просто.

      — Вы не трахаетесь.

      — Очень даже.

      — Как?

      — В попу как!

      — Что?!

      — То, что не слышишь? Слух-то у тебя абсолютный.

      — Но мне кто-то сказал, что это болит.

      — В начале — болит. Потом — меньше. Потом — ещё меньше. А потом — ты уже не можешь без этого. Я просто дурею от такого кайфа.

     Моя жопа так растрахана, что иногда я всовываю в неё вибратор, и член — в догонку. А ты с такой жопой — и ничего! Найди себе (а тебе совсем не трудно) мужика, и пусть он тебе разработает жопу.

     Нечего жить в сухомятку!

      — И ты себе нашла.

      — Да. Но не сразу. В ту ночь я впервые попробовала ввести себе мезинец в попу. Мне взяло время понять, что его нужно смазать слюной. Потом, когда сфинктер стал податливее я ввела ещё один палец. И ещё один.

      — С первого разу?

      — Да. Я начала двигать ими, и дрочить клитор. Так, как я тогда кончила — я не кончала в жизни. Потом, о вибраторе я и мечтать не мечтала, я всовывала себе пивную бутылку почти что до основания.

     И кончала как сумасшедшая.

      — А что насчёт мужика?

      — Был один. Преподаватель по теории. На большой переменке. Иногда два раза. Я ходила сама не своя. Мне всё время хотелось чувствовать член в попе.

      — Поэтому ты рассталась с узбеком?

      — По этому. И если ты подумаешь, что я — извращенка — я пойму.

      — Я ничего не думаю. А в пизду ты не трахаешься?

      — Конечно трахаюсь. Но кончаю только в попу.

      — Так что, девочка, будем сегодня тебя трахать в попу?

      — Ты действительно, согласен?! Да?!!!

      — Только допьём вино, и — вперёд.

      — Нет! Нет! У меня дома полно вина. Идём же!

     ...