Утро. Открыв глаза, я попытался вспомнить минувший вечер. Где я? Почему не дома? Ухоженная комната в светлых тонах, просторная двуспальная кровать. Вот черт, похоже, что в кровати я не один. Прикрывшись одеялом, рядом лежала молодая девушка невероятной красоты. Я решил одеться и тихонечко уйти. Но не тут то было.

     Утро было просто нереальным, проснулся я от того, что в комнате Вити и Саши были звуки бьющейся кровати. Спросонья я не понял и просто перевернулся, потом увидел, что Дима спит на своей кровати, я вскочил. Я думал, только Дима ее ебет когда угодно, но увидел время 8, 30 не спится им, и пошел в их комнату. Сцена предстала предо мной: Саша голый сидит на кровати и дрочит, а Витя лежит, и на нем скачет моя сестра... Честно сказать, я просто ахуел. Сестра которая 4 дня назад узнала, что такое секс, принимает в себя сантиметров 20 живой плоти, и при этом стонет, совсем не стесняясь разбудить кого то, а именно меня, брата. Но ей было по барабану, она была абсолютно голой, и насаживалась на член, почти прыжками, чтоб вдолбить его по глубже.

     Андрей сидел на нагретом солнцем желтом песке накинув полотенце на низ живота и, глядя на хорошенькую фигурку проходящей мимо девушки, думал, что идея поехать на нудистский пляж после двух месяцев воздержания была вполне идиотской. Обилие разных по возрасту и красоте, но одинаково обнаженных женских тел вокруг вызывало вполне определенную реакцию, не позволяя ни лечь, кроме как лицом вниз, ни даже просто к воде подойти.

     Ольга не была б Ольгой, если б не нашла способ «и рыбку съесть, и на хуй сесть». Причем последнее — в прямом смысле слова, то есть обойдя каким-то образом (выдуманный ею же, скажем для справедливости) запрет для партнера насчет вагинального секса. Когда мы увиделись в следующий раз в номере комплекса «Восход», на сей раз совершенно стандартном (двуспальная кровать с тумбочками по бокам с одной стороны, журнальный столик с двумя креслами перед телевизором с другой), причем с такой же организацией начала встречи (снял номер, сообщил, и она вскоре подъехала), то сняв верхнюю одежду и поздоровавшись, Ольга с лукавой улыбкой уведомила меня:

     Проснулся только утром, женушки уже не было в кровати, судя по звукам, она была на кухне. Я встал, потянулся и пошел к ней. Мой член был немного опухший, покраснел и побаливал после вчерашних ласк. Женушка нагишом задорно виляла попой и пританцовывала стоя у плиты под музыку, доносившуюся из телевизора. Она повернулась, увидела меня, подошла, поцеловала и сказала:

     Высокий каблук и бежевое приталенное пальто, длинные ресницы и красная помада — для своих сорока Екатерина выглядела не просто хорошо, а великолепно. Собственно, ей и нельзя было иначе. Эффектная жена была неотъемлемой частью имиджа её мужа.

     Всё ближе к назначенному времени и мне всё тревожней. Страх, смятение, сковывали меня. Я ходил по квартире, выпил уже несколько чашек кофе, мне не сиделось на месте. От этого Сережи пришло сообщение, где он приказал жене подготовить попку и уточнил требования к наряду. Жена как дурочка побежала подмываться. Интересно и почему она так ему подчиняется, не возражает и не перечит. Пора выдвигаться, я стою в прихожей, из комнаты идет она, но это точно не моя жена, а шлюха с трассы. Черные туфли на шпильке, плавно переходя в черные чулки сеточкой, немножко вида обнажённых ножек и короткое черное полупальто на трех пуговках, еле прикрывавшее попу.

     Однажды, я возвращался домой на такси. Был очень дождливый, но вместе с тем и солнечный весенний день. Я тогда снимал коттедж недалеко от побережья, на окраине города. Местным языком я владел очень плохо — так, на уровне «привет», «как дела» и «хочу купить килограмм картошки». Временами, дождь лил так, что не было видно ничего в двух метрах от лобового стекла. Не хотелось, конечно, промокнуть, но я попросил таксиста остановить на автобусной остановке перед магазином, так как планировал купить вина или виски, чтобы позднее, в своей большой горячей ванной, забыть об этой сырости и пустить внутрь немного согревающего тепла.

     Если бросить мелкую серебряную монетку стражнику у южных крепостных ворот Энска, то он не станет проверять подорожную, и, пришпорив коня, можно будет, проскакав по пыльной разбитой дороге мимо заброшенной каменоломни и затянутого тиной водохранилища, вступить на узкий горный серпантин, серой змейкой обвивающий зеленые склоны последней гряды скального массива, и тянущийся все выше, и выше, и выше, пока не теряется в облаках. Там, за облаками — развилка. Одна дорога, многократно проторенная мною и охраняемая добрыми наивными великанами, ведет в Эмск. На другой — разве что единичные молекулы от резиновых подков моего железного коня: ледяные драконы сторожат подступы к грозному городу Анадырю.

     У друзей моих родителей была дочь. Её звали Алёна и она была старше меня на 3 года. В детстве мы часто играли вместе.