Это случилось на обычном нудистском пляже на побережье Адриатики. Дорога к нему пролегала сквозь небольшую рощицу покореженных от жары сосен. Каменистые ступеньки, выдолбленные миллионами ног, крутой спуск и вот я на пляже. Пляж галечный, не большой, длиной всего метров 100. Эдакая бухточка, закрытая со всех сторон скальными стенами, в которой никогда не бывает ветра. Типичный пляж где-то в Хорватии или, например, Черногории... (не хочу указывать точное место).

     Я уверена, что почти все женщины хотели бы хоть раз переспать за деньги. Причем не ради денег. Ради эмоций. Чего и вам желаю. Первые апрельские дни. Уже потеплело. Солнышко грело все больше. Ирина шла по городу. Пальто, блузка с огромным декольте, короткая юбка. Сапоги на высоком каблуке. Чулки, отсутствие трусиков. И в довершение яркая красная помада на губах. В такой вид Ирину привела Ольга. За несколько дней до этого корова провинилась. Ольга заметила волоски на ее лобке.

     Утром выскользнув из-под него, она обошла дом. Накинув на себя какую-то найденную его майку, изучала она чужую жизнь. Эта жизнь была суперкомфортна, дорога и холодна. Никаких фотографий с женами-детьми-родственниками ей не попалось. Книги, специальная литература, тренажеры, много техники, спиртное, мало еды и цветов — вот чем жил этот странный, на её взгляд, больной человек. Она услышала его зов и вернулась в спальную. Он ждал её свежий и влажный, полулежа, раскинув ноги и поглаживая себе пах. Такая же картина в недалеком прошлом вспомнилась ей, только мужчина был другой, да и она — другая. И благодаря этому теперь уже полузабытому воспоминанию, ей так отчаянно захотелось забыть всю беспросветность своей полуразрушенной жизни, стать совсем другой, примерно такой, как эти сильные мужчины, играющие ей и не придающие значения пустякам, таким важным для неё. Ей захотелось выздороветь от слабости и беспомощности, привлекающей этих хищников, норовящих разорвать слабаков. Впервые в его спальне она не была связана, избита, унижена, её звали в постель, как партнершу, а не бросали, как жертву. Эх, жаль, что сейчас у неё под рукой нет оружия, камня на худой конец! От этих позитивных и отчаянных мыслей она почувствовала себя значительно лучше, чем обычно с М. А. — Мне все равно, хочу получить удовольствие! — думала она, подползая к нему.

     Написав на работе заявление на отгулы, она приехала в клинику, где ей провели медикаментозный аборт. Анжелика вернулась к родителям, страшно удивив их объявлением, что они с Антоном решили пожить отдельно. Зная привязанность и влюбленность дочери в мужа, родители не знали, что и думать. Она ничего не объясняла и не желала обсуждать. Ворочаясь без сна рядом с сестрой на диване, Лика отчаянно пыталась найти выход из своего жизненного кризиса. Где она будет жить? Здесь ей не рады, родители тоже потратились на квартиру молодоженов, а там Антон. Будущий владелец он, у неё же ничего нет. Даже работы она вскоре лишится, в чем она нисколько не сомневалась. Поговорив с отцом, она просила поддержать её какое-то время, пока она не найдет работу и не снимет жильё. Потрясенный невесть откуда взявшимися проблемами дочери, отец, конечно, обещал. Анжелика купила больничный и вместе с заявлением об увольнении послала по e-mail в банк. И, засев за Интернет, принялась подыскивать новое место работы и совместное съемное жильё: одна она не потянула бы. Неизвестно почему она, такая зависимая и беспомощная ранее, чувствовала в себе силы начать новую самостоятельную жизнь.

     Наутро были выходные, и, выполняя обещание, он повез её по магазинам. Купив ей все необходимое, вплоть до зубной щетки, он спросил, куда она хочет пойти. Она назвала места, связанные с её счастливым семейным прошлым. Гуляя по ним с другим мужчиной, она мысленно прощалась навсегда с той наивной девочкой, управляемой властным и умным мужем, неизменно считавшим её дурочкой. Она и сама тогда соглашалась с этим. М. А. поинтересовался, как она раньше проводила выходные. Ничего определенного: встречи с друзьями и походы по магазинам. Упомянула про свои занятия танцами. Редко — кино, ещё реже — театр, муж не жаловал высокое искусство. Лыжи, коньки, спорт вообще — по большим праздникам. Она у мужа не ассоциировалась с физкультурой. Глядя на неё, рассуждающую о досуге, он вслух предположил, что единственной систематической формой досуга у супругов был частый секс. Она замолчала, не желая впускать его в свое разрушенное им прошлое.

     Я вновь испытывала чувство вины и боли. Да именно боли и уж после вины за это. Маркус был чудесным любовником, превосходно владел искусством любви, но он так же и владел искусством доставлять боль. Ох какая это могла быть боль. Нет это не была просто боль от удара или избиения, это была целая вереница эмоций, разных и не неповторимых чувств боли. Это были словно яркие краски, которые раскрывались постепенно, обнажая действительность и пугая своей чарующей страстью.

     Проснувшись в замечательном расположении духа, забыв о скуке, М. А. принял душ и приготовил завтрак. Спящая с поднятой рукой темноволосая девушка выглядела такой невинной и сулила ему в будущем множество плотских радостей. Она сочетала в себе хрупкость и выносливость одновременно и что-то ещё пока не понятое им, может быть, будущую страстность. Сев к ней на постель, он гладил её до тех пор, пока она не открыла глаза.

     Лика постепенно приходила в себя. Безразличие сменяло глубокое горе и разочарование, испытанное ей. Она понимала, для чего она здесь и ей было все равно. Не хотелось ничего. Разве может быть хуже, чем уже случилось?! М. А., стоя с бокалом в руках, понаблюдал за несчастным лицом связанной девушки и приблизился к ней. Сев рядом, он погладил её по волосам, она не шевелилась. Её отрешенность не понравилась ему, и он задумался, как вернуть её в норму. Тесно придвинувшись к ней, он втянул её запах; как он и ожидал, от неё пахло юностью и свежестью, как он любил. Обняв её одной рукой, он негромко, в самое её ухо, продолжая с наслаждением вдыхать её девичий аромат, рассказал, чем они займутся и как ей понравится. Другую руку он положил себе между ног в распахнувшиеся полы халата и начал неторопливо поглаживать теплый орган. Маска равнодушия постепенно уходила с её личика, по мере того, как он развивал свою мысль об их будущих занятиях.

     Доброго времени суток, уважаемые пользователи, админы и модераторы этого замечательного ресурса.

     Её ждали в подъезде почти на этаже. Пока один зажимал ей рот и вжал в стену, другой искал в её сумочке ключ. Втолкнув её в квартиру, за ней зашли ещё трое. Бросив её в кресло и сдавив шею, незнакомцы хрипло пообещали, что сейчас здесь вместе с ней подождут мужа и убьют на её глазах. Они подробно рассказали, как будут его убивать. Потом поделились тем, что сделают с ней. Выложили, что знают, где они оба работают. Чуть не задохнувшись от сжавших её шею рук, она пыталась расспросить, в чем же дело, на что ей туманно намекнули про непонятные долги. Все это было так ужасно и страшно и не похоже на здравомыслящего Антона. Лика, ужасаясь одной мысли, что сейчас придет любимый и пострадает, прохрипела, что она покажет, где лежат деньги и украшения. Бандиты рассмеялись и удивились тому, что она готова спасать подвергшего её опасности мужа. Она горячо закивала головой в знак согласия. Посовещавшись, те согласились подождать с возвратом долга несколько дней, но взять все, что найдут в доме, в том числе и её. Поставили её перед выбором: или она молча сейчас отдается им без сопротивления, или они ждут задержавшегося мужа. Лика, все поняв, заплакала; встряхнув её за волосы, парни предупредили, что им нужны не её слезы, а её улыбка, только на таких условиях они уйдут. Бандиты отпустили девушку и выжидательно смотрели на неё. Она вытерла слезы и расстегнула блузку.