(примечание: Рассказ никак не связан с одноимённым рассказом Агаты Кристи. Все герои и события вымышлены, являются моей личной фантазией (´• ω •`) ♡)

     Я сидела в спальне, уютно подвернув под себя ноги, и подкрашивала реснички, стараясь перещеголять журнальную модель, гордящуюся на развороте короткой плиссированной юбочкой, когда громкий голос моего парня Вовки позвал меня в гостиную.

     Целочка, помедлив, стащила юбку. Аккуратно сложила возле порога, потом сняла футболку, оставаясь полностью голой, и постучала в дверь. Я не торопился открывать, наслаждаясь пикантностью ситуации. Анечка постучала ещё раз. Я ждал. Вдруг я услышал как открылась чья-то дверь. Маленькая трусиха затарабанила кулачками что есть силы.

     Этика — это для одетых,
голые исповедуют голую
мораль и лезут руками и языком
не туда, куда этично, а куда практично
для секса и достижения оргазма.

     Парню очень хотелось есть и пить. Он представлял собой прикроватный столик своей госпожи. На его голой спине, между лопаток стоял высокий бокал, наполненный красным вином. Госпожа Станислава предупредила Котика, что если он посмеет шевельнуться вовремя её трапезы, и бокал упадёт и, упаси Бог, разобьётся, она его накажет. Сильно накажет. Бокал очень дорогой и сделан из какого-то редкого стекла. Степан не шевелился. Он выполнил приказ госпожи ничего не есть с утра до прихода к ней. Она позволила выпить три стакана воды.

     Войдя в комнату, Лиза коротко бросила: «Одевайся!» Понятно, сегодня у нее настроение на мою попку. Будет ебать. интересно, с садо или просто?

     Прошло несколько рабочих дней, были выходные. Я сидела дома второй день и пыталась заняться чем-то нормальным — убралась, сварила суп, взяла переписать лекции, но что-то в целом было не так. Я вела настоящую двойную жизнь, и у меня это не очень-то хорошо получалось: я была отстраненной, ни с кем не общалась, а моя соседка, подружка еще со школы, обиделась и не разговаривала со мной. Естественно, ведь я ничего ей не рассказывала про свою работу — даже представить было страшно, ведь я точно знала ее реакцию. Леся была девственницей с самыми возвышенными и романтическими представлениями о любви, краснеющей от слова «секс». Она одевалась как сельская учительница, но в целом была миленькой — с этой вечной своей русой косой и распахнутыми голубыми глазами. И я начинала нервно хихикать, представляя, что с ней было бы, если бы она увидела меня на работе. Я испытывала одновременно стыд, жалость и почему-то злорадное превосходство — по отношению и к ней, и ко всей своей жизни до всего этого — в целом.

     Ах как сладостно ощущать себя униженным, покорённым, рабом. Рабом моей Госпожи. Я ловлю капли своим ртом. Последние капли золотого дождя извергнувшегося из её лона на моё лицо. Они чуть солоноватые. Немного горькие. Они крупные как у летнего дождя. Они такие же тёплые. Нет, даже горячие. Огненные, как струи расплавленного металла выливающуюся из ковша литейщика.

     — На СРЯ-то идешь? — Подружка пихнула меня локтем в бок.