В одном королевстве жил граф Дэйн Хэйдиан. Он был человеком, обладавшим всеми качествами рыцаря: благороден, храбр, верен королю и своему кодексу чести. Вот только дамы сердца у него не было. Днями напролёт граф Хэйдиан тосковал в своём замке, пытаясь забыться в пирах и на охоте, но всё было тщетно. В замке Хэйдиана прислуживало немало хорошеньких девушек, но все они были из простого народа, поэтому их нельзя было брать в жёны. Конечно, иногда он позволял себе трахнуть одну-другую служанку, но это быстро надоело графу, искавшему ту единственную, которой он отдаст своё сердце.

     Сознание медленно прояснялось. Я рывками приходил в себя. Казалось будто мир движется вокруг меня и не пытается остановиться. Что со мной произошло, что я так себя чувствую?

     Я, сидел в своём офисе и задумчиво потирал виски. Почти не сомкнул ночью глаз, забывшись только под утро. В голове была сумятица и даже какой то страх, от произошедшего.

     — Ты будешь сосать или нет?! — блондинка раздражённо вдавливает затылок рыжей рабыни в пах клиента. — Как жрать так она первая бежит. Ишь, жопу отрастила! А работать кто будет?

     — Как тебя зовут? — спросил Игорь.

     — ... Мегалитическая культура... Исчезнувшие цивилизации... Древние технологии... — вещал экскурсовод.

     Лежу. Вставать неохота, а надо. Нагретая за ночь постель не отпускает из объятий. Сознание то проваливается в дрему, то всплывает непонятными мыслями, перемешанными со сном и вчерашним вечером. Моему голому телу нравиться это новое ощущение отсутствия одежды под одеялом. И еще больше нравиться присутствие рядом голого мужчины. Как хорошо! Но почему же я голая, нет даже трусиков? Ах да, вчера же приходил Саша. Да. Приходил. Вот он лежит, спит. И что же было потом? Сначала мы ходили в кино вечером, были еще кафе, пицца, вино. Потом ночная улица, скамейка, парк. Был шорох листвы, шум города, свежесть ночного воздуха. Были какие-то слова, смех, взгляды, растрепанные ветром волосы. Был запах его духов, теплота его губ, лучики в глазах. Было ощущение лета, беззаботности и легкое опьянения. Опьянение вином и поцелуями. Опьянение близостью другого человека. Что же потом? Ах, да, потом метро, роза в руках, взгляды окружающих. Потом подъезд, лестничная клетка, губы, руки, объятия. Потом слова:

     Проснулся я на утро, а точнее, было уже в около 10.30, не в очень свежем состоянии. Голова болела, правда не так сильно, как я мог ожидать, вот сушняк был серьезный, во рту было, как кошки наклали, голова мутная. Проснулся я на кровати в выделенной мне комнате, укрытый простыней. Помню, я вчера просто лег и не укрывался, простыня лежала рядом аккуратно сложенная. Интересно, это я так ночью умудрился укрыться или Лена вставала и позаботилась обо мне. Как и положено молодому человеку, утром у меня был стояк, жутко хотелось в туалет.

     Мне, выпускнику педагогического института, факультета иностранных языков будущее рисовалось не самыми яркими красками. Помотавшись с полгода в средней школе и поменяв несколько бесперспективных работ, я понял, что начинаю постепенно опускаться в какую то яму, из которой мне потом не выбраться. А жить хотелось так, как другие порядочные люди живут, чтобы обстановка и костюм были приличные, пища вкусная и питательная, — словом, чтобы все как следует. Грязь и бедность, постоянные мысли о том, как бы прожить месяц, — все это просто терзало меня. А жили мы в ту пору с мамой и сестрой в маленьком городке совсем бедно. Будущности никакой. Так себе, живи впроголодь, носи старые шмотки и думай, как бы не износить ботинки раньше времени. Протекции у нас не было никакой, родственники всё жалкие, необразованные люди, знакомства мизерные... Подобная будущность пугала меня... За что пресмыкаться, глядя, как другие люди живут, как следует жить... Зачем же мне дали образование в институте? Лучше было бы и вовсе не учить меня. А ведь учился я на совесть, для знаний, а не для диплома. Гибнуть я не хотел...

     Оля, лежала на боку, у себя в комнате, на своей кровати, и тихо плакала от стыда. Она не могла понять, как так произошло? Всё шло, как обычно, лёгкий флирт с любимым отцом. А потом, несколько мгновений и она уже стояла голая, раком перед отцом, сгорая от стыда, уткнувшись горящим лицом в подушку, иногда поворачивая голову, чтобы подышать.