Часть 1. Трусики.

     Даже для приморской местности тот день в середине августа выдался очень жарким. В прохладе хвойного леса, который заканчивался у самой кромки побережья, по протоптанной дорожке шли двое парней. Место, где их дружная студенческая орава разбила лагерь, едва виднелось вдалеке, на берегу залива.

Камера с высоты птичьего полета приближается к Вюрцбургскому замку. После общих планов, в кадре оказываются шпили с развевающимися на ветру флагами Пфальц-Вюрцбурга. Камера крупным планом показывает витражи Вюрцбургского замка, изображающие сцены охоты и военных походов. Звук горна возвещает о прибытии принца Тангейзера. Следующая сцена происходит в декорациях замка. В освященный факелами зал входит принц Тангейзер в сопровождении рыцарей, их приветствует аббат Иоанн. Посреди зала, на хрустальном ложе, покоится принцесса Клотильда. Мать Клотильды, королева Матильда, обвиняющим жестом указывает на принца, звучит ее пронзительное сопрано:

     М а т и л ь д а, К о р о л е в а П ф а л ь ц — В ю р ц б у р г а, м а т ь К л о т и л ь д ы:

     Приветствую вас! Меня зовут Евгений. И эта история самых ярких моментов нашей с супругой сексуальных приключений. Начнем с самого начала — нашего первого знакомства с телами друг друга.

     Дверь за тобой скрипнула и ты упорхнула в ресторан, надев только мои джинсовые брюки и рубашку. Соблазнительная красотка. Я лежал, довольный последними несколькими часами. Как раз после недельной командировки нам обоим необходимо было остаться наедине.

     Место действия. Дорогая клиника. Палата искусственного жизнеобеспечения.

     Так уж получилось, что досталась мне служебная путевка в ведомственный санаторий на 28 дней. Репутация у санатория была не ахти — старые, давно неремонтированные корпуса, контингент, состоящий в основном из лиц пенсионного, даже далеко запенсионного возраста. Несмотря на насмешки и подколки коллег, все же взял я путевку — усталость от работы, уход девушки, некая неустроенность жизни подкосили мои силы. Море, спокойствие, чтение — это то, что было нужно мне для для восстановления душевного равновесия. Собрав немногочисленный скарб, самой важной частью которого была читалка, я сел в поезд, и спустя полтора дня мерных перестукиваний, периодический прогулок по перронам и неспешных разговоров с соседями оказался в так нужном мне месте — санатории. Мне была выделена скромная комнатка с интерьером из 50-х, где я плюхнулся в постель и заснул, лелея в душе тщетные надежды на целебное для меня скучное долгое неторопливое времяпрепровождение.

     Только что отгремели раскаты последних салютных залпов над Невой. В воцарившейся тишине радостные крики, смех и гомон толпы казались наигранными и неуместными, но постепенно ухо приспособилось к привычному звуковому фону и все ночные звуки слились в неповторимую симфонию праздничной майской ночи. Тысячами огней светились дворцы, храмы, памятники, теплоходы на Неве и каналах, витрины магазинов, фонари на широких проспектах и в чернеющих парках. Ник находился в эпицентре этой феерии, в самой гуще толпы на Дворцовой площади. Отсюда он условно начал свою сегодняшнюю охоту. Сегодня у него будет настоящий пир. В толпе он лучше всего ощущал остроту своего одиночества и своего превосходства над этим стадом.

     Вокзал Свердловска (по-новому Екатеринбурга) встретил меня пронизывающим ветром и мелким, противным дождём. Поезд прибыл точно по расписанию, в 4—30 утра, было по-осеннему хмуро, темно, на душе противно от недосыпа, и только одна светлая мысль билась в голове: «Я приехал к доченьке, Наташеньке, я не видел её целый год и сильно соскучился, я люблю её, как никого на этом свете». Настроение приподнялось, и, проходя мимо украшенных цветными огоньками киосков, я зашёл в неказистый павильон и получил вокзальный завтрак — 150 граммов водки и два разогретых пирожка с картошкой. Сел за стол, выпил палёную, но неплохую водку и не спеша, благо до первых автобусов ещё в распоряжении целый час, начал вспоминать о прошлом, как дошёл до жизни такой.