Член по утрам стоял колом, все мысли были об только об одном — как бы поебаться. Мои мучения пришлись на апрель, погода становилась все более теплой и бабы на улицах постепенно освобождались от зимних одежд, сводя меня с ума своими прелестями.

     Она была нежным, нетронутым цветком. Только с ей одним понятным мировоззрением, патологической любовью к людям. Её открытая душа чутко улавливала колебания настроения общающихся с ней, остро чувствуя и радость и горе других. Тем она более была незащищенной и ранимой. Иногда, её и не думали обижать, это получалось не нарочно, само собой: просто говоря некоторые вещи, люди не задумывались, что они так сильно ранят её. И она разучилась доверять... Хотя на защиту любого обиженного так и бросалась с открытым забралом, призывая к совести и милосердию. Её наивные рассказы оказались уж не настолько наивны, они были глубоки по своему смыслу и содержанию, умению заглянуть в самую суть, казалось бы, обычных вещей. А по умению оживлять окружающие её предметы, наделять их настроением, характером, глубокими мудрыми рассуждениями, она была схожа с великим сказочником всех времен и народом — Гансом Христианом Андерсеном.

     «... Ох не знаю, я не знаю...

     Лето пролетело быстро, и хоть я не была в отпуске, но настроение и не предрасполагало к нему. Галка, моя давняя подруга, совершенно по этому поводу не расстраивалась. У неё вся жизнь делилась ДО и ПОСЛЕ... ДО нового ухажера и ПОСЛЕ него, до следующего. Мне она всегда нравилась за бесшабашный, легкий и неунывающий характер. И она постоянно пыталась знакомить меня с кем-то. Правда, толку от этого не было. Клиенты, приходившие от неё, либо все же пользовались моими услугами риэлтора, либо сами пропадали по тихой грусти. В конце концов она назвала меня фригидной и успокоилась.

     Новый пациент

     — И как это поможет? — спросил я, взяв у женщины протянутый мне пузырек.

     Итак, начнём... Чтобы не оставалось никаких вопросов, следите за повествованием, и всё станет понятно по ходу истории. Пояснять отдельных моментов не буду — просто потому что вы и сами позже всё поймёте — особенно если прочитали предисловие... Да, и зачастую я люблю отходить от основного повествования, чтобы побудоражить поклонников разных жанров творчества данного сайта, так сказать, поволновать бойцов, задеть за живое девиц... На ваш суд, дамы и господа...

     Моя двадцатилетняя кузина голубоглазая блондинка с сильно задранным носиком Лариса была, как говорили хорошо знающие ее бывшие одноклассники, не от мира сего. Я бы так о ней не говорил, хотя она мне тоже нравилась, меня постоянно тянуло к ней, а секрет был в том, что мы, будучи еще мальчишками, чувствовали в ней что-то особенное, что выгодно отличало Лору от девчонок ее класса. Мне было очень приятно держать в своих руках ее нежную ладонь, как мне казалось, сделанную из самого белого и нежного бархата. Когда Лора долго и упорно смотрела на кого-нибудь из нас, то мы были готовы идти за ней на край света, словно слепые за красавцем поводырем.

     Стильная комната, выдержанная в черно — белых тонах, явно указывала, что здесь поработал профессиональный дизайнер. Даша, юная девушка, уже выпускница университета в котором учится хозяин квартиры, прошлась по комнате, разглядывая богатую мебель фантазировала себе, как будет здесь жить. Она давно думала, как бы остаться наедине с Лешей, чтобы легкий флирт с отпрыском богатенького папаши, перешел в более интимные отношения.

     Прошло около двух недель с момента нашего возвращения из деревни, от гостеприимной и любвеобильной Оксаны — подруги Крис, и ее неутомимого отца, Эдуарда. У нас с женой после всех этих невероятных событий будто начался ещё один медовый месяц — в наши сексуальные отношения словно влили свежую кровь. Мы, как с цепи сорвались: всё время после «горячего» отпуска в деревне мы трахались с Кристиной при первой же возможности. Несмотря на ее кроткое поведение с посторонними мужчинами — жена, словно замкнулась в себе, никого не подпуская на «пушечный выстрел» — дома Кристина раскрывалась полностью во всей красе: своей животной страстью она сводила меня с ума и пьянила похлеще, чем настойка дяди Эдика.