Мы были с ней знакомы мельком. Какие-то общие друзья, какие-то мимолетные встречи.

     Мой друг — футбольный фанат. Вы скажете, ну и что здесь такого, замечательное увлечение. И окажетесь чудовищно не правы. Это ужасно!

     А может это уже было уже и 12-тое, я как-то потерял счёт времени с того момента, как она забралась на меня и начала тереться своей промежностью о мой начинающий вставать член. Мы целовались: на ней только тоненькая чёрная полоска трусиков, на мне тоже только трусы. В какой-то мемент я понимаю, что пора было бы уже заняться чем-то посерьёзней. Я спускаю свои трусы и полностью вставший член благодарно выпрыгивает и ложится на мой живот. Она чувствует это и трётся об него. Я соответственно долго этого выдаржать не могу и пытаюсь стянуть с неё тот шнурок, заменяющий трусики. Она улыбается, переносит одну ногу через меня, снимает оставшуюся ненужность и садится назад. Ощущение офигенно-приятное — соприкосновение наших тел ТАМ. И вот она вводит мой член в себя... У неё не совсем получается сначала, но потом я всё-таки вхожу полностью. Опять офигенное ощущение, только теперь уже ощущение первого проникновения. Это просто непередаваемо! Мы начинаем двигаться — сначала медленно, потом быстрее, опять медленно, вот мы взяли темп. Но я задерживаю движение, потому что мне сложно сдерживаться. Мы замираем на пару минут... Затем движение возобновляется. Она говорит мне: «тихо, не двигайся» и начинает сама насаживаться на меня. Влагалище у неё такого устройства — узкое у основания и расширяется вглубь. И вот она насаживается, но не до конца, а только наполовину, таким образом массируя мне головку и верхнюю часть члена. Мне просто непередаваемо приятно. Я схожу с ума. При чём это не заставляет меня кончать быстрее, но и возбуждает настолько, что крышу рвёт серьёзно так. Так ещё проходит минут 15—20...

     Лето. В жарком воздухе тоненько звенит мошкара. На берегу под деревом стоит белая «восьмерка» с открытыми настежь дверями. Машина свежее вымытая, на траве сушатся резиновые коврики, внутри салона тоже мокро. Постиранные чехлы с сидений лежат на горячем галечнике, рядом сушится одежда. Три хозяйки вещей радостно плещутся в речке. Точнее не в самой реке, а в одном из многочисленных рукавов, «проток» по-местному. Вокруг кроме нас не души.

     С добрым утром! Оно сегодня особенное, ты приезжаешь. Видимо поэтому у меня с утра стоит торчком член. Я, даже не трогая его, чувствую, как в нем пульсирует огромное желание засадить его в твою писю.

     1. Декрет о национализации женщин.

     Ты сидишь в кафе с девушкой, я захожу и чувствую как все смотрят на меня — на улице жарко — я в юбке и белой полупрозрачной майка, лифчик у меня специальный — груди открыты, но их поддерживают косточки. Майка обтягивает сильно и мои соски просвечивают. Я иду в вашу сторону — груди покачиваются, ты осматриваешь меня с головы до ног и пытаешься снова переключиться на свою девушку.

     Саня тяжело взбежал на третий этаж. Сидячая работа и всякое отсутствие спорта давало о себе знать — уже в двадцать два одышка и приличный животик стали его постоянными спутниками. Услышав перестук каблуков за дверью, он приостановился, дабы не получить по лбу. И точно — дверь резко распахнулась, и на лестницу выскочила Лариса Николаевна из центральной бухгалтерии. Саня невольно посторонился... женщина была одного с ним роста и раза в два пошире. Лариса поздоровалась и резво помчалась на четвертый этаж. Саня уперся взглядом в ее широченный колыхающийся зад, толстые лодыжки, туго обтянутые нитяными колготками, и промахнулся мимо ступеньки.