Экзекуция
Ирина долго не могла отвести взгляд от рисунка. Сидя на своем рабочем месте, она рассматривала нарисованную простым карандашом фигуру голой женщины, стоящей на четвереньках, на ее шее красовался ошейник. Художник очень грамотно отобразил покорность и похоть нарисованной рабыни: поза, выражение глаз, призывно полуоткрытый рот — все говорило о том, что женщине это нравиться, и что она вожделеет грубого сношения и вот-вот его получит. Тридцатипятилетняя Ирина никогда не думала, что может так быстро возбудиться всего от одного рисунка, хотя ее частенько интересовали и волновали подобные темы, правда себе она в этом никогда не признавалось, объясняя это свое \"ненормальное\» влечение чисто академическим интересом. Но самым примечательным и оттого еще более волнующим была другая черта творения — на рисунке была изображена она сама. Да, может, немного идеализирована: грудь чуть больше, бедра чуть шире, но спутать нарисованную женщину с кем-то другим было невозможно.
1. Госпожа приказывает рабыне (в дальнейшем Гпр) — на открытом собрании не слишком злобных сектантов раздеться по пояс.
\"Сегодня что-то должно произойти, что-то нехорошее, или наоборот хорошее\» — чувствовала Анна по дороге на работу. Жаркая, летняя июльская московская жара давила на мозги. Раскаленный воздух, душные автомобильные пробки, забитые до отказа потными телами вагоны поездов метрополитена — все это не оставляло двадцатипятилетней девушке большого выбора в одежде. Белая, тонкая почти прозрачная блузочка, черная обтягивающая юбка — много выше колен, чем в принципе положено по офисному дресскоду, да еще и с вырезом, но на это в такую жару на работе никто не обращал внимания — все сами оголялись, как могли. Длинные стройные голые ноги обуты в изящные черные босоножки на высокой шпильке — как начальница своего отдела, Анна могла позволить себе приходить в чем душе угодно, но все-таки старалась соблюдать офисный вид, и от своих подчиненных требовала того же. Единственным отступлением от правил были высокие каблуки — маленькая слабость стройной женщины. Ими она словно подчеркивала свой и без того высокий рост (около 180 с) Завершало туалет тонкое атласное белье, естественно белого цвета.
Солнце уже зашло, и жара, царившая днем, обжигающая кожу и иссушающая землю, пошла на убыль. Начал дуть прохладный ветер, он пришел из далека, из-за пустыни, с морского побережья, он нес с собой ароматы далеких цветов и стоны умерших предков, запах диких зверей, выходящих на охоту, и шепот колдовских заклинаний... Африканская ночь вступала в свои права. Кандела сидела голая на корточках у дома старого Мбебе и задумчиво смотрела в небо. Её сухие, огрубевшие пятки привыкли к жару земли, её грудь ещё только начинала прорисовываться, а между ног не было ни единого волоска. Ей было 9 лет, и через час ей предстояло пройти посвящение.
Очередной выходной Вероника возвращалась домой не спеша, она думала о новой жизни, в которой она скоро окажется и о том, что почти совсем стала забывать его. Не смотря по сторонам она почувствовала на себе пристальный взгляд, она увидела его Влад был не один, сегодня он выпивал с друзьями и говорил о ней.
Эта история реальна. Всё что описывается в этом рассказе происходило со мной на сама деле.
Таиланд... мужской туалет. Сюда приводят провинившихся женщин с колоний. Он построен так, что имеет странные дыры в стенах на уровне пояса... Это, конечно, настораживает сначала, но потом всё становится ясно... Ровно в 8 вечера клуб «Роящиеся щели» открывается.
Женя лежала поперёк кровати, у неё на лице удобно пристроилась Окса прижимая при этом широко раздвинутые ноги своей жертвы к кровати, так что передо мной, стоящем перед кроватью, раскрылось во всей красе и чисто выбритая пиздёнка и колечко полу раскрытого ануса Жени. Я не выдержал такого вида и со всей дури, разом вошёл в её, как затем выяснилось девственный зад. Она попыталась дернуться, но её мучительница, крепко держа её ноги, ещё сильнее прижалась к её лицу, её большие губки буквально обняли лицо Жени. После нескольких фрикций я вставил вместо члена ей спринцовку и ввёл ей столь мною любимый жгучий мыльный раствор, а затем, насадив её на член, стал безудержно ебать этот зад. Боже мой, как она задёргала задом пытаясь избавиться от этого мучения, но это ещё больше заводило меня. Я яростно ввинчивал в неё свой член, лупя при этом ладонью по этим таким аппетитным ягодицам. Окса не выдержала этого и одев ей кляп и привязав ноги к ножкам кровати пришла на это посмотреть. Излив бурный поток спермы ей внутрь я уступил место Оксе которая уже нацепила на себя шипастый член угрожающих размеров и резво заняла мое место. Конечно же я всё это стал снимать на камеру но поймав в объектив дико вытаращенные глаза Жени, слюни текущие из под кляпа и вздувшиеся вены на висках, я понял что пора останавливать нашего новоиспечённого ёбаря, и поэтому вставив Оксе надувной член взад я накачивал его до тех пор пока она не остановилась и не отвалилась от так понравившегося ей зада. В тот момент когда вибратор покинул её зад остатки мыльного раствора вперемешку с моей спермой и кровью из её истерзанной прямой кишки потекли наружу обжигая израненный задний проход. Даже сквозь кляп был слышен Женин дикий крик.
Активно «воспитывать» меня начали где-то с 9 лет. Видимо с этого возраста стала проявляться моя «хулиганская» и порой подлая натура. До девяти лет родители, мать и отец никогда не применяли ко мне телесных наказаний, но после нескольких выходок, как то прогуливание школы, курение, и т. д. когда не смотря на устные внушения, мои «деяния» стали становиться систематическими, моими родителями было принято решение применить ко мне строгие методы воспитания дабы исправить ситуацию. Решено было провести эксперимент и полностью поручить наблюдение за моим поведением и право наказывать меня по своему усмотрению моему брату, который был старше меня на 5 лет и которому я привык подчиняться как самому отцу. Мой брат серьезно за меня взялся. Он порол меня за малейшую провинность. Сек он меня не реже 2-ух раз в неделю, но иногда экзекуция проводилась и через день. Родители на мои жалобы внимания не обращали. Порка обычно занимала 30—40 минут, я должен был полностью раздеться и лечь на диван.