Вика проснулась и привычно привела себя в порядок, хоть в этом не было никакой необходимости. Ведь кроме нее на дикой планете не было ни одного землянина. Но она твердо решила с первого дня экспедиции не раскисать и не запускать себя, даже если ее усилия никем не будут замечены. Обязательные: душ, зарядка, марафет, завтрак и просмотр отчетов от ГК за ночь. Происшествий, как и ожидалось, не было. Еще один день в раю. Вернее 365 дней в раю, потому как местный год был как два земных.
Она — эльфийская принцесса. Полукровка. Эльминиэль. Среди людей просто Эль. Почему среди людей? Слишком многие в родном мире Леса не приняли полукровку. В отличие от эльфиек Эльминиэль была живой и непосредственной. А спереди и сзади у нее хватало форм, чтобы эльфы моментально делали стойку, сразу забывая своих прекрасноликих, но таких холодных и плоских подружек. Чего только не испробовали на Эль ее соплеменницы. Эль выжила. И вот теперь она зарабатывает, разыскивая по мирам старинные артефакты. Она — охотница за артефактами.
С Сашей я познакомилась месяц назад в Интернете. Он написал мне в личку о том, что прочитал мой рассказ, и ему понравилось.
В одиннадцать часов утра стою возле выхода из метро. В это время хоть не так много народа, но я всё-равно чувствую себя чуть ли не голой. На мне лёгкое, воздушное летнее платье, чулки и туфельки, в руках маленькая сумочка. Никакого нижнего белья на мне не было, грудь предательски просвечивала сквозь тонкую ткань. Собственно, мне и не разрешено было надевать бельё, так как воля Хозяина — закон. Тоненький и стильный ошейник придавал мне уверенности в том, что я делаю и для чего.
... Через несколько часов, получив и примерив форменную оранжевую робу, с тем чтобы надеть её на другой день с утра, Джафар Нахрыков, исполняя приказание, уже сладко спал вместе с другими штукатурщиками в крохотной сырой бытовке, на отдельном койко-месте, под залапленым верблюжьим одеялком.
Я проснулся. Ночь залила мою палату густой темнотой. Я попробовал пошевелиться. Ничего не вышло. Я привязан. Что такое, почему опять? В горле пересохло. Я нащупал кнопку под кроватью, прямо под рукой. Звонок вызова медсестры. Несколько минут я жал на кнопку, ты наверно спишь. Дверь открылась и вместе со светом коридорных ламп в больницу вошла ты. Ты не стала включать свет. Палата освещалась лишь лунным светом. Ты подошла ко мне. Положила руку мне на грудь.
— Тебе надо поспать, отдыхай.
Все утро я не находил себе места. Сегодня мы пойдем гулять! Гулять! Пусть по больничному двору, но я снова увижу что-то кроме больничной палаты. А еще я пойду не один! Я буду с тобой! Гулять с тобой, видеть солнышко, травку, чувствовать ветерок. Весь день я как маленький наивный ребенок. Ты заходила ко мне в палату видела все это, видела, как я хожу по комнате нарезая круги и ломаные траектории, в каком восторге я нахожусь. Тебя это дико веселило, ты входила и в первые же секунды начинала смеяться глядя на меня. А я тянул тебя за полу халата и спрашивал: «Уже идем, уже идем, уже пора?». И вот, наконец, после обеда, держа меня за локоть, мы спустились по ступенькам больничного крыльца в больничный же сад. Мою полосатую пижаму сразу стал продувать теплый летний ветерок, почти забытые ощущения.
— Что это такое? Нет, ты мне скажи, что это такое? — казалось, из прекрасных глаз Мадлен сейчас выскочат молнии.