Я вновь испытывала чувство вины и боли. Да именно боли и уж после вины за это. Маркус был чудесным любовником, превосходно владел искусством любви, но он так же и владел искусством доставлять боль. Ох какая это могла быть боль. Нет это не была просто боль от удара или избиения, это была целая вереница эмоций, разных и не неповторимых чувств боли. Это были словно яркие краски, которые раскрывались постепенно, обнажая действительность и пугая своей чарующей страстью.
Привет всем. Я давно уже наслаждаюсь рассказами на этом сайте и вот решила поделиться своим опытом. мне очень давно интересны такие темы как БДСМ зоо подчинение доминирование и трансики...
Андрей протянул мне сигарету. Я отказался.
— Ты главное не дрейфи. Спокойным и уверенным будь. Как мачо.
— Я в порядке. Чего мне дрейфить-то, — я на самом деле был спокоен. Настолько спокоен, что сам удивлялся этому. Наверное, это и в голосе моем чувствовалось. Андрюха больше не давал советов на правах старшего и более опытного в таких делах. Он курил, а я смотрел на небо, хотя рассматривать там было нечего. Конец октября. За последнюю неделю солнце показывалось из-за туч, может быть, два раза. Днем тучи были светло-серые, а сейчас — черные. Городские огни подкрашивали самые низкие из них в грязный цвет. В воздухе висел дождь, капли настолько мелкие и легкие, что чаще падают не вниз, а вверх.
— Пойдем? — красный огонек по дуге разрезал темноту и рассыпался искрами на асфальте.
— Да. Холодно.
— Ну, давай. Я к своей.
— Нескучной ночи, — Андрей усмехнулся, хлопнул меня по плечу, и пожелав удачи, ушел в другую комнату, где его уже ждали.
Наутро были выходные, и, выполняя обещание, он повез её по магазинам. Купив ей все необходимое, вплоть до зубной щетки, он спросил, куда она хочет пойти. Она назвала места, связанные с её счастливым семейным прошлым. Гуляя по ним с другим мужчиной, она мысленно прощалась навсегда с той наивной девочкой, управляемой властным и умным мужем, неизменно считавшим её дурочкой. Она и сама тогда соглашалась с этим. М. А. поинтересовался, как она раньше проводила выходные. Ничего определенного: встречи с друзьями и походы по магазинам. Упомянула про свои занятия танцами. Редко — кино, ещё реже — театр, муж не жаловал высокое искусство. Лыжи, коньки, спорт вообще — по большим праздникам. Она у мужа не ассоциировалась с физкультурой. Глядя на неё, рассуждающую о досуге, он вслух предположил, что единственной систематической формой досуга у супругов был частый секс. Она замолчала, не желая впускать его в свое разрушенное им прошлое.
Написав на работе заявление на отгулы, она приехала в клинику, где ей провели медикаментозный аборт. Анжелика вернулась к родителям, страшно удивив их объявлением, что они с Антоном решили пожить отдельно. Зная привязанность и влюбленность дочери в мужа, родители не знали, что и думать. Она ничего не объясняла и не желала обсуждать. Ворочаясь без сна рядом с сестрой на диване, Лика отчаянно пыталась найти выход из своего жизненного кризиса. Где она будет жить? Здесь ей не рады, родители тоже потратились на квартиру молодоженов, а там Антон. Будущий владелец он, у неё же ничего нет. Даже работы она вскоре лишится, в чем она нисколько не сомневалась. Поговорив с отцом, она просила поддержать её какое-то время, пока она не найдет работу и не снимет жильё. Потрясенный невесть откуда взявшимися проблемами дочери, отец, конечно, обещал. Анжелика купила больничный и вместе с заявлением об увольнении послала по e-mail в банк. И, засев за Интернет, принялась подыскивать новое место работы и совместное съемное жильё: одна она не потянула бы. Неизвестно почему она, такая зависимая и беспомощная ранее, чувствовала в себе силы начать новую самостоятельную жизнь.
— Ой... Что это... что это вы делаете?
Ночное небо было испещрено звездами. Яркие словно алмазные камни они освещали землю. Я лежала на матрасе и смотрела не небо. Да я действительно сегодня была одна в темном лесу на поляне. Мне нравился лес, особенно ночью. Таинственные звуки: шелест листвы, хруст веток под лапами диких животных притягивает меня словно магнит. Глупо ходить одной по лесу, к томе же ночью? Возможно, но только не для меня.
Член был красив. Вы только не подумайте, я нормальный мужик, с нормальной ориентацией. Тем не менее, даже облаченный в презерватив, член был красив. Видно его было время от времени. Так как он исчезал и вновь появлялся среди губок моей супруги. Делал это член медленно, не торопясь, затем так же, неспешно исчезая в глубинах киски. Не знаю почему, но я обратил внимание именно на член. Не на свою жену, которая была образцово-показательной женщиной в плане верности, а на то, что сейчас в неё проникало. Не на ситуацию в принципе, хотя она и была сверх не заурядная. Я обратил внимание, именно на член.
Его страсть разгоралась все больше и больше. Да она прекрасна... Вот если бы она была реальностью, но нет увы... Художник смотрел на плод своей фантазии — изумительно прекрасную и совершённую картину. На картине была изображена девушка не виданной красоты, ее пропорции настолько были идеальны, что нельзя было даже поверит в то, что она могла быть реальностью. Ох, Кармелия, Кармелия... И как только я придумал тебя?
Утром выскользнув из-под него, она обошла дом. Накинув на себя какую-то найденную его майку, изучала она чужую жизнь. Эта жизнь была суперкомфортна, дорога и холодна. Никаких фотографий с женами-детьми-родственниками ей не попалось. Книги, специальная литература, тренажеры, много техники, спиртное, мало еды и цветов — вот чем жил этот странный, на её взгляд, больной человек. Она услышала его зов и вернулась в спальную. Он ждал её свежий и влажный, полулежа, раскинув ноги и поглаживая себе пах. Такая же картина в недалеком прошлом вспомнилась ей, только мужчина был другой, да и она — другая. И благодаря этому теперь уже полузабытому воспоминанию, ей так отчаянно захотелось забыть всю беспросветность своей полуразрушенной жизни, стать совсем другой, примерно такой, как эти сильные мужчины, играющие ей и не придающие значения пустякам, таким важным для неё. Ей захотелось выздороветь от слабости и беспомощности, привлекающей этих хищников, норовящих разорвать слабаков. Впервые в его спальне она не была связана, избита, унижена, её звали в постель, как партнершу, а не бросали, как жертву. Эх, жаль, что сейчас у неё под рукой нет оружия, камня на худой конец! От этих позитивных и отчаянных мыслей она почувствовала себя значительно лучше, чем обычно с М. А. — Мне все равно, хочу получить удовольствие! — думала она, подползая к нему.