Скот подоен, лошадь в стойле,

     И, поужинав слегка,

     За столом сидели двое

     И играли в Дурака.

      Карты мягко шелестели

     В этот вечер как всегда,

     К верху веером летели,

     Как в супружестве года.

      Тридцать лет душа душою

     Жили, вырастив детей,

     За столом сидели двое

     И играли без затей.

      Муж сказал: «Давай сыграем

     Не на просто так сейчас —

     Кто продул, тот отвечает

     На вопрос — ведёт рассказ.

      Но дает ответ он честно,

     Не лукавить и не врать,

     Между нами ложь не к месту.

     Все как на духу сказать.»

      Розыгрыш, и две десятки

     Не побили двух вольтов.

     — Ну, родной ты мой Васятка,

     Правду говорить готов?

      — Я готов, давай, родная,

     Задавай вопрос ты свой.

     Платья подолья сминая,

     Дергает жена рукой

      — Ты скажи-ка мне, Василий,

     Был ли верен тридцать лет?

     — Ну жена, ну ты спросила,

     И, помедлив, брякнул: « Нет».

      «Я с сестрой твоей — Оксаной,

     двадцать лет делил постель,

     И, брехать тебе не стану,

     Я живу с ней и теперь.

      Помнишь, ты была в больнице

     Когда сына родила?

     Младшую твою сестрицу

     Попросил — она дала.

      Так что сразу я сестричек

     Оприходую двоих,

     А еще раз в электричке

     Поимел подруг твоих.»

      Снова карты вверх рубашкой

     Раздает по шесть к шести,

     Но жена дает промашку,

     Стало мужу вдруг везти.

      У нее ж карт во все руки

     И, в придаче, туз червей.

     И теперь уж муж супруге

     Задает вопрос своей.

      — Ну, скажи-ка мне, родная,

     А ты, верная была?

     И в ответ она вздыхает:

     — Нет. Я много раз дала

      Коле, нашему соседу,

     Что через забор живет,

     На охоту ты уехал-

     Он меня в постель зовет.

      И рожала все три раза

     От него — не ты батек:

     Дети наши кареглазы,

     Волос, словно уголек.

      Мы ж с тобой белы как вата,

     У обоих синий глаз,

     Так что дети все зачаты

     Колей. Вот и весь рассказ.

      Встал тут муж, нахмурил брови,

     Вышел и вернулся вновь.

     На рубашке пятна крови:

     «Погубил твою любовь,

      Я не выдержал, родная,

     Ревность жгла, и заколол

     Вилами я Николая...»

     И присел без сил за стол.

      Словно простынь побелела,

     Поднялась из-за стола:

     — Вася, я тебя хотела,

     И тебя всегда ждала.

      — Что ж ты сделал, муж неверный, —

     И схватив ружье с крючка,

     Из стволов, как гвоздь фанеру,

     Прострелила мужика. ()

      И проплакав до рассвета,

     Потоптавшись на столе,

     Мужа помянув, соседа,

     Жизнь закончила в петле.

      Навсегда в одной могиле

     Полегли. К руке рука.

     Жили тридцать лет, не жили?

     Так... играли в Дурака.