Меня зовут Леша, мне 30 лет, холостой.

     Дверь кафедры тихо скрипнула. Я сидел к ней спиной, низко склонившись над своим столом, и составлял план занятия. И не стал оборачиваться. Разгар учебного дня — мало ли, кто может заглянуть сюда во время пары.

     Расстояние между душевой и свои домиком я преодолел, кажется, за секунду! Вылетел, как ошпаренный стараясь не смотреть на ребят, толпящихся в очереди. Забежав домой, я прильнул к двери и тяжело дыша, думал, что теперь про нас знают всё. Но спустя некоторое время глупый страх стал отходить, и я понемногу успокаивался, да и одышка сошла на нет — ведь бежал я всего ничего — метров 50, а вся одышка — от страха! А теперь он уходил, оставляя место возбуждению, которое было так жестоко прервано. Я наконец таки отошел от двери и присел на койку.

     В Антверпене есть знаменитая улица «Красных Фонарей». И я, конечно же, не мог не посетить столь знаменитое место исторической части старого города. В витринах «магазинов», предоставляющих, совершенно легально интим услуги, на высоких стульях сидели девушки в бикини. И ожидали своей очереди, со скучающим видом занимаясь своими мелкими женскими делами. В основном уходом за ногтями, макияжем, или причёской. Естественно, выпиливание лобзиком чего-нибудь из фанеры выглядело бы, по крайней мере, странно. Девушки были, в основном, разной национальности и цвета кожи. Девушки из Африки, представляли весьма экзотическое зрелище. Проще говоря, были «страшненькие». Все с огромными чёрными лоснящимися ляжками и такой же неприятной попой.

     Не успел я и глазом моргнуть, как на часах появилось 15:50. Былое спокойное, мечтательное умиротворение сменилось снова бешеным стуком сердца и мурашками. Ведь Антон назначил встречу на 16:00! Мыслей о том, чтобы не прийти не было, и я лихорадочно стал собираться в душ, схватил полотенце, белье, гель для душа и пошел быстрым шагом в душевую. По пути я смотрел вокруг, мне просто казалось что все знают куда и зачем я иду. Однако это были предрассудки.

     
Наташка была безалаберная и неаккуратная, небрежно разбрасывала свои вещи по всей квартире, потом подолгу искала нужную. В шифоньере одежда её лежала навалом, то же самое было в ванной комнате, куда она сваливала прямо на пол под раковину грязные вещи для стирки. Я этим пользовался, выбирал из её грязного интимного гардероба понравившиеся трусики, колготки и лифчики, засовывал куда-нибудь подальше под ванную, чтобы она во время стирки не могла их найти. После доставал, сам по быстрому, неумело застирывал, сушил у себя в комнате на батарее. С вожделением примерял перед зеркалом, раздевшись вечером до гола. Видуха была просто — супер! Правда, лифчики были довольно великоваты, но тут уж я ничего не мог поделать: сиськи у сестрёнки были куда больше моих — мальчишеских. И бюстгальтер мне нужен был, по идее, — нулевого размера.

     Когда мне было 19 лет к нам приехали знакомые отца. Папа, мама, сын Николай и дочка Ирина. Николай был мой сверстник, а Ирина на год младше Николая.
В этой семье произошли какие то неприятные события, что они вынуждены были покинуть свой дом и приехать к нам, видимо от кого то скрываясь. Мои родители приняли их и в нашей квартире, им была выделена отдельная комната для сна. А так все комнаты для них были открыты.

     Весенний полдень, я сбежал с последней пары и отправился гулять по Москве. Раньше шести вечера появляться дома смысла не было, и я осел в Александровском саду за какой-то книжкой. Через какое-то время проходящий мимо человек замедлил шаг и, остановившись, поинтересовался, не занято ли здесь. Я, не особо приглядываясь, сказал, мол, не занято, присаживайтесь и снова уткнулся в книгу.

     — Ты? — спросил он из комнаты, когда я вошел и запер за собой дверь.

     Когда умерла от онкологии мать, а через пару лет и запивший с горя отец, мы с младшей сестрой Наташкой остались одни. Ей было двадцать четыре года, мне — тридцать. Девушки у меня до сих пор не было: я был по натуре робкий, стеснительный и не разговорчивый, — познакомиться с девушкой было для меня большой проблемой. Мало того, в свои тридцать лет я всё ещё оставался девственником. Только регулярно дрочил, но это не в счёт. Мало того: у меня были некоторые особенности, можно сказать — странности. Я имел пристрастие к женскому нижнему белью, особенно к трусикам, чулкам и колготкам, а когда мастурбировал, — садился анусом на свечку. От этого кайф во многом усиливался, и было ощущение, будто меня одновременно сношают в попу.