На пересечении двух улиц Субуры (1) неподалеку от акведука Марция располагался трактир, хорошо известный и любимый чернью Рима, проживавшей, как в этой части города, так и в соседних кварталах. Всякий желающий мог найти здесь хоть днём, хоть ночью местечко, чтобы согреться, перекусить и выпить. Трактир называлась «Фаллос Неустанный». Над входом в заведение был подвешен здоровенный дощатый щит и на нём весьма достоверно, с поразительным натурализмом и вызывающе дерзко было изображёно то, что в общем-то и дало название сему популярному месту. Тут же болтался фонарь, зажигаемый в ночное время. Отблески от огня и колеблющиеся тени причудливо играли на изображении и порой казалось, что фаллос живой и движется.
Открыв маленькую покосившуюся дверку и спустившись по нескольким каменным ступенькам можно было попасть в довольно вместительный зал. У стены, расположенной направо от входа возвышался сложенный из каменных плит камин. В центре основного помещения и вдоль стен было расставлено несколько больших, грубо сколоченных, крепких столов, а вокруг них такие же неказистые табуреты. В центре же имелось свободное пространство и невысокий полукруглый помост для танцовщиц.
Была пятница, холодное октябрьское утро. Агнесса открыла глаза в теплой постели своего Олега и улыбнулась, радуясь, что может просыпаться не одна, а с мужчиной. Она ночевала с ним уже неделю, рассказав родителям байку, что взрослеет, начинает себе зарабатывать на жизнь и неплохо бы пожить у подруги. «Подруга» сладко сопела в подушку. Агнесса лежала в темноте под одеялом, соприкасаясь ногой со своим любовником. Она медленно просыпалась, вспомнив вдруг, что абсолютно голая. Ей было тепло, а телу свободно. Без трусов, их резинок и лишней ткани ночнушки так сладко спать! Тёплый большой и страстный любовник излучал тепло и возбуждал. Она провела рукой по гладкой коже, очертив кончиками пальцев контуры груди, спустилась по животику до пупка, ощутив мурашки, потом снова лёгкой щекоткой приблизилась к соску и мягко сдавила его теплыми пальцами. Затем другой сосок. В голове поплыли образы мужского члена. Тело стало напрягаться. Она поджала грудь, от чего внизу живота стало нарастать напряжение. Ей хотелось его. Рука уже непроизвольно спустилась под лобок к горячему лону. Пальчиком она раздвинула свои сонные губки и стала гладить клиторок, снизу вверх, обратно, снова снизу. Он отзывался внутренним приятным напряжением.
В тот год мы поехали с отцом отдыхать в Крым, в Судак. Надо сказать, что до этого мы три года подряд ездили в Турцию, и она слегка надоела. К тому же папа поменял машину, и с деньгами у нас было не очень хорошо. Короче, Судак стал для нас разумным компромиссом. Поехали мы на новом автомобиле, взяв с собой на крышу велосипеды. Я люблю кататься на велосипеде, дома тоже катаюсь много и с удовольствием.
Он не был донжуаном или безумной секс машиной, но мысли о сексе сотрясали его вселенную и толкали на поступки, на реализацию которых ещё полгода назад не хватило бы ни духу ни смелости. Его астенический склад тела в купе с низким ростом ещё не привлекал взоры сверстниц, но жадный до похоти и разврата дух миловидной воспитанной старшей сестры обнаружил его просыпающуюся сексуальность. Как она его соблазняла, только вспомнить...
Тогда она стала общаться с ним чаще, чем обычно, но по началу Денис списал это на её скуку. Этим летом она совсем не долго дружила с каким-то парнем, а когда они расстались в её глазах поселилась странная смесь настроений. Она заходила в его комнату каждый вечер и трепалась с ним то о пустяках, то о жизни, то о парнях и девушках. К своим 18 годам он на столько привык, что она с ним общаться, как с младшим братишкой, что поначалу не всегда понимал её странные вопросы об отношениях, он не привык, что с ним общаются на равных.
Новый год встречали с Ленкой и Борисом. Ленка — это моя ближайшая подруга, а Борис — ее муж. Скукота. Не только перепихнуться на стороне не с кем, но даже и пофлиртовать — Ленка волком смотрит, если я с Генкой кокетничать начинаю.
Все изменилось когда в доме вдруг погас свет, сразу после ноля часов. Но у нас как говорится с собой было. Это я про фейерверки. Мы взяли шампанское, пакеты с салютами и вышли на улицу. Темнотища! Все близлежащие коттеджи стояли без света, как и погасли все фонари. Только мелькал за шикарными решетками свет мобильников. Кто-то выкатил машину и включил фары, но все равно темень была полная.
За окном завывал ветер, лил дождь и было довольно-таки холодно. Даша сидела на диване и молча наблюдала за стекающими каплями дождя, оставляющими причудливые мокрые дорожки после себя на стекле. В ее руках лежал учебник по алгебре, которую девушка нелюбила. Ее мысли были заполнены воспоминаниями о том, как отец вот уже несколько ночей подряд возносил ее до самых небес, заставляя стонать и вскрикивать от неописуемого наслаждения. Каждый раз, когда после длительных и томных ласк он проникал в ее готовое принять его член тело, девушка сходила сума, со всей страстью отдаваясь ему. Но когда наступало утро, Даша с ужасом понимала, что совершает непоправимый грех, предаваясь любовным утехам с родным отцом. Девушка морально была истощена и измучена, понимая, что ее тело подчинилось его воле, а вот разум пытается еще противостоять ему.
После уроков учитель попросил меня зайти к директору школы, чего я больше всего и боялась. Оказавшись воле его двери, я нерешительно постучалась в неё и слегка приоткрыв, спросила: — Сергей Геннадьевич, можно войти?
В палатке сидели четверо парней и играли в карты. Они услышали, как я зашла, и повернули в мою сторону головы. Взгляды буквально ощупали меня, и я особенно остро почувствовала свою наготу.