Восьмое марта

     Как это ни странно, но приходится признать, что женщины тоже могут держать свое слово. По крайней мере, моя жена смогла выполнить своё обещание. Но... обо всем по порядку.

     Как мы и договаривались, я встретил восьмое марта дома. Один. Открыл бутылку Мартини, и, как и было мне сказано, основательно ополовинил её к десяти часам. Когда в передней позвонили, я уже сидел перед телевизором и подумывал, не является ли всё это глупым розыгрышем и не пойти ли мне в кровать выражать протест посредством обиженного сна. Но звонили настойчиво, и мне пришлось с дежурной улыбкой пойти открывать.

     Скоромно улыбаясь, на пороге стояла моя жена. Ещё бы, ведь сегодня всё-таки её праздник. В простеньком белом платье, которое мне так нравится, она была, как всегда, просто потрясающа. Насколько мне было видно даже при том минимальном освещении лестничной клетки, лифчик она в лучшем случае забыла дома, а в худшем потеряла где-нибудь по дороге. Острые, набухше-красные соски лучше всего свидетельствовали о том, что их счастливая обладательница прекрасно провела вечер и хотела ещё.

     Однако больше всего меня выбило из колеи то, что она была не одна. Пытаясь изо всех сил изобразить приветливую улыбку, сзади неё стоял рослый парень сантиметров на тридцать выше меня, в полу-расстегнутой рубашке и, что меня больше всего поразило, с отчетливыми следами помады на шее.

      — Это Андрей, — чмокнув меня в щеку на ходу бросила Наташа, проходя в гостиную. — Он тоже празднует.

     То ли от выпитого Мартини, которое уже порядком шумело у меня в голове, то ли от маразматичности всей ситуации я даже не нашелся, что бы такое съязвить, а лишь нарочно вяло ответил на рукопожатие и прошел за ними в комнату. Андрей уже откупоривал непонятно откуда взявшуюся бутылку водки, а Наталья, как кошка, потягивалась на диване, Мне ничего не оставалось делать, как сбегать за стаканами и гордо устроиться на кресле, изображая радушного хозяина.

     Выпили за мой день рождения, за мир во всем мире и ещё за пару приятных вещей. В голове зашумело. Оказалось, что Андрей нигде не работает, но это не мешает ему нормально существовать. Оказалось также, что встретились они абсолютно случайно в месте, которое выбрала одна из тех многочисленных подружек, с которыми моя жена обожает часами трепаться по телефону.

     Короче, к тому моменту, когда из необъятных недр сумки моего новоприобретенного друга появилась вторая бутылка, от первоначальной неловкости не осталось и следа. Да что там неловкость, было такое впечатление, что мы знаем друг друга целые годы и никаких проблем вообще нет.

     В середине интересного, но ни к чему не обязывающего разговора я, повинуясь молчаливому взгляду жены, пошел на кухню принести новый лед, Заодно она что-то прокричала про то, что вроде как голодна, поэтому я решил сделать пару бутербродов, Ничего серьезного, только парочка её любимых прожаренных хлебцев с ветчиной и мелко нарезанных аккуратными дольками огурцов наверху.

     Осторожно неся тарелку и стакан со льдом в другой руке, я почти уже вошел в комнату, когда увидел, что там происходит. Моя жена, вместо того, чтобы занимать гостя беседой, сидела у него на коленях и целовалась с ним взасос. Платье её было наполовину расстегнуто, полные груди гордо рвались наружу, а его рука крепко стискивала и без того набухший сосок. Он мял его и крутил, а она только плотнее обвивала его руками, и при этом сладко причмокивала.

     Я кашлянул на всякий случай и вошел. Их поза почти не изменилась, только Наталья оторвалась и хитро посмотрела на меня.

     «Ну что же ты, мой хороший, так долго. Мы уже здесь скучать начали.

     Я хотел было ответить чем-нибудь язвительно-подобающим, но в последнюю секунду передумал. В конце концов это её дело, как она будет выпутываться. Поэтому я поставил тарелку на столик, сел в кресло и как бы не замечая их произнес тост за верность и любовь.

     Налил. Выпили. Наталья, вместо моей закуски, виновато улыбнулась, попробовала выговорить слово брудершафт, заявила, что тост за любовь невозможен без того, чтобы её попробовать в сравнении, опять, сучка, впилась в губы Андрею, при этом завив, что мой будет следующий.

     Я почти что одурел наблюдать, как они целуются, особенно потому, что Андрей опять полез к её груди, и стал массировать её, словно это была его собственность. Как хороший хозяин я, конечно, сдерживался, но так при мне с моей женой ещё ни кто не обращался.

     Когда они, наконец, это прекратили, выпили ещё по одной. В голове уже отчетливо гудело, тем более, что Наталья наконец-то обратила внимание на меня. Встав с места, точнее с его колен, она переместилась на пол, почти на середину между мной и им, и сказала тем сахарным голоском, которым она может выпросить что угодно у, пожалуй, кого угодно.

      — Дорогой, ты не будешь против, если я посмотрю, так ли хорош Андрей, как говорят мои подружки?

     Я не нашелся, что ответить, а только автоматически кивнул. Да и что я мог ответить взрослой, замужней женщине? В конце концов ей же виднее, что можно делать, а что нельзя. Но последующее шокировало меня так, как ни одна её выходка до этого. А про обещанный мне поцелуй я ей напомню позже.

     Грациозно улыбнувшись на мой кивок, она повернулась ко мне своей очаровательной попкой: и начала расстегивать ему брюки. Прежде, чем я нашелся, как бы получше сказать, что неправильно понял вопрос, она уже закончила с этим несложным делом, и на всеобщее обозрение предстал один из самых красивых членов, которые я когда-либо видел. Он возвышался из расстегнутой ширинки как монумент, как символ непонятно чему, но очень впечатлительных размеров. Я застыл с открытым ртом, судорожно пытаясь сообразить, что делать, а тем временем остренький язычок моей жены уже вовсю исследовал свое новое приобретение.

     Я застыл с наполовину пустым стаканом. Тем временем Андрей, который, казалось, не меньше меня был удивлен таким поступком моей жены, жестом указал мне на свой. Я налил, мы в полном молчании выпили. Я, наблюдая со стороны, и он, с моей женой между ног. Она лишь на секунду покосилась на меня, и улыбнулась. Я ждал.

     Я ждал, но ничего не происходило. Единственным звуком в комнате оставалось причмокивание моей жены, которая, казалось, проглотила его член до самого основания и теперь смаковала его глубоко в горле. Мы сидели в полном молчании, Андрей — с полузакрытыми глазами, я же, наоборот, с наверное очень смешно выглядящем со стороны полностью одуревшим взглядом.

     Наконец вполне затянувшаяся пауза закончилась. Наталья, наконец-то, оторвалась от красного, лоснящегося её слюной члена Андрея и, повернувшись ко мне, поманила пальцем. Я, недолго думая, слез с дивана, и на четвереньках приблизился к ней. Наконец-то я им покажу, кто в доме хозяин. Наконец-то она выгонит этого подлеца и отдастся мне, как всегда.

     Она встретила меня самым крепким поцелуем из всего, что мне доводилось когда-либо испытывать. Её рот был немного солоноватого привкуса, но черт с ним. В конце концов справедливость ведь восторжествовала. Признаюсь честно, мне было даже приятно чувствовать этот вкус проигравшего, хотя я бы никогда в этом не признался бы. Даже когда она мне властной рукой закрыла глаза, я все равно упивался этим вкусом победы.

     Потом она освободилась от моих объятий, и начала меня всего покрывать поцелуями. Я не сопротивлялся, пусть делает, что хочет. Потом мои губы опять раздвинул её язычок, но сухой и властный, словно он увеличился в размерах. С стал его сосать и любить, то он влезал всё глубже и глубже, и я стал сопротивляться зажимающей мои глаза руке. И обалдел. Моя жена, моя Наташа одной рекой держала Андрея за его основание, а другой прижимала мой затылок так, чтобы я не мог освободиться.

     Не помню, как я вырывался. Помню только целующую меня жену, нежно, но властно прижимающего меня к ногам Андрея, полбутылки, которые они совместными усилиями вылили буквально в меня, шум в голове и такой вкусный ...

 

     вкус члена Андрея у меня на губах. Во второй раз я уже не сопротивлялся. Помню губы моей жены у меня на ухе, шепчущие «Прелесть ты моя, пососи его хорошенько, моя лапочка». Я старался. Я любил этот член, как будто он был частью меня. Я сосал его и причмокивал, как Наталья. Я катал бархатную головку на языке, как будто это была моя самая любимая конфета. Я старался, как старалась Наташа, беря меня в рот и смакуя там, как глоток хорошего коньяка.

     Потом вдруг всё кончилось. Я открыл глаза и увидел, что моя жена стоит надо мной, задрав платье и изогнувшись так, чтобы её белая попка была в самом выигрышном положении. Тот член, который я так иссупленно сосал только минуту назад, с усилием входит между её полными губками, чтобы через секунду с причмокиваньем вырваться наружу. Сначала я одурел от такого зрелища, тем более, что всё это происходило менее, чем в десяти сантиметрах от меня. Потом я почувствовал себя ненужным. Потом я вытянул язык, изогнулся и нащупал её клитор, который стал с остервенением лизать. Время от времени мне в рот попадали его яйца, и я лизал их тоже. Вдруг Наташа заорала во весь голос, а член Андрея выскочил из неё и уперся мне прямо в губы. Не успел я открыть их, как он судорожно раздвинул мои губы, и в моё горло ударила соленая струя. Я был полностью пьян, я всё проглотил.

     Андрей ушел через пол-часа, а я расстели кровать Наташе и мы легли. Так закончился мой первый праздник восьмого марта.

     Десятого марта

     Мы не говорили о том, что произошло на позавчера. Я все не мог подобрать слов для объяснения, а Наташа, видя мои мучения, только заговорчески улыбалась. От её хитрого, как у лисы, вида у меня полностью слетала крыша и я забывал обо всем до следующего раза.

     Десятого я сидел дома и готовил ужин. Наташа пошла с подружками в кино, поэтому когда в дверь позвонили, я решил, что у них всё сорвалось. Как был, в переднике жены, я открыл дверь. Но вместо моей дорогой на пороге стоял... Андрей. Прилично пьяный, с большим букетом цветов. По-моему он сначала не понял, кто перед ним стоит, потому что сначала он протянул мне букет, а уже потом, рассмотрев хорошенько, кто перед я, спросил, дома ли жена. Меня, признаться, это обидело, но я не подал виду, а только довольно холодно заявил, что нет.

     Но ни мой тон, ни откровенный вид человека, занятого на кухне, его, казалось, не смутил. Даже не спрашивая разрешения, он прошел в комнату и повалился на диван.

      — Жалко, — сказал он, обращаясь непонятно к кому. — Ну да ладно. Выпить есть?

     Я кивнул и быстренько сотворил ему рюмку коньяка с лимоном. Себе, правда, тоже, и, как был в переднике, сел с ним. Любой порядочный человек тут же понял бы, что мешает, и поскорее ушел. Но Андрей явно был не из понятливых. Вместо этого он вальяжно расположился в кресле и жестом показал мне на место рядом. Ничего не поделаешь, пришлось пересесть к нему.

     Дальнейшее случилось, как в кошмарном сне. Сначала Андрей обнял меня, и, по-моему, приняв моё минутное замешательство за согласие, крепко схватил меня за шею и почти рывком наклонил к своим штанам. Я сопротивлялся, ругаясь как мог, но он был раза в три сильнее меня, и во столько же раз бесцеремоннее. Пока я пытался высвободиться, он крепко держал меня, другой рукой расстегивая штаны. И, конечно же, к тому моменту, как наружу появился уже стоявший в полной готовности член, я уже сломался. Было невыносимо больно и обидно, что ко мне относятся как к последней шлюхе. Тем более у меня же дома. Но поделать я ничего не мог. Стоило мне приоткрыть рот, как меня с железной силой буквально насадили на слегка соленую бархатную головку.

     Пришлось подчиниться. Показывая всем своим видом, что перестаю сопротивляться, я расслабился и взял член Андрея двумя руками и стал покрывать его поцелуями. При этом я старался показать, что сдаюсь, одновременно лаская руками его яйца. Взять его в рот оказалось не так трудно. С удивлением я даже заметил, что от этого возбудился и сам. Что-то явно в этом было — ощущать во рту пульсирующий, горячий член, который от моих губ напрягался все больше, заполняя меня до конца. Поэтому я и сам удивился, почти полностью потеряв над собой контроль, с почти животной иссупленностью загоняя себе в рот набухший член Андрея.

     К тому моменту, когда он начал кончать, я уже стоял перед ним на коленях, выгнувшись не хуже кошки, и почти с благодарностью реагируя на то, как он меня изредка поглаживает по голове. Если бы в это время я был бы способен оценить своё поведение, я бы сам себя не узнал. Получать удовольствие, отсасывая почти что незнакомого мне мужика, стоять перед ним, расставив ноги и жадно ловя малейшие признаки внимания — это было выше моего понимания. Но, к счастью, у меня не было особенно времени этим заниматься. Вынужден признать, что к тому моменту, когда он начал кончать, я полностью превратился в самку, жадно пользующуюся своим инстинктом удовлетворять мужчин. А болтающийся передник и крепкая рука, схватившая меня за волосы, только дополняли картину последним штрихом мастера. Когда его головка вдруг напряглась у меня в горле, и соленая горячая сперма вдруг ударила мне в нёбо я уже почти с благодарностью начал её глотать, всем ртом стараясь показать, как я благодарен за такое угощение. И тот мат, которым меня в это время покрывали, я воспринимал почти как музыку, как бесконечный поток похвалы в свой адрес.

      — А ты, оказывается, ничего соска, — смотря на меня задумчиво произнес мой любовник, переведя дух. Ответа он явно не ждал, поэтому поднялся, деловито заправил член обратно в штаны и ещё раз осмотрел меня пьяным взглядом. Наконец в голове у него что-то сработало, он полез в карман и, достав оттуда стодолларовую бумажку, бросил мне.

      — Я к тебе ещё буду заходить. Мне понравилось.

     Закрыв за ним дверь, я вернулся в комнату, чисто автоматически привел её в порядок. Цветы я поставил в вазу, а деньги, после некоторого раздумья, положил себе в бумажник. Конечно их следовало выбросить, а лучше всего демонстративно швырнуть обратно при следующей же встрече. Но, с другой стороны, о них никто не знал, а раз уж я их таким образом «заработал», то почему бы ими не воспользоваться, чтобы доставить себе какое-нибудь удовольствие? В третьих, эта была почти моя месячная зарплата... В четвертых... В конечном счете я их спрятал, а жене вообще не стал ничего рассказывать, соврав, что цветы купил я. Вот только ужин получился совсем неудачным, потому что на его приготовление сил у меня уже не хватило.