«Меня зовут Вика, Виктория. Мне тридцать восемь. Еще принято писать о своем семейном положении. У меня это будет выглядеть так — «жената». Дело в том, что я — лесбиянка.

     И у меня есть чудная, прекрасная жена Ната. Мы «женаты» уже пять лет. Наташеньке сейчас двадцать три. Она обожает меня, своего «мужа» и господина. Она верна мне телом и душой.

     Своим божественным телом и детской, ранимой душой.

     Мы познакомились с Натусиком в театре.

     Просто разговорились два незнакомых человека, два зрителя. Две зрительницы.

     Потом встретились, абсолютно случайно, в очереди за билетами.

     Ходили, болтали.

     Я пригласила Нату к себе домой, на чашечку чая.

     Пили чай, вино. Смеялись, хохотали, А потом: потом произошло то, что случилось со мной восемнадцать лет назад.

     В то лето я отдыхала в Подмосковье, на даче у своей тетушки Ольги Сергеевны.

     На второй день моего пребывания в ее гостеприимном домике.

     Как сейчас помню тот прохладный и дождливый летний вечер:

     Мы с тетушкой бежали от станции, а дождь уже лил вовсю!

     Продуктовый магазин находится на станции и каждый раз приходится ходить за хлебом и колбасой за пять километров.

     В общем мы вымокли, прибежали домой и пошли в душ.

     Тетя Оля предложила, в целях экономии горячей воды из бойлера, помыться вместе:

     Я с интересом рассматривала слегка полноватую фигуру тети Оли. Ей тогда было сорок пять лет. Округлый животик, полные большие груди, широкие бедра, круглые массивные ляжки — тетя Оля была настоящей русской женщиной.

     А мое тело казалось мне каким-то жалким обмылком: ни грудей, ни бедер, да и ноги короткова-ты:

     Но тетя принялась нахваливать мои «пропорции». И грудки-то у меня персики! И попка-то у меня кругленькая да упругая! И кожа-то моя загляденье просто. А ручки какие красивые!

     И поглаживает меня и поглаживает!

     А я — дура, дурой, думаю, может ей и вправду тело мое нравится.

     А тетушка уже бедрышко моё ласкает и пальцы свои между моих ног сунуть норовит:

     Обняла меня и давай целовать в шею, в щеки:

     Я, конечно сначала растерялась, а потом, подумала, что тетка — родная, зла не сотворит, ну и расслабилась:

     А она на ушко шепчет что-то нежное, ласковое. Целует. А руки ее что вытворяют!

     Она уже и клитор мой тормошит, и пальчик внутрь вагиночки засовывает, а еще один ее паль-чик мой анус массирует:

     Я уже плыву!

     До того она меня распалила, я сама давай ее целовать. Взасос, до потери дыхания!

     Тетушка присела передо мною, я ноги развела пошире:

     Ее язык вытворял нечто невообразимое! Он проникал в меня маленьким, горячим члеником, он ласкал промежность, проталкивался в попку...

     А потом тетя Оля ввела в меня два пальчика: они стали плавно и медленно скользить в моей разгоряченной и мокрой щели... Потом их движения стали быстрее: еще быстрее

     И в тот самый момент, когда я, извиваясь и содрогаясь, стала кончать, в мою попку проник ее толстенький палец:

     Из меня потекло!

     Ноги подогнулись:

     Я бы точно упала, если бы не тетушкины руки:

     Она сама подмыла меня.

     И, бережно поддерживая, повела в комнату.

     На широкую супружескую постель.

     Положила как куклу.

     Достала что-то из-под подушки и нагнулась ко мне.

      — Деточка, это тебе понравится. Расслабься.

     А у меня и сил не было сопротивляться.

     Так хорошо меня еще никогда не трахали.

     К тому времени у меня уже был небольшой сексуальный опыт. С парнями. Точнее, с парнем.

     Но такого: точно еще не было!

     Тетушка развела мне ноги и, после поцелуев и ласковых поглаживаний, всунула в меня

     резиновый фаллос:

     Только тогда я по-настоящему поняла, что это такое — экстаз:

     И с этого мгновенья мужчины для меня перестали существовать:

     Я вошла в мир лесбийской любви!