Он любит проделывать это по утрам. Вы скажете — ничего особенного, выражаясь языком господ, изучающих нашу с вами сексуальность, ее пик у мужчин приходится как раз на утренние часы.

     Но я говорю о тех минутах, когда вы, уже одетая в офисный костюм, мечетесь по комнате в поисках мобильника или сумочки, нервно поглядывая на часы.

     Именно в такие минуты все и происходит. Мне даже начинает казаться, что он нарочно встает ночью покурить, чтобы успеть затейливо разбросать мои вещи по квартире, а потом утром, развалясь с сигаретой в кресле, наблюдать, как я, крутя попкой, бегаю мимо него туда-сюда.

     И каждый раз я попадаюсь на эту удочку!

     Он умеет притворяться! Делает вид, что не замечает ничего вокруг. И вдруг, когда я уже с головой зарываюсь в шкаф в поисках колготок нужного цвета, размера и плотности, появляется откуда-то сбоку, кладет одну руку мне на бедро, а в другой любезно протягивает новую упаковку чулочек: «Надень сегодня вот это».

     «Спасибо», — говорю я и уже бегу к зеркалу, где меня ждет пятиминутное рисование собственного лица (с детства любила игру «Раскрась сам»).

     Как только помада касается моих губ, раздается легкий шорох, оборачиваюсь — в кресле его нет, он стоит прямо за моей спиной и как-то слишком уж заинтересованно наблюдает за движением моей руки: от серединки верхней губы к правому уголку рта, головка помады скользит плавно, но уверенно, как будто по заранее намеченному маршруту (я даже могу проделывать это с закрытыми глазами). Потом головка опять ложится посередине, начинает движение в левую сторону и, не отрываясь, плавно спускается, чтобы одним точным движением обогнуть мой ротик снизу, как бы поставив точку в правом уголке.

     Я замечаю его взгляд в зеркале (да, было бы неплохо позвонить сейчас шефу и сослаться на легкое недомогание).

     А потом он делает то, что уже не сможет вернуть мне невозмутимый вид: обнимает сзади и располагает свои удивительные руки у меня на животе — одна чуть пониже другой. Именно эта одна, которая внизу, решает все — я уже точно не смогу нарисовать себе «стрелы независимости» поверх глаз! Возникает ощущение, что часть меня спустилась вниз к животу, туда, поближе к его рукам, бросив на произвол все мысли, обещания быть пораньше, заехать по дороге за Катькой и подбросить в центр...

     Двумя пальцами он расстегивает пуговку на моей жилетке: одну, другую... под ней белая блузка, которая уже сама рвется навстречу его руке и распахивается... О, я опять не надела лифчик! Он конечно же сразу это отмечает, но задавать вопросы сейчас не время. Моим лифчиком теперь становятся его руки, они как будто специально подобраны для меня, как две теплые чашки с колеблющимися краями. «Какие обалденные штучки!» — шепчет он и начинает потихонечку выкручивать мне соски своими пальцами.

     Да, я уже давно достигла совершенства в этом занятии, частенько проделываю это прямо в служебном кабинете, когда остаюсь одна: стоит лишь расстегнуть пару пуговок на блузке, и мои штучки у меня в руках, торчат и приглашают поиграть с ними. Вчера такая игра завела нас слишком далеко: я уже не в силах была терпеть это волшебное ощущение тяжести внизу живота, требующее немедленной разрядки. Пришлось закрыться изнутри и пересесть на вертящийся табурет (его высота давно подогнана для моих послеобеденных игр). Юбочка уже задрана и расположилась шарфиком вокруг моего пояса. Странно, но ее ткань, касаясь моего живота и бедер, вызывает чувство чужого прикосновения... (Да, забыла сказать об одной моей особенности — меня всегда больше волнуют прикосновения постороннего предмета, чем собственной руки. Именно поэтому я предпочитаю ласкать себя с помощью какой-нибудь приятной на ощупь игрушки).

     Но вчера мне было не до этих игрушек. Мой левый указательный пальчик уверенно скользнул вниз в трусики и залег там между губками, окунувшись в теплую влагу моих соков. (Господи, да я вся теку!) Ритмичными движениями я стала ласкать себя сначала сверху вниз и вдоль, а потом, обхватив двумя пальчиками клитор, стала раскачивать его из стороны в сторону, чередуя с энергичными массирующими движениями его основания. Мой маленький друг от этих движений загудел, и я оставила его ненадолго в покое, вернувшись к сосочкам, они уже заждались и розовеют от предвкушения славной игры.

     Я не была вчера мила с ними, наоборот — устроила настоящую экзекуцию, оттягивала их то вперед, то вниз, щипала, даже покалывала чем-то, попавшимся под руку. Потом схватила круглую подставку для карандашей и, сунув ее себе в трусики, уселась сверху на этот маленький пластмассовый цилиндрик, как на бревно. Как же хорошо мы покатались на нем, пока я не почувствовала, что внизу уже заливает. В такие моменты я люблю перемещаться поближе к зеркалу: этот характерный румянец на щеках и глаза, которые становятся почему-то темнее, как тучи перед грозой, мне очень нравится наблюдать.

     Ну что, киса, обойдемся сегодня без искусственных фаллосов, или все-таки воспользуемся вон тем флакончиком? Но сил идти к столу уже просто нет: я раздвигаю правой рукой свои истекающие соком губки как можно шире, так, чтобы почувствовать натяжение отверстия у входа в мою вагину — пусть даже будет немного больно! А левой ручкой возвращаюсь к заждавшемуся клитору и не жалея ни его, ни себя, начинаю активно массировать вправо-влево — чем дальше, тем движения становятся короче, отрывистее, и в конце концов мои пальчики надавливают на него в самой серединке. Правой ручкой продолжаю раздвигать, насколько это возможно, свои губки.

     О, как не хватает сейчас ощущения внутри мужского члена, его трения... Но есть одна маленькая хитрость — и я сжимаю мышцы входа в свою вагину, при этом ее передняя и задняя стенки соприкасаются,... О, уже лучше,... да! О! О! О!... А рука автоматически продолжает ритмично массировать клитор, чтобы продлить спазмы, пока он не становится болезненно чувствительным и просит отдохнуть пару минут...

     Все, господа, я кончила, теперь нужно застегнуться на все пуговки, поправить воротничок, открыть дверь и усесться на рабочее место как ни в чем ни бывало.

     Но это только внешне, а внутри я чувствую, как моя попка скользит по ручьям соков, которым нет выхода их моих трусиков, необыкновенная легкость внизу живота, как будто оттуда выпрыгнули четверо пожарников. И призывно дают о себе знать сосочки, которые не успокоятся теперь до самого вечера.

     Однако мы с вами здорово отвлеклись!

     Мой любимый продолжает вполне миролюбиво крутить мне сосочки, и я уже подумываю, не снять ли рабочий костюм, так как кровать в полуметре от нас и дальнейший сценарий известен даже юному ленинцу. Но он не торопится, задумчиво ощупывает мое тельце, потом поворачивает меня лицом к себе и обхватив руками за волосы, долго-долго целует в губы... Уже тяжело дышать, а он как будто нарочно стискивает меня еще сильнее, а потом подхватывает на руки и бросает на стол. Юбка, как ни странно, задирается сама, и вот тут он превращается в нежного и грубого зверя (да, именно нежного и грубого). Именно это волшебное сочетание я люблю в нем больше всего!

     Он, как это обычно говорят, проникает в меня грубо, без предварительных ласк, но какие уж там могут быть ласки, мои волосы на лобке взмокли, он даже сказал, что видел капельку жидкости, переливающуюся на солнце. Он начинает резкие, сначала ритмичные, толчки, а потом ломает все правила, и я уже не знаю, когда и на какую глубину он пронзит меня своим орудием. Я прошу его (вернее почти приказываю) включить мою любимую игру: он понимает, что я имею ввиду, и начинает свой танец (я это называю «танец», а на самом деле он начинает вращать бедрами, как бы описывая своей головкой большой круг внутри моего тела, иногда головка останавливается в какой-то точке и начинает достаточно резко и сильно долбить меня по стенке вагины, кажется, что он проткнет меня насквозь. Долго выдерживать такое я не могу и прошу о пощаде. Тогда он великодушно кладет одну руку мне на лобок, а другой помогает мне закинуть лодыжки ему на плечи — теперь мы скреплены намертво, ему уже не вырваться из моих ног, и мы начинаем покачивания вперед-назад, не сводя глаз друг с друга. Мои руки инстинктивно тянутся к соскам, я кручу их, дергаю и оттягиваю ему навстречу, почти кричу: «Возьми меня всю!»

     Но нет — он вдруг выскальзывает и переворачивает меня на живот, кладя грудью на стол: «Ну, киса, держись крепче за край стола!»

     (Мне хорошо знаком этот победный клич, мой любимый разошелся не на шутку и не дай бог помешать ему хоть в чем-то в такие моменты!)

     Мои ноги разъезжаются, как у неокрепшего лосенка, спина уже мокрая, я скулю и прошу его не останавливаться, хотя мои просьбы явно излишни. Он ложится грудью на мою спинку и мы движемся в такт по поверхности стола, его рука уже пробирается к моему лобку снизу, находит клитор и крепко-крепко прижимает его к косточке — о-о-о... еще... еще! И тогда он выгибается надо мной и готовится проткнуть меня со всей своей мощью: На! На тебе! Ты же этого хотела! Получай!

     Но эти слова я уже почти не слышу, так как нахожусь далеко и содрагаюсь своей так желающей его вагиной, истекая толчками, пытаясь свести дрожащие ноги вместе.

     Он выходит из меня и смотрит, как я корчусь перед ним на столе. Потом он деловито усаживается на стул напротив моей попки и начинает сосать меня, стараясь не проронить ни одной капельки.

     Я чувствую, что волна, уже начинающая откатываться, опять накрывает меня, и к моему удивлению переходит в целую серию неглубоких и почти непрерывных оргазмов, кроме того, его сосание вызывает у меня ощущение вакуума, как будто он вытягивает из меня внутренности и заглатывает их. Кстати, этот «перманентный» оргазм нравится мне даже больше, чем тот, первый, резкий и толчкообразный. Ощущение, что я плыву в теплой воде, и кто-то потягивает меня за отдельные части тела, волосы, кожу...

     Выпив меня всю, он поправляет на мне юбку и как ни в чем ни бывало бросает: «Ну, девочка, тебе пора на работу!»

     «А как же ты?» — спрашиваю я, замечая, как набухли его яички и член начинает подергиваться и снова прижиматься к животу.

     «Не беспокойся», — отвечает он — «я навещу тебя во время ланча, мы что-нибудь придумаем. Я знаю местечко, где можно посидеть в уединенной кабинке».

     «Хорошо», — говорю я, а сама смотрю как зачарованная на его орудие: «Сможет ли оно меня дождаться?»

     Вылетаю из квартиры, идти в гараж времени уже нет, и мне приходится поймать такси. Водитель как-то загадочно улыбается, оглядывая меня с головы до пят, мы мчимся по шоссе, февраль, но сегодня выглянуло солнце, и я окончательно прихожу в себя...

     Еле-еле успеваю к концу торгов, до моей группы остается минуты две. У стеклянной перегородки, разделяющей зал торгов и кафе-бар, толпятся мои коллеги, горячо обсуждая сегодняшние котировки. Кто-то из них замечает меня: «Привет! А почему это у вас так блестят сегодня глазки?»

     Что мне ответить?... Мимоходом смотрю на табло: до ланча остается меньше двух часов J