Много лет назад, когда я была еще нескладным подростком, вся наша семья отдыхала на побережье. На многие месяцы всем запомнилось ласковое солнце, аттракционы, дискотеки под открытым небом. Там я впервые поцеловалась. Нет, безумной любви к мальчишке, ставшему моим спутником в те летние месяцы не было: скорее, я любила весь мир с его яркими красками и безмятежным счастьем, любила пропитанный морской солью воздух, пьянивший не хуже вина. Тогда просто нельзя было не влюбиться в кого-нибудь.

     Но лучше всего из того волшебного времени я запомнила то, что произошло в одну из последних ночей на море, когда я и мой первый ухажер тайком выбрались на пустынный ночной пляж, чтобы осуществить свою давнишнюю мечту. Нет, вовсе не ту, которая сразу же приходит на ум — мы были еще почти детьми и даже в тайне мечтая о большем, не решались зайти дальше поцелуев и робких объятий. Мы просто хотел искупаться в ночном море. Тогда казалось, что это приключение скрепить нашу дружбу некой общей тайной, которая поможет нам сохранить память друг о друге хоть немного дольше. Ведь оба понимали, что скорее всего, никогда уже не увидимся.

     Мой мальчик, не слишком хорошо плававший, уже выбрался на пляж, и я оказалась в воде одна. Завороженная, я любовалась красотой южного ночного неба. Морская гладь была удивительно спокойна, и буквально искрилась отраженным звездным светом. Если повернуться в сторону берега и прислушаться, то можно было услышать шум людей, веселящихся где-то вдалеке, увидеть блики неоновых ламп и отблески живого огня. Но стоило оставить все это за спиной — и ты оказывалась словно заключена в огромную звездную сферу, окружающую тебя со всех сторон. Ничего кроме бездонной тьмы и мириад ледяных искорок. Именно в такой момент и пришло оно.

     На какие-то секунды сверкающая гладь воды исказилась, покрылась крупной рябью, разрывающей небесное кружево, и я вдруг... нет, не увидела — скорее почувствовала, как что-то огромное поднимается из глубины. Лишь плеснула и колыхнулась вода в тот момент, когда совсем близко, почти касаясь моей кожи, проплыло чье-то чудовищно огромное, гибкое тело. Над морем пронесся едва слышный шелест, словно вздох неведомого существа. От страха у меня перехватило дыхание, и я, не в силах даже пошевелиться, с головой ушла под воду. Опускалась вниз медленно, словно нехотя, а над головой, не в силах пробиться следом, тускнел звездный свет. Страх ушел, оставив вместо себя чувство абсолютной нереальности происходящего. Но когда я уже готова была окончательно сдаться, — вдруг снова ощутила то же самое колебание воды, вызванное чьим-то сильным телом. Только на этот раз меня не утянуло глубже, а наоборот, выбросило на поверхность, словно несмышленого ребенка, забравшегося куда не следует.

     Я закричала... Точнее попробовала: сама не знаю, но в какой-то момент успела наглотаться воды. Тем не менее мой ухажер услышал, и уже через пару минут мы оба были на берегу. Своего спасителя я наградила поцелуем (максимально соблазнительным из своего небогатого арсенала), а также молчаливым согласием на осторожное исследование — ощупывание некоторых ранее запретных областей (якобы, чтобы убедиться, что все в порядке). На вопрос, что же произошло — отделалась обычной отговоркой из серии «ногу свело» (массаж ног от ступней и до... в общем, массаж) и «перехватило дыхание» («эй, куда лезешь, уже все в порядке! «). Про вынырнувшее из тьмы чудовище я рассказывать не стала: вытаскивая меня из воды мой мальчик ничего не видел, да и я уже не была уверена в том, что все произошедшее мне не привиделось.

     Вот только с тех мор мне несколько лет снился один и тот же сон: я плаваю среди звезд застывшая, словно бабочка в янтаре, откуда-то снизу, из темноты на меня надвигается нечто невидимое, но огромное и безжалостное. Но всегда просыпалась прежде, чем успевала узнать таинственного гостя. Шло время, я взрослела, и сны — прекратились.

     ***

     Вот и все, с лекциями на сегодня покончено. Однокурсники не торопясь расходятся в разные стороны, кто в одиночку, кто веселыми группками. Прощаюсь со всеми, привычно отшучиваясь от предложений составить компанию, проводить, подвезти... Нет, ребята, спасибо, я сама... В глазах некоторых из парней вижу задумчивое выражение, словно они пытаются что-то вспомнить. Уже спеша домой позволяю себе ехидную улыбку: нет, ребята, вам не узнать в моем облике симпатичной, но скромной студентки ту, чей образ вам на миг привиделся при прощании. И вообще, учиться надо больше, а не вспоминать... всякое.

     Дом, милый дом. Хотя, если быть честным, небольшая съемная квартира зато уютная и недалеко от вуза. Это уютное гнездышко — одна из причин того, что обычное шуточное пари переросло в нечто большее. Сейчас можно и отдохнуть, а ближе к вечеру — нужно привести себя в порядок, подготовиться к ночи, когда я, обнаженная, предстану перед тысячами невидимых глаз. И среди этих тысяч обязательно будет и его внимательный взгляд. Взгляд поклонника, уже четвертый месяц почти ежедневно тратящего солидные суммы для того, чтобы просто посмотреть на то, как я получаю удовольствие...

     ***

     Пол года назад я банально проспорила желание свой лучшей подруге, и чуть не придушила ее, услышав, что придумало для меня это безбашенное создание. Нет, от Олеськи можно было ожидать чего угодно, но такого?!

     — Да ладно тебе, нет в этом ничего страшного. Ну разденешься перед камерой. Ну, может, еще чего сделаешь... поласкаешь себя там, например. Так ведь никого рядом с тобой не будет. А вебка... ты представь, что она не включена, и ты в комнате одна. Представь себе своего Гришку, гада такого, ну, типа он еще из вуза не вылетел, — и... Эй, больно же!

     — Больно?! Да я тебя сейчас вообще прибью! — от ярости хотелось шипеть, — Раздеться в видеочате, перед толпой извращенцев?! Чтобы меня потом в метро узнавали?! Ты чем вообще думаешь?! Тем, что я там показывать должна, что ли?!

     — Ну, лицо, конечно, светить не надо, — Лизка ненадолго задумалась, — Во! Маску наденешь. Бархатную. И вообще, чего ты так взъелась? Когда спорили, я тебя за язык не тянула. Кстати, тебе еще может быть, и понравится. Вот неужели ты никогда не представляла, что ты раздеваешься, а за тобой кто-нибудь подглядывает?

     — Ну... — я замялась. Нет, такие фантазии у меня были, вот только момент для признания в этом явно не подходящий.

     — Мало ли что я представляла. Ну, Олесь,... ну давай что-нибудь другое, а?

     Однако же подруга моя была непреклонна. Можно было просто отказаться, но мы дружили с детства, и такие пари, иногда довольно рискованные, были важной частью наших отношений. За все годы ни разу никто не отказался выполнять взятые на себя обязательства. Так что через несколько дней я, дрожа как осиновый лист, лежала на постели пред объективом вебкамеры. С монитора на меня в ответ робко смотрела слегка напуганная девушка в полумаске и довольно скромном нижнем белье.

     Рядом с изображением бежали строчки чата: у пока еще вполне невинного шоу начали появляться первые зрители. Посыпались просьбы и пожелания, быстро вогнавшие меня в краску. Захотелось сбежать, но вместе с этим начало нарастать возбуждение. Все эти люди, которых я никогда не видела и не увижу, сейчас жадно смотрели на мое тело и жаждали продолжения. Медленно, словно в раздумье, я обнажила грудки, и начала поглаживать их, чувствуя, как твердеют от возбуждения соски.

     Чат взорвался восторженными комментариями, послышался странный звон, но я едва ли обратила на это внимание. Сама мысль о том, что тысячи мужчин сейчас видят меня, ласкающую свою грудь, отозвалась волной сладкого наслаждения, густо замешенного на стыде. Не в силах больше сдерживаться, я застонала, и продолжая одной рукой играть с своими сосочками, второй — потянулась к киске и начала поглаживать ее прямо через ткань. Монитор беспристрастно отражал все детали: алеющие от возбуждения щеки, прикушенные в тщетной попытке сдержать стон губы, разрастающееся влажное пятнышко на трусиках. В какой-то момент избавилась ...

 от этого, ставшего совсем мокреньким куска ткани, и начала ласкать свою щелку, чувствуя как влага стекает на простынь.

     А удовольствие все усиливалось, захлестывая меня безумными волнами и вымывая из памяти целые куски. Вот я уже не сдерживаясь кричу от удовольствия, буквально терзая истекающую соками киску, а через мгновение... минуту... час... влажный пальчик погружается в мою попку даря неизвестные ранее ощущения. Еще немного сумасшествия — и мир взрывается сверкающими осколками, заставляя меня раскинуться на постели, абсолютно обессилевшую и безумно счастливую.

     Но когда наваждение схлынуло, на место возбуждения пришел стыд. Что я вытворяла?! Собрав все силы, я метнулась к компьютеру и быстро разорвала связь, а потом под теплыми струями душа долго пыталась понять, что же это на меня нашло. Фантазии на тему подглядывания, у меня конечно бывали, и пару раз мы с моим парнем занимались любовью там, где нас легко могли заметить, но чтобы так...

     Большую часть следующего дня я посвятила очень важному делу: пряталась от своей лучшей подруги. Олеся естественно собиралась смотреть за качеством выполнения условий спора, так что наверняка видела устроенное мной шоу. Вот только прятаться вечно не вышло, и к концу занятий я была отловлена и безжалостно утащена в уголок для беседы.

     — Ну, подруга, ты и устроила... — Олеся поглядывала на меня, кажется, даже е некоторой опаской, — Вот уж не ожидала. А с виду такая пай-девочка.

     — Я... мне... нууу... — все связанные мысли дружно взяли отпуск, так что я плюнула на попытки оправдаться, просто выпалила, — Пари исполнено?

     — Исполнено-исполнено, — подруга улыбнулась, — И все же это было здорово. Я даже впервые пожалела, что не лесбиянка.

     — Да иди ты! Дура совсем... — если бы своей волей можно было бы провалиться сквозь землю, то я уже здоровалась австралийцами.

     — Шучу, — хотя озорной блеск в глазах подружки показывал, что если и шутит, то не во всем, — Заработала то много?

     — Э... Заработала?

     — Ты что, даже не глянула? — на лице Олеси появилось настоящее возмущение, — Тебе там токенов накидали на несколько твоих стипендий!

     — Токенов?

     — Да, тяжелый случай, — девушка посмотрела на меня с жалостью, — Ты что, думала — это просто для удовольствия? Значит так...

     Мой доход от того, первого раза оказался вовсе не так велик, как расписывала моя неугомонная подружка, но все же достаточно весом. Поначалу я отнеслась к нему как к моральной компенсации и продолжать не планировала, но деньги растаяли удивительно быстро, и уже через неделю состоялся новый «эксперимент». Что удивительно, меня запомнили, и начав трансляцию, я получила кучу приветствий от зрителей моего первого раза, смутивших и одновременно здорово раззадоривших. И удовольствие, что я получила раз за разом доводя себя до оргазма перед камерой, на глазах у тысяч зрителей, стало даже более острым и ярким.

     Так что третье свое вступление я ждала с огромным нетерпением, много раз проигрывая в голове заранее разработанный сценарий, и от этого все сильнее возбуждаясь. Появились поклонники, тратящие солидные суммы на приватные шоу, где я иногда выполняла желания столь откровенные, что никогда не позволила бы подобное даже любимому человеку, но от этого дарящие еще более сильное, почти мучительное удовольствие.

     И среди множества анонимных обожателей был один, поначалу ничем не выделявшийся из толпы наблюдателей. Я его знала под именем Драге.

     ***

     Драге: Привет, моя принцесса, скучала по мне?

     — А ты — скучал? — я улыбнулась в камеру. Каждый вечер вот уже три с лишним месяца наше общение начиналось с этих фраз.

     Драге: Безумно. Весь день я думал только о тебе.

     — Все вы так говорите, — я картинно надула губки, но тут же не выдержав, захихикала: на экране появилась картинка маленького упитанного дракончика, с огромными сердечками в распахнутых глазах.

     — Так чего ты хочешь сегодня? — я начала поглаживать свои грудки, чувствуя, как нарастает мое возбуждение.

     Драге: Ничего необычного, моя принцесса. Просто всю тебя, без остатка... Поласкай себя. Я хочу, чтобы ты делала это медленно.

     — Насколько медленно? — я облизнула пальчики и начала играть с сосками, пока они не затвердели. Тогда моя ладошка начала свое неспешное путешествие к киске, настоятельно требовавший внимания. Первое же прикосновение прошило меня, словно удар тока, заставив выгнуться от наслаждения.

     Драге: А ты тоже соскучилась по мне, принцесса. Не торопись — у нас впереди вечность. Поиграй со своей попкой.

     С неохотой оставляю свою киску в покое, и начинаю ласкать влажными от моих соков пальчиками колечко ануса. Моя попка действительно красива, я постоянно ловлю мужские взгляды, направленные на мои ягодицы, и редкая поездка в общественном транспорте обходится без «случайных» прикосновений. Но никто из мужнин еще не был там, и сейчас, погружая внутрь один за другим свои пальчики, я воображаю, как мой невидимый зритель представляет на их месте свой окаменевший от возбуждения член. Интересно, как бы он входил в меня: ласково и нежно, стараясь причинить минимум боли, или — грубо, стараясь поскорее овладеть и лишь наслаждаясь мольбами и болезненными стонами... Я не могу больше сдерживаться и ласкаю себя забыв обо всем на свете...

     После оргазма, как всегда короткой, запоздалой волной накатывают стыд и смущение: как же я решилась на это? И почему это так приятно... Мой зритель молчит еще пару минут, давая время придти в себя.

     Драге: Принцесса, ты не перестаешь меня восхищать. Здесь сотни девушек, но таких как ты, получающих истинное удовольствие, я больше не знаю. В твоем исполнении — это настоящее искусство.

     Довольно улыбаюсь. Даже если эти слова — просто обычная лесть, то все равно приятно. Наверное, по этому он мне и нравится. В нашем общении нет ни «грязи», ни даже особой пошлости, что странно, учитывая, чем мы занимаемся. А еще на мой счет упала приличная сумма.

     — Спасибо, дракоша, — шлю в камеру воздушный поцелуй. В такие моменты я... нет, не то чтобы люблю его (глупо влюбляться в строчки на мониторе), но нахожу определенную прелесть в наших отношениях.

     — Может, ты хочешь чего-нибудь особенного? — демонстративно неторопливо облизываю еще влажные после безумных ласк пальчики.

     На экране появляется картинка с ухмыляющейся во всю зубастую пасть черной рептилией.

     Драге: Я думал, ты сегодня не спросишь...

     ***

     Мужчина не вызвал у меня никаких подозрений. Невысокого роста, полноватый, еще молодой, но уже начинающий лысеть, в очках с тонкой золотой оправой и с кожаным портфелем, он походил на мелкого чиновника. Скользнув по нему безразличным взглядом, я вошла в лифт и вежливо посторонилась, пропуская мужчину внутрь. Когда он нажал кнопку моего этажа, во мне на секунду проснулось любопытство: своих соседей я более или менее знала — и среди них этого незнакомца не было. Но мало ли...

     В молчании мы вышли на площадку. Найдя на дне сумочки ключи, я вдруг поняла, что не слышу ни шагов мужчины, ни его звонка в одну из дверей, ни щелчков открывающегося замка. Чувствуя, как начинает просыпаться пока еще смутный страх, обернулась: он так и стоял около лифта, глядя на меня водянистыми синими глазами. Очков уже не было, и лицо незнакомца теперь вовсе не казалось безобидным. Скорее, холодным и изучающим, словно у ученого, рассматривающего лабораторную крысу. Поймав мой взгляд, мужчина оскалился и поднял руку, до этого скрытую под плащом. Пистолет был невелик, но от этого не казался менее пугающим. Я вжалась в дверь, чувствуя, что воздуха не хватает даже для писка, не то что для призыва на помощь.

     — Открывай дверь и входи. И тихо.

     Я наконец-то смогла вздохнуть.

     — У меня совсем немного денег! И они все здесь, в сумочке. Вот, возьмите...

     — Заткнись, шлюха, — пистолет теперь смотрел прямо мне в лицо, но даже ... не он пугал меня все сильнее, а то, что угроза была произнесена все тем же ровным, спокойным голосом. А еще глаза, безжизненные, слово стеклянные... Чтобы просто попасть ключом в замочную скважину мне понадобилось минут пять, и каждую секунду я ждала удара или выстрела. Но мужчина, казалось, никуда не спешил. Наконец замок щелкнул, и мы оба оказались в квартире. Звук захлопнувшейся двери прозвучал для меня погребальным звоном. Захотелось заскулить от ужаса: если раньше был шанс привлечь к себе чье-либо внимание, то теперь — все.

     — Идем в комнату, — мужчина спрятал оружие и слегка подтолкнул меня вперед, — Надо поговорить, а у нас не так уж много времени.

     «Поговорить?» — я немного расслабилась. Что ж, поговорим: в конце концов это далеко не худший вариант времяпрепровождения из возможных в компании вооруженного психа.

     — Ты зарабатываешь показывая себя через Интернет. Еще одна похотливая сучка, — гость не спрашивал, а утверждал. На секунду я разозлилась: да какое его дело?! Это моя жизнь! Но гнев быстро ушел: спорить с ненормальным — не лучшая тактика.

     — Впрочем, это не важно. Меня интересуешь не ты, а один из твоих клиентов. Мне нужно найти его.

     — Найти? — я не сдержалась, — Мы вообще-то по сети общаемся. Я не то что имен своих зрителей не знаю, я даже не в курсе мужчины они или женщины! С моей помощью не получится никого найти.

     Мужчина выслушал мою пылкую речь со странной улыбкой. Нет, он точно псих.

     — Ты ошибаешься насчет своей помощи. Она мне очень поможет, — он взглянул на часы, — Впрочем, у нас еще есть время до твоего появления в сети. Могу рассказать одну историю.

     «Лучше бы ты ее записал и прислал мне по почте» — прикусываю губу, чтобы не ляпнуть лишнего, и просто киваю.

     — Тогда слушай, — мужчина потирает свои виски, и на секунду мне становится его жалко. Чувствуется, что над ним тоже незримо нависает что-то страшное, и оттого сводящее с ума.

     — Несколько лет назад начали пропадать молодые женщины. По одной в четыре — пять месяцев. Через несколько дней их находили — мертвыми. Кто-то похищал их, насиловал, а потом убивал. Причем все тела находили после анонимного сообщения, и всегда девушки были тщательно одеты, причесаны, с макияжем. Казалось, что они просто спят. И у всех появилось новое украшение: колечко, брошка или кулон — не бижутерия, а по настоящему дорогая вещь, которую не помнили, и никогда не видели родные. Подарок, достойный королевы. Я хорошо знаю все обстоятельства, потому что работал тогда в группе экспертов. Несколько лет, больше десятка девушек, груда украшений... и ничего. Мы не смогли приблизиться ни на шаг. А ведь убийства не прекращались. Для меня это было просто интересным делом, пока не коснулась лично...

     Я вдруг увидела след от кольца на побелевшем пальце нежданного гостя, и поняла, что не хочу слышать того, что будет дальше. Но выбора не было.

     — ... мы поженились за пол года до того, как она пропала. Не знаю, что моя Анечка во мне нашла. Она была словно звездочка: красивая, юная, живая... Я готов был перевернуть мир ради нее. И когда ее похитили — перевернул. Впервые мы нашли... тело до получения анонимного сообщения. Даже мертвой она была невообразимо прекрасна. Меня тогда отстранили от дела, наверное — это правильно в обычных обстоятельствах. Но мне уже было плевать, что правильно, а что нет. Я подал рапорт на увольнение и начал искать сам.

     Мне было безумно жалко этого потерявшего свою любовь человека. Хотя, если бы он снова не достал пистолет и не начал вертеть его в руках, мне было бы еще жальче.

     — За все время мы так и не смогли понять, как маньяк выбирает свои жертвы. Разные районы, разные слои общества, разный круг общения — их ничего не связывало. Но свою Аню я успел хорошо узнать. Она, как и ты, любила показать себя в интернете. Не ради денег — просто это ее заводило. Мне это не нравилось, но я не мог запретить — с ума сходил от ревности, но позволял ей все, что угодно... быть может, прояви я тогда большую твердость... впрочем, не важно. Это была призрачная зацепка, но я решил проверить остальных: о таких вещах часто не знают даже близкие, а если и знают — могут постесняться сообщить полиции. Они все, все до единой — занимались тем же. Все прятали лица под маской. И у всех за две-три недели до похищения появлялся новый щедрый поклонник. С разными никами, но... Буниип, Дрэгон, Ого Пого, Тинин, Драак, Нага...

     — Драге... — ужас окутал меня ледяным саваном, — «Дракон» на разных языках мира...

     — Дракон, — улыбка мужчины больше походила на гримасу боли, — Все верно... А к девушкам он всегда обращался «Принцесса». Ублюдок у нас — настоящий романтик.

     «Привет, моя принцесса, скучала по мне?» — я почувствовала, как слезы скользят по моим щекам и беззвучно исчезают в ворсе ковра. Но что-то тут не правильно, только вот...

     — Вы хотите убить его, когда он придет за мной? — еще не договорив, понимаю, что поняла далеко не все. В глазах мужчины больше нет того безучастного, стеклянного выражения, только безумная, дикая ненависть.

     — Нет, не все так просто, — оружие снова направлено на меня, — Обычно он знакомился в сети, общался две-три недели, не больше. Я уже пытался найти его жертв до того, как он нападет, но всегда опаздывал: двух девушек я вычислил, когда они были уже мертвы. Но тебя я нашел живой и здоровой, хотя ты четвертый месяц общаешься с этим ублюдком, ублажаешь его... Как по твоему, что это значит?

     У меня есть пара предположений, и среди них — ни одного такого, которое позволило бы мне уцелеть сегодня.

     — Я думаю, ты что-то значишь для этого сукина сына! — в глазах мужчины торжество, — Ты действительно что-то для него значишь! И по этому он до сих пор не оставил тебя в покое, но и не пустил под нож.

     — Но я ни в чем не виновата... Я же не знала... ни о чем, правда,... пожалуйста... — вот теперь мне становится не просто страшно, а страшно до безумия. Обычно девушке для «полного счастья» хватает одного психопата... за какие грехи мне ниспосланы сразу двое?!

     — А мне не важно, виновата ты или нет, — гость немного успокаивается, но в глубине глаз все тот же безумный блеск, — Важно лишь то, что он забрал мою жену. И теперь я собираюсь узнать, как далеко этот ублюдок зайдет ради сохранения своей личной шлюшки. Или, как минимум, тоже забрать что-то, что ему небезразлично.

     — Но...

     — Заткнись, — мужчина отступил в угол, не попадающий в вебкамеру, — И раздевайся. Скоро тебе нужно будет еще раз засветить свои прелести нашему общему другу.

     Дрожащими руками снимаю одежду. Самое странное, я теперь боюсь не только ворвавшегося в мой дом обезумевшего от горя психа, но и тех тысяч глаз, что скоро увидят мою наготу. Внезапно они все представляются каким-то древним, безликим чудовищем, готовым ворваться ко мне через тонкую грань монитора и погрузить в нескончаемый кошмар. Сколькие из тех, кто анонимно наблюдал за моими играми, живут в плену у своих демонов...

     — Не забудь вот это, — в руках гостя моя маска, — Не стоит нарушать традицию.

     Соединение установлено, и на светящемся в полумраке экране я вижу свое личико, на котором даже изящная полумаска не способна скрыть подступающую панику. «Привет», «Мы уже заждались», «Что-то ты сегодня грустная... повеселимся вместе?» — строчки чата, обычно настраивающие на игривый лад, сегодня неприятно царапают нервы, — «Привет, моя принцесса, ты сегодня поздно. Уединимся?». Чувствую на себе нетерпеливый взгляд укрывшегося в тени гостя, и под звон золотых монет переключаюсь на приватное шоу.

     Драге: У тебя проблемы, принцесса? Ты выглядишь испуганной.

     — Да, мать твою, у нее проблемы, — мужчина выходит под объектив камеры, и я чувствую холодную сталь, прижимающуюся к моему затылку, — На колени, сучка.

     Буквально падаю на колени, и не в силах сдержать рыдания, закрываю лицо руками.

     — Смотри в камеру, шлюха, — крепкая рука грубо хватает меня за волосы и заставляет смотреть прямо в объектив,...  — Что, ублюдок, знаешь кто я?

     Драге: Одинокий ковбой? Внезапно. Уже больше года прошло, а ты все никак не успокоишься. И что ты задумал на этот раз?

     — Ну почему же, — хватка на моих волосах слегка ослабла, — Я спокоен. А что задумал... Вот, хочу поиграть с твоей игрушкой. Да боюсь, что сломаю ее раньше времени.

     Драге: Все интереснее и интереснее. Оригинальный ход для сражающегося со злом благородного рыцаря. А что я должен делать в твоем сценарии? Бежать спасать эту маленькую шлюшку? Да брось.

     — Ты играешь с этой сучкой уже раз в пять дольше, чем с остальными, — в голосе мужчины проскользнула легкая неуверенность, — Не знаю почему, но уверен — она для тебя важна.

     Драге: Может быть, просто она мне еще не наскучила? Вот твоя милая женушка смогла меня увлечь всего на месяц.

     Рука, сжимающая мои волосы дернулась с такой силой, что я не смогла сдержать болезненного вскрика. Неожиданно я оказалась лицом у самой ширинки моего гостя. Это безумие, но он был возбужден, и тонкая ткань брюк не может скрыть довольно приличный размер вставшего члена.

     — Тогда ты, наверное, не будешь против. Отсоси мне, сучка, — я, не веря услышанному, подняла глаза и почувствовала ствол пистолета, упирающийся мне в губы, — В твой блядский ротик сейчас что-нибудь да войдет... мой хуй, или пуля. Решай скорее.

     Всхлипнув, я расстегнула ширинку и вскоре каменно твердый член вырвался наружу, словно второй оружейный ствол. Гармоничный и довольно красивый, сейчас он показался мне просто пугающим, словно древнее орудие пыток. От страха во рту пересохло, но моего насильника такие мелочи не слишком заботили: его член ворвался между моих губок и сразу же дошел до самого горла. Мужчина размеренными движениями трахал меня в рот, иногда заставляя дергаться от боли и удушья. Тяжелые яйца били меня по подбородку, а сквозь слезы ужаса и отчаяния, я видела лишь мерно приближающийся и удаляющийся пах, заросший густой черной порослью.

     Самое ужасное, то в какой-то момент мое тело предало, и на меня сначала робко, но потом все сильнее начали накатывать волны возбуждения. Меня грубо насиловали в ротик, возможно даже перед тем, как убить, а я же, не в силах сдерживаться, ласкала свою киску, моля лишь о том, чтобы мой насильник не заметил получаемого мной удовольствия. Потом пришла мысль, что если не трахающий меня в ротик мужчина, то наш зритель — точно видит происходящее целиком... Волна оргазма смыла все — стыд, смущение, страх. На мгновение я даже забыла где нахожусь, и лишь смутно чувствовала хлынувшие на меня струйки спермы — это гость, тоже достигший финала, разрядился мне на личико. Кажется, он что-то говорил, но я не могла понять что, с трудом выныривая из захлестнувших меня волн наслаждения.

     — ... твой сучке понравилось, — мужчина уже успел привести себя в порядок. Но если я надеялась, что после произошедшего он оставит меня в покое, то зря — в глазах названного гостя плескалось безумие.

     — Надеюсь, шоу тебе запомнилось, потому что это будет последний раз, — рука с пистолетом взмыла в воздух, и я поняла, что сейчас прозвучит выстрел... Звон золотых заставил нас обоих повернуться к монитору.

     Драге: Да, шоу вышло на пять с плюсом. Ты выбрал себе не ту профессию, ковбой. А что до девчонки... что же, считай, что тебе удалось меня заинтересовать. Что ты за нее хочешь?

     — Чего хочу? — мужчина встал позади меня, — Хочу поглядеть тебе в глаза. Так что давай обсудим где...

     В затылке вспыхнула боль, и мир рассыпался на миллионы быстро гаснущих искр.

     ***

     Сознание возвращалось с трудом, словно е желая погружать меня в этот затянувшийся кошмар. Странно, но я оказалась одета: кто-то грубо натянул прямо на голое тело джинсы и мою любимую курточку. Когда мир перестал кружиться, я поняла, что нахожусь не в своей квартире: тусклый свет выхватывал из темноты выщербленные кирпичные стены и провалы вместо дверей. Какое-то старое промышленное здание. Наверное, брошенное, как в старом боевике. На секунду меня захватил глупый вопрос: это жизнь подсказывает киношникам такие места для схваток героя и злодея, или же мы, насмотревшись фильмов, тащим в реальность чьи-то фантазии... Да и кто в моем случае герой, кто злодей? Неважно кто победит — моя судьба вряд ли измениться.

     Мой похититель был рядом и как раз старательно приматывал меня скотчем к бетонной колонне.

     — Вижу, ты очнулась. Тогда постарайся посидеть немного молча и не двигаясь.

     — Где я?

     — Какая тебе разница? — кажется, мужчина был в отличном настроении, — Скоро сюда придет один наш общий знакомый, и мы с ним наконец обсудим наши разногласия. А когда я с ним закончу... знаешь, ты неплохо сосешь. Может быть, мы с тобой отпразднуем удачное завершение дела. Ты ведь не откажешься последний раз потрахаться перед... уходом, верно?

     — Вы меня не отпустите, — я смотрела в его горящие огнем глаза, и мне вдруг стало все равно, — И что бы сказала ваша жена про все это? Разве этого она хотела бы?

     — Моя жена, — мужчина дернулся, как от пощечины, — Она мертва и уже ничего не хочет. И поверь, твоя смерть будет воистину милосердием по сравнению с тем, что он сделал с ней.

     Достав широкий черный шарф, мужчина завязал мне глаза.

     — Если хочешь, можешь кричать, — я молча замотала головой, — Ну да как хочешь.

     Его шаги стихли где-то в отдалении, и я осталась одна. Время тянулось бесконечно, и наконец, мне стало казаться, что они оба, и дракон, и свихнувшийся рыцарь, давно убили друг друга где-то там, безумно далеко от этого пустого здания, и теперь я обречена вечно оставаться тут, зависнув между жизнью и смертью, пока само время не обратит в прах окружающие меня камни. И когда я уже была готова завыть от ужаса, тишину вдруг разорвали хлесткие щелчки выстрелов.

     Четыре выстрела один за другим, потом — еще два с небольшими перерывами. И снова тишина. Мертвая — ни стона, ни вскрика. Я вжалась в колонну всем телом, словно старясь слиться с бетоном. Интуиция подсказывала, что как бы не прошла схватка между двумя врагами — она закончилась. И скоро придет время решать мою судьбу.

     Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг я поняла, что рядом кто-то есть. Может быть, колыхнулся воздух, может что-то еще... но уверенность, что прямо передо мной стоит человек, стала абсолютной. Поэтому, когда мою щеку погладили чьи-то ласковые пальцы, я не вскрикнула, и даже не удивилась. Не удивилась и голосу, спокойному и мягкому:

     — Привет, моя принцесса, скучала по мне?

     Наверное, следовало испугаться. Прямо передо мной на расстоянии вытянутой руки стояло чудовище, забравшее множество жизней, и разум одного, наверное не самого плохого в прошлом, человека. Но, неожиданно, я почувствовала себя как тогда, в детстве, когда море сомкнулось над головой и я, окутанная рассеянным светом звезд, стала погружаться в бездну. И снова на встречу мне из тьмы поднималось что-то невидимое, могучее, древнее как сама смерть..

     — А ты — скучал? — я улыбнулась, немного грустно, чувствуя, как слезы темными дорожками проступают на ткани шарфа, закрывающего глаза, — Жаль, что в последний раз...

     — Да, — по голосу незнакомца невозможно было сказать, действительно ли он сожалеет: все такой же ровный, завораживающий, — И мне тоже жаль...

     Одна рука легла мне на плечо, мягко, успокаивающе поглаживая его, вторая же еще раз провела по моему лицу. Пальцы очертили контуры губ, стерли одинокую слезинку, умудрившуюся выскользнуть из под повязки, и мягко сомкнувшись на краешке ткани, потянули шарф вверх. «Сейчас я увижу его... увижу дракона из детства, прятавшегося в морской тьме... « — ткань заскользила, пальцы уже не гладили мое плечо, а сжимали его стальными тисками... так больно, что я не смогла сдержать стон. На мгновение весь мир замер,... а потом рука, впившаяся в мое тело медленно, словно преодолевая чудовищное сопротивление, разжалась. Тяжелый вздох, — совсем близко, у самого лица. Кажется, чуть ближе — и я смогла бы почувствовать ... 

     вкус его губ. Незнакомец поправляет шарф, закрывающий мои глаза и, последний раз проведя ладонью по щеке, отступает в темноту.

     А вечность спустя я слышу треск — кто-то ножом разрезает ленту, приматывающую меня к колонне.

     — Медленно считай до ста. А потом можешь снимать повязку и уходить отсюда. До свидания, принцесса, — я почувствовала, что рядом больше никого нет. Дракон вытолкнул меня, уже смирившуюся с неизбежным, обратно на эту сторону бытия, и снова скрылся в глубине, так и не дав себя рассмотреть. Я сосчитала до ста. Потом еще раз. И еще. Я считала до тех пор, пока рассвет не проник в безмолвную громаду брошенного здания и не разогнал по углам последние тени.

     ***

     В полиции меня встретили неласково, и чем дальше, тем сильнее чувствовалась всеобщее напряжение, почти ненависть. Из оговорок я поняла, что моего похитителя здесь любили, уважали и безумно ему сочувствовали, поэтому в глазах допрашивающих меня людей я читала острое желание отвести меня обратно в развалины, привязать к чему-нибудь — и посмотреть, не явится ли кто прежде, чем я там сгнию. Поэтому соглашаюсь со всем, что мне говорят.

     Угождал ли мне бывший судебный эксперт С*****ов? Да. А если подумать как следует? Статья за клевету? Ну тогда, наверное, нет. А еще он не принуждал меня к половому акту, не бил по голове, и не обирался использовать вместо приманки... Нет, это шутка, я не собираюсь подавать заявление. Знают ли родные и друзья о моих увлечениях? Нет. Какой смысл их опрашивать?! Нет, еще раз повторяю, я не собираюсь подавать заявление на вашего чокнутого, ненормального... Геройски погиб, пытаясь задержать напавшего на меня маньяка? Да, пусть так и будет записано, но, полагаю, опрос моих близких — это лишнее. Да, я все подпишу.

     Меня предупредили, что преступник еще на свободе, предложили охрану и даже новомодную программу защиты свидетелей. Я отказалась, что всех вполне устроило. Кажется ловля на живца еще не окончилась.

     Лишь через месяц я вновь осмелилась включить компьютер. «Надо же, наша потеряша вернулась!», «Привет!», «Странно, ты сегодня одета как пай-девочка — покажешь что-нибудь особенное?» — несмотря на безумный ритм сети, этой свалки людских страстей, меня еще помнили. Но сегодня — не день шоу. Я просто молча сидела перед монитором, пока среди разноцветной метели пошлых, насмешливых. требовательных и ласковых сообщений не появилось одно:

     Змей: Принцесса, вот уж не думал снова встретить тебя здесь.

     Я мигом переключилась на приватный канал.

     — До скольки я должна была считать?

     Змей: До ста, моя принцесса, но я видел — ты считала много дольше.

     Это он. Я застыла, не зная что сказать. Не зная даже, зачем я вообще искала этого разговора. Где-то в недрах полицейского управления наверняка звучит сигнал оповещения и множество специалистов пытаются отследить, откуда вышел на связь мой собеседник.

     — Я все рассказала полиции. Тебя ищут. А сейчас, наверное, пытаются отследить.

     Змей: Я знаю. И не сержусь. Ты — настоящий чертенок, но при этом — удивительно правильная. А теперь скажи, зачем ты искала меня?

     — Я... я не знаю, — маска вдруг начала давить на лицо, словно сделанная из раскаленной стали, и я, сорвав ее, отбросила далеко в сторону, — Просто хотела спросить — почему?!

     Змей: Что — «почему»? Почему я не тронул тебя? Или почему убиваю других?

     — Наверное, оба вопроса, — я почти шепчу, — А еще, почему все не могло случиться по другому...

     Змей: Не плачь, принцесса, оно того не стоит. Я убиваю потому что маньяк, больной на всю голову психопат. Не надо искать других причин — они ничего не изменят. В этом весь я.

     — А я? — прячу лицо в ладонях. Моего собеседника я не стесняюсь, но наш разговор наверняка просматривают полицейские, и не хочу, чтобы они видели мои слезы.

     Змей: А ты, принцесса, — то самое исключение, что заставляет любого дракона мечтать, чтобы на его пути попался рыцарь и избавил от необходимости пожирать красоту. Поверь на слово, я собирался... заняться тобой. Десятки раз планировал, что и как буду делать, но каждый раз откладывал. А когда ты все же оказалась у меня в руках — понял, что не могу...

     — Наверное, я должна сказать тебе спасибо.

     Змей: Нет, не должна. В моих намерениях не было ничего хорошего. И еще, принцесса, тебе лучше больше не появляться здесь, даже в маске. Во тьме скрывается много жадных глаз, да и я не уверен, что смогу отпустить тебя снова...

     Может, он и прав, но я все же шлю вебкамере воздушный поцелуй:

     — Спасибо.

     Змей: Пожалуйста. Прощай, моя принцесса.

     Связь оборвалась.

     ***

     Свои шоу я прекратила навсегда. Через пол года из армии вернулся Гриша, мой первый парень. Восстановился в вузе. Мы снова начали встречаться. Когда в один из дней я собравшись с силами рассказала ему обо всем, он жутко разозлился, но почему-то не на меня, а на весь остальной мир и все рвался то ли громить полицейский участок, то ли душить всех маньяков в мире. Но закончилось все страстным сексом, заставившим нас забыть обо всех монстрах на свете. Скоро мы поженимся, и в нашей жизни — все хорошо, все так, как должно быть.

     Но иногда я просыпаюсь в ночи посреди полузабытого детского сна: мимо меня, парящей во тьме среди звезд, скользит чье-то огромное, могучее тело, не прикасаясь, и лишь заставляя замереть в благоговейном ужасе перед неведомой мощью. А откуда-то издалека, затихающим эхом доносится шепот:

     — Ты скучаешь по мне, моя принцесса?...