7. Неожиданное приглашение

     Выходя из дверей бизнес-центра, где находилась наша фирма, я приостановился: моросил мелкий дождь, и не хотелось делать следующий шаг без зонтика, — поленился взять с собой в который уже раз. «И где «осенняя пора — очей очарованье»? Премерзкая погода». Октябрь — мой самый нелюбимый месяц в году. Тёплые дни лета позади, бодрящий морозец зимы впереди, а межсезонье такое безрадостное под часто плачущими небесами, что, глядя на это природное безобразие, становится тоскливо на душе независимо от того, всё ли у тебя отлично в жизни.

     Поёжившись и глубоко вдохнув сырой воздух, я сделал первый шаг, вжимая голову в плечи под холодными каплями дождя. Вибрация сотового отвлекла от неприятных ощущений.

     — Слушаю!

     — Дима, привет! — показалось, Андрей говорит несколько натянуто и торопливо.

     Предложение прийти к нему в семь вообще удивило. Мы ни о чём не договаривались, а звучало так, будто уговор был. Если честно, сегодня мне банально хотелось побыть одному. Возможно, влияла погода. Но что-то в голосе парнишки, что-то, похожее на скрытую надежду, заставило меня согласиться.

     — Оки. Жду! — и тут же пошли гудки отбоя.

     «Странный звонок. И вообще, чем дальше я общаюсь с Андреем, тем дело становится страннее и страннее. Что за тайны вокруг него витают? Но всё же он такой... Трудно ему отказать».

     Время в запасе было, и я решил зайти в магазин купить что-нибудь пожевать, да и в гости с пустыми руками идти не в кайф. Раз уж зависну у Андрея, то с комфортом. Вспомнилось, что недавно он приобрёл кальян, и табак к нему в супермаркете, расположенном как раз по дороге домой, продавался.

     Перекусив в своей берлоге на скорую руку и захватив покупки, я позвонил в квартиру к другу, предвкушая удовольствие от вечера. Андрей явно обрадовался, увидав меня.

     — Ну, наконец-то, давай проходи скорее. Мог бы и пораньше нарисоваться, ты же обычно в шесть уже дома.

     — Так же сам сказал: к семи. И чего так быстро отключился?

     — Да получилось так. Ну ты закупился! Разгружайся на кухне, я сейчас что-нить организую.

     Я прошёл в комнату, предварительно освободившись на кухне от покупок, и увидел за компом незнакомого молодого человека. На вид ему было лет 18—19, высокий, крепкий, с открытым приятным лицом, в котором угадывались некоторые черты южных национальностей, с неожиданно длинными тёмными, до середины лопаток, слегка волнистыми волосами, которые ему шли и при повороте головы красиво взметнулись. Ещё я успел заметить мелькнувшую среди волос серёжку в виде колечка.

     Парень упруго встал мне навстречу и, с любопытством и как-то весело глядя на меня светло-карими, практически жёлтыми глазами, протянул руку:

     — Меня зовут Вадим. Мы вместе с Андреем учимся. А вы... ?

     Было ощущение, что меня быстро оценили, классифицировали и определили куда-то там. Причём доброжелательно, хотя и отстранённо. Очень необычный человек.

     — Сосед этого оболтуса, Дмитрий, — назвался я, испытывая смешанные чувства, которые сразу и не определишь.

     Я даже не понял, понравился мне этот человек или нет.

     — Я думал, Вы моложе, типа, наш ровесник.

     Тут в комнату зашёл Андрей, неся кальян. По ней сразу же стал распространяться приятный яблочный аромат.

     — Что, уже познакомились? Вадим, ты давай побыстрее заканчивай свои изыскания, а ты, Дима, помоги мне на кухне.

     Сооружая лёгкие закуски, я с некоторым неудовольствием сказал:

     — Что же ты не предупредил, что ещё кто-то будет?

     — Ну, так получилось.

     — Ты, случаем, попугаем нигде не подрабатываешь? У тебя это самая распространённая фраза.

     Он проигнорировал мой сарказм и огорошил, сказав в ответ:

     — Не удивляйся, если Вадим будет себя... э-э-э, то есть покажется тебе чудным. Он гей и имеет странную манеру общения. Но ты не обращай внимания. Хорошо?

     — Я балдею! К тебе их что, магнитом тянет? Я понимаю — давний друг, а тут не успел в универ поступить, и новый знакомый — он же новый, верно? — тоже гей. А я их за свои четверть века ни разу не видел — до встречи с Леоном.

     — Ну, так уж и не видел. Скорее не знал или не обращал внимания. Это ж обыкновенные люди.

     Приготовления закончились, и мы понесли пиво и всё остальное в комнату. Идя следом за другом, я подумал: «Вообще-то неудивительно, что гей обратил внимание на Андрея. Он действительно привлекателен. Я вот нормальный, а и то... «. Мелькнуло воспоминание о парнишке в халате, с влажными волосами, от чего они были более волнистыми, чем обычно, и как мне тогда было приятно на него смотреть... или даже летом на даче, после бани. «Тьфу, что за мысли?!»

     Вадим тем временем закончил свою работу, потянулся в кресле и с довольным возгласом:

     — Всё! — нажал на клавишу.

     Зашумел принтер, из него полезли листы бумаги. Собрав их и сразу упрятав в сумку, парень, не вставая, развернулся к нам и спросил:

     — Ну что? Гуляем? — после чего, не делая попыток помочь, стал наблюдать за нашими приготовлениями, склонив голову к плечу.

     — Вадим, давай, подсаживайся, — Андрей открыл бутылку пива и разлил её содержимое по бокалам.

     — Рядом с тобой — с удовольствием, — игриво сказал этот плейбой, переходя к дивану, у которого стоял приготовленный к вечеринке журнальный столик, и продолжил чуть другим тоном, более бархатным, мурлыкающим:

     — Ты очаровательно смотришься, когда накрываешь на стол. Такой хозяйственный...

     Вадим великолепно управлял своим голосом, словно специально этому учился. Я улыбнулся, в душе соглашаясь с таким мнением о парне. Андрей смутился, порозовел и сердито сверкнул глазами:

     — Прекращай! Далеко не всем нравятся такие комплименты.

     Но новый знакомый, не обращая внимания на эти слова, повернулся ко мне и произнёс:

     — Какой он скромный, правда? Между прочим, тебе не говорили, что у тебя обаятельная улыбка? — теперь пришла моя очередь смущаться.

     Да уж, с этим парнем не соскучишься!

     — Ну, за встречу и за знакомство! — весело глядя на нас, он поднял бокал.

     Вот так, делая нам сомнительные комплименты и выводя нас из равновесия то фразой, то просто интонацией при нейтральных вроде бы словах, Вадим вёл себя весь вечер. Теперь я оценил эту «странную манеру общения». Словом, сокурсник моего друга развлекался в своё удовольствие, попутно не давая и нам скучать. Всё же я решил, что он мне нравится: лёгкость общения, доброжелательность, некоторая раскрепощённость, весёлый нрав мне импонировали. Причём в этот раз факт, что рядом гей, меня совершенно не напрягал, я как-то даже забыл об этом. И всё же меня удивляло это его подчёркивание своей гомосексуальной ориентации, хотя смотрелось оно как розыгрыш. Неужели он всегда такой?

     Вернувшись после этого сабантуйчика в свою квартиру, я не смог сразу заснуть. Выслушанный от Вадима ворох комплиментов, порой весьма сексуального характера, в адрес и Андрея, и меня и выпитое в большом количестве пиво создали в моём организме своеобразный коктейль. Отравленная алкоголем кровь будоражила и провоцировала организм здорового молодого человека, то есть меня, на определённые действия. Мне даже видеокассеты с порнушкой не потребовалось, хотя она у меня уже достаточно давно играла роль дополнительной стимуляции. Снимая половое возбуждение привычным способом, в этот раз я не думал о женщинах или даже о Веронике, а вспоминал явные намёки сексуального характера со стороны Вадима по отношению к Андрею и представлял, как бы это всё выглядело в реале. Почему у меня возникли такие фантазии, было понятно: прошедший только что вечер в компании с таким человеком, как Вадим, не выходил у меня из головы. Но почему меня это раздражало в глубине души и в то же время возбуждало? Я понимал, что это неправильно, но только вот поделать ничего не мог.

     В памяти всплыл момент, когда Вадим наклонился, медленно взъерошил волосы Андрея, перебирая их пальцами и говоря низким бархатным, как кот мурлычет, тоном: «Ты отрасти ...

  их, они великолепные, смотреться будут — отпад!». Андрей же снова так мило покраснел, отстранился и глянул в мою сторону. Выражение его глаз в тот момент я не понял, а сейчас подумалось, что это было возбуждение и что наверняка сейчас он делает то же, что и я. Воображение разыгралось, и в этот момент наступил оргазм. Открыв глаза и бездумно глядя в потолок, я пролежал некоторое время совершенно неподвижно, не желая признаваться самому себе в том, что в моей душе происходят какие-то изменения. Впервые в такой момент представлялась в уме не женщина, а парень, пусть даже и симпатичный. Чуть позже, засыпая, я решил, что завтра же займусь поисками девушки или, на худой конец, вызову в следующий раз по телефону милую особу.

     На работе я, не откладывая дело в долгий ящик, нашёл Сашку, который работал в соседнем отделе. Ещё в институте мы вместе устроились сюда подрабатывать, а по окончании вуза здесь же и остались, только Сашку перевели при расширении фирмы в другой отдел.

     — Слушай, Сань, организуй встречу с той цыпочкой, что на слёте была. Или дай её телефон, — это был самый простой способ избавиться от возникших у меня проблем.

     — Чё это так срочно? В одном месте загорелось? Она же тебе вроде как не по вкусу пришлась?

     — Ну, считай, что я передумал.

     — Мне-то несложно, сегодня у жены спрошу и вечером тебе позвоню. Или завтра на работе обсудим это дело. Только вот захочет ли она? Ты ж так холоден был. Уверен, ты сейчас и имя её не помнишь.

     — Да ладно, попытка не пытка. Буду ждать звонка. На обед вместе? Или, как вчера, задержишься?

     — Да нет, программу доделал, так что всё в порядке. Ты давай шуруй на своё рабочее место, а то попадёшься под горячую руку начальству, а оно с утра всегда недовольно.

     — Что ж, работа есть работа. У-у-у, как жаль, что отпуск позади! — и я поплёлся на своё место.

     Вечерний разговор с Сашей по телефону не принёс радости — подруга жены отказалась от повторной попытки встретиться со мной, передав своё мнение: равнодушие по отношению к ней было с моей стороны настолько явным, что не требует никаких объяснений. Я же пожал в ответ на это плечами и решил, что «чему быть, того не миновать. Надо будет — другая девушка сама найдётся», — и на этом свои поиски закончил
.8. С другой стороны. Сокурсник

     Настроение было — ниже плинтуса. Невыспавшийся, злой на себя самого и на Вадима за вчерашний вечер, Андрей входил в аудиторию, когда сзади на его плечи легла рука, и приветственный возглас, полный жизнерадостности, заставил его вздрогнуть.

     — Помяни чёрта, так он тут как тут, — сбрасывая руку Вадима, хмуро сказал Андрей, проходя на своё место. — Какого фига вчера выпендривался? Я же предупреждал, зачем провоцировал? Причём не только меня.

     — Ой, никак ревнуешь? — у шедшего следом Вадима тембр голоса приобрёл знакомые бархатные нотки. — Как я ра-ад!

     А дальше он весело произнёс:

     — И вообще, я тебе уже говорил, что умею различать сексуальные предпочтения мужчин? Так вот, этот твой дружок — би, поэтому и вёл я себя так. Кстати, он ничего, мне понравился. Уверен, что и ты, и он вчера ночью не сразу заснули. Надеюсь, ты обо мне думал, занимаясь этим? — и парень бросил выразительный взгляд на ширинку Андрея.

     Тот смутился, залился краской и сердито зыркнул в сторону Вадима:

     — Не твоё дело! И вообще, это странный способ пытаться подружиться со мной, чистой воды сексуальное домогательство, — сокурсник снова обнаружил свою проницательность: заниматься самоудовлетворением пришлось, мечтая о предмете своей несбывшейся любви, что уже вошло у Андрея в привычку.

     — Ну, я ж говорил: никакого насилия! А что, тебе вчера не понравилось? Не поверю! Иначе бы продолжения, — опять взгляд на ширинку, — не было бы.

     — Заткнись, а? Лекция началась, — раздражение прорвалось в голос, и друг счёл за лучшее замолчать.

     Вполуха слушая препода, Андрей задумался о том, что его сосед по парадной, оказывается, бисексуал (Вадиму он поверил сразу) и что, возможно, зря он так старательно скрывает перед ним свою ориентацию. Просто очень уж не хотелось потерять такого друга, как Дима. Вроде недавно знакомы, а вот поди ж ты — этот взрослый уже человек стал ему необходим. С ним было легко, общение доставляло истинное удовольствие, и мысль о том, что с парнем-геем Дмитрий общаться будет более ограниченно, а то, может, и вообще начнёт его избегать, заставляла Андрея таиться перед Димой. Он вспомнил выражение лица своего друга, когда тот узнал о Леоне с Сергеем, и мысленно согласился сам с собой: правильно делает, что скрывает. А потом в памяти всплыл вчерашний вечер, провокации одногруппника, реакции на них старшего друга, и он засомневался снова: кажется, зря скрывает.

     Сокурсник не афишировал свои предпочтения, но и не скрывал их. Получалось что-то вроде подшучивания с его стороны то над Андреем, то над Дмитрием. Оба смущались, иногда краснели, иногда злились, реагируя на слова и поступки Вадима одинаково. Всплыла картинка: Дима подошёл к компьютеру, чтобы выбрать другую песню, наклонился к монитору, а Вадим и говорит: «Приятно смотреть на то, как ты движешься, Дим, ты такой сексуальный», — на что молодой мужчина отозвался: «Ты специально хочешь разозлить меня?», — получив в ответ: «Это же комплимент!».

     Помотав головой, чтобы выкинуть все эти мысли из головы, Андрей попытался сосредоточиться на лекции. Рядом раздался тихий шёпот Вадима:

     — Что за мысли крутятся в твоей головке? Можем позже вместе их обсудить.

     Проигнорировав эти слова, Андрей занялся конспектированием лекции, а то и так уже частично её прослушал.

     После занятий Вадим предложил Андрею снова зайти в то кафе, где они уже однажды сидели, но тот отказался под предлогом, что мать просила его вернуться пораньше, типа есть какие-то дела. По дороге домой он всё обдумывал, как же ему относиться к Вадиму? Тот одновременно и раздражал, и привлекал Андрея своей лёгкостью и весёлостью нрава. Однозначность его желания сблизиться пугала и манила. Чувствовалось, что опыт интимных отношений у Вадима был, и, думая об этом, Андрей терялся. Ведь до сих пор единственный, о ком он мечтал, кого представлял в своих фантазиях, с кем хотел быть (безответная любовь с давних пор), находился далеко, и к тому же это было совершенно безнадёжно. А жизнь-то продолжалась, молодой организм требовал своего, чего самоудовлетворение в полной мере не давало парню. Ему хотелось, чтобы кто-то с любовью обнял его, прижал к себе, поцеловал. Хотелось ласки и внимания. Только вот сделать решительный шаг навстречу желаниям сокурсника Андрей ещё не мог.

     Решив для себя, что пусть всё пока остаётся по-прежнему, в качестве сдерживающего фактора настойчивости Вадима привлекать третьих лиц, дабы не оставаться с ним наедине, самому никакой инициативы не проявлять, а там как получится, паренёк остановился, глубоко и резко вдохнул-выдохнул и пошёл дальше, думая уже о задании по сопромату на следующую неделю.

     Через несколько дней состоялся давно намеченный сабантуйчик для укрепления дружбы между сокурсниками. В группе было 25 ребят и три девушки, так что это больше походило на мальчишник. Но получилось довольно весело. Был вынесен общий вердикт: жаль, что раньше всё это не организовали, с выездом на природу, с ночёвкой, с гитарой и костром.

     Что до Андрея, то он на этой гулянке окончательно понял одно: Вадим умудряется так себя вести, что все воспринимают его поведение как розыгрыши, приколки и просто своеобразный стиль общения, тем более что кто-то из ребят познакомился со студентом другого факультета — бывшим одноклассником Вадима, и тот лишь подтвердил сложившееся мнение о парне. Сокурсники пришли к выводу, что Андрей за свой слишком привлекательный внешний вид выбран в качестве объекта пусть и не злых, но насмешек со стороны своего друга Вадима. Кому-то это не нравилось вообще, кто-то сочувствовал одному, а кто-то поддерживал другого — и для всех это был повод развлечься. Но, похоже,...   никто не допускал и мысли, что в группе есть геи. Так что всю глубину сложившейся ситуации понимал один Андрей.

     Естественно, никто не обратил особого внимания, когда подвыпившие друзья вместе пошли домой, и один из них приобнял за плечи другого. «Что ж, я сам решил, пусть всё идёт, как идёт», — отчаянно подумал Андрей, не сопротивляясь больше настойчивости друга.

     — Ты сегодня на удивление податлив. Неужто я покорил твоё холодное сердце? — лукаво спросил Вадим.

     — Фи, я просто поддержал твоё реноме приколиста. А я всё удивлялся, как ты в школе учился с твоими наклонностями? У тебя здорово получается пудрить мозги людям, — медленно и старательно выговаривая слова, откликнулся Андрей, слегка покачиваясь при ходьбе.

     — Многолетняя практика. Учись, студент. Кстати, я оценил, что проводить тебя до дома ты мне всё же позволил, — мурлыкнул друг. — Может, и на чай пригласишь?

     — Хорошего понемножку. Обойдёшься, — пытаясь скрыть некоторое возбуждение, возникшее под воздействием выпитого, грубовато ответил парнишка.

     На улице подморозило — была середина октября. Чистое, без облаков, небо было усеяно алмазами звёзд — все засиделись допоздна, благо, что общественный транспорт ходит исправно. Свежий воздух немного прочистил голову от пьяного дурмана. По молодости лет и по воспитанию, Андрей не умел соотносить возможности своего организма и количество алкоголя, которое можно выпить, сохраняя контроль над собой, поэтому состояние у парня находилось на уровне «гори всё синим пламенем». Уже подходя к парадной, Андрей, всё ещё находясь под воздействием алкоголя, заколебался: а если бы сейчас Вадим поднялся вместе с ним? Мамы нет — она вообще в последнее время, после того как её подруга тоже развелась, редко дома бывает. Что тогда? Сердце от таких мыслей забилось быстрее.

     Возможно, Вадим что-то почувствовал, потому что в ответ на слова «Ну, пока» он неожиданно схватил парнишку за плечи и, решительно прижав его к стене у дверей подъезда, быстро, умело поцеловал. Андрей даже не успел сообразить, что произошло, только увидел очень близко шальные глаза со зрачками почти во всю радужку и ощутил жар от прикосновения тёплых губ к своим губам. Куда-то ушли силы, и он с трудом устоял на ногах. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Хмель быстро выветривался из головы от частого и глубокого дыхания, и холодный осенний воздух этому очень способствовал. Это был первый его поцелуй, впервые к нему так прикасались.

     В этот миг за спиной Вадима прозвучало:

     — О! — и что-то мягко упало на землю.

     На короткой дорожке, ведущей к подъезду, стоял Дима, а на асфальте у его ног валялись запакованные в целлофан батон и полхлеба. Немая сцена «Не ждали»!

     Первым пришёл в себя Вадим. Обернувшись на звук, он как ни в чём не бывало жизнерадостно произнёс:

     — Привет! Давно не виделись! Как дела? Откуда в такую позднатень?

     Дмитрий поднял упавшие продукты и на удивление спокойно и холодно, словно ничего и не случилось, ответил:

     — Глупый вопрос. В круглосуточный ходил, не видно, что ли? Ладно, не буду вам мешать. Пока.

     — Постой! Я тоже домой, — Андрей лихорадочно стал набирать код на дверях, боясь встретиться взглядом хоть с кем-то из друзей.

     Лицо его пылало, руки тряслись, возбуждение от только что произошедшего не проходило.

     — Да ты не нервничай так, ничего страшного не произошло, — Вадим беззаботным тоном обратился сначала к одному, а потом к другому: — Мы с вечеринки шли, выпили хорошо, я просто решил подшутить над парнем. Легкомысленно, конечно. Не обижайтесь. Примите это как розыгрыш. Ну, ладно, я пошёл. Дим, до встречи. Андрей, завтра увидимся.

     Он махнул рукой, развернулся и не спеша, слегка покачиваясь, пошёл к дороге. Через секунду его уже было не видно за густыми кустами сирени, росшими у подъезда с незапамятных времён.

     Двое оставшихся молча зашли в парадную. В ожидании лифта Андрей не выдержал молчания и, не глядя на друга, глухо сказал:

     — Ты ни о чём не собираешься спросить у меня?

     — Зачем? Твой сокурсник ведь всё объяснил. Разве не так? — раздражённо прозвучало в ответ. — Да и вообще, это твоя жизнь, я в неё не имею права лезть, так что можешь делать то, что захочешь, — в интонациях друга слышалась злость.

     Почему-то стало обидно. Захотелось плакать. В душе образовалась такая смесь эмоций, что парнишка оказался в состоянии прострации и на своём этаже даже не сообразил, что ему надо выходить. Только после слов Димы:

     — Ты что, заснул? Твой этаж, — он очнулся.

     Выдавив из себя:

     — Пока, — он шагнул из лифта.

     Возможно, если бы парнишка посмотрел сейчас в глаза друга, он понял бы что-то, очень важное для себя, но он боялся встретиться с ним взглядом и увидеть в глазах Димы презрение или брезгливость. «Что это я? Ещё и напился, как последний дурак!» — подумал Андрей, подходя к дверям своей квартиры. Почему-то ему казалось, будто он поссорился с Димой, и на душе от этого образовалась тяжесть. Сейчас он очень жалел о случившемся.

     Пройдя в комнату, он медленно сел на диван, устало вздохнул, расслабился и попытался привести чувства в порядок. Как ни странно, но на Вадима злости не было. Вспоминая его поцелуй, Андрей признал: ему понравилось, могло было быть и продолжение, если бы не случайная встреча с Дмитрием. Возбуждение сохранялось, но в то же время он испытывал чувство вины перед старшим другом, хотелось позвонить ему и как-то оправдаться, получить прощение... Хотя за что, и вообще, с чего бы это?

     Противоречивость эмоций не давала парню успокоиться. «Господи, да что же это!» — он с силой потёр ладонями лицо, встал и пошёл в ванную, решив, что душ смоет остатки хмеля и поможет успокоить бурю в душе.

     9. Встречи бывают разные

     Первый порыв — врезать нахалу! Кулаки непроизвольно сжались, и пакеты упали на землю. Широко раскрытые, почти чёрные от расширенных зрачков глаза Андрея уставились на меня. Вадим начал оборачиваться, я же наклонился за упавшим хлебом. Этих секунд мне хватило, чтобы взять себя в руки. На его жизнерадостное «Привет!» я ответил довольно спокойно, надеясь на то, что мою злость не заметят. В душе всё кипело.

     Повторяя про себя как заклинание: «Не моё дело, не моё дело», я постарался побыстрее пройти мимо — не дай бог, выдам свои истинные эмоции. Но не тут-то было! Андрей, как за соломинку, ухватился за возможность смыться с места события и со словами: «Постой! Я тоже домой», — стал торопливо нажимать кнопки кодового замка; Вадим же был спокоен как танк. Выдав нам притянутые за уши объяснения своим действиям, он легкомысленно помахал рукой и, не торопясь, удалился с места происшествия.

     Я вошёл вслед за парнем в подъезд, боясь того, что не выдержу и то ли ударю, то ли обниму его. Хорошо, что руки были заняты хлебом.

     В ожидании лифта Андрей попытался со мной заговорить, но я не желал выяснять сейчас наши отношения, страшась выдать истинное чувство, которое так неожиданно вспыхнуло во мне при виде целующихся ребят. Узнать его не составило труда: ревность переживать мне раньше доводилось. Хотя я был поражён, что испытываю такое по отношению к парню, из-за чего к моим чувствам примешивалась растерянность.

     Глядя в лифте на расстроенное лицо Андрея, словно он вот-вот заплачет, на его виновато опущенные плечи, на сжатые в замок руки парнишки, словно он сам себя держит из последних сил, я понял, что злость ушла, и теперь я таял от желания обнять, прижать его к себе, зарыться рукой в такие шелковистые на вид волосы и как-то успокоить его. Это было мучительно сладко и больно одновременно. Мне ещё не приходилось ощущать такую смесь чувств, и когда открылись двери лифта на этаже Андрея, а он всё стоял и не шевелился, я привёл его в чувство, намеренно грубо сказав: «Ты что, заснул? Твой этаж», — чтобы, не дай бог, самому не сорваться. Вздрогнув, глухо произнеся «Пока», парнишка вышел из лифта, я же обессиленно прижался спиной к стенке кабины.

     Короткий подъём ...   — и я дома. Шторм в душе затихал, оставляя после себя что-то совершенно новое. Войдя в комнату, я опустился на диван, облокотясь на колено и прикрыв рот рукой. В голове бились панические мысли: «Господи! Это дикость, дикость! Это парень! Это помутнение рассудка! Мне всегда нравились женщины! Мне с ними хорошо!». Только вот факт оставался фактом: я приревновал, и сильно, девятнадцатилетнего парня к другому мужчине. И себя не обманешь — желания, о которых я недавно и помыслить не мог, пробуждались во мне, наплевав на внутреннюю борьбу с ними.

     «Что делать? Что делать? Мне нужна женщина! Срочно! Это должно помочь!». Найдя в интернете нужную мне инфу, я позвонил и заказал девушку на час, решив, что при необходимости срок можно и продлить. Подготовившись, с нетерпением я ждал назначенного момента, надеясь на то, что после времени, проведённого с женщиной, неестественные для меня чувства и желания исчезнут.

     Пришедшая девица была в моём вкусе, как и предвиделось. Немного пообщавшись на общие темы, высказав ей свои пожелания, я отправил её в ванную, а затем мы приступили к тому, для чего она ко мне и пришла. Секс без чувств сам по себе мне никогда не нравился. До этого только раз ради эксперимента я приглашал девушку по вызову. Тогда впечатления на меня это не произвело, и сейчас было то же самое.

     Проводив гостью, я устало завалился на диван. Чисто физическая разрядка не избавила меня от переживаний. Моя попытка освободиться от душевных проблем таким вот образом не увенчалась успехом. Хуже того, образ двоих обнимающихся друзей вновь и вновь всплывал в памяти, не обращая никакого внимания на мои попытки выкинуть его из головы. Причем более всего задевало то, что по всему было видно, как Андрею это не отвратительно, — пространство у дверей хорошо освещалось галогеновой лампой, а он стоял ко мне лицом. Кто бы мог подумать, что я окажусь в такой ситуации!

     Ночь, но сна — ни в одном глазу. Решил, было, ещё раз сходить в круглосуточный, на этот раз за лекарством в виде алкоголя, да вовремя вспомнил, что скоро на работу идти. Промаявшись так до утра, в офис я пришёл разбитым душевно и физически.

     — Димон! Ну и видок у тебя! Ты что, всю ночь гудел? — Сашка подошёл ко мне и принюхался. — Запаха нет. Колись, что произошло?

     — Да совершенно ничего! — признаваться другу в том, что испытывал муки ревности и не только, я не собирался, но настырность последнего была мне хорошо известна, поэтому, честно глядя ему в глаза, я ответил полуправдой. — Подружки нет, вот и пришлось девушку по вызову заказать.

     — Бог мой, как ты опустился! Долг друга — помочь товарищу. Я что-нибудь придумаю. А сегодня, хочешь, после работы по пивку? Моя всё равно поздно придёт — у неё на работе пьянка намечается в связи с датой рождения их фирмы. Давай к тебе или ко мне забуримся, молодость вспомним.

     — Ха, старик нашёлся! Я не против, только давай ко мне: это ближе, да и если что, можешь у меня остаться, а твоей позвоним. Надеюсь, она не устроит тебе скандал? — оставаться одному вечером мне действительно не хотелось, и предложение друга было очень кстати.

     — Ну-у, на фоне того, что она и сама будет нетрезвая, думаю, бояться нечего.

     — Что ж, решено! А сейчас — работать, работать и ещё раз работать!

     В конце рабочего дня, выйдя на холодный осенний воздух, я уже не чувствовал такой сумятицы в душе — ежедневные служебные проблемы отодвинули события вечера и бессонную ночь в прошлое. Сейчас я мог бы и отказаться от намеченной пьянки, но Сашка стоял рядом, застёгивая куртку на молнию и улыбаясь в предвкушении вечера:

     — Слушай, а у тебя девчонок знакомых что, вообще нет? А то позвать бы.

     — Ха, хочешь вспомнить наши студенческие вечеринки? Очнись, чувак! Ты женат! Да и нет таких. Замуж повыскакивали или уже при мужиках. Пойдём, по дороге в магаз заскочим.

     — Да, редко мы в последнее время общаемся.

     —?! — я вопросительно-удивлённо глянул на друга, ведь каждый день видимся.

     — Я имею в виду не работу, а вот так, просто, как мы раньше тусились. Вспомни институт.

     — Что ты хочешь, всё течёт, всё меняется. У каждого своя жизнь. Ты вот женат, скоро пополнение в семье будет. Так что всё путем.

     Дружок мой погрустнел, вздохнул, помолчал немного и выдал:

     — Вот и тебе надо жениться! Будем дружить семьями. Жены с жёнами сплетничать, мужья с мужьями пьянствовать! — снова жизнерадостный, Сашка не умел долго грустить и печалиться, за что его все в группе любили.

     Он и женился-то одним из первых — такие не остаются надолго в одиночестве. Вот только я тоже был всегда желанным человеком в компаниях: легко сходился с новыми людьми, умел поддержать любой разговор, знал свою норму в выпивке, девчонки ко мне тоже были неравнодушны — в их среде я считался привлекательным, хотя и не вешались на меня гроздьями, как на Сашку. Только я сам почему-то слишком привередлив был: редко кто находился мне по душе, а просто так трахаться не нравилось.

     Мы подходили к повороту в сторону парадной, когда я заметил знакомую фигуру, шедшую впереди. За разговором просто не обратил внимания и сейчас притормозил, не желая встречаться с Андреем, не зная, как я посмотрю ему в глаза. Но как раз на повороте он, вынимая из кармана куртки, уронил ключи и, поднимая их, заметил нас. Прятаться было поздно. Я приветственно взмахнул рукой и улыбнулся: не показывать же своё смятение. Он стоял вполоборота к нам в выжидательной позе и, увидев моё приветствие, облегчённо просиял и радостно почти завопил:

     — Привет!

     Если честно, я никак не ожидал такой бурной реакции от него и даже несколько опешил. Тут же решил, что буду вести себя так, как будто вообще ничего не было. Ни в коей мере мне не хотелось терять хорошие отношения с ним.

     — Привет. Что-то я последнее время часто тебя у парадной встречаю. Раньше так не было, — «блин, что я говорю!» — сразу всплыла картинка вчерашней встречи.

     Он покраснел и опустил глаза, видимо, синхронно со мной ему на память пришло то же, что и мне. Ответил же он нейтральным тоном:

     — Так универ не школа, занятия позднее заканчиваются, поэтому теперь с тобой чаще сталкиваться будем.

     Тут вмешался Сашка:

     — Скорее всего, Вас зовут Андрей?

     — Э-э, да, — парнишка посмотрел вопросительно на Сашку, затем на меня.

     Я открыл рот, но дружок мой опередил меня:

     — Просто Димон много о Вас говорил раньше, поэтому мне не составило труда узнать его соседа по подъезду, с которым он сторожил какую-то дачу и у которого на дне рождения был. А я Александр, его друг со студенчества, бывший сокурсник, теперь вместе работаем. Можно просто — Саша. Наверняка он обо мне говорил.

     — Э-э, да, — несколько растерянно повторил Андрей.

     — Ну вот, и знакомить не надо, сами познакомились, — подал, наконец, и я свой голос, — пошли, что ли. А то стоим прямо на повороте.

     — Точно! Андрей, хочешь присоединиться к нам? Мы пивка закупили. А чем больше компания, тем веселей. Может, у тебя найдутся симпатичные знакомые девчонки, готовые составить нам компанию? Ещё клёвей будет! — с энтузиазмом воскликнул Сашка, заходя в подъезд.

     Андрей покраснел, нерешительно глянул на меня и стал отказываться:

     — Да нет, я это... мне надо к занятиям готовиться.

     — Забей! Мы же тоже учились, нас не обманешь. Дима, ты чего молчишь? Сам же говорил, что он твой хороший друг, чего не приглашаешь? — мой бывший сокурсник вопросительно глянул на меня.

     «Да уж, он нисколько не изменился после свадьбы, такой же активный в организации гулянок», — подумалось мне, и я ответил:

     — Так ты же и слова вставить не даёшь! Андрей, действительно, присоединяйся, весело будет, а занятия твои в лес не убегут, — я желал, чтобы он пришёл; стремление быть к нему поближе опять разгоралось во мне, и сопротивляться ему не хотелось.

     Андрей заколебался. Мы как раз приехали на 6-й этаж. Двери лифта раскрылись.

     — Короче, — снова взял на себя инициативу Сашка, — ты ...   сейчас бросаешь свои вещи и поднимаешься к нам. Иначе через пять минут мы придём за тобой. Всё. Ждем, — безапелляционно произнёс мой дружок, подталкивая паренька к выходу.

     — Хорошо. Подойду, — сдался Андрей — и снова нерешительно взглянул на меня.

     Я кивнул, подтверждая, что согласен со словами друга. А в душе нарастало ожидание приятного вечера.

     Пока я открывал дверь квартиры, Сашка задумчиво смотрел на меня. Затем спросил:

     — Мне показалось, или твой друг тебя побаивается?

     — С чего бы? — изумился я... и тут же снова вспомнил вчерашний вечер, его попытку поговорить со мной и мои резкие слова. — Да нет, тебе показалось, — постарался я скрыть возникшее смущение, излишне бодро приглашая друга: — Проходи, проходи, раздевайся. Давай пакеты, я на кухню пока всё отнесу.

     Наблюдательность Сашки всегда меня поражала, и я понял, что вечер у меня будет не столько приятный, сколько напряжённый, — раскрыть моё влечение к парню, если я буду неосторожен, для него раз плюнуть. Звонок в двери отвлёк меня от тревожных мыслей.

     Андрей уже успел переодеться и даже приятно пах дорогим парфюмом — уже не в первый раз я замечал его любовь к хорошим запахам. Он стоял с бутылками пива и с палкой сырокопчёной колбасы, взволнованно и часто дыша. «Пешком он, что ли, поднимался?» — глядя на его порозовевшее лицо, я почувствовал ускорение своего сердцебиения и тут же перехватил часть бутылок из его рук, предлагая пройти на кухню.

     Он нерешительно вошёл, как будто в первый раз. Чувствовалось, что вчерашние события всё ещё не выходят у него из головы, и я впервые задумался не о своих переживаниях, а о том, что же творится в душе парнишки, и пожалел, что вчера был резок с ним. Но иначе-то я не мог!

     Снова захотелось его обнять. Я торопливо отвернулся от него, призывая Сашку:

     — Саш, тут ещё пиво прибыло! Вы давайте в комнату проходите, поболтайте там, а я пока стол приготовлю, — таким образом я попытался отделиться от обоих, чтобы привести себя в равновесие.

     Но не тут-то было.

     — Ещё чего! Всё делаем сообща! Так интереснее и веселее. Андрей, присоединяйся!

     — Да, конечно, — всё ещё немногословный, слегка скованный, парнишка даже не догадывался о моей внутренней реакции на такое его поведение.

     Мне хотелось подойти, обнять и растормошить его. Но как бы это смотрелось?

     — Слышь, пацан, ты так и не сказал, есть у тебя знакомые девчонки? — сбить Сашку с задуманного было всегда сложно. — Ты мне телефончик дай, а я и сам сумею уговорить их прийти сюда.

     — Блин, угомонись, женатик! — во мне боролись два желания: никаких девчонок около Андрея не хотелось видеть и возможность перебить тягу к парню общением с женщиной.

     Воевать с самим с собой, да ещё и пытаться, чтобы это было незаметно моему наблюдательному другу... Н-да-а.

     — Да у меня нет таких знакомых, — смущённо ответил мой младший друг, и я обрадовался этому, хотя и постарался скорчить недовольную рожу.

     — Жаль, было бы веселее, — заметил я.

     — Ну что ж, будет мальчишник, — воскликнул неунывающий Сашка и продолжил с театральной тоской, — но какая возможность была! М-м-м! Димон бы меня не выдал, правда? — совершенно уверенный в этом, он посмотрел на меня и подмигнул: — А тебе это просто необходимо.

     Я непроизвольно бросил быстрый взгляд на Андрея — он как раз наклонился над журнальным столиком, ставя тарелку с закуской, поэтому я не увидел его лица, — и показал кулак старшему другу. Тот недоумённо приподнял брови.

     — Ладно, давайте отметим ваше знакомство, — сказал я, чтобы отвлечь Сашку, наливая в бокалы пиво.

     Мой бывший сокурсник с удовольствием поддержал тост и направил своё любопытство на нового знакомого. Я же наблюдал за ними, сидя в кресле, потягивая пиво и изредка вставляя свои реплики.

     Мне нравилось смотреть на Андрея, снова, как когда-то у парадной, отмечать красоту карих глаз, ресниц, бровей, губ — всех черт его внешности, следить за мимикой его лица при разговоре, за движениями молодого гибкого тела. Было видно, что от моего наблюдения он волнуется, и меня это почему-то выводило из равновесия. Где-то в районе солнечного сплетения сладко заныло. Вот Андрей откинул привычным жестом слишком длинную чёлку — кажется, он волосы решил вообще не обстригать после школы, тихо засмеялся на какие-то слова Сашки, и я автоматом улыбнулся, хотя и не вник в суть произнесённого. Быстрый взгляд парня на меня, который тут же испуганно метнулся в сторону, стоило ему пересечься с моим. Слегка порозовевшие щёки то ли от выпивки, то ли от смущения. Волны аромата, исходящие от него при резких движениях. Это его близкое присутствие было крайне приятно — я наслаждался. Стараясь сохранить на лице безмятежно-равнодушное выражение лица, я непроизвольно сжимал зубы, борясь со всё нарастающим возбуждением, с ускоряющимся дыханием и сердцебиением. И испугался, когда почувствовал возникающее напряжение внизу живота.

     — Эй, друган? — Сашка подозрительно смотрел на меня. — Ты чего, не слышишь? У тебя вид такой отсутствующий и... О чём это ты думаешь?

     Я со всем прилежанием изобразил на лице безмятежность и внимание, надеясь, что друг не воскликнет, как знаменитый Станиславский, своё «Не верю!».

     — Да ни о чём существенном, просто сижу вот, отдыхаю, вас слушаю.

     — Что-то плохо ты слушаешь. Я спрашиваю, что если мы на твой день рождения организуем крутое застолье? Пусть не круглая дата, но мы действительно давно не собирались большой компанией. Вот Андрей даже и не знал, что у тебя день рождения 9 декабря. Так что скажешь?

     — Да, конечно, я не против, — криво улыбаясь, я встал и направился в прихожую, стараясь проигнорировать два взгляда: вопросительный Андрея и задумчивый Сашки. — Простите, я сейчас вернусь, отлить надо, — хотя основная причина моего ухода была прийти в себя.

     Уже из коридора — музыка была включена тихо, для фона — я услышал, как мой старый дружок пониженным тоном спрашивает парня:

     — Ты не в курсе, что с ним случилось? Он в последнее время какой-то не такой.

     — Да нет, — неуверенный ответ, голос выдавал смущение, — и вообще, ты же лучше знаешь своего друга, я-то недавно с ним знаком.

     — Ну, вообще-то ты прав. Передай-ка мне телефон, вон, сзади тебя. Надо жену предупредить, что не приду сегодня домой.

     Дальше я уже не слушал. Умывшись холодной водой и успокоив душевное волнение и несвоевременное желание, я постоял в ванне, набираясь смелости снова появиться перед друзьями, от которых требовалось скрывать моё неуместное внутреннее состояние.

     Захотелось курить. Вспомнил, что на кухне есть заначка для гостей, пошёл, взял. Сам я сигаретами не увлекался, хотя в студенчестве за компанию мог и подымить, — особой тяги, как у других, у меня к этому не было. Заметив пачку сигарет в моих руках, когда я зашёл в комнату, Сашка заулыбался:

     — О, да! Про это мы с тобой в магазине забыли. Жаль, что жена заставила бросить. Хотя дай-ка и мне, она же не узнает, а я всё равно у тебя останусь, я уже решил, — он был доволен.

     Закурив, я передал пачку старому другу. Андрей вспомнил про кальян, на что Сашка ответил:

     — Оставим это удовольствие на следующий раз. Хочешь? — и протянул сигареты парню.

     Тот отказался. Я, действительно, не видел ни разу, чтобы Андрей курил. И мне это нравилось. На него я теперь старался вообще не смотреть. Так было легче. Хотя изредка я всё-таки бросал, не удержавшись, на него короткие взгляды.

     Всё-таки я сумел скрыть своё душевное состояние, так как мой бывший сокурсник на меня больше не косился, и вечер дальше протекал вполне естественно, если не считать того, что мы с Андреем между собой практически не говорили. В основном, болтологией занимался Сашка.

     Наши посиделки закончились довольно поздно. Проводив слегка захмелевшего Андрея, я постелил другу на диване в гостиной, а сам завалился на кровать в своей спальне, прокручивая в уме прошедший вечер. Голова приятно кружилась от выпитого....   Внутренне расслабившись, я отдыхал от напряжения, в котором находился весь вечер.

     Стук в дверь заставил меня встрепенуться. Сашка осторожно зашёл в тёмную комнату, присел на кровать, помолчал, а затем тихо и как-то проникновенно сказал:

     — Дима, если тебе вдруг захочется поговорить со мной, то я в любое время выслушаю тебя. Помни, что я твой друг и всегда поддержу и помогу. Сегодня ты весь вечер был в напряге. Прости, но я не мог не заметить это, — он помолчал, затем встал и направился к двери.

     У меня сдавило горло. Я сглотнул и вслед ему хрипло произнёс:

     — Спасибо, — дверь тихо щёлкнула, закрываясь.

     «У меня действительно есть замечательный друг», — с теплотой и благодарностью подумал я о Сашке. И стало легче. Я усмехнулся: «Ну ничего от этой сволочи не скроешь», — совершенно расслабился, закрыл глаза, и меня быстро засосал водоворот сна.

     Наутро я проснулся на удивление бодрый и энергичный. Разбудив друга, пошёл готовить яичницу с колбасой. Телефонный звонок отвлёк меня от этого благородного дела. Звонила драгоценная половинка Сашки — явно проверяла, как у нас тут дела. Я её успокоил и передал трубку приятелю. Позавтракав, мы отправились на работу.

     В последующие дни мой давний товарищ ни разу больше не спросил чего-либо типа «Что с тобой». Только его участливые взгляды в мою сторону давали понять, что он по-прежнему внимателен ко мне и словно решил ждать, когда я сам решусь вывалить на него свои проблемы. Мне же, естественно, такими своими переживаниями делиться с другом было стыдно. Я надеялся на то, что чувства, возникшие во мне так резко, да к тому же направленные на человека моего пола — это что-то случайное и временное. Тем более что я постарался возвращаться домой попозже, дабы более не встречаться случайно с Андреем у парадной, раз уж так совпадает окончание моего трудового дня и его учёбы. Я специально взял на себя дополнительную работу, чтобы задерживаться в офисе, мотивировав это желанием побольше заработать и поскорее купить давно вожделенную машину. Сашка на такую мою отмазку недоверчиво покачал головой, но по-прежнему ничего не сказал. Все остальные сотрудники восприняли это как само собой разумеющееся дело.

     Ни я Андрею, ни он мне — мы с того вечера даже не звонили друг другу. Хотя нет, был один звонок как-то вечером. Андрей сказал, что Вадим к нему в гости собирается посидеть за компом, и они оба будут рады, если я составлю им компанию. Только в это время я всё ещё был на работе, хотя и заколебался: может, завтра подольше задержусь, а сейчас принять приглашение? Но, оценив, что эти ненужные чувства к нему во мне ещё живы, я всё же отказался.

     Вот так прошло недели две, может, чуть больше. Пока однажды...

     0. С другой стороны. Ощущение ссоры

     Андрей шёл по замёрзшим улицам вечернего города и вспоминал...

     Прошло несколько дней с тех пор, как он вместе с Димой и его старым другом Сашей сидел и пил пиво, надеясь на то, что этот вечер вернёт былые отношения между ними. Но ожидания оказались напрасными.

     Хотя сначала вроде бы всё было хорошо: старший друг наблюдал за ним без презрения и брезгливости, чего так боялся парнишка после инцидента с Вадимом накануне вечером. Взгляд Димы волновал, причём это было приятно. Но чуть позже, после короткой отлучки Димы из комнаты, он уже сидел с отстранённым выражением лица, мало говорил и даже почти не смотрел на Андрея. «Значит, всё же презирает, наверное, при друге не хочет показывать, — пришёл парнишка к горькому для себя выводу, одновременно улыбаясь и переговариваясь с новым знакомым Сашей. — Теперь он не хочет со мной даже разговаривать. А что бы было, узнай он, что я — гей?»

     Возникшее накануне ощущение ссоры с Димой так и не проходило. Горечь где-то в глубине души только усиливалась и разрасталась. Но Андрей настолько давно привык скрывать от всех свои чувства, что никто ничего не заметил. Правда, слишком внимательный взгляд нового знакомого в лифте встревожил парня, но позже он решил, что ему просто показалось. В основном, Саша исподтишка наблюдал за своим товарищем, а вот с Андреем он вёл себя дружелюбно, заинтересованно, легко и просто, но всё же как со случайным знакомым в общей компании. Холодное же отношение Дмитрия задевало и вызывало желание оправдаться. Но с чего начать, как это сделать? Да и за что, собственно, нужны эти оправдания?"Ведь не я виноват в том поцелуе. И вообще, это моё личное дело», — парнишка мысленно метался, пытаясь найти правильную линию поведения с Димой.

     Андрею очень сильно не хватало тех непринуждённых разговоров, что он вёл прежде со своим взрослым другом. Даже большая разница в возрасте нисколько не мешала их общению. А после того, как Вадим сказал, что Дмитрий — бисексуал, у Андрея появилась надежда на то, что он сможет раскрыться перед новым своим старшим товарищем, и тот поймёт его и примет таким, каков он есть. И как же сейчас было тяжело осознавать, что эти надежды разрушены!

     С того вечера Андрей больше не видел Дмитрия. Звонить ему он не решался, тем более пойти и поговорить. О чём, если и так понятно, что взрослый друг не хочет больше с ним общаться.

     Время шло, а чувство потери не только не проходило, а ещё и усиливалось. Это было совершенно необъяснимо. Были в жизни Андрея ситуации, подобные этой, но такое раньше он переживал намного легче и быстро восстанавливал утраченное душевное равновесие. Даже то, что активное внимание к нему со стороны Вадима отвлекало парня от грустных мыслей, не помогало. С того события у парадной сокурсник ни разу больше не пытался ни обнять, ни поцеловать парнишку, только всеми способами выказывал своё желание сблизиться с ним. И хоть Андрею было приятно внимание Вадима, и он нисколько на него не злился за тот поцелуй, но всё равно, что-то было не так, чего-то ему не хватало.

     Вот так, вспоминая прошедшее, парнишка дошёл до своего бывшего дома, в котором жил и его друг Леон; к нему он пришёл поплакаться в жилетку. Тот ждал парня, и как только прозвенел звонок, дверь перед Андреем распахнулась. Радостная физиономия хозяина квартиры вызвала широкую ответную улыбку у Андрея. Он обнял давно не виденного им товарища.

     — Проходи, проходи, я тебя сто лет не видел, совсем ты, брат, заучился, — подавая тапки, Леон другой рукой взъерошил Андрюшкины волосы.

     — Давно мне надо было прийти к тебе, Леон, — сейчас парень жалел о том, что всё это время пытался справиться со своими проблемами в одиночку.

     Ведь на то и близкие друзья, чтобы поддерживать в трудные минуты. Тем более Леон, который знает о нём всё. И, едва усевшись в предложенное кресло, Андрей рассказал своему давнему другу о горечи размолвки с Димой, о желании всё исправить, о колебаниях в отношении Вадима, об испытываемых переживаниях, и спросил, что вообще ему теперь делать?

     — Я тебе сейчас скажу одну важную вещь — то, что ты сам не заметил, — Леон внимательно посмотрел на друга. — Мне кажется, что ты за последнее время ни разу не вспомнил моего отца. Верно?

     Андрей широко распахнул глаза и даже отшатнулся назад: действительно, его любовь, о которой в течение такого длительного времени он практически не забывал, оказалась где-то там, в прошлом.

     — Прежде всего, — продолжал друг, — это говорит о том, что один из двоих твоих новых друзей становится тебе важнее всех и может занять прежде занятое другим человеком сердце. Я, конечно, не могу сказать, кто это, тем более Вадима я даже не видел ни разу, да и похоже, что ты сам ещё не определился до конца в своём отношении к обоим. Так что переживай — не переживай, а сердце твоё само, в конце концов, выберет нужного тебе человека. Постарайся не ошибиться и правильно себя понять. Главное, не торопись. Я рад, что место моего отца стало вакантным, сам знаешь, как была беспреспективна твоя влюблённость в него.

     Андрей молча слушал своего друга, шокированный тем, что сам не заметил такое важное изменение в своей душе, как исчезновение постоянной тяги к обожаемому столько ...   лет человеку. «Вот так просто ушла моя первая любовь?» — с печалью и удивлением подумалось ему. А ведь совсем недавно он и помыслить не мог, что избавится от своих безнадёжных страданий, а вот поди ж ты, другие терзания появились — и прошлое оказалось в прошлом. Радоваться или печалиться такому повороту событий, кто знает?

     Тем временем Леон, видя, что друг завис в процессе осознания, сказал:

     — Ты посиди пока один, подумай, а я пойду чай приготовлю. А может, тебе чего покрепче?

     Андрей встрепенулся:

     — Покрепче. Принеси чего покрепче.

     — Пиво, вино, водка, коньяк? — изображая официанта, хозяин квартиры наклонился в полупоклоне, заложив одну руку за спину, а другую согнув, будто держит полотенце.

     — Ни хрена себе выбор! — заулыбался в ответ друг-страдалец. — Тащи коньяк, хоть я его и не люблю.

     Выпив по чуть-чуть, друзья вернулись к насущным проблемам.

     — Давай мы у тебя устроим небольшую вечеринку, ведь давно уже не собирались, и ты пригласишь Дмитрия, — предложил Леон.

     Чуть помолчав, не дождавшись ответа, он продолжил:

     — Мне он понравился, и я не верю, будто увиденное так отрицательно на него повлияло, тем более что он — би, а значит, в глубине его души это должно быть приемлемо для него. А у тебя появится возможность понять, как он к тебе относится, потому что есть высокая вероятность того, что ты ошибаешься в своих выводах по поводу его презрения к тебе или чего там ещё, — Леон требовательно уставился на друга, ожидая, что тот скажет.

     И услышал неуверенное:

     — Ну, можно вообще-то, — тут Андрей неожиданно даже для себя самого покраснел, представив, как приглашает Дмитрия к себе.

     Леон поднял брови, выражая таким образом удивление и любопытство, но сказал о другом:

     — Отлично, я позже тебе позвоню, чтобы согласовать время вечеринки.

     Ещё немного посидев и поговорив с Леоном о том о сём, Андрей покинул гостеприимный дом друга и поехал в свою пустую квартиру, где единственный родной человек — мама — появлялась теперь так редко. «Что-то она совсем уже у подруги поселилась. Надо будет поговорить с ней», — мельком подумал о матери парень, вновь возвращаясь мыслями к своим проблемам.

     11. Первый опыт

     А ещё через день после душеспасительной беседы с Леоном случилось следующее.

     Вадим вновь напросился в гости, умильно канюча дать ему пообщаться с компьютером, мол, опять свой дома ремонта требует, а нужен позарез для очередного срочного учебного опуса. Не хотелось Андрею оставаться наедине с Вадимом — было очень тревожно, зная о его желаниях, но и отказать другу в нужде у Андрея язык не повернулся. «Чёрт, и Диму не пригласить, неудобно как-то, наверняка откажется», — с досадой подумал Андрей, вслух соглашаясь на просьбу сокурсника.

     По пути, проходя мимо магазина, Вадим затащил туда друга, чтобы взять пива, хотя тот и упирался.

     — Да брось ты, пиво не водка, немного выпить не страшно. Пригласи своего соседа, как его — Диму. Посидим, как в прошлый раз, — настойчиво продолжая движение по супермаркету к стойкам с напитками, проговорил Вадим.

     У Андрея поникли плечи.

     — Я его давно не видел. Кажется, он очень занят, — печально сказал парнишка.

     — О, очень жаль, — нейтрально прозвучало в ответ.

     На что Андрей, встрепенувшись (это хороший предлог поговорить с Димой), торопливо воскликнул:

     — Я позвоню! — и достал сотовый, не замечая того, как поморщился друг.

     Ожидаемый отказ огорчил Андрея, так как где-то в глубине души он надеялся на то, что Дмитрий согласится и придёт, хотя то, что по телефону голос старшего друга звучал радостно, и объяснение — «в последнее время много работы, вернусь домой очень поздно, поэтому зайти не смогу» — воодушевило молодого парнишку, что, может быть, Леон был прав, и дружба не разрушена, просто Дима на самом деле очень занят по работе. В волнении он даже не заметил, с каким облегчением вздохнул Вадим, поняв, что третий лишний не появится.

     Дома, пока сокурсник занимался своими учебными делами, Андрей решил приготовить ужин, подумав: «Если плотно поесть, то алкоголь не так сильно повлияет на меня». Он всё равно чувствовал себя немного не в своей тарелке, находясь наедине с Вадимом, зная о том, что пиво ослабит его сопротивляемость и что если друг будет настойчив в своих желаниях, то неизвестно, устоит ли он перед гостем. Ясно и глубоко парнишка вновь прочувствовал, что былая любовь ушла, оставив сердце свободным для завоевания его кем-то другим. И не исключено, что этим завоевателем окажется Вадим.

     — Замечательный ужин. Ты великолепно готовишь, — говорил сокурсник, поглощая тушёное мясо и салат.

     Похвала была приятна.

     — Сейчас по телику должен быть интересный фильм, название не помню — какая-то молодёжная комедия. Давай посмотрим, — легко предложил Вадим после того, как ужин был закончен.

     Удивительно, но в этот раз он не делал ни единого специфического намёка — ни словами, ни тоном, ни действием, и Андрей расслабился, хотя где-то очень далеко эхом звучало сожаление. Потягивая пиво, смеясь при просмотре фильма, парень чувствовал себя свободно и легко, забыв то напряжение, с которым начинался этот вечер. Пока вдруг не прозвучало рядом тихое, серьёзное:

     — Прошу, только один поцелуй. Пожалуйста.

     Это было произнесено так... так... Андрей растерянно замер, не зная, что делать, что сказать, как вообще реагировать на эти слова.

     — Молчание — знак согласия, — чуть хриплый, чувственный шёпот проник куда-то вглубь тела и заставил дыхание сбиться, сердце подпрыгнуть и понестись галопом.

     Очень близко Андрей вновь увидел расширенные зрачки глаз и, не в силах больше сопротивляться, закрыл свои глаза, ощущая осторожное, нежное прикосновение губ к своим губам.

     — Не бойся, всё будет хорошо, — щекотно прозвучало возле уха.

     От головы до пят по телу пробежали мурашки, голова закружилась, тело ослабло, возбуждение нарастало. Не открывая глаз, Андрей непроизвольно потянулся к Вадиму, почувствовал, как его обнимают горячие руки друга, — и окончательно провалился в водоворот новых для себя ощущений. Дрожь и жар от прикосновений, дыхание перехватывает так, что, кажется, сейчас потеряешь сознание, голова идёт кругом, трепет тела, непроизвольные стоны от получаемого удовольствия и от боли, наконец, оргазм, весьма отличный от привычной мастурбации — разве можно передать словами то, что происходит, когда это твой первый опыт и человек, творящий такое, тебе нравится...

     Уже вынырнув из только что окончившегося безумия, Андрей обнаружил, что лежит, совершенно раздетый, на диване, а рядом на коленях стоит полуодетый Вадим. Когда это они успели снять с себя одежду, совершенно не помнилось. Всё случилось так неожиданно, будто в тумане, как-то быстро, так что только теперь окончательно до молодого парня стало доходить, что именно сейчас произошло. Стало стыдно, и он тихо прошептал:

     — Боже!

     — Как ты? — с ещё не угасшим окончательно огнём в глазах на него смотрел растрёпанный Вадим. — Я не ожидал, что ты настолько чувствителен, хотя понял, что это твой первый раз. Ты поэтому так долго упирался?

     Андрей жутко покраснел от смущения и резко сел. «Больно!» — он поморщился и наклонился за брошенными около кровати вещами. Что говорить, совершенно не представлялось. В душе всё ещё не могло установиться одно определённое отношение к произошедшему: то ли хорошо, что это, наконец, с ним случилось, то ли плохо. Особенно если учесть удовлетворённое желание близости с другим человеком.

     — Ты замечателен, всё хорошо, я просто счастлив, что ты позволил мне это, — Вадим, взволнованно говоря это, попытался снова поцеловать Андрея, но только что потерявший девственность парень не ответил и даже немного напрягся.

     С сожалением однокурсник отстранился от Андрея и поднялся на ноги.

     — Не буду тебя тревожить. Я пойду в душ, а потом ты. Хорошо? Выпей пока пива, — Вадим подхватил свои вещи и удалился.

     Андрей,...   уже не торопясь, оделся и, морщась при каждом движении, подошёл к окну. Задумчиво глядя в никуда, он глотнул из бутылки, что взял, проходя мимо, с журнального столика.

     За стеклом осенняя холодная темнота, под порывами ветра раскачиваются голые ветви деревьев. А в душе затихают последние отголоски только что испытанного. И почему-то наряду с облегчением и затухающим блаженством присутствует совершенно непонятное сожаление. О чём оно? На память пришёл разговор по сотовому с Димой, подумалось, вернулся ли он уже с работы? Затем возникла возмущённая мысль: «Какого хрена я об этом думаю?» — которая затем сделала резкий скачок к Вадиму в ванной: «А здорово было». И опять раздумье устремилось к старшему другу: «Это уже не поцелуй» — и снова стало стыдно, вспомнилась предпоследняя встреча с ним, у парадной.

     От этих душевных метаний парня отвлёк вернувшийся из ванны довольный Вадим.

     — Я всё, — он подошёл, обнял юношу, спросил своим обычным мурлыкающим тоном:

     — Тебе спинку потереть? — и лукаво, с полуулыбкой на губах, посмотрел на Андрея.

     Тот смутился, отстранился и, направляясь к прихожей, немного резковато ответил:

     — Сам справлюсь, — как теперь вести себя с сокурсником, он ещё не решил.

     Заходя в комнату после душа, Андрей всё ещё не знал, что теперь делать, но друг опередил его вопросом:

     — Что-то не так? Тебе не понравилось?

     Похоже, Вадим ожидал однозначно положительного ответа, поэтому ощутимо поник, когда услышал следующее:

     — Понравилось, но... — парень глубоко вздохнул и, не сводя глаз с лица друга, быстро продолжил, словно боясь, что не успеет всё сказать. — Это действительно было здорово. Я не ожидал, что так будет. Даже не сразу всё осознал. Но... Просто пойми, до последнего времени я был влюблён много лет в одного человека, и так вот сразу... Я, честно говоря, не совсем ещё разобрался в том, что со мной сейчас происходит. Ты мне нравишься, но это ещё не любовь, это точно. А просто так встречаться... Это не по мне, — парень пожал плечами. — Не обижайся, я просто не хочу никого обманывать: ни тебя, ни себя. Мы с мамой не раз говорили на тему моих чувств — она у меня замечательная, — и она всегда советовала мне не торопиться с принятием важных решений в личной жизни. Поэтому... я не могу тебе сейчас окончательно ответить. Вот, — Андрей замолчал и твёрдо посмотрел в глаза Вадима, ожидая, что тот скажет.

     — Ну что ж, ясно, — ответ был серьёзен и спокоен. — Спасибо за откровенность. Я ценю то, что ты сейчас сказал. Не знал, что у тебя была такая долгая любовь. Мне вот тоже довелось так влюбляться, и я тебя понимаю.

     Помолчав, Вадим продолжил:

     — Буду ждать твоего ответа, сколько придётся. Надеюсь, что ты всё же станешь моим любовником. Ты мне нравишься, я уже говорил тебе об этом.

     Он встряхнулся и воодушевлённо добавил:

     — По крайней мере, ты мне не отказал, — затем он улыбнулся и продолжил бархатным интимным тоном: — буду завоёвывать тебя и дальше, так что никуда ты от меня не денешься! А сейчас мне пора домой, хотя я могу и у тебя заночевать, если желаешь, — закончил Вадим уже совсем иначе, лукаво; умел же, зараза, играть своим голосом!

     — Нет-нет! Давай-ка домой! Мне надо всё переварить в одиночестве! — и Андрей стал подталкивать друга к прихожей, подумав: «Может, с Леоном поговорить? Нет, пока не буду. Надо самому всё обдумать».

     В последующие дни Вадим в универе вёл себя как обычно, словно между ними вообще ничего не было: те же подколки, воспринимаемые одногруппниками как шутки. Только он чаще стал провожать Андрея до дома, не напрашиваясь, правда, в гости, но мягко требуя прощального поцелуя. Памятуя о неожиданной встрече с Димой и не желая повторения такой ситуации, Андрей всё же иногда уступал желанию Вадима, правда, с оглядкой — потому что ему и самому этого хотелось.

     Пока однажды... Вадим, провожая парня, у парадной снова попросил поцелуй, но Андрей всё же отстранил наклонившегося к нему друга, упёршись тому свободной ладонью в грудь:

     — Нет, нет! — и улыбнулся, чтобы смягчить отказ.

     В этот момент открылась дверь парадной. Андрей, стоя лицом к подъезду, первым наткнулся взглядом на выходящего человека. Это был Дмитрий. «Опять!» — испугался парень. Увидав студентов, мужчина заулыбался, бросил радостное «Привет!», затем замер, тут же очень внимательно посмотрел на обоих, и в его глазах полыхнула такая ярость, смешанная с болью, что Андрей непроизвольно отшатнулся, резко опустив руку, все ещё упиравшуюся в грудь Вадима. Дима же закрыл глаза, застыл статуей и снова ожил, словно переключился с одного режима на другой. Вадим в это время оборачивался на прозвучавшее приветствие, поэтому, кажется, не заметил неожиданной реакции вышедшего из парадной знакомого, только удивлённо приподнял брови, когда Андрей испуганно отшатнулся.

     Тем временем молодой парнишка, растерянный от увиденного, про себя панически твердил: «Мы ничего не делали, мы ничего не делали», — словно его оправдания мог услышать и принять к сведению этот значительный (сейчас Андрей чётко почувствовал это) для него человек. В один миг ему стало неимоверно важно узнать, что увидел и понял Дмитрий в эти короткие мгновения встречи и почему в его глазах была такая ярость, и почему — боль. Опять захотелось оправдываться и просить прощения, только теперь чётко сознавая — за произошедшее не так давно между ним и Вадимом. Сожаление о случившемся всколыхнулось в душе горькой волной.

     А Вадим, не подозревая о таких сёрьезных волнениях в душах обоих, как обычно, весело поприветствовал знакомого:

     — О! Давно не виделись! Говорят, ты весь в работе? — очевидно, его чутьё не заходило так далеко, чтобы чувствовать внутреннее состояние человека.

     Дима, глядя мимо студентов, совершенно другим тоном, нежели секундами назад, скороговоркой произнёс:

     — Мне некогда. Пока! — и чуть ли не бегом завернул на дорогу за кустами сирени.

     Вадим недоумённо задал риторический вопрос:

     — Что это с ним? — и тут же сам себе ответил: — Заработался, наверное.

     Заметив, что его друг всё ещё стоит как вкопанный, он обратился уже к нему:

     — А с тобой-то что? Опять застеснялся? Мы же сейчас ничего не делали. И вообще, на будущее: он же би, наши отношения для него не должны быть неприемлемы.

     Пока Вадим всё это произносил, Андрей отмер и, стараясь говорить непринуждённо, ответил:

     — Я вот подумал, если мы тут так часто будем мелькать, да ещё и целоваться, то скоро вся парадная будет знать о том, что я — гей, чего бы мне очень не хотелось. Так что давай с этими проводами пока завяжем, — видя, как у друга вытягивается лицо, он торопливо продолжил, — хотя бы пока я не приду к какому-то определённому решению. Прости.

     Помолчав, он добавил:

     — Ну, пока, завтра увидимся, — и направился к дверям.

     — Подожди! Ты серьёзно? Тебя волнует, что будут думать какие-то там соседи?

     Вадим попытался остановить друга, на что тот довольно спокойно сказал:

     — Не надо. Я здесь живу. И я — не ты.

     — Так пригласи меня домой! Клянусь, я не буду приставать.

     — Нет, пока не рискну. Хоть ты и обещал ждать, пока я разберусь в себе. Вадим, давай потом это обсудим, хорошо? Не сейчас, — мягко произнёс парень, чем несколько успокоил сокурсника.

     Про себя же Андрей думал, что сегодня опять будет не заснуть, мучаясь тем, что разлад с Дмитрием всё углубляется, и как исправить это — ближайшая тема бессонной ночи. «Не хочу! Не хочу терять его дружбу!» — мысленно кричал он.

     — Хорошо. Я понял. Но не думай, что я перестану добиваться тебя, — и Вадим привычным игривым тоном продолжил, — учимся мы всё же вместе, так что каждый день ты со мной, — и он послал другу воздушный поцелуй, в ответ на что Андрей нахмурился, но всё равно тут же и улыбнулся, стараясь показать, что всё хорошо.

     На том они и расстались, даже не подозревая, в какую бездну переживаний окунули Дмитрия.

     12. Осознание

     Пока ...   однажды...

     Время лечит. Поэтому мои ожидания, что все гомосексуальные заскоки постепенно пройдут, было не лишены оснований, тем более что насыщенный трудовой ритм оставлял мало времени на рефлексию. Только вот судьба — та ещё сволочь. И однажды в начале ноября, выходя из подъезда, я снова столкнулся со своим молодым соседом, которого так давно не видел, и его сокурсником; оба стояли на короткой дорожке, ведущей к парадной.

     Сперва появилась радость от встречи, и счастливое «Привет!» прямо-таки выпорхнуло из груди. Но секундой позже от общей позы обоих ребят, от чего-то такого, что глазами не увидишь, в глубине сознания что-то тяжёлое провернулось, и меня буквально ослепила вспыхнувшая неожиданно ярость. Одновременно стало очень больно в душе. Даже сообразить не мог, почему, отчего кулаки сами сжимаются. Ещё немного, и я набросился бы на Вадима, совершенно не осознавая, что послужило причиной такой агрессии.

     Закрыв глаза, я постарался отрешиться от чувств и, пока они снова не завладели мной и я не совершил какую-нибудь глупость, как можно быстрее сбежать от ребят. Во мне поднялась и стала разгораться паника: крыша не просто едет, а уже летит! С чего во мне произошёл такой агрессивный взрыв эмоций?

     Стараясь взять себя в руки, глубоко дыша от только что произошедшей вспышки чувств, я остановился и огляделся. Рядом была игровая площадка, сейчас пустая. Подойдя к скамейке, я сел на неё, решив, что не встану, пока не пойму, что со мной произошло. Сейчас мне крайне необходимо было понять, что творится в моей черепушке.

     Успокоив дыхание, я закрыл глаза и постарался выкинуть все мысли из головы, как при медитации. Надо приступить к решению проблемы с самого начала. Главное — спокойствие. «Первое: причина моей ярости — явно Андрей, хотя агрессия направлена на Вадима. Почему?» Вспомнил знакомство у Андрея дома — тогда этот парень мне явно понравился. «Так. Сосредоточимся. Знакомство, шутки и приколки Вадима, моя реакция и Андрея. Дальше: следующая встреча, у подъезда — объятие и поцелуй, шок, ревность. Сегодня было что-то похожее. Ревность понятна. Но в прошлый раз не было боли! Что-то произошло между Вадимом и Андреем, что-то такое... Стоят. Рука на груди в отталкивающем жесте, извиняющаяся улыбка у одного и... — яркая картинка: Вадим поворачивается на звук приветствия, и на лице у него выражение... вожделения! — ... желание у другого». Тут же пришёл в голову давний летний образ: Леон и Сергей. «Вот!» Вспомнилось, как Андрей упомянул о том, что Вадим — гей, просто после Леона с Сергеем это не произвело на меня никакого впечатления, а за своими личными переживаниями и вовсе позабылось.

     Пришло понимание: Вадим в открытую домогается Андрея! Возможно, что между ними есть нечто серьёзное?"Вдруг что-то было такое?» — додумывать я даже не стал, сразу вновь начала проявляться душевная боль и ярость. «Но Андрей вроде бы нормальный... Всё, — я отнимаю ладони от лица и смотрю в затянутое низкой, а сейчас, в темноте, и тёмно-синей пеленой небо, — хватит бежать от самого себя! Бесполезно! Надо честно посмотреть правде в глаза и признать, что я схожу с ума от банальной ревности, а подавляемые чувства просто вышли из-под контроля, и ничего я сделать с ними не смогу! Я люблю. По-настоящему. Этого паренька. Не просто хочу его поиметь, а именно люблю. Сейчас я совершенно осознаю и принимаю это. Одно только подозрение, что Андрея мог тронуть кто-то другой, выводит меня из себя. Желание просто быть с ним, защитить его от чужих намерений, знать его интересы и дела, участвовать в них, жажда быть самому для него незаменимым и единственным человеком, быть любимым им соседствует во мне с желанием обладать Андреем в сексуальном плане. Причём все мои эмоции много острее, чем если бы это была девушка».

     Глаза незряче шарят по тёмному небу, голым кустам, домам с зажжёнными там и сям окнами. Я вновь закрываю глаза: «Боже! За что?!»

     Обхватив голову руками, скорчившись, я сидел и раскачивался, находясь в таком раздрае чувств, что... Получается, что мой младший друг знает о желаниях своего сокурсника, иначе, учитывая то, что Вадим — гей, сегодняшнюю сцену у парадной объяснить нельзя. И как же он к этому относится? Понятно, что, имея друга — гея, он спокойно воспринимает однополые отношения, но что чувствует при этом он сам? Возможна ли для него лично такая связь? Господи! А ведь для меня — возможна! Никогда бы не подумал, что мои консервативные взгляды в этом отношении так сильно изменятся. Я ведь об этом уже думал. И как же это всё происходит между мужчинами? И что мне делать?

     Мысли мои снова заскакали с одного на другое, каждая казалась важной для понимания того, как мне быть дальше.

     Вечер давно вступил в свои права. Резкий порыв ноябрьского холодного ветра с мелкой крупой пошедшего снега переключил меня на дела насущные. За всеми своими переживаниями я забыл о том, куда, собственно, направлялся, выходя из дома. «Ах, да! В сберкассу же шёл! Только теперь поздно. Фиг с ним. Завтра заплачу», — вынырнув из глубин своего сознания в реальный мир, я только сейчас обратил внимание на холод, давно проникший под куртку, и замерзшие руки-ноги. Огляделся — вокруг ни души. Продрогший насквозь, с трудом разогнул застывшее тело. «Не заболеть бы», — медленно направляясь назад к дому, подумал я.

     13. Признание

     Наутро, с трудом разлепив слезящиеся глаза, я постарался оторвать чугунную голову от подушки, но она возмущённо отозвалась болью. «Так. Накаркал, — вспомнил я вчерашнее возвращение в реальный мир из своего копания в тёмных глубинах души на холодной скамье площадки. — Надо было не спать заваливаться, а горячий душ принять», — запоздало пришли умные мысли. «И где вас вчера черти носили? — это я уже об этих самых мыслях. — Что ж. Вызываем врача», — потянулся я к телефону и тут же понял, что ещё рано. Дома, как назло, не было никаких лекарств, кроме цитрамона, давно валявшегося в ящике кухонного стола.

     Приняв таблетку, я попробовал очухаться с помощью запоздалого душа, но это, кажется, только ухудшило моё состояние, так как теперь меня стало знобить, а слабость усилилась. В такие минуты особенно остро чувствуется одиночество. Тем более после вчерашних размышлений. Тут в больную, но отнюдь не глупую голову пришла отличная мысль: позвонить Андрею! Так как я вчера, после осознания своих чувств и их принятия, не смог найти приличного предлога, чтобы прервать наше затянувшееся отчуждение, то случившееся заболевание показалось мне подарком судьбы. А возможно, что так это и было, памятуя её сволочной характер.

     Бросил взгляд на часы: 7—32. Первая пара, как правило, в девять начинается. Будем считать, что студент не прогуливает пары, и сейчас у него осталось где-то полчаса до выхода из дома. Нормально. Я набрал номер, и через два гудка — быстро! — мне ответил недовольный голос парня:

     — Слушаю!

     Волнение неожиданно перехватило горло. Я откашлялся и спокойным, надеюсь, тоном сдержанно произнёс:

     — Привет! Извини за такой ранний звонок. У тебя дома есть лекарства от простуды? — и замер в ожидании ответа.

     — Да! Да! — в голосе Андрея прозвучала неприкрытая радость.

     «Можно подумать, будто он рад, что я заболел», — с улыбкой подумал я, сам испытывая то же самое. Андрея между тем продолжал:

     — Я сейчас принесу! Они ведь тебе нужны, правда? — в голосе зазвучала тревога, словно он испугался, что я начну отказываться.

     Как хорошо я чувствовал сейчас его, будто Андрей стоит передо мной, и я вижу мимику его лица, выдающую любые движения мысли.

     — Да, нужны, иначе и беспокоить бы не стал.

     Я хотел продолжить, чтобы из вежливости спросить, позволяет ли ему время навестить меня сейчас, но он со словами:

     — Я иду, открывай дверь! — повесил трубку.

     Буквально минуты через три раздался звонок в двери. Андрей стоял на пороге, запыхавшись от быстрого подъёма по лестнице, с кучкой лекарств, и смотрел на меня и радостно, и тревожно одновременно. Я посторонился, пропуская ...   его в квартиру. Он сразу же прошёл на кухню, по пути начав говорить и вываливая принесённое на стол:

     — И как тебя угораздило? Как ты себя чувствуешь? Температура есть? — и взгляд на меня. — Наверно, есть — у тебя лицо красное. Как ты вообще умудрился заболеть, такой здоровый! Вот, я всё, что было дома, захватил, сейчас разберёмся. А ты что стоишь? Иди в постель, я сейчас принесу лекарство.

     Возбуждённо-тревожная скороговорка не смолкала, словно парню долго запрещали говорить, а как только разрешили, его и прорвало. Я же наслаждался звуком его голоса.

     — Поставь градусник. Ты мерил температуру? Надо вызвать врача, или ты просто с работы отпросишься?

     — Подожди, не тараторь. Я тебя не задерживаю? Тебе ж в универ надо, так что можешь идти, — а самому жуть как не хочется, чтобы он сейчас уходил.

     — Нет, что ты, мне ко второй паре, я помогу, времени навалом, — тут же без запинки ответил парень, даже и не скажешь, правда это, или он врёт; например, я сейчас спал бы, если бы мне надо было ко второй.

     — Ну, хорошо. Тогда пойду лягу. А ты будешь медсестрой, то есть доктором, — с улыбкой ответил я, радуясь его словам.

     «Спасибо, господи, что я заболел», — устраиваясь поудобнее, полулёжа, накрываясь одеялом, я вяло ликовал, так как голова кружилась, и озноб всё не проходил. Хорошо, что головная боль исчезла, оставив только тяжесть.

     Вскоре пришёл мой «врач», неся чашку:

     — Вот, это мама мне разводила, когда я заболевал. Вкусно, выпей, — протянул он мне напиток. — Там ещё есть таблетки, но это потом, если не поможет. А это витамины. Повысят сопротивляемость организма, — на его раскрытой ладони лежало штук десять жёлтеньких бусинок аскорбинки, то бишь витамина С. — Где градусник?

     — Да фиг его знает, где-то был. Вроде, — возвращая парню опустевшую чашку, ответил я.

     — Так нельзя. Надо было сказать, я бы сразу принёс. Ты сейчас дверь не закрывай, я быстро сбегаю, — он сделал движение, собираясь идти, но я успел перехватить его за штанину брюк.

     — Да подожди ты, не мельтеши, принесёшь чуть позже, — я похлопал по одеялу. — Присядь. Или принеси стул с кухни. Я тебя давно не видел, было много работы. Расскажи, какие у тебя новости, раз время позволяет, — хотелось, чтобы Андрей был поближе, а вести себя так, как будто вообще ничего не было, показалось мне самым разумным, тем более что окончательно осознанное вчера чувство устаканилось, и метаний душевных, которые, собственно, труднее скрыть, уже не было.

     Андрей, поколебавшись, присел на край кровати. Притих. Возбуждённое состояние у него прошло, он даже немного поникший какой-то стал. Не глядя на меня, он нейтральным тоном протянул:

     — Ну-у, в общем-то, всё хорошо, Новостей нет. Учусь вот, — пальцы его рук нервно переплелись в замок.

     «Вот опять тайны», — я мысленно вздохнул. Теперь мне хотелось знать всё о его умолчаниях, которые раньше я легко игнорировал.

     — Но что-то всё же случилось? — в этот раз, решив настоять на правдивом ответе, я постарался, чтобы голос мой прозвучал не только проникновенно, но и неуклонно, хотя при заболевании все эмоции глушатся. — Поверь, я искренне интересуюсь твоими делами. Нужна будет помощь — помогу по мере сил. А ты сейчас в секунду изменился, хотя вопрос был совершенно простой, значит, что-то произошло, и я бы хотел знать, что именно, — если честно, то ответа на мой вопрос я боялся, хотя и не знал, чего, собственно, жду.

     Андрей сжал руки ещё сильнее, весь напрягся, лицо начало сильно краснеть, покраснела даже шея и, вероятно, уши, скрытые от меня вьющимися волосами. Не поднимая головы, он открыл и закрыл рот. Я ждал. Я полностью сконцентрировался на парне, даже заболевание вроде отступило. Или, может, лекарство начало действовать. Неважно. Главное сейчас — Андрей.

     Молчание затягивалось. И всё же он ответил — глухо и тихо:

     — Я... То есть... Понимаешь...

     Андрей сделал несколько попыток начать фразу, а затем медленно произнёс:

     — Я не... Я не могу сейчас... Я не готов... Я...

     Он замолк и сжался, лицо несчастное, а на меня опять стало накатывать желание обнять его, нежность, стремление защитить, успокоить парня. Теперь уже я сцепил руки и, закрыв на минуту глаза, чтобы не видеть его и не выдать себя, медленно вдохнул-выдохнул и ровным тоном спокойно заговорил:

     — Не надо так напрягаться. Не хочешь говорить — не говори. Просто помни, что я твой друг. И я всегда рядом. Захочешь — расскажешь, а я тебя выслушаю. Я всё пойму, — тут я подумал и добавил, — и приму, — и более энергично, чтобы подчеркнуть, что эта часть нашего разговора закончена, произнёс: — А сейчас сходи, пожалуйста, за градусником. И дай мне трубку. И ещё: в прихожей, в ящике у зеркала, лежит тетрадка, ещё от мамы осталась, принеси её, там все нужные телефоны — надо врача вызвать.

     «Ой, минуту назад я говорил, как Сашка недавно со мной!» — мне вспомнился вечер, когда мой старый друг зашёл ко мне в комнату с почти такими же словами, что буквально секундами ранее я изрёк моему дорогому человеку.

     Меж тем Андрей расслабился, оживился, несмело улыбнулся и бросил на меня взгляд, полный благодарности. Он протянул мне трубку, затем сходил в прихожую и почему-то надолго там задержался. Я уже хотел его окликнуть, как он вошёл в комнату, протягивая мне тетрадь, а затем, уже снова выходя из неё, задержался в дверях и, не оглядываясь, произнёс — как в холодную воду прыгнул — излишне громко и резко:

     — Я — гей! — после чего буквально выскочил из комнаты и затем из квартиры.

     Меня это признание действительно поразило. Всё-таки почти полгода прошло, как мы познакомились, но ни разу ничем он не выдал себя. То есть я в нём ничего такого вообще и близко не замечал, хотя общались мы с ним часто и много. Я лихорадочно вспоминал всё, что мог восстановить в памяти, но кроме ощущения того, что у парня есть свои тайны, не припомнил никаких признаков его ориентации. Получается, это и было то, что он так старательно скрывал и боялся мне показать. Мне надо было переварить такое открытие, и хорошо, что Андрей пока что не возвращался с градусником.

     Усвоилась новость на удивление быстро. Я даже обрадовался ей, когда до меня дошло, что его ориентация даёт мне надежду на ответные чувства с его стороны и на более близкие с ним отношения. Только торопиться нельзя: я сам ещё не до конца понимаю, что делать.

     Вызвав врача на дом, я стал волноваться: что это мой молодой друг так долго не идёт? И придёт ли он вообще? Тут я услышал, как открывается входная дверь, затем черепашьи шаги, замершие у моей комнаты... И вот в проёме медленно появляется Андрей — напряжённый, будто струна, белый, словно мел — видимо, для разнообразия с тем, как совсем недавно он краснел. Он смотрит на меня с таким ожиданием, точно я его сейчас есть начну, и протягивает мне градусник.

     Мне почему-то стало смешно, и я, не выдержав, засмеялся. На лице парня отразилась целая гамма чувств: ожидание сменилось недоумением, затем он стал хмуриться, потом краснеть, стала проявляться обида, смешанная с горечью. Тут я уже смог внятно говорить, замахал рукой, отрицая эти его чувства, и все ещё сквозь смех произнёс:

     — Нет, нет. Прости. Не обижайся. Просто видел бы ты себя со стороны, когда появился! — ещё раз хихикнув, я успокоился окончательно.

     Протягивая руку за градусником, я весело произнёс:

     — Давай его сюда, — но, кажется, лекарство и новое психологическое потрясение убили мою простуду напрочь.

     Андрей просто просиял, как солнышко, и словно расцвёл, улыбаясь мне свободно и легко, так что я опять залюбовался им, и прежние, тщательно подавляемые мною желания вновь подняли свои упрямые головы.

     — Я так боялся... Я не мог. Мне очень дорога твоя дружба, я так боялся её потерять! Думал, что ты перестанешь со мной общаться. Прости, что раньше не сказал, — облегчённо говоря это, словно скинул огромную ...  

     ношу, парень смотрел на меня счастливыми глазами.

     Часть 9 (последняя)

     Я понял, что ещё чуть-чуть, и уже не выдержу. Выручало то, что я находился в кровати и вроде бы болел. Зажатый в руке градусник нагрелся — проверить свою температуру я, естественно, и не подумал. Чувствуя, что говорить сейчас не смогу — голос меня выдаст, я изогнулся, чтобы дотянуться до подоконника и положить туда градусник. Андрей метнулся мне помочь, наши руки соприкоснулись, и меня пробило током. Я дёрнулся, отчего термометр упал и разбился.

     — Ой! — огорчённо воскликнул парнишка. — У нас другого нет. Как же теперь тебе температуру мерить?

     Я же обрадовался: это маленькое событие отвлекло меня от грешных мыслей и дало силы противостоять дальше своему влечению.

     — Да ерунда. По пути из универа зайди в аптеку и купи сразу три: мне, тебе и запасной. Они наверняка копейки стоят. А сейчас — не сочти за труд — собери ртуть и выброси её в туалет, — я умудрялся говорить по-прежнему ровно и непринуждённо.

     — О, да! Я сейчас! — и он метнулся на кухню за веником и совком.

     Пока Андрей собирал осколки и ртуть, я лежал, закрыв глаза, и наслаждался самим фактом того, что он здесь, рядом.

     Тут заиграл сотовый, что был на поясе у парня. Чертыхнувшись, он ответил на звонок. Судя по его репликам (из комнаты он не вышел), это звонил кто-то из студентов: Андрей явно прогулял первую пару. Я улыбнулся: «Врунишка! Так и думал, что он прогуливает». Меж тем, закончив разговор, он понёс выбрасывать бывший градусник.

     — Ты давай шуруй на занятия, ко мне вот-вот врач придёт, — обратился я к парню, как только он вернулся.

     — Да, конечно. Я после занятий зайду. Тебе что-нибудь купить надо? В смысле — поесть, — он с ожиданием уставился на меня.

     — Загляни в холодильник и сам реши. Во внутреннем кармане куртки, что висит на вешалке, деньги лежат. Возьми, сколько надо.

     — Да ладно, у меня есть. Потом рассчитаемся, — и на кухне хлопнула дверь холодильника. — Я молоко куплю и мёд — народное средство от простуды, а так у тебя до фига всего, — послышался его голос уже из прихожей. — Я ушёл! Закрой за мной! — после чего щёлкнул замок входной двери.

     Тишина. Лежу и ни о чём не думаю. Хорошо...

     14. С другой стороны. Переживания

     Хотя накануне Андрей поздно заснул, утром он открыл глаза ещё до звонка будильника. Почему-то спать больше не получалось: буквально сразу же вспомнился вчерашний вечер и переживания по поводу Димы. Что произошло? Мысли на эту тему с маниакальным упорством возвращались и возвращались к нему, хотя парень пытался прогнать их, злясь на самого себя за эту зацикленность на теме. Состояние у него было подавленное. По какой-то неясной ему причине желание увидеться со своим старшим другом всё возрастало. Но вот только какой предлог найти для этого? Ведь ощущение ссоры висело, как дамоклов меч, над студентом, не давая ему чувствовать себя свободно при общении с Дмитрием.

     Ранний звонок по телефону показался весточкой от Вадима. «Наверное, хочет извиниться за вчерашнее», — подумал Андрей, беря трубку. И какая же радость вспыхнула в нём, когда он осознал, что это голос Димы! Да это ж чудо! То, что ему хотелось! Встретиться с ним и восстановить их дружбу, которая как-то вдруг, ни с того ни с сего, без видимого разрыва стала рушиться.

     Уяснив, что от него требуется, Андрей лихорадочно выгреб из шкафа аптечку и рванул к болящему. Дима действительно выглядел плохо: щёки горят, круги под глазами, веки опухшие, движения вялые и вся фигура поникшая. Воодушевлённый возможностью снова общаться с другом, Андрей активно взялся за дело: отправил больного в кровать и занялся выбором лекарства. Димка спросил его про учёбу. Пришлось соврать, что время есть — о прогуле первой пары знать ему было не обязательно, а то выгонит. Хорошо, что у этого холостяка не нашлось дома лекарств.

     Вот только радость парня стала испаряться, когда Дмитрий спросил его о делах. Не говорить же ему о Вадиме и отношениях с ним! Но вот настойчивость старшего друга... Вспомнив о том, чем он с Вадимом занимался несколько дней назад, Андрей стал неудержимо краснеть. «Нет, об этом я рассказывать ему никогда не буду. Нет-нет!» — и внутри его всё сжалось.

     Чувствуя, что сейчас может произойти окончательный разрыв их дружбы (такое вот у парня возникло ощущение), он попытался объяснить, что ему надо морально подготовиться к разговору, что потом он обязательно будет более откровенен, только все слова вдруг куда-то исчезли, и парнишка что-то мямлил, понимая — дело дрянь. Из успокаивающего ответа Дмитрия слова «Я всё пойму... и приму» оказали на парня странное действие, словно именно их Андрей и ждал всё время их знакомства. Как будто что-то щёлкнуло в нём, и Андрей вдруг понял: он готов сказать Диме о своей ориентации, что раньше так боялся раскрыть перед старшим товарищем.

     Рефлекторно выполняя просьбу больного, он взял тетрадь с телефонами из прихожей и уставился на своё отражение в зеркале: да, это шанс открыться. В юноше укрепилась надежда на то, что Дима примет его таким, каков он есть, не оттолкнёт, не засмеётся. Настроив себя таковым образом, Андрей как в холодную воду прыгнул (даже глаза зажмурил), когда уже на выходе из комнаты, чтобы не видеть димкиного лица и поскорее уйти от признания, бросил слова:

     — Я — гей! — и выскочил из квартиры...

     Возвращаться было страшно: вдруг он ошибся, и то, чего он так боялся, сейчас произойдёт: Дмитрий оттолкнёт своего молодого и глупого соседа по парадной. Держа в руках градусник, как волшебную палочку-выручалочку, Андрей медленно подходил рубежу, за которым всё должно было измениться: либо они дружат дальше, либо нет. Уже стоя у порога комнаты друга, парень почувствовал, как его пробивает холодный пот.

     Смотря с замиранием сердца в лицо Димы, Андрей никак не ожидал, что тот начнёт весело смеяться. Это что, так смешно?! Стало жарко, и в душе начала подниматься обида. Чувствуя, что всё рушится, парень готов был уже убежать, чтобы только не показать Диме своих горьких слёз, когда тот, отрицательно махнув рукой, сквозь смех произнёс:

     — Нет, нет. Прости. Не обижайся. Просто видел бы ты себя со стороны, когда появился!

     Благожелательная улыбка и весёлые лёгкие искорки в диминых глазах растворили огромный камень напряжения, что парень нёс в груди, не замечая его, пока не избавился от этой тяжести. «Как легко! Я счастлив: он принял меня и он мой друг! Замечательно!»

     Андрей стал что-то говорить, а Дима, извернувшись, попытался положить градусник на подоконник. Парень метнулся на помощь — навряд ли больной друг дотянется, но получилось хуже: термометр выскользнул из руки Димы и разбился. Вот досада! Димка же отнёсся к этому с полным равнодушием.

     Собирая осколки с пола, Андрей вспоминал, где же у тут поблизости или по дороге из универа есть аптека... Сотовый зазвучал совершенно не вовремя. Это звонил Вадим. Почему-то не хотелось, чтобы Дима знал, что это он, и студент попытался говорить совершенно нейтрально и коротко. Кажется, у него это получилось. Приняв от своего простуженного друга заказ на покупки, Андрей отправился домой, а затем на учёбу.

     Ко второй паре Андрей успел совершенно не напрягаясь: не так уж много времени он провёл у Димы. Очевидно, отличное настроение парня очень бросалось другим в глаза, так как кое-кто из согруппников в аудитории попытался выдать свои объяснения этому факту.

     — Андрюха, ты, никак, классную ночь провёл? Опоздал, светишься весь! Что, так хороша была тёлка? — обратился к нему один.

     — Да не, это он наверняка сегодня утром с девчонкой какой познакомился — после ночи траха был бы усталый. Колись, так это? — высказал свою версию другой.

     — Блин, парни, у вас все мысли на одну тему! Может, маман ему путёвку за границу пообещала, если сессию хорошо сдаст. Или ещё чего, — девочки внесли свою лепту в обсуждение причины довольной физиономии одногруппника.

     — Тайна сия великая есть! — встав в позу и воздев руку с вытянутым к потолку указательным пальцем, сказал обсуждаемый любопытными студентами Андрей.

     Вошедший в аудиторию препод прервал студенческие дебаты:

     — Так! Тишина! Начнём.

     Вадим не участвовал в этих разговорах, хотя смотрел на парня с любопытством, видимо, ожидая, что друг расскажет всё сам. Но так как тот сидел рядом и молча слушал лекцию, он всё же не выдержал и тихо спросил:

     — Что-то важное случилось?

     Пришлось ответить:

     — Да нет, не особо. Просто выспался хорошо, и сон хороший был, — Андрей ничего не рассказывал ему о ссоре с Димой, которой вроде как и не было, а как иначе было объяснить ему свои непонятные движения души?

     Андрей просто не знал, что и сказать, поэтому и молчал — так было проще.

     Вадим недоверчиво хмыкнул:

     — Но вчера вечером ты показался мне каким-то потухшим. Сегодня же — сияешь. Может, твоя бывшая любовь появилась, а мне ты не хочешь говорить об этом?

     — Да нет, он за границей. Слушай, всё нормально. Отстань, а? — парень начал раздражаться.

     Вадим, должно быть, заметил это и прекратил свои расспросы. После занятий провожать друга, как обычно делал всё последнее время, Вадим не пошёл, но пригласил его посидеть в кафе, на что получил отказ:

     — Не могу. Дима заболел, надо зайти в аптеку, а потом к нему.

     Вадим удивлённо поднял брови:

     — Мы же его вчера видели — вроде здоровый был.

     — Да он утром позвонил, у него лекарств не было.

     — А-а, ну тогда ладно. Привет ему от меня передай. Скажи... Да нет, при случае сам скажу, а то его реакцию хочу увидеть — мне понравилось его подкалывать.

     Вадим качнулся в сторону друга — вероятно, хотел его поцеловать, но вовремя одумался и разочарованно вздохнул:

     — Когда же мы с тобой встретимся? — в ответ на что тот промолчал, но начал заметно краснеть. — Ладно. Подумай насчёт выходных: может, сходим куда-нибудь?

     — Хорошо. Ну, пока, — и они разошлись в разные стороны.

     «Надо к Леону съездить, — такая мысль всплыла у Андрея, когда он осознал, что своей радостью по поводу примирения с Димой всё же хочет с кем-то поделиться. — Когда же я с ним в последний раз о личном говорил?»