Это случилось в середине восьмидесятых, когда я, успешно окончив второй курс института, поехал на летние каникулы в студенческий стройотряд. Строили мы школу в отдалённом сибирском посёлке. Посёлок располагался в глухой тайге на берегу большой реки, и это была единственная транспортная артерия, соединявшая его с Большой землёй. На строительство школы выделили группу в количестве десяти человек, и мы на теплоходе плыли почти трое суток, пока не добрались до места. Посёлок — это громко сказано, штук тридцать покосившихся домов, вот что предстало нашему взору. Население было тоже немногочисленное, человек сто с небольшим, в основном беспробудные пьяницы, работавшие на лесозаготовках и бывшие заключённые, осевшие тут, потому, что им было некуда больше ехать. Они останавливались, как им казалось, ненадолго, но потом приживались и оставались навсегда, работая на лесозаготовках или в качестве умельцев, которые промышляли разовыми заработками.

     Нас разместили в каком-то сарае, наскоро переделанном в барак. Спали мы на нарах, удобства были на улице за углом. В качестве душевой стояла большая металлическая бочка, смонтированная на деревянных опорах выше человеческого роста, куда заливали воду, и где она нагревалась солнцем так, что можно было в конце дня принять душ в импровизированной кабинке под бочкой, обтянутой полиэтиленовой плёнкой. Посмотреть на голые тела, моющихся парней не было никакой возможности, что меня сильно огорчало. Мне давно нравилось смотреть на красивые голые мужские тела, это меня сильно возбуждало. Насмотревшись на красивых голых парней, я их потом представлял в своих безумных эротических фантазиях и дрочил.

     Дрочил я много и часто, каждый день, а иногда и не по разу. Гормоны били в голову и не давали покоя. Примерно в шестнадцать лет я понял, что я не такой как все, меня тянуло к парням, девушки мне были неинтересны. В те времена это приходилось держать в глубокой тайне, и если бы про это кто-то узнал, то серьёзных неприятностей было не избежать, еще действовала статья Уголовного Кодекса, и я этого очень боялся. Но, несмотря на свой страх, у меня уже был настоящий секс с моим лучшим другом Витькой Прыгановым, очень симпатичным юношей, в которого я сильно влюбился. Я его соблазнил и отдался в качестве пассивного партнёра, и получил безумное наслаждение от секса с ним, и потом прокручивал это в голове в страшно извращённых эротических фантазиях и дрочил. После того случая Витька как-то изменился и стал немного сторониться меня, но он никому ничего не сказал, и со временем случай забылся, а дружеские отношения восстановились.

     Я был очень застенчивым мальчиком из интеллигентной семьи. С детства с меня требовали всегда быть самым лучшим и во всём преуспевать. Поэтому я был отличником в школе, и отлично учился в институте. Занимался спортом и посещал различные кружки. Но с общением у меня были большие проблемы, я был замкнут, и трудно находил контакт с другими людьми, часто терялся. Родителям я казался совершенно неподготовленным к взрослой жизни, и поэтому они настояли, чтобы я поехал в стройотряд как в школу самостоятельной жизни. Но как говорится: «В тихом омуте черти водятся». С детства мне очень хотелось быть «плохим мальчиком», то есть делать то, что запрещалось, или не поощрялось родителями. Но так, как я их побаивался, да и огорчать не хотел, всё это я делал от них в тайне, чтобы они даже не догадались.

     В девятом классе я начал втихушку курить. Сделать так, чтобы родители и учителя об этом не узнали, было для меня очень сложной проблемой, но я её успешно решил так, что подозрений так и не возникло. В десятом классе я несколько раз напился с друзьями, но об этом тоже никто не узнал, кроме самих друзей. Поэтому, когда родители решили отправить меня в стройотряд, я для вида, немного покуражился, а затем как бы нехотя, согласился. Я рассчитывал провести эти два месяца на свободе без их опеки, и как сейчас говорят «оторваться по полной».

     Я был, как говорят, «мальчик одуванчик», блондин с длинными вьющимися волосами до плеч, как тогда было модно носить среди молодёжи, тонкими правильными чертами лица и большими серыми глазами. Метр восемьдесят сантиметров ростом, я имел спортивное телосложение, так как в школе я несколько лет занимался лёгкой атлетикой. Широкие плечи, накачанные мышцы рук, хорошо развитая грудь с большими ореолами сосков, довольно узкая талия, крепкие выпуклые ягодицы и длинные стройные ноги, тонкие длинные пальцы на руках и ногах, и узкие ладони и стопы. Из тех мест, где у мужиков растут волосы, у меня они росли только под мышками и на лобке, всё остальное тело было покрыто прозрачным белесоватым пушком. В этом возрасте в уже брился, но редко, примерно раз в неделю, чтобы сбрить несколько волосков на подбородке, которые отрастали как «козлиная борода». На верхней губе у меня красовались девственные юношеские усики, ни разу не тронутые бритвой, которые представляли из себя белый длинный пух.

     Своё тело я считал красивым, оно мне очень нравилось, и как мне казалось было привлекательным для окружающих, а чтобы оно было ещё привлекательнее, я покрывал его загаром, загар всегда ложился на меня без ожогов красивым коричневым слоем, и создавал приятный контраст с моими белыми волосами и серыми глазами. Загорал я каждое лето, часто и много. Загорал я совершенно голый, находил укромные места, раздевался и валялся под солнцем часами, смакуя эротические фантазии и дроча свой член. После нескольких таких сеансов кожа принимала приятный оттенок цвета кофе с молоком, отсутствие белой полосы от трусов я умело скрывал. Природа наградила меня просто огромными яйцами, которые очень низко висели в мошонке, что создавало мне определённые неудобства.

     Они всё время болтались, где попало, и как попало, вываливаясь из трусов в самый неподходящий момент, или на тренировке, или дома на диване, что вводило меня в сильное смущение. Член у меня был не длинный, но толстый и идеально прямой. Крайняя плоть полностью закрывала головку и собиралась на ней в виде длинной мясистой «пипочки» из кожи, как у пацана. Когда он вставал, из кожи высовывалась только верхняя часть розовой головки с дырочкой, и для того чтобы полностью оголить головку, нужно было очень сильно оттянуть крайнюю плоть её закрывавшую. Мне очень нравилась эта моя особенность, и я любил «погонять шкурку» в укромном месте. В общем, я был молодой пассивный гей, как сейчас говорят, и подсознательно очень хотел приключений на свою мальчишечью жопу.

     Этот случай произошёл, когда мы уже проработали на стройке около месяца. С нами работали два бывших зека средних лет Ворон и Гвоздь, они были плотниками и стелили полы. С нами они почти не общались и держались отдельно всегда вдвоём. По слухам они имели несколько ходок на зону, весной освободись, и осели в этом посёлке на лето, заработать деньги в дорогу на Большую землю. Они были все в наколках, говорили на блатном жаргоне, и не привлекали к себе особого внимания. Как-то раз Ворон, тот, что постарше, и видимо поглавнее в тюремной иерархии начал ходить и всех спрашивать, не видели ли его часы, он их где-то потерял и везде искал, разрывая строительный мусор. Я, как и все ребята, не придал этому значения, и продолжал работать. Через некоторое время он подошел ко мне и начал рыться в мусоре вокруг меня, спрашивая, не видел ли я его часы. Я ответил, что не видел и занимался своим делом. Вдруг он громко воскликнул:

     — Ах ты, крыса! Это ты их у меня украл? Я испугался и посмотрел вниз с лестницы, на которой работал. Они стояли вместе с Гвоздём около моих инструментов и смотрели на часы, которые виднелись из-под ручки ножовки. Как они там оказались, я не мог даже, и предположить, ножовку я брал минут десять назад, но там ничего не было. Только потом я понял, что они мне их специально подкинули.

     — Да не брал я твои часы, — ответил я ему, — зачем они мне нужны, у меня свои есть.

     Но тут началось представление, это я потом понял, что всё это было разыграно по ролям. А в тот момент эти ...

  двое бывших зеков наехали на меня, обвиняя в воровстве. Я очень сильно испугался, побледнел, у меня задрожали руки. Я понял, что влип в серьёзную историю, и пытался замять инцидент, предлагая им свои часы и деньги в качестве компенсации, и это была моя роковая ошибка. Они тут же успокоились и сказали прийти к ним вечером после работы, когда все лягут спать, чтобы посидеть и уладить это недоразумение. Со стороны это выглядело явно наигранно, но я этого не заметил, потому, что был сильно испуган. Я продолжил работать до вечера, понемногу успокоившись, и думая, что всё решиться благополучно, ну отдам я им свои часы. Жалко конечно, но главное, чтобы они отвязались. Наступил вечер, после работы все поужинали, и уставшие пошли в барак спать. Я лёг вместе со всеми, и когда ребята уснули, тихо оделся и пошёл к бывшим зекам. Они жили на краю посёлка в довольно большой бане, переделанной под жильё, рядом с пустым полуразвалившимся домом. Я подошёл и увидел, что в окошке бани горит свет, зашёл в предбанник и постучал в дверь.

     — Открыто, — донеслось изнутри. Я снял ботинки, открыл дверь и вошёл босиком.

     — Ну что, крыса, пришел, — злобно проговорил Ворон. Они сидели за столом и ужинали. На столе стояла начатая бутылка водки.

     — Заходи, садись, рассказывай, чем рассчитываться будешь, — ехидно пропел Гвоздь.

     — Давайте мужики, я вам свои часы отдам или деньги, — виновато ответил я.

     — Нет, крыса, этого мало. За такое убивают, а он деньгами решил откупиться, — промолвил Ворон и они оба захохотали.

     — Но у меня больше ничего нет, — сказал я растерянно.

     — Ну, уж таки и нет, а твой ротик, а твоя жопа! Обслужишь нас и мы в расчёте, — лукаво заявил Гвоздь.

     — Да, вы что мужики, — испуганно закричал я, понимая, что они хотят меня изнасиловать, и бросился к двери. Гвоздь одним прыжком догнал меня, схватил за шиворот, и с силой бросил на кровать-лежанку. Подскочил Ворон и, со всего размаха, влепил мне увесистую пощечину. Мне обожгло левую щёку и из глаз полетели искры.

     — Ты что сучёнок, бежать вздумал? — зло спросил Ворон, и с размаху влепил мне вторую пощечину. В глазах у меня потемнело, сердце ушло в пятки, из глаз хлынули слёзы. Я весь дрожал и жалобно начал просить их:

     — Не бейте меня, я всё сделаю, только не бейте, пожалуйста!

     — Так-то оно лучше, — промолвил Ворон, — только попробуй рыпнуться, я тебе все рёбра переломаю! Если будешь слушаться, ничего с тобой не будет, в барак свой спать пойдешь! Ты всё понял?

     — Понял, — ответил я, жалобно, всхлипывая.

     — На колени! — властно приказал Ворон. И я послушно опустился на колени.

     — Руки за спину! И не вздумай ничего руками трогать, тронешь — морду разобью. Я убрал руки за спину.

     — Ползи сюда! — он показал место перед ним. Я подполз на коленях к нему, и моя голова оказалась напротив его ширинки.

     — Ближе! — сказал он, расстегнул штаны, и спустил их вместе с трусами ниже колен. Из трусов вывалился длинный член. Залупа болталась, чуть выше колен, на ней было много густой белой смазки, уже засохшей и скатавшейся в комочки, она была темно бардового цвета, не широкая и острая. Я про себя подумал: «Как такой длинный член умещается у него в трусах?»

     — Возьми губами в рот, и «полируй» до блеска! — приказал он, — и зубами не вздумай тронуть — зубы выбью! Я осторожно губами взял головку его члена в рот. В нос ударил запах мочи и смазки. Я начал аккуратно, чтобы не задеть зубами, языком вылизывать засохшую смазку и обсасывать головку. Он застонал:

     — Молодец, лижи, как следует. Я начал еще более старательно лизать и посасывать головку. Он крепко взял меня за волосы, и начал управлять моими движениями, глубже засовывая мне в рот свой член. Когда он проталкивал член слишком далеко, я начинал давиться, и пытался освободиться, но он держал меня крепко, и не давал мне отстраниться от него. Его движения были медленными, а в рот он мне засовывал не больше половины члена, так что я привык, и мне стало даже приятно.

     — Ну вот, какой старательный, — сказал он, и вытащил член из моего рта, — смотри Гвоздь, как отполировал, дай ему в рот, пусть тоже пополирует. Гвоздь подошел ко мне, расстегнул штаны и вывалил передо мной свой член. Когда я увидел его член, я просто испугался. Он был, конечно, не такой длинный, как у Ворона, но он был очень толстый, кроме этого вокруг головки было шесть шаров, и из-за этого головка была похожа на огромную грушу.

     — Пасть открыл! — скомандовал Гвоздь, — Шире открывай. Я разинул рот, как только мог, он взял меня за волосы и с силой запихал мне в рот свой член. Член тоже был не мыт и весь в смазке, но облизывать языком его было трудно потому, что член занял весь мой рот, и я боялся задеть его зубами.

     — Соси, как следует, сука, — прикрикнул на меня Гвоздь, взял меня за волосы, и начал глубже запихивать член. Я сразу начал давиться, но Гвоздь меня не отпускал, и у меня из глаз побежали слёзы. Но я боялся, что если буду плохо сосать, то Гвоздь начнёт меня бить, и поэтому сильно старался. Я сосал хуй Гвоздя и ревел всхлипывая.

     — Ладно, Гвоздь, хватит ему пока, приучим, он классно сосать будет, — сказал Ворон. Гвоздь отпустил меня и вытащил у меня изо рта член. Посмотрел на него и сказал:

     — Смотри, все равно классно отполировал, старался.

     — Ну что, теперь готовься, сейчас мы тебя ебать будем. Раздевайся, тряпки свои вон в тот угол брось, — распорядился Ворон. Я пошёл в угол и стал раздеваться. Снял рабочую куртку и штаны, и положил на пол, оставшись в одних трусах. Мне вдруг стало как-то стыдно раздеваться перед зеками догола.

     — Эй, ты чего там застрял? — окликнул меня Ворон, — Снимай трусы, и бегом сюда! Он показал пальцем на середину бани, где бросил какую-то грязную тряпку. Я стянул с себя трусы, и с замиранием сердца подошёл и встал на середину комнаты. С одной стороны, я был в предвкушении того, что меня сейчас будут трахать, мне это очень нравилось и я об этом мечтал. С другой стороны, я боялся зеков и боялся размеров их членов, боялся того, что мне будет очень больно.

     — Руки за спину, и не вздумай их оттуда убрать без разрешения! — скомандовал Ворон, — Нагнись-ка. Я убрал руки за спину и нагнулся. Ворон подошел и надавил мне рукой на спину:

     — Ниже, покажи-ка, что там у тебя! Я расставил широко ноги, прогнул спину и слегка натужился, выставив напоказ Ворону свои загоревшие упругие ягодицы, и малиновую, слегка набухшую дырочку. — Смотри-ка, Гвоздь, какая классная жопа! — воскликнул Ворон, — Ты целка? — спросил он меня.

     — Да! — ответил я, испугавшись, что они узнают, что у меня был секс с моим другом.

     — Ну, вот и здорово! Сейчас ломать будем. Гвоздь! Присунь-ка ему сперва за щеку! — сказал Ворон. Гвоздь подошёл ко мне, взял меня крепко за волосы и повернул мою голову набок.

     — Пасть открыл шире! — приказал он. Я открыл широко рот, и он всунул мне туда свой член. Я начал снова сосать, катая языком шары вдоль ствола. Он застонал от удовольствия. Ворон подошёл и плюнул мне в жопу, точно попав в дырочку, после чего начал своим членом размазывать слюну между ягодиц. Потом он плюнул смачно еще раз, и я почувствовал, как его харчок стекает у меня по промежности на мошонку и капает на пол. Он взял меня за запястья, приставил член к моей дырочке, и начал медленно, но сильно давить, проникая внутрь. Я почувствовал, как его член раздвигает мою дырочку, ощутил, как внутрь прошла залупа, и член двинулся дальше, проникнув глубоко, он наткнулся на какое-то препятствие. Мне стало больно, я замычал с членом во рту, сильно выгнул спину и отклячил жопу, и Ворон, что-то во мне растянув, провалился глубоко внутрь, так что я почувствовал, как его яйца шлёпнули меня по жопе. Он постоял несколько мгновений и начал меня ебать, постепенно увеличивая темп. Я ощутил, как во мне движется его длинная палка и мне стало очень приятно, я расслабился и стал активнее сосать. Мой член напрягся и встал, залупа наполовину выскочила из крайней плоти, он болтался ...   вместе с яйцами и шлепался о низ моего живота в такт движениям Ворона. А Ворон каждый раз выходил из меня полностью, и затем с силой загонял член в меня так, что его яйца смачно шлёпались об мою жопу. Баню наполнил громкий звук шлепков и моего чмокания. У меня наступило блаженство, волны наслаждения растекались от дырочки к яйцам, к члену, по спине и у меня начали сжиматься соски. Я испытывал сильное возбуждение, пальцами ног я сжимал и разжимал тряпку, на которой стоял, выгибал спину и подмахивал Ворону, пытаясь глубже насадиться на его член, а когда он его мне засаживал, крутил вокруг него жопой как последняя блядь. Я с громким чмоканием сосал член Гвоздя, пытаясь заглотить его огромную залупу.

     — Смотри-ка, Ворон, а пидорку-то нравиться, вон как подмахивает! — воскликнул Гвоздь.

     — Да ебливый попался, надо его хорошо распечатать, — ответил Ворон и усилил темп. Я почувствовал, что он кончает, по его телу пробежала судорога, он глубоко засадил в меня свой член, замычал и остановился, прижавшись бедрами к моей жопе.

     — Я кончил, Гвоздь, теперь ты давай, — прохрипел он. И они оба вытащили из меня свои члены, а я так и остался стоять раком. Гвоздь пошел к моей жопе, а Ворон сказал:

     — Ну, ты классно ебёшься, пидорок! Только ты сегодня грязноват, придется языком всё отполировать. Он подошёл к моему лицу, и я увидел, что уже немного опавший его член был весь вымазан в моём говне, оно было размазано толстым слоем по залупе и длинными прожилками вдоль всего ствола, а с залупы свисала большая капля спермы, похожая на соплю. Запах говна ударил мне в нос, и я отвернул голову. Ворон схватил меня больно за волосы, повернул мою голову к своему члену и злобно прикрикнул:

     — Быстро, пидор, пасть открыл шире! Всё слижешь и обсосёшь начисто! И только хоть каплю урони на пол, весь ебальник разобью! Я открыл широко рот, и он мне туда всунул свой грязный член. Я начал его сосать. Было противно. В нос ударил запах говна и спермы, во рту стало горько, но я так боялся, что он начнёт меня бить, что послушно стал обсасывать и вылизывать его член. А Гвоздь подошёл сзади, схватил меня за руки, упёрся членом в мою дырку и резко засадил мне в жопу. Мне показалось, что он разорвал мой зад, меня пронзила сильная боль, я замычал и задёргался, но они держали меня крепко. Гвоздь ебал меня, не останавливаясь, он вынимал член из моей жопы, затем с силой загонял до упора. Шары вокруг его залупы рвали мне дырку и катались внутри меня. Рвущая боль постепенно притупилась, но не проходила, а наоборот усилилась и становилась приятной.

     Гвоздь специально начал тыкать своим огромным толстым членом в разные стороны, чтобы причинить мне больше боли. Но эта боль была какая-то волшебная, через некоторое время мне самому захотелось, чтобы было еще больнее. Мой член снова встал, он опять шлёпал меня по животу в такт движениям Гвоздя, я начал ему подмахивать, выгибаться, крутиться. Мне хотелось схватить рукой свой член и начать его дрочить, но запястья мои крепко держал Гвоздь. Я начал с наслаждением сосать член Ворона, уже не ощущая неприятного вкуса и запаха. Тепло от моей дырочки потекло к яйцам, вдоль члена к головке, и с конца начала капать на пол сперма. Меня ебли в жопу огромным толстым членом, я сосал другой член весь обмазанный моим говном, и испытывал такое наслаждение, что непрерывно кончал, и сперма с моей залупы брызгала ко мне на живот, на бёдра. Из моей жопы текла сперма и слизь, перемешанные с говном и, стекая по яйцам, капали на пол.

     — Смотри Гвоздь, как пидорок-то возбудился! О, да у него уже побежало, ну-ка поддай-ка ему ещё в сраку! — воскликнул Ворон. Гвоздь ускорил темп, меня захватило какое-то блаженство, я извивался, помогая Гвоздю и насаживаясь жопой на его член, как можно глубже, я с громким чмоканием сосал член Ворона, и мне хотелось ещё и ещё. Наконец Гвоздь разрядился в меня и замер. Ворон достал свой член из моего рта, он был чистый, и на нём блестела моя слюна.

     — Во, молодец-то, какой, классно отполировал, прямо до блеска, — воскликнул Ворон, — Давай ему Гвоздь, пусть и тебе полирнёт. Сам Ворон пошёл и сел за стол. Гвоздь подошёл ко мне спереди, его член тоже был вымазан в говне, но не так сильно, как у Ворона, на нем больше было спермы, перемешанной с говном, которая попала Гвоздю на мошонку и капала с его яиц. Я взял в рот член и начал полировать, потом вылизал ему яйца. Когда я закончил, Гвоздь спросил:

     — Ну как тебе, пидорок, понравилось?

     — Очень, — искренне ответил я. Весь рот, губы и щёки у меня были вымазаны в говне и в сперме, с моего члена свисала большая «сопля», весь низ живота был мокрый, а дырочка была настолько растянута, что зияла, не закрываясь, и из неё капала сперма, перемешанная с говном.

     — Отдохни пидорок, вот там в углу у двери покури, — сказал Гвоздь и пошёл к столу. Я пошел в угол, взял из кармана куртки сигареты и спички, закурил, и присел на корточки, опершись спиной о стену. Они налили себе водочки и выпили. Потом Ворон взял третий стакан, плеснул в него доверху водки и протянул мне:

     — На, пидор, выпей, легче станет! Я выпил водку одним залпом, и поставил стакан рядом. Внутри начала разливаться теплота, голова слегка закружилась, и стало очень томно. Зеки разговаривали про петухов и про меня. Я понял, что если бы я был на зоне, то был бы самый классный петух, такие как я им еще не попадались. Слушая их, я задремал. Меня разбудил окрик Ворона:

     — Эй, пидор, ты что там заснул? Давай иди сюда, сейчас еще раз выебем, только теперь без поблажек, по-взрослому! Я поднялся, подошёл и встал на тряпке, положил руки за спину и нагнулся, как можно сильнее и, бессовестно выпятив жопу, открыл зияющую дырку и повернул голову набок. Ворон подошёл и вставил мне в рот свой член, взяв меня за волосы, а Гвоздь сзади с силой засадил свой член мне в жопу по самые яйца, но было уже не больно. И они начали меня ебать. Ворон меня начал ебать в глотку, глубоко запихивая свой член мне в горло. Меня начало тошнить, я захрипел и начал вырываться, но он держал меня очень крепко и медленно, но верно насаживал меня на свой член. Из глаз у меня ручьём полились слезы, изо рта бежали слюни, я рыгал и всхлипывал, и не мог дышать. Но он продолжал меня ебать в рот, только приказав:

     — Пасть шире открой, сучёнок, хуй глотай, и реви громче — легче будет! Я ревел навзрыд, как мальчишка, из глаз ручьём бежали слёзы, из носа сопли, а изо рта слюни, и стекали на пол по подбородку. Каждое движения члена в моём горле сопровождалось громким хлюпанием и хрипом. Стало полегче, я начал привыкать к его темпу, и задерживать дыхание, когда его член проникал мне глубоко в глотку. Я старался заглотить его, как можно глубже, и расслаблял мышцы. Я чувствал, как Гвоздь своим членом рвёт мою жопу, он специально при каждом движении изменял угол, чтобы ткнуть мне в стенку кишки или чтобы разорвать мою дырочку. Из дырочки текла слизь, перемешанная с говном и спермой, она стекала по промежности мне на мошонку и капала с неё на тряпку. В слизи были мои ягодицы, лобок и яйца Гвоздя и даже его бёдра.

     При его движениях раздавался громкий чавкающий звук, а его бёдра и яйца громко шлёпали меня по ягодицам. Шары на его члене катались внутри моей задницы и вызывали сильное возбуждение, и я начал испытывать сильное удовольствие. Из моего члена опять потекла сперма, стало очень приятно, я расслабился и отдался наслаждению. В этот раз ебли меня очень долго, мне показалось, что не меньше получаса. Наконец, Ворон сильно ускорил темп, и я понял, что он кончает. Он засадил член глубоко в моё горло, так что его яйца сильно прижались к моей щеке, его забила дрожь, он захрипел и в горло брызнула тёплая струя спермы. Несколько секунд он постоял, а потом вытащил член из горла, но оставил во рту, и я начал его облизывать и обсасывать. Член у него опал, и он вытащил его у меня изо рта.

     — Ты молодец, пидорок, вытерпел! Так всех петухов ебут, многие орут, вырываются и блюют, мало кто может вытерпеть. Привыкнешь, легче будет,...  

      — как-то по-отечески сказал он, пошёл, сел за стол, и налил себе водки. Гвоздь продолжал драть меня в жопу, я сильно устал, ноги затекли стоять раком, я уже еле держался на ногах, и как только он кончил, ноги подкосились, и я упал на колени. Он подошёл ко мне спереди и подставил свой член на полировку. Уже из последних сил я обсосал и вылизал его член, лобок, мошонку и бёдра и остался стоять на коленях, не в силах пошевельнуться. Он взял меня за волосы, и поднял мою голову вверх. Моё лицо было вымазано в говне, сперме и соплях. С подбородка стекали слюни, глаза были красные, и под глазами было мокро от слёз.

     — Смотри-ка, Ворон, какой красивый и классный пидор теперь у нас! — воскликнул Гвоздь. — Ну что, пидорок, тебе сегодня понравилось?

     — Да, понравилось, — тихо, но искренне, ответил я.

     — Ну вот и славно! Теперь это будет у тебя каждую ночь. А сейчас иди и спи, помоешься завтра утром. Возьми свою тряпку и дуй в свой угол, постели тряпку и ложись, — сказал он и пошел за стол к Ворону. Я взял тряпку, на которой стоял, она была вся мокрая от слюней, слизи и спермы. Было страшно противно её брать, не то что на ней спать, но делать было нечего, я боялся им перечить. Я положил тряпку в угол у двери, лёг на неё и мгновенно заснул.

     Проснулся я от того, что меня кто-то стоял и пинал босой ногой по голой жопе. Я сел на тряпке, надо мной стоял Гвоздь в одних трусах.

     — Вставай, педрило, уже утро, тебе в барак пора, пока там не проснулись, — проговорил он, —

     Забирай своё барахло. Там в предбаннике стоит ведро с водой. Пойди на улицу и помойся. Ведро там оставь. И вечером мы тебя опять ждём. Только попробуй не прийти, из под земли достанем. Ты понял?

     — Понял, — тихо сказал я, взял свою одежду и вышел в предбанник. В углу стояло старое ведро с водой. Я взял ведро и вышел на улицу. Солнце уже взошло, я оглянулся по сторонам, боясь что меня увидят голого рядом с жилищем бывших зеков. Но никого нигде не было, стояло раннее жаркое летнее утро. Очень сильно болели щёки и горло, как при ангине, во рту стоял вкус говна. Я начал отмывать лицо от слюней, соплей и говна, долго полоскал рот, пытаясь избавиться от горького привкуса. Обмыл грудь, живот, член и мошонку. Начал подмываться, вместо моей маленькой привычной дырочки, в жопе была огромная дырень, в неё свободно проходили три моих пальца, и когда я их вставил вообще ничего не почувствовал, всё как онемело. Я испугался, что это так и останется навсегда, но потом подумал, что так не должно быть, они мне очень сильно всё растянули, но это должно все равно закрыться. Остатки воды из ведра я вылил себе на тело. Вытереться было нечем, я взял свои трусы и вытерся досуха ими, положил их в карман штанов и подумал, что пойду пока без трусов, в бараке одену чистые. Я оделся, но обуваться не стал, ноги были мокрые и грязные и я пошел в барак босиком, неся ботинки в руках.

     Я пришёл в барак, когда все еще спали, быстро одел новые трусы, пошёл вымыл ноги, вернулся и лёг в постель, притворившись спящим. Через полчаса все проснулись, пошли умываться и завтракать, никто моего отсутствия в течение ночи не заметил. Работа в этот день не клеилась, всё валилось из рук. Чуть позже на стройку подошли Ворон и Гвоздь и занялись своей работой, как будто ничего не произошло, они делали вид что меня не замечают, а я — что их. Но почему-то, когда они проходили мимо, у меня начиналась сильная эрекция. Меня весь день слегка подташнивало, болело горло, и я ощущал сильную ноющую боль в дырочке, она так и не закрылась, и я ходил слегка нараскаряку, широко расставляя ноги.

     Я весь день думал, что мне делать вечером, идти или не ходить. Не идти было страшно, я боялся угроз уголовников, а защитить меня было не кому, даже начальства никакого в посёлке не было. Тем более, если к кому я бы и пошел за помощью, то пришлось бы рассказать, что было со мной этой ночью, а это было невозможно. Идти было тоже боязно, я не знал, что они еще могут придумать, и как будут насиловать меня. С другой стороны, хоть они и выебли меня очень жестко, но так ебут всех пидерастов на зоне, и в итоге они не причинили мне большого вреда, за исключением пары сильных пощечин, а разёбаные горло и жопа были естественным следствием моей пассивной роли. Удовольствие и наслаждение которые я получил от этой ночи были просто неописуемые, ведь по большому счёту мне это всё очень понравилось.

     Просто, если взглянуть на это с другой стороны, что меня и заставили сделать обстоятельства, то ничего ужасного не произошло. Им нужно было разрядиться от длительного воздержания, они увидели во мне гомосексуальные наклонности, и помогли реализовать их по-полной. Я просто стал наяву тем, кем раньше был в своих фантазиях. Всё стало на свои места, я понял, что я пассивный гомосексуалист, и мне доставляет удовольствие, когда меня жёстко насилуют, как на зоне. К концу дня я решил, что пойду вечером к ним обязательно, наплевать на всё, пусть насилуют сколько хотят, а я буду получать удовольствие. Прошлой ночью я же всё это вытерпел, хуже не будет, ну выебут пару раз и спать лягут. Лишь потом я понял, как жестоко ошибался.

     После ужина я пошел в душ и тщательно вымылся, потрогал свою дырочку, она немного уменьшилась, но так и не закрылась и по-прежнему пропускала свободно два пальца, но боли уже не было. Я оделся и пошёл в туалет, надеясь очистить себе кишечник, зная как бывшие зеки решают эту проблему, но сколько я не тужился на толчке, ничего из меня не вышло, и я пошёл спать вместе со всеми. Когда все уснули, я осторожно встал, оделся и вышел. Я зашёл за наш барак, разделся, снял с себя трусы, они мне были не нужны там, куда я шёл, и одел штаны на голое тело. Я вернулся осторожно в барак, положил трусы в свой рюкзак, взял с собой полотенце, оставил башмаки в бараке, и босиком осторожно вышел на улицу. Солнце уже село и было темно. Я закурил и пошёл огородами в сторону бани. Сердце мое колотилось, в промежности появился какой-то зуд, у меня член встал колом и топорщился в моих штанах. Я весь дрожал, но упрямо шёл искать себе новых приключений на свою многострадальную жопу.