— Ром! — я лежал в кровати, Наташка сидела рядом — Тебе придётся ехать одному.

     ...

     Когда мы въехали и ворота за нами закрыли, Наташка, отправив Ромок в баньку, спросила — Что сказал Филин?

     — Отправил к Велесу — коротко ответил я.

     — И всё?

     — И всё!

     — А как к нему попасть, не сказал?

     Я увидел, как наполнились слезами глаза Миранды, как застыла Алёнушка и, тяжело вздохнув, отвернулся Черномор.

     — Через Карлу

     На меня навалилась апатия и безразличие ко всему. Увидев, что Ромки вышли из баньки я молча пошёл к ней.

     Наташка хотела со мной, но я закрыл дверь перед её носом.

     Помывшись и напарившись, вышел и долго стоял, всматриваясь в ночное небо. Когда жёлтый глаз луны выглянул из-за горизонта и потянуло ночной прохладой, пошёл во дворец.

     Женщины сидели на кровати.

     Я пододвинул столик, развернул скатёрку и заказал лёгкий ужин: кефир и белый хлеб.

     Поели в молчании.

     Наташка выпроводила Алёнушку и Миранду, и мы остались вдвоём.

     ...

     Меня это нисколько не удивило.

     — Ну что ты молчишь?

     — Спать хочу — и я отвернулся от неё.

     Наташка, молча, улеглась рядом и обняла меня.

     Так мы и заснули.

     Под утро настроение улучшилось, и я стал тискать и щупать Наташку, тычась в неё возбудившимся членом. Наташка повернулась жопой, задрав её к моему лицу, и я целовал ягодицы и вылизывал анус, а когда мой язык скользнул по промежности, она дёрнулась и, перевернувшись на спину, раздвинула ноги. Я впился в разбухшие срамные губы, проталкивая язык во влагалище, а она вдавливала меня, сжимая голову ногами. Я лизал и сосал клитор, пуская слюни, мои руки мяли её груди, пальцы впивались в соски, Наташка тяжело задышала и потянула меня, выгибаясь и принимая член, и когда он погрузился в горячее и пропотевшее влагалище, опустилась с протяжным стоном, и я двигался, совершая фрикции, всматриваясь в её закрытые глаза и, когда она приоткрыла их, впился в её сочные, алые губы, и она ответила мне жарким поцелуем взасос, просовывая язык в мой рот и наши губы слились, как и наши тела и поцелуй длился до тех пор, пока я не извергнулся спермой!

     Она сжимала меня, покрывая поцелуями, а я гладил её волосы и сдвигал завиток, упрямо закрывавший её ушко. Страсть схлынула и мы, отделившись друг от друга, лежали рядом.

     В дверь опочивальни постучали!

     Наташка встала — Ты отдохни, Ром.

     Она оделась и вышла в коридор, закрыв дверь на ключ.

     Я усмехнулся — «Наташка заботилась о моём целомудрии женатого мужчины» — закрыл глаза и не заметил, как уснул.

     ...

     Иванушка уже третью ночь сидел в засаде, в кустах.

     Русалки, откинув ласты, водили хоровод, играли в прятки, пели песни и ходили в кусты, но втроём, вчетвером. В первую ночь Иванушка пялился, как они садятся и справляют нужду, во вторую смотрел уже вполглаза, а в третью просто лежал на траве.

     — Я быстро!

     Иванушка встрепенулся — это была его белобрысая.

     Она шла к кустам.

     Русалка присела и Иванушка приготовился.

     Ему повезло дважды: блондинка села срать и громко, при этом, пердела!

     Он неслышно подкрался, что было совсем нетрудно, с учётом сказанного выше и, зажимая ей рот, обхватил поперёк и поволок в чащу. Свалившись вместе с нею в траву и, продолжая зажимать рот, придавил собою.

     — Аналина! Аналина! — это подружки, возвращались, не дождавшись девушки.

     Дойдя до кустов и, увидев свежую кучку говна, но не найдя Аналины, они насторожились.

     Иванушке повезло в третий раз: он негромко, но очень похоже, зарычал по медвежьи и русалки, с визгами, убежали прочь.

     Иванушка глубоко вздохнул, рывком перевернул русалку и убрал руку от её рта.

     — Ты?! — Аналина смотрела на него широко распахнутыми глазами.

     Иванушка удивился ещё больше, чем она — Ты, меня знаешь? Откуда?

     Русалка хмыкнула — Да Хозяин все уши про тебя прожурчал — и она залепила ему звонкую пощёчину!

     Иванушка тёр щёку, пялясь во все глаза на девушку.

     — Ну, и чё пялишься? Веди домой! Или прям здесь трахать будешь? Или потрахаешь, да отпустишь?

     Иванушка, не отъебавший ни одну женщину, захотел «прям здесь» и повалил русалку на траву.

     — Постой — упёрлась она ему в грудь — анал хочешь?

     Иванушка, Камасутру не читавший и, от неожиданного успеха мероприятия, и на радостях, забыл о чём говорил ему Водяной в шалаше у Филина, и с удивлением пялился на Аналину.

     — В жопу хочешь?!

     Тут Иванушка вспомнил — Ты же срать ею ходишь?

     — Аааа! — оскалилась русалка — Дай-ка!

     Она схватила руку Иванушки и, чуть повернувшись, прижала его средний палец к анусу, а потом медленно вдавила в жопу! Вытащила и отпустила руку — Ну?

     Иванушка поднял палец — он был чистый.

     — Да ты понюхай?

     Иванушка поднёс палец к носу и нюхнул: пахло водорослями, чистой водой и немного болотом! Он улыбнулся.

     — Ну?!

     — Что?

     — В жопу?

     — Ага! — и, повалив русалку на траву, перевернул её на живот...

     — Да подожди ты! Надо вот так! — и Аналина встала раком!

     У Иванушка уже стоял, хоть он ещё ни разу на бабе и не был, и задрав исподку, и спустив портки, пристроился к жопе русалки и ткнулся залупой в анус.

     — Оооох! — выдохнула девушка, тоже ещё ни разу не имевшая анального секса.

     Они сопели и кряхтели, Иванушка неумело и грубовато просовывал толстый, как сук, член в жопу Аналине и кончил, едва залупа преодолела сопротивление анального кольца!

     Естестно, русалка, никакого удовольствия от новой формы секса, так её манившего, не получила! Всё произошло слишком быстро и неумело, со стороны неопытного в сексе Иванушки.

     Но!

     Но неопытность то, как раз и заводила! И русалка, вставая и подтирая травой, сочащуюся по ляжкам сперму, спросила — Ну, чё? Завтра в это же время на этом же месте?

     Иванушка, весь погружённый в ощущения от первого в его жизни секса, угукнул и Аналина, чмокнув его в щёку, ушла, напевая — Ты скажи, чё те надо, скажии чё надо, може дам, може дам, чё ты хошь!

     ...

     Наташка вернулась.

     Принц спал.

     Надо было его будить, но Наташка медлила и, осторожно присев на край кровати, всматривалась в спящего.

     На этот раз он уходил один, впрочем, как и в первый. И тогда она и предположить не могла, что тоже будет втянута в игру. Возможно ли повторение? Возможно ли, что в Тридесятое Царство они попадут оба?

     «Нет!» — Наташка такой возможности не допускала, хотя и не была до конца уверена в том, что это абсолютно исключено.

     Наташка вздохнула — Роом! — и тронула принца за плечо.

     В перемётной сумке, притороченной к седлу, огниво и скатерть-самобранка. Я в седле, в шортах и тельняшке, босиком. Под седлом Серко, старый и надёжный друг!

     Ворота распахнуты и крутятся от нетерпения кони под Ромками, они проводят меня до камня.

     Провожатых больше: стоят рядом сёстры богатырши, Настасья и Василиса, Черномор, Алёнушка, дядя Лёша, Миранда и Наташка.

     Наташка уже попрощалась со мной во дворце и сейчас подходит Миранда, смотрит в мои глаза и что-то говорит одними губами. Смотреть в её глаза, полные тоски, невозможно и я, тронув повод, разворачиваю Серко.

     — Всё! — делаю отмашку рукой, мы выезжаем за ворота, и я пускаю Серко рысью.

     Сегодня день пасмурный и низко нависшие тучи скрывают солнце. Дует сильный восточный ветер, размётывая пыль из-под копыт наших лошадей.

     Я скачу не оборачиваясь, чтобы Ромки не увидели слёзы на моих щеках.

     Камень показался ещё больше и ещё чернее. Надписи были перепутаны, впрочем, это не имело значения.

     Я обнял Ромок — Берегите матерей и ждите меня!

     Мальчишки были серьёзны, и я долго чувствовал, как их взгляды, тянулись за мной, словно нити.

      В Тридесятое Государство, день первый в пути

...  

     Серко был молчалив, не хотелось говорить и мне. Небо всё также было затянуто тучами и два сокола сопровождали меня, то стремительно улетая вперёд, то возвращаясь.

     И лишь, когда солнце, перед тем, как скрыться за горизонтом, выглянуло через разрывы туч, они, взмыв выше облаков — исчезли.

     Я спешился и отпустил Серко. Он подошёл к Маре и стал пить, шумно фыркая.

     Я пошёл в лесок и стал собирать сушняк и, вдруг, снова неясное видение и невнятное бормотание призрачного духа.

     Див!

     Я застыл, скованный неведомой силой, напрасно пытаясь разглядеть его и понять, что он бормочет.

     Видение исчезло, наваждение спало, и я вернулся к берегу Мары. Разжёг костерок, развернул самобранку и поужинал. Не стану утомлять вас, расписывая яства, но четушка Путинки была!

     — Серко, не уходи далеко — я разбросал и затоптал угольки и, постелив скатёрку, улёгся на неё и...

     И проснулся!

     Солнце уже приподнялось над верхушками деревьев на другом берегу Мары. Есть не хотелось, только пить и, напившись из Мары, я оседлал Серко, и мы двинулись в путь.

     В Тридесятое Государство, день второй в пути

     Всё те же тучи, нависшие над головой, всё тот же ветер, упруго бьющий в лицо, только сегодня я один и нет соколов.

     Мара почернела, и сильный ветер всё гнал и гнал волну против течения. Серко сам переходил с рыси на шаг и обратно и, за весь день, только раз и молвил — Пить хочу, принц!

     Я соскочил и пошёл вперёд, а он, подойдя к воде, жадно и много пил, шумно отфыркиваясь. Догнав меня, шёл рядом. Так мы прошли в молчании версты две.

     — Так и будем пешочком топать до морковкина заговенья? — Серко остановился

     — Тебе же даю отдых

     — Да я и не устал совсем

     Я сел в седло, и он пустился галопом.

     И опять, к вечеру, мы остановились на ночлег в том же месте, где останавливались и в первый раз.

     Серко щипал траву, а я приканчивал четушку, закусывая «Докторской» и всматриваясь в весело трепыхающийся на ветру костерок.

     Затоптав угли и дождавшись, когда они остыли и не обжигали приложенной к земле руки, я расстелил скатёрку.

     — Ты, наверное, спрячься в лесочке — сказал я Серко, укладываясь спать.

     Даже не знаю, почему я это сказал, но Серко, послушно и молча отошёл к берёзовому околку.

     Принц спал, закутавшись в скатёрку.

     Когда темень достигла состояния, о котором говорят — хоть глаз выколи — явились три волколака.

     Ветерок тянул к лесочку и Серко насторожился, учуяв оборотней, но запах не нёс угрозы, и он успокоился.

     Матёрый всматривался в принца, поблёскивая фосфоресцирующими зенками.

     — Может полакомимся коником? — подал голос оборотень помоложе.

     — Велено сторожить принца, дурень! — хрипло просипел Матёрый и улёгся.

     Они ушли перед рассветом, бесшумно растаяв в тумане, плывущем от Мары.

     В Тридесятое Государство, день третий в пути

     Я проснулся от того, что продрог. Густой молочный туман окутывал всё вокруг и Мары не было видно, хотя до воды, всего лишь несколько шагов.

     Я сел — Серко!

     — Здеся я, принц — его морда, словно высунулась из тумана.

     — Как же мы поедем-то? — озадачился я — чего доброго в Мару забредём

     — Сейчас ветер поднимется и разгонит туман — Серко помолчал и добавил — ночью оборотни приходили, сторожили тебя!

     — Карла послал, наверное — я задумался, вглядываясь в туман, колыхавшийся и скрывающий, так казалось, то ли опасность, то ли... — но об этом думать не хотелось.

     С противоположного берега Мары потянул ветер и разметал туман, разрывая его клочьями.

     В горле пересохло и я, напившись воды и свернув скатёрку, подошёл к Серко.

     — Ну, что, в путь?

     — Я готов!

     Где-то через полчаса туман окончательно рассеялся и... небо над головой было без облачка, и над лесом, на противоположном берегу Мары, поднималось солнце.

     На душе стало веселее и я даже начал припевать — Скажите, девушки, подружке вашей, что я ночей не сплю, о ней мечтая, что всех красавиц она милей и краше, я сам хотел признаться ей, но слов я не нашел...

     Серко шёл крупной рысью, меня потрясывало, и я перестал петь.

     Всадников, мы увидели одновременно!

     Серко сбавил бег, а потом и вовсе стал.

     Всадники были ещё далеко и сосчитать их не было возможности. Я соскочил на землю и тронул Серко — Давай-ка дружок, отойди на безопасное расстояние — но он медлил — Давай, давай! — похлопал я его и Серко, развернувшись, потрусил, удаляясь от меня.

     Всадники приближались и вот я уже смог сосчитать, и насчитал восемь.

     Восемь всадников для меня не представляли опасности, я расслабился и пошёл навстречу.

     Всадники были вооружены, но луки в налучьях, притороченных к сёдлам.

     Когда я уже мог разглядеть их лица, скакавший впереди, полуобернувшись, что-то бросил следовавшим за ним и они, перейдя на шаг, развернулись.

     Он соскочил с коня, шагнул ко мне и протянул руку — Тугарин — я с удивлением на него смотрел — Младший — добавил он с усмешкой, и я пожал его руку.

     Тугарин-Младший был статен и хорош собой: чуть раскосые карие глаза и кожа, цвета слоновой кости, выдавали азиата. Чёрные, вьющиеся волосы, стянутые чёрной повязкой, ниспадали на плечи.

     — Карла Петрович выслал?

     — Да! — и он свистнул, подзывая Серко.

     Серко подошёл к жеребцу Тугарина, и они ткнулись мордами — поздоровались или познакомились?

     — Отдохнёшь принц или в путь? — спросил Тугарин

     — Потом отдохну, едем!

     Мы ехали шагом, наши кони шли рядом.

     Тугарин взглядывал на меня, словно собираясь о чём-то спросить.

     — Спрашивай! — не утерпел я

     — Дозволь, Роман свет Григорьевич, просить руки твоей дочери? — Тугарин-Младший внимательно на меня смотрел.

     Он меня ошарашил?! Не то слово! Я, наверное, впал в состояние ступора, даже Серко прянул ушами и, поворотив морду, косил на меня глазом.

     — Ты коноплю нюхал, Тугарин?

     — Так тебе разве не сказали в Тридевятом?

     Я лихорадочно соображал, вспоминая кого и куда трахал в Тридесятом.

     — Царевна-Лягушка родила тебе дочь. Ты разве не знал, принц?

     — Так, аа... как же Иван-Царевич? Он же вроде стрелу пускал? — спросил я совершенно невпопад, на что Серко уже откровенно фыркнул!

     Тугарин-Младший тоже заулыбался.

     — Я сватался к Забаве, но она только тобою бредила, принц.

     Я встрепенулся — А давно Забаву похитили?

     — Полная луна и шесть дён прошло, как — ответил он

     — Так что ответишь, принц? — видя, что я молчу, снова обратился он ко мне

     — Тугарин, дружище, дай хоть на дочь взглянуть сначала, что ж ты насел то на меня?

     Тугарин улыбнулся и больше мы не говорили.

     Тридесятое возникло перед моим взором, будто из-род земли выросло.

     Без колдовства тут, явно, не обошлось!

     14.08.16 20:00
продолжение следует