Чёрное Кольцо Ключника имеет рифлёную поверхность, десятки стальных нитей сплетены в причудливую сеть, закреплённую сплавом. Пористая поверхность похожа на губку с игольчатой, как у ежа, оболочкой. Именно так наркотик поступает в организм Рабыни: Хозяин припечатывает его к нежному влагалищу наркоманки во время вязки.

     В конце месяца Мюллер отвозил Кольца в Храм для обновления кармы. Девушки к тому времени начинали проявлять нервозность, им не хватало дозы, и они шли на всяческие ухищрения, чтобы заполучить контакт с Ключником.

     Катя, например, — молоденькая девочка с чёрным тюльпанчиком волос на голове — страдала неимоверно. Она ходила за мной, как хвостик, дежурила под подъездом. Я не мог прогнать её, потому что жалость переполняла сердце. Бедняжка ни о чём не догадывалась, впадая в ломку. Ей казалось, что её вот-вот бросят и жизнь оборвётся. Тогда она сильнее цеплялась за меня.

     Блонди Юля включала очарование. В дни охоты, как их весело называл Мюллер, она наряжалась в самые откровенные наряды. Чулки меняли цвет от телесного к чёрному, белому и даже красному. Появлялись сеточки, стрелочки, подвязочки. Ячейки ромбиков на чулках становилась крупнее, резинки начинали сползать, выглядывая из-под короткой юбки. Её плющило по-страшному, декольте становилось глубже, шире, шпильки выше, бюстики наглее, ярче. Но главное её жесты и взгляды делались развратнее, походка всё больше выдавала шлюху, гуляющую по стометровке в ожидании клиента. Непокорный горделивый взгляд ломался при виде Хозяина, она, как и Катя, искала случайных встреч после работы, на выходных. В конце месяца мой член почти не вылезал из пяти влагалищ Златы, Кати, Юли, Лены и Оли. Они ревновали меня друг к другу и особенно к Анжеле, и только жёсткое правило — жить дружно — заставляло их идти на компромисс, составлять график дежурств, искать оптимальные варианты совместного времяпрепровождения. Я научился трахать их, не кончая, пропуская по две-три за раз. Но больше часа я не выдерживал. Болели яйца, эрекция становилась вялой. В этот момент я терял терпение и выгонял ненасытных сук за дверь. Слабохарактерность и сострадание всегда отличали меня от сверстников. После обеда голодные одичалые оскотинившиеся до полного сексуального беспредела шлюхи-рабыни возвращались, и всё повторялось.

     Мой наркотик не действовал на Анжелу. Как я ни старался, она оставалась равнодушной к любому контакту с Кольцом.

     «Как же тогда наркотик подействовал на рабыню Хомича Людочку Людоедкину?» — мучился я вопросом.

     Впрочем, из-за полного отсутствия секса в жизни, сержант милиции могла оттопыриться и от чужого наркотика, и даже без оного. Кроме того, я пришёл к выводу, что Злату переключили в день Испытания с Мюллера на меня. Наличие контактов у армянки не вызывало сомнений.

     Изучение свойств Кольца всё больше напоминало разгадывание головоломки. А мне всего лишь хотелось переключить большую девочку, освободить её.

     Тогда я ещё не знал, как работает Освобождение.

     ***

     В Храме Семи Ключей выпускной. Ритуал Освобождения проходит под женское оперное сопрано, льющееся из колонок, спрятанных где-то под занавесями. Выпускницы, вчерашние секс-работницы, выстроились в ряд напротив Алтаря. Чаша Познания установлена на возвышении.

     — Сегодня мы отдаём дань Прошлому, — помпезно возвещает Верховных Жрец. — Чтобы уступить дорогу Будущему.

     Безумный человек в чёрном плаще, шляпе и маске ворона проводит длинным клювом по залу, прежде чем продолжить:

     — Человек не может жить вечно. В этом его главный недостаток. Да, он смертен. Но смерть — есть освобождение.

     В его руках Посох — символ мужского достоинства, вырезанный из красного дерева. Красочная крайняя плоть размером с яблоко венчает конец древка, украшенного венами и прожилками. Жрец направляет конскую залупу в сторону девушек, стоящих на коленях, почти касаясь лица крайней наложницы.

     — На смену старому поколению приходит новое. Как времена года сменяют друг друга, так и мы находим покой, уходя в небытие.

     Он закидывает нос к стеклянному куполу, возносит руки, потрясая Посох в воздухе. Театральный голос Жреца опускается до зловещего баса:

     — Пускай ваша Чаша всегда будет полна! Пускай Познание до конца дней ваших напитывает Вазы ваши до краёв! Да будет Смысл жизни вашей исполнен очей. Аминь!

     Он жестом приглашает первую девушку пройти к Чаше.

     Кучерявая брюнетка понуро бредёт к Алтарю. Вчерашняя свежесть форм увяла, уступив износу времени, пять лет в сексуальном рабстве не прошли мимо, оставили печать не только на теле, но и в душе. Память о беспорядочных интимных связях на всю жизнь въедается в сознание рабыни как проступки бурной молодости.

     Сколько их было? Тысячи, десятки тысяч? Парни молодые, мужчины постарше, усатые дядечки с пивными животиками, здоровые заводские, высушенные университетские, профессора-интеллигентишки, бес-в-ребро старички-разбойнички — всех и не счесть. Извращенцев — таких тоже пруд пруди. Все находили в ней утешение, реализовывали фантазию. То, чего нельзя попробовать с нормальной, не зомбированной, не требующей больше, больше жести, для невидимого Ключника, кукловода-злодея, выправившего куколку искать приключения, всё это можно испытать с крезанутой бдсм-щицей, девочкой по принуждению, подчиняйся-или-умри.

     — За пять лет Рабыня становится безразличной к интиму, — свидетельствует философ Познер. — Для неё это работа, требующая усилий, скучная, занудная рутина.

     Поэтому с ней разрывают контракт, отпускают в свободное плавание с багажом постыдного опыта, который гнойным шрамом затянется на психике девушки. Потому что она исчерпала запас жизненных сил. Она как высушенная бабочка — ещё машет конвульсивно крылышками, но летать уже не может.

     Кучерявая бабочка взбирается на Алтарь, зависает попой над Чашей. У бурой овечки красивая заштопанная крест-накрест вагина, замочек имеет форму рубинового сердечка, острые подкаченные ягодицы тоже похожи на перевёрнутый символ любви.

     Красный распухший сфинктер девушки расширяется, дышит как зыбкая розовая топь, откладывающая яйцо. Густой поток перламутровых сгустков устремляется в Чашу.

     Выпускницы секты Семи Ключей готовятся к ритуалу Освобождения заранее. Обзванивают постоянных клиентов, предлагая провести свидание по заниженной цене. Мотивируют это Днём рождения Хозяина, которого хочется поздравить неожиданным сюрпризом, принесённым в попке. Клиент старается, воздерживается от секса даже с женой, чтобы угодить тайной любовнице. В день икс у выпускницы мало времени, она собирает Познания в офисе «Вирекса», начиная с раннего утра. Клиентов, подходящих к определённому времени, распределяют по кабинетам, просят подождать. Наша бабочка заскакивает в комнату, замыкает дверь, опускает жалюзи. На всё про всё пять минут, она отлучилась с важного совещания. Бабочка не снимает одежды, подол деловой чёрной юбки взлетает на спину, обнажая подозрительно красный зад с распухшим анусом. Бабочка ложится на край стола, раздвигает ноги, воткнув шпильки в ковровое покрытие. В этой позе легче всего удерживать накопленные Познания, приобретать новые. На ней тёмные чулки с подвязками, стрелки на чулках указывают Клиенту направление полёта. Стандартная униформа для сдачи выпускного экзамена. Белая блузка расстёгнута на две пуговки, сегодня бизнес-леди играет в подчинённую на работе. Клиент поздравляет Хозяина, по совместительству босса заштопанной девушки, быстрым уроком с богатым впрыскиванием. Это всё, что ей надо. Она бежит на следующий зачёт, оставляя Клиента в растерянности заправлять рубашку в штаны. Девочки-диспетчеры помогают бабочкам и цветкам найти друг друга, не заблудиться в поле растений. Цветы тщательно подготавливают к опылению, замыкают в кабинетах, чтобы у тех не возникло желания пошалить. Весь день бабочки опыляют нектар, сдают зачёты, используя корпоративные площади — три этажа, по тридцать ...

 

     кабинетов на каждом. Это день жатвы, день, когда что угодно может пойти не так. Но всё идёт как по маслу. Бесконечный поток платящих заинтересованных клиентов проходит через двери компании. Выходя на крыльцо здания, они счастливо улыбаются, опустошённые, но довольные, оставленный подарок — багаж Знаний — отправится в Чашу вечером во время выпускного ритуала.

     Чаша Познаний наполнена до краёв. Пять девушек отпахали двенадцать часов каждая, чтобы добиться такого результата. Тысячи незнакомых мужчин отдали густое выдержанное временем семя, собранное теперь в одном фарфоровом Граале.

     Настала пора новых наложниц пройти ритуал Посвящения. Они созрели на смену старому поколению, вошли в мир Рабства сквозь двери разврата, чинимого в стенах тренажёрного зала.

     Девушка, мечтавшая о принце на белом мерседесе, Вика, поднимается на помост первая. В движениях пшеничной блондинки не осталось спеси, симпатичная мордашка услужливо замерла в ожидании указаний. Качки поработали на славу: стройное спортивное тело обрело усталую сутулость. Выцветшие желтоватые следы, оставленные вцепившимися пальцами на бёдрах, разбитые красные коленки, свидетельствуют об интенсивных занятиях спортом в последнее время. Но сегодня её практика подходит к концу. Сегодня Вика впервые вкусит Познания из Чаши, чтобы перейти в Высшую лигу.

     — Клянёшься ли ты, Раба Виктория, служить Дмитрию до конца дней своих, пока смерть не разлучит вас? — Жрец внушает Рабыне служить до конца дней, чтобы у той не возникло иллюзий, огонька надежды, теплящегося в бунтарской душе. Через пять лет вычерпанный сосуд сократят по состоянию здоровья и выкинут на помойку жизни, а пока она думает, что будет кайфовать вечно.

     — Клянусь, — произносит вчерашняя гламурная дура, сегодняшняя замкнутая в себе, подавленная обстоятельствами проснувшейся похоти, красавица.

     — Глотай.

     Она прикладывается к Чаше, большими глотками втягивает белые сгустки Познаний. Ритмичные сокращения горла символизируют переход Прошлого в Вечность. Чаша осушается на четверть, это гранёный стакан по моим скромным подсчётам.

     Я стою рядом в маске Ключника с таким же длинным носом, как у Жреца, но не стеснённый одеждой.

     Вика шнурует вагину. Ритуал замыкания вызывает в ней самые противоречивые чувства. Наконец-то, думает она, она сможет отдохнуть от насилия, производимого качками-доцентами над неумехами-практикантками. Но как сложатся отношения с новым Ключником, который может оказаться скупым на контакты. Вот в чём вопрос. Некормленая Людочка-людоедкина, сидящая на цепи в предбаннике у полкана Хомича, тому прямое подтверждение.

     Наконец, пружина, стягивающая вагину новой техникой крест-накрест, заправлена в свежие дырочки пирсинга. Рубиновый замочек-сердечко, оставленный высохшей бабочкой в наследство, вправляется в клитор. Щелчок, и Вика-куколка расправляет крылья.

     Мой член заряжен трёхдневным воздержанием, необходимым для причастия. Вика присасывается с полной самоотдачей, от этого минета зависит, буду ли я к ней благосклонен. Она заискивающе заглядывает в глаза, заглатывает вялую колбасу до основания, помогая рукой, насаживается ротиком, избегая зубных фей, как её учили. Слегка наклоняет голову, прикрывая веки, причмокивая, втягивая щёки, как будто сосёт сладкий леденец. Только Анжела с удовольствием сосёт мой член, другие девочки предпочитают сразу переходить к наркотическому действию. Вика вытягивает руку под себя, пальчиками теребит новый замочек, натирая область клитора. Тоже напрасный фокус для создания визуального эффекта «тебе хорошо, мне ещё лучше». Сердечко прыгает колокольчиком у основания лобка.

     Она быстро доводит меня до тяжести в яйцах, намеренно делает паузу перед финальным ускорением, наконец, агрессивно выдрачивает из меня остатки сопротивления.

     Я кончаю беззвучно и густо. Заливаю полный бак спермы в жадный ротик. Семя Ключника устремляется по горлу наложницы в желудок, где с комфортом расположились тысячи усвоенных уроков, преподанных вчерашним бабочкам сегодня в здании «Вирекса».

     ***

     Четыре новые наложницы пришли на смену уходящему лету. Бабочки почили сном, растворившись в эфире мироздания, передав Познания, собранные по крупицам, подрастающему поколению куколок, едва расправивших крылья.

     Мне добавилось хлопот с новой девочкой. Она, как и Юля, молотила в основном молодых уверенных в себе мажоров, знающих толк в элитных развлечениях, достаточно наглых, чтобы подкатить к красотке, не жалеющих денег на переманивание шальных бдсм-щиц.

     Только так оно не работало. Девочки отбивались от навязчивых предложений, руководствуясь не деньгами, а похотью. Это бесило бета-самцов, альфа-мажоров. Женская недоступность наряду с повальной вседозволенностью, неприручаемость, финансовая подоплёка приводила в ярость маменькиных сыночков, разъезжавших на Феррари. Им не парили мозг продажами, девочки открыто отдавались за бабло, якобы по указке Хозяина, сдающего шлюшку напрокат. Так оно и работало: мажор платил деньги за секс, представляя себя участником чужой игры в проститутку. Учитывая мизерный заработок распространительниц «Вирекса», данная легенда не сильно отличалась от правды.

     Отношения между Ключниками сложно назвать идеальными. Много лет спустя, познакомившись с особенностями криминального мира, я увидел сходство Ключников с Ворами в Законе. Рабовладельцы сдавали долю в общак, держали бойцов, не работали, не были женаты. Религия, разработанная Познером, — Закон, — давала Ключникам моральное право вершить судьбы ни в чём неповинных красоток. Авторитетные Ключники, такие как Рыженков и Хомич держались за власть и силу. Мюллер подавлял интеллект психологическими ребусами, он мог опустить в два счёта. Познер — самый уважаемый Ключник — не нуждался в охране. Его власть исходила из сердца, червивого высушенного яблочка, переметнувшегося на сторону абсолютного зла. Он мог пожурить, похвалить, все искали одобрения философа, потому что методы Познера разнились от общих представлений извлечения выгоды из девушки. Он разрушал душу рабыни, а не тело.

     Меня никто не воспринимал всерьёз, сочувствие к рабыням с моей стороны вызывало презрение и насмешки.

     — Молодо-зелено, — говорил Мюллер, ухмыляясь, наблюдая, как я по два раза в день увожу гарем в комнату отдыха. Я обслуживал все пять замков в один заход. Девушки садились в ряд попами на стол, иногда становились раком. Не снимая одежды, оголяя только гениталии, мы тёрлись лобками. Я искал полного контакта Кольца с нежной плотью вагин. Так девушки разряжались по очереди, все пять. Валились сытые на столы, с блаженными взглядами, любвеобильными улыбками, застывшими на грустных лицах. Мой член истекал в этот момент женскими соками, он был как каменный. Кольцо пережимало вены, сдерживая отток крови. Я никогда не кончал с рабынями, берёг оргазм для Анжелы, выражая тем самым верность большой девочке.

     «Я — раб Кольца, — постепенно смирялся я с мыслью. — Рабыни обслуживают клиентов, я обслуживаю рабынь».

     Проект «Злата» потерпел крах. Механическая заученная любовь девочки-зомби не нашла отклика в сердце подопытного любовничка, он бросил её, закатив скандал, обвинив в бесчувственности. Армянка расстроилась, что не смогла выполнить поручение, вернулась ко мне со слезами и немым вопросом «Что делать дальше?»

     — А ты как думаешь? — раздражённо ответил я.

     Она сделала вид, что думает, хотя заранее знала ответ.

     — Я могу попробовать с разными парнями, — тихо предложила она. — Если с одним не получится, попробую с другим.

     — Одновременно что-ли?

     — Да. Я думаю, так будет лучше, — она просияла, как будто я подсказал ей разумный план.

     — Делай, что хочешь, — буркнул я.

     Так Злата начала крутить роман сразу с несколькими парнями. Это не давало ей повода избавиться от наркозависимости, связывающей нас. Наоборот, три парня, которые сношали её целыми днями, не зная о существовании друг друга, дразнили армянку ещё больше.

     — Зачем ты рассказываешь мне всё это? — спрашивал я чернявку во время непродолжительных наркотических встреч.

     — Ты ведь хотел, чтобы у меня был парень, — она была напугана, что делает что-то неправильно.

     — Один, но не трое.

     — Хочешь, я брошу двух?

     Я помолчал, обдумывая возможные ходы. Оставалась ещё надежда, что Злата счастлива, испытывая тройной секс-драйв.

     — Тебе больше нравится с одним или с тремя?

     Вопросы про «нравится» всегда приводили армянку в ступор. Отвечая, она пыталась угадать, что нравится мне.

     — Мне нравится быть счастливой, когда меня любят, — неуверенно ответила она. — Чем больше любви в жизни, тем лучше.

     Я рассмеялся, разгадав тайну неоднозначных ответов.

     Эксперименты с дозировкой принесли чудовищные результаты. Я обмотал часть Кольца скотчем, перед спариванием со Златой. И тогда девочка-припевочка, золотник по имени Бабич, ушла в отрыв. Судя по её отчёту, целую неделю она нимфоманила по-страшному, ища любви прямо на улице. Её любили по двадцать раз за день только незнакомые мужчины. Сказывался опыт сетевых продаж. Злата быстро входила в доверие, врала, что муж уехал, и ей скучно. Тут же приглашала на съёмную квартиру, за полчаса выкачивала из мужика всю любовь, брала телефон для нового свидания и выкидывала пустого самца на улицу. Под предлогом лёгкого недомогания отказывалась от походов в кино, предлагая постоянным партнёрам сразу переходить к делу. За семь дней её красивая детская вагина воспалилась и стала похожей на истекающий гноем цветок. Половые губы раскрылись, покрылись кровоподтёками.

     Я испугался и вернул всё на прежние места. Поиски разгадки действия наркотика зашли в тупик. Большая девочка, пришедшая в «Вирекс» не намного раньше меня, всё больше проявляла усталость и признаки износа.

     Ситуация казалась безвыходной во всех отношениях, пока однажды спустя шесть месяцев после знаменательного коронования-кольцевания я не познакомился с Химиком — самым таинственным и ужасным Ключником-затворником, отцом-основателем «Вирекса», запустившим часовую секс-бомбу в белорусское неокрепшее общество.