Сквозь сон Шэдри, привыкшая ночевать где придется, все прекрасно слышала. В частности — уход Нильса, его возвращение и снова уход... Поэтому она ничуть не удивилась, когда проснулась и обнаружила накрытую кружку с героически спасенным напитком плюс отсутствие мужчины. Первое ее слегка порадовало, второе — слегка опечалило.

     Ночью вдвоем, сегодня один-один. А я уже иду за ним...

     В свою очередь, поднявшись, она перехватила пивка, спустилась со второго этажа и отправилась прямиком в комендатуру.

     Здесь ее встретили как настоящую героиню, что немало разозлило охотницу: всю жизнь она избегала какой-либо огласки своих похождений — по ее мнению это слишком осложняло свободное перемещение и вообще... и вообще все осложняло. Короче, не нравилось ей такое отношение, и в кабинет коменданта Фурия зашла уже порядком взбешенной.

     — Утро, — коротко приветствовала она Деррека. В окружении древней мебели тот казался не на своем месте, да и чувствовал себя, как ощутила охотница, не в своей стихии. Однако обрадовался он ей неподдельно.

     — Доброе! — Воскликнул комендант, просияв улыбкой. Кажется, он обладал счастливым даром напиваться и не мучаться головными болями по истечении времени.

     — Ну-ну, — усомнилась Шэдри, пододвинула к себе стул и вольготно уселась, водрузив ноги на столешницу. Затем сделала приглашающий жест и подняла брови: — Рассказывай.

     — Знаешь, — продолжил Дипломат, роясь в ящиках старинного стола, — я не ожидал вообще-то, но здесь и впрямь найдется для тебя работа, причем срочная. Угостить тебя чем-нибудь?

     — Воды предложишь? — Мрачно осведомилась наемница. — Обойдусь.

     — Да нет, какая вода, — удивился майор, выпрямившись и доставая из-за пазухи какую-то флягу. — Есть кое-что получше! — Он торжественно потряс склянку.

     — Это что? — Подозрительно покосилась на сосуд Фурия, принюхиваясь. Разумеется, от плотно закрытой фляги ничем не пахло, но это ее нимало не смущало.

     — Кофе! — Расплылся в улыбке комендант, жестом фокусника вынимая из ящиков стола пару кружек.

     — Древний кофе из Америки, старый и горький, но все еще бодрит и так сильно... так сильно... — неразборчиво бормотала охотница, жадно впившись взглядом в сосуд и даже сев ровно. Ногти ее скребли по краю стола, оставляя на поверхности лакированного дерева шрамы и забиваясь стружкой.

     Комендант опасливо поглядел на девушку и поспешил рассыпать бурый порошок по кружкам. Затем Деррек пронзительно свистнул, и в кабинет зашел молодой подтянутый порученец.

     — Джон, будь любезен, принеси кипятку, — обратился к нему Деррек с теплой улыбкой, краем глаза заметив, как Шэдри направила ушко в сторону вошедшего. — Ты извини, если я ввел тебя в заблуждение, — продолжил он после того, как за адъютантом закрылась дверь. — Это не тот кофе, что из старых времен. Ты, конечно, не знаешь — я как раз из Берстена, а там уже продают этот порошок... Ученые придумали, как понимаешь. До настоящего кофе ему, разумеется, далеко, но заменитель очень даже неплохой... да и не осталось уже ни у кого настоящего-то. А штука эта уж точно лучше, чем вода, — усмехнулся он, доставая из всеобъемных ящиков очередную банку. — Тебе с сахаром?

     Кивнув, Фурия наконец-то смогла расслабиться, отрезвленная словами майора

     Сукин сын находит подходы... Не улыбайся, крепость... Не опускать ворота! Ров может быть отравлен. И крючья не забудь, как их... лестницы...

     Дальнейшая возня с приготовлением ускользнула от ее внимания, углубившегося в память. Вынырнув из темных заводей своего мыслительного процесса, Шэдри тут же вцепилась в предусмотрительно протянутую ей кружку. Зубы ее лязгнули о металлический край — так резко она присосалась к напитку.

     Заинтересованность легко читалась на лице майора, неловко пытающегося сделать вид, будто он не наблюдает за наемницей. Когда девушка оторвалась, наконец, от кружки, он нахмурился было, но ненадолго. Радостная улыбка охотницы была настолько заразительной, что лицо коменданта просияло ей улыбкой в ответ.

     — Дерьмо, — заключила Шэдри с не вязавшимся с ее словами довольным выражением лица, ставя початую кружку на столешницу. — Но на фоне воды это, конечно, колоссальный прогресс.

     — Рад, что тебе понравилось, — заметил майор расслабленно, усаживаясь обратно за стол и, в свою очередь, наслаждаясь напитком. — Кстати говоря, я этого добра немало с собой привез, напомни мне, когда вернешься — я одолжу немного из своих запасов.

     — Откуда? — Спросила наемница, жадно принюхиваясь, но явно принимая правила игры.

     — Сондер. — Деррек указал на карту, развернутую на левой стороне стола. — Гляди внимательно, запоминай дорогу... Ориентиры все обозначены. Пост перестал присылать еженедельные сообщения, сборщик не вернулся. Там в полях люди работают, как ты, наверное, догадываешься, и стоит небольшой гарнизон в общинном доме. Там и живут пятнадцать работников, десяток бойцов и офицер с ними — Дункан Молния. Задача — узнать, что стало с людьми, есть ли выжившие, по возможности помочь. Затем вернуться и доложить.

     — Оплата? — Хищно оскалилась Фурия, отрывая взгляд от исчерченной бумаги.

     — Две сотни.

     Девушка кивнула (да уж, не поскупился знакомец, за разведку больше сотни не платят... лишь бы помогать не пришлось...), вставая со стула.

     — Что, уже рванула? — Изумился комендант. — Может быть, тебе необходимо какое-нибудь снаряжение? Здесь, в принципе, неплохой арсенал...

     — Нет, у меня все есть, — равнодушно перебила его охотница, поворачиваясь спиной. — Туда километров 20, как я понимаю? Вернусь на закате.

     — Уверена? — Повесил в воздухе запоздалый вопрос офицер.

     Шэдри недовольно дернула ухом, отмахнувшись от лишнего слова, и переступила порог.

     ***

     Среди зеленой листвы под изумрудным небом дышалось намного легче и спокойнее, чем в городе. Фурия так и не смогла привыкнуть к вечному шепоту чужих голосов внутри собственной головы — ей хватало своих, и остальные братья по разуму вызывали натуральный передоз. Даже несмотря на то, что были необходимы для пропитания. Эти взаимоисключающие пункты вечно кидали ее из крайности в крайность...

     Аномалий поблизости не было, а всяческую живность вокруг форта давно разогнали любители острых ощущений и не менее острого клинкового оружия. К счастью, люди успевали плодиться на порядок быстрее разнообразных чудищ из пустых земель, поэтому приток любителей не ослабевал... тогда как звери быстро заканчивались.

     Когда небо стало уже практически белым, Шэдри, наконец, достигла поста. Она медленно двигалась в тени густого леса вдоль опушки, разглядывая в подробностях открывшуюся ей картину. Довольно широкое поле оставляло людям достаточно надежд, что постовые не будут застигнуты врасплох; однако, как отметила девушка, дозорная вышка была пуста. Ни дыма, ни иных, даже людских, запахов не доносилось до охотницы. Темно-синие стены угловатой избы, как она отметила, уже стали малость пятнистыми: черная трава, покрывавшая всю поляну, завоевывала новую территорию. Долгие полчаса девушка выжидала в темноте леса, и уверенность, что пост брошен даже врагом, все укреплялась.

     Наконец Шэдри перестала сверлить настороженным взглядом молчаливую «крепость», набрала воздуха в грудь и легко скользнула вперед. Солнце светило все так же ярко, трава молчаливо шелестела, и ничто не предвещало беды. Охотница пожала плечами, однако, ничуть не удивленная (нет, ну какой дурак в такой момент себя выдаст?), и двинулась дальше. Вплоть до самого здания она так и не обнаружила своим обостренным чутьем ничего необычного. Решительно взялась за ручку, повернула ее и зашла в дом.

     За ту секунду, пока девушка стояла в проеме, она успела многое увидеть. Уютные колыбели из воздушно-серых нитей, хитро сплетенные с потолком, красную и синюю плесень — неизменный спутник поля боя проливших кровь людей и мутантов — несколько частей тела, отчего-то лежащих в углу. И три иссиня-черных тарантулы:...

  одну мертвую, лежащую среди этих самых кусков, по всей видимости, одоленную гарнизоном, и две живых, терпеливо ждавших ее — ждавших так, как умеют только пауки, не зная ничего, кроме ласкового трепета дающей им жизнь и пищу паутинки...

     Хитрые твари научились интересным трюкам, — легкомысленно подумала охотница, ринувшись назад и с размаху впечатавшись лицом в остроконечную траву. Ноги были стянуты серыми нитями, как-то налепившимися на нее при открытии двери, и едва ли не вывихнуты резким движением.

     Зная, что пауки очень не любят активную добычу, девушка принялась шевелиться изо всех сил, вцепившись в траву и ползя вперед, не обращая внимания на струящуюся из порезов на лице и ладонях кровь. Напрягая мускулы, она вырвалась из губительных силков и выскочила из собственных штанов и сапог, отлетев от них на добрый десяток метров.

     Прилив сил схлынул, как будто его и не было. В каком-то месте своего потерянного разума охотница понимала, что она не контролирует собственные возможности — но это ничего не меняло. Сражение было неизбежным, и, перекатом добравшись до своего основного оружия, которое отлетело еще дальше от гарнизона, девушка схватилась за рукоять.

     Еще раз кувырнувшись, уклоняясь от брошенной сети, Шэдри встала ровно и обернулась к паучихам. Обе тарантулы стояли напротив нее, пытаясь взять в клещи, и совсем не хотели подходить близко. Они ограничились метанием паутины и выжиданием — как и всегда, когда речь шла о загоне одинокой жертвы.

     Подвижная и привычная к схваткам охотница успевала уворачиваться и старалась приблизиться к тарантулам... но вскоре поняла бесплодность попыток. Более шустрые твари легко передвигались, диктуя ей направление ее бега... да и толку с приближения, когда она не могла улучить время на замах полутораметровой цепью?

     Время работало не на нее. Дыхалка слабела, мышцы уставали, а проклятые пауки продолжали атаковать, как будто за их пушистыми задницами стояла целая паутинная фабрика. Единственная светлая мысль, пришедшая в голову Шэдри — метнуть свое оружие, что она и проделала, кое-как покрутившись во время бесконечного галопирования в разные стороны одновременно, набрав кинетическую энергию, и цепь змеей взрезала воздушный слой между ней и многоногой образиной.

     После того, как оружие бесславно пало на землю, по дуге оттянутое на паутине другой тарантулой, охотница поняла: здесь больше ловить нечего. Но и побег не удался: пауки сразу ускорились, когда противница начала убегать, поднатужились и накрыли ее особо широкой сетью.

     Надо закопаться. Стать невидимой. Раствориться. Исчезнуть. Убежать... нет, не бежать!!! Исчезнуть. Они едят только живое, а я не здесь, а меня нет...

     Резко успокоившаяся героиня притворилась мертвой и терпела, пока гигантские арахниды заворачивали ее в кокон. Снизу его, тем не менее, не закрывали, ограничившись стреноживанием шустрой добычи. Девушка лишь морщилась, когда невесомые, но на диво клейкие нити липли к ее порезам.

     Это такая защита. Броня. Большая танковая штука, чтобы обманывать мертвых живыми... и наоборот . Где-то в глубине души...

     Как королеву, Фурию внесла на головогруди в избу большая по размерам тарантула. С минуту повозившись, она хитрым образом закрепила ношу среди потолочных нитей, вплетя ее в сеть. Вот чего Шэдри никак не ожидала — что зловредная тварь рывком разведет ей ноги и примется тыкать чем-то влажным в промежность. Девушка затрепыхалась, пытаясь отбиться ногами, однако добилась ровным счетом никакого улучшения. Тем временем влажное нечто нашло щелку беловолосой воительницы и двинулось внутрь.

     Это струя воды... живительная, дарующая жизнь. Я вижу ее шепот и переливы внутри... если прислушаться, то можно разобрать ее голос, и я буду, буду, буду слушать внимательно...

     Добыча пауков расслабилась, отдаваясь этой странной ласке, и даже возбудилась. Влажная склизкая тончайшая (если она вообще была из плоти) штуковина продвигалась все глубже в нее, давая кра-а-айне интересные и яркие впечатления.

     Добро пожаловать в органы! Разрешите отдать вам честь?

     Фурия не удержалась и глупо хихикнула, набухающими губками чувствуя сладкое скольжение прохладного, но не холодного манипулятора. Инстинктивно, по вечной женской привычке она разводила ноги пошире, пусть и не нуждалась в этом на самом деле. Внезапно девушка почувствовала, как в нее ворвалось нечто огромное. Вся жизнь сконцентрировалась на одной точке, сердце, легкие, органы чувств — ничто не имело значения, лишь захлестнувшиеся в ужасе, не смеющие шевелиться мускулы и разверзшаяся дыра между ног.

     Если когда-то Шэдри и чувствовала себя человеком — она это забыла. Если что-то в ней выдавало интеллект — оно ушло. Сейчас она была только самкой, и маленькая зажившаяся душа решила, что так и должно быть. Как легко перевернуть мир женщине, сделав с ней то, что никто раньше не делал!

     Доли секунды прошли, и это, наконец, внедрилось в ее тело, вталкиваемое внутрь мощным движением чуждых сил. За доли секунды ей удалось вспомнить, что она снова человек. Влагалище схлопнулось, жадно чавкнув, но та штука, что сделала с ней такое — была внутри, инородная, желанная и ненужная, лишившая ее воли и превратившая в животное... Но сейчас — она расправила мышцы, сведенные спазмом боли, и позволила себе закричать.

     Ведь такая паутина смертельно ядовита. Никогда, никогда пауки не откладывали яйца в еще живого человека... и никто не выбирался из этого кокона живым... никогда... меня не предупреждали...

     Сведя колени — как будто это могло остановить монстров — девушка визжала уже не сколько от боли, а от страха — ведь водянистое, жидкое, склизкое щупальце второй тарантулы, совсем уже не казавшееся желанным, вошло в ее попку. Невзирая на сопротивление. Судорожно стиснутые ягодицы были легко раздвинуты мощными лапами, и зажавшееся в позе эмбриона тело было пронизано новым ударом. Объемная штуковина легко преодолела сфинктер, мгновенно растянувшийся до жутких размеров и так же быстро сжавшийся.

     Новый крик. Непривычная тяжесть внутри пока что ни в какое сравнение не шла с жутковатым процессом оплодотворения, и мозг не мог отвлекаться от страданий. Третье по счету яйцо опять пробуравило анальное колечко, вызвав очередной спазм и следующий вопль.

     Арахниды терпеливо переждали судорожные движения и крики необычной жертвы. Затем они вместе выдернули яйцеклады из дырочек Шэдри, и два сгустка смазок тяжело шлепнулись на деревянный пол. Все еще действующая на инстинктах, охотница сжала промежность, удерживая в себе новую жизнь. Наконец, ее охватила ярость.

     Высокая наука ненависти постепенно ускользала от девушки. Все реже и реже она испытывала эмоции, все глубже и глубже прятала их остатки в себе... возможно, поэтому и нечеловеческая сила от нее уходила. Но не в этот раз.

     Кокон раздался, подчиняясь воле Фурии, и тела попадали из-под потолка, когда она призвала всю паутину к себе. Паучихи не растерялись — таким существам вообще неведомы сомнения — и атаковали девушку передними конечностями. Два резких удара ногами — и пауки лежат на стенах, опутанные собственной сетью, и не знают, как им быть дальше. Резкие движения эхом отозвались между ног: наемница согнулась пополам, сжимая коленки и всеми мышцами пытаясь удержать «детей». Переждав приступ, она решила двигаться медленно и аккуратно: нашла запас огнедерева, подожгла и спокойно вышла из двери, оставив ее открытой. Обе тарантулы задохнутся куда раньше, чем огонь освободит их от паутины... да если и освободит, что с того? Наглотавшаяся угарного газа, опаленная и обожженная тварь вряд ли станет догонять охотницу — и вряд ли сможет оказать ей достойную конкуренцию. Зато все яйца сгорят...

     Не все... я несу домой добычу, необычную! Такой у меня еще не было. Правда, не домой. Но несу. И донесу, что бы ...   ни случилось!!!

     Девушка машинально погладила себя по вздувшемуся животику. Три здоровенных яйца в совсем не для этого предназначенных местах изрядно мешали ей. Шэдри ощущала забытое ею лет 70 назад чувство, когда она еще не побывала в 14-ой аномалии и, как обычные люди, ходила по нужде. Твердо понимала она лишь одно: стоит расслабиться, и драгоценный груз вывалится из ее распахнутых настежь дырок — непередаваемое ощущение сквозняка между ног говорило яснее самых ясных слов на любом из известных ей языков. Но это лишь возбуждало охотницу.

     Двигаясь плавно, как будто плывя по волнам, наемница добралась до штанов и согнулась пополам, прикрывая промежность рукой для надежности. Кое-как натянула узкие штаны, подобрала оружие и двинулась обратно в форт, вполне довольная жизнью... Ее смущало только то, что буквально через 500 метров штаны промокли насквозь от выделений, и каждый ее шаг оставлял влажный след на траве.

     Ночных волков бы не приманить... Нет, они милые зверушки, но мне сначала надо избавиться от добычи... Не-е-ет!! Не избавляться! Она моя... моя прелесть!

     К тому времени, как Фурия добралась до стен форта, ее уже основательно штормило. Каждый раз спазмы становились все чаще; каждую сотню метров теперь ей приходилось замирать и стискивать паховые мышцы изо всех сил, пережидая бурю. Инородные предметы давили и подпирали ее чувствительные местечки изнутри, каждый шаг отдавался наслаждением, каждый спазм — оргазмом. В паузах, пока девушка ждала, у ее ног скапливалась небольшая лужица смазки и выделений. Фурия чувствовала отчасти головокружение, отчасти эйфорию, отчасти боль — чудовищные эмоции захлестывали ее с головой, единственная мысль — дойти с грузом — билась в белокурой головке, и она упорно шла, теряя контроль и пуская кровавые слюни с прокушенных во время очередного приступа губ.

     Ворота Луны она миновала легко: стража даже и не подумала задавать ей вопросы, предупрежденная комендантом. Ей даже показалось, будто бы один из солдат пошел с докладом — но пораженный мозг отказывался обдумывать что бы то ни было.

     Чутье вело ее кратчайшим путем, покрытые амальгамовой глазурью глаза, скрытые тенями под солнезащитными очками, едва ли фиксировали происходящее, сосредоточившись на дороге под ногами, а левая рука обосновалась в штанах, судорожно закрывая пульсирующие отверстия. Периодически она прижималась к стенам городских зданий и их обломкам, съежившись и с невыносимо приятными муками отговаривая свое тело от преждевременных «родов». К счастью, никто из поздних прохожих так и не пристал к ней с вопросами или предложениями помощи.

     Кое-как Шэдри сумела взять себя в руки и, войдя в таверну, подняться на второй этаж. В собственную комнату она уже вползала на карачках, беспощадно распираемая изнутри и откровенно безумная, скребя плечиками и лицом по полу, закрывая промежность обеими руками.

     Нильс вскочил с койки, на которой поджидал «свою девушку» последние полтора часа, и с тревогой уставился на вползающее существо. В мгновение отойдя от шока, капитан рванулся к девушке, аккуратно перенес ее на кровать, измазавшись в липкой пахучей жидкости, и прикрыл дверь, не обращая внимания на широкий влажный след. Любому случайно прошедшему мимо следопыту первой пришла бы в голову идея, будто бы в комнату влез неизвестный науке слизень или улитка...

     — Что случилось? Что делать? — задавал вопросы Самурай, попутно помогая девушке избавиться от одежды. Оказавшись, наконец, голой, любительница экстремальных ощущений свернулась во всем известную позу эмбриона, затыкая дырки пальцами и не давая добыче покинуть благоприятную среду.

     — Бегом к ученым... скажи... три яйца тарантулы... живые... пусть забирают... — постанывая и кусая губы, с остановками вытолкнула из себя девушка. Под конец своей краткой, но прочувственной речи, она не сдержалась и сжалась в очередном приступе, обдавая брызгами кровать и близлежащую стену.

     — Я быстро. — Правильно оценил ситуацию боец и рванулся на выход. В дверях он чуть не налетел на заходящего Деррека, бросил ему: — Побудьте с ней, командир, пожалуйста, — и был таков.

     От увиденного в комнатушке комендант малость ошалел, но держался молодцом. Хотя взгляд его то и дело соскальзывал с металлизированных глаз обнаженной охотницы на какие-нибудь непотребно оголенные части тела.

     — Привет, — оскалилась Фурия, смеясь над обстановочкой. — В следующий раз... встречаемся... у тебя — выходит... намного приличнее...

     — Что с тобой случилось? Ты ранена? — встревоженно уточнил Дипломат, оставляя на время мысли о своем некстати подвернувшемся подчиненном и стараясь отвлечься от избытка эротизма и среагировавшего на него собственного тела.

     Шэдри от неожиданности рассмеялась, но тут же застонала и зажалась, возвращая контроль над слишком резко расслабившимися мускулами. И вновь струйка обдала горемычную стену.

     — Б***ь!

     — Я... — Согласно кивнула она, — подожди... сам поймешь...

     — А что здесь делал Нильс? — Поинтересовался соратник, покраснев и даже отвернувшись. Похоже, решил не искушать себя и судьбу заодно.

     — Ты... интересуешься личной... жизнью своих... бойцов? — Хотела съехидствовать девушка, но вместо язвительной иронии в ее голосе сейчас однозначно преобладали страстные и не очень стоны, отчего он прозвучал довольно жалко. — Задание выполнено... всех убили... тарантулы... — охотница мучительно заскулила и забилась в очередном оргазме.

     Майор помолчал, задумавшись. Впрочем, громкие терзания беловолосой красавицы слишком сильно отвлекали его от грустных мыслей, да и вообще слишком отвлекали... поэтому он поспешил спросить хоть что-нибудь:

     — Куда побежал Нильс?

     Наемная убийца злобно скрежетнула зубками, но следующий спазм не дал ей развить тему. Отдышавшись, она решила промолчать — слишком расслаблял ее этот разговор, а ей надо было концентрироваться...

     Буквально через пару минут за дверью послышался топот и Нильс с парочкой ребят неказистого вида зашли внутрь. Спутники замкомфорта несли с собой здоровенный сундук.

     — Это оно? — спросила Шэдри, с невыразимой надеждой и доверием на лице заглядывая в глаза своему вчерашнему любовнику. Тот лишь молча кивнул.

     — Да, леди, — вклинился в разговор один из предполагаемых ученых. — Влажность и температура соответствуют примерно тем же показателям внутренних органов человеческого тела.

     — Хорошо, — тяжело кивнула экстремалка. Потом она медленно приподнялась и встала рачком, широко разведя ножки и прикрывая ладошками промежность. — Нильс, — позвала она капитана.

     Под неодобрительным взглядом командира Самурай подошел к доверчиво раскрывшейся охотнице. Дикий стон и скулеж девушки сопроводил извлечение первого яйца — бывший когда-то нежным колечком, багрово-красный кратер анального отверстия разверзся и вытолкнул из себя первую диковину, чавкнув ей вслед. С интимных зон вновь полились струи живительной влаги, а Шэдри уже скулила не переставая, уткнув лицо в подушку. Нильс не без брезгливости принял покрытое слизью яйцо, оборвал ниточки, ведущие к дырочкам любовницы и положил драгоценный трофей в открытый учеными сундук. Жидкость плеснула, принимая добычу.

     Набравшись наглости, добытчик осторожно погладил багровую плоть, она подалась назад, вперед и родила очередное сокровище. Со всеми мерами предосторожности (вояка подозревал, что охотница не простит ошибки) он положил штуковину в тот же сундук и повернулся за третьей ценностью.

     Шэдри отняла руки от нежных складок, тоже изменивших цвет на все оттенки пурпура, и замерла, натужившись. Через полминуты мучений из раскрытого, текущего и зовущего зева влагалища показалась узкая часть яйца. Нильс, недолго думая, сунул руки и раскрыл девушку пошире. Фурия вжалась в подушку и принялась извиваться всем телом, издавая совершенно непечатные стоны и обливая бедолагу струями собственного приготовления, но добычу он все-таки получил. Обессиленная наемница рухнула в мокрую постель,...  

      а научная часть, тем временем, получила последний трофей, положила увесистый мешочек на тумбочку и испарилась в обнимку с сундуком.

     Через несколько минут, показавшихся ей вечностью, Шэдри подняла голову и увидела Нильса. Совершенно искренне обрадовавшись, она улыбнулась ему и сообщила:

     — Я слишком слаба. Надо восстановить силы.

     — Как? — скептически вопросил горемыка, предчувствуя очередной подвох.

     — Ничего страшного, — успокоила его экстремалка. — Я питаюсь исключительно спермой, так что ничего утомительнее нашей вчерашней встречи тебе не грозит. А хочешь, я тебе минет сделаю? Я умею, — гордо похвасталась охотница.

     Позади зашуршало, скрипнуло и майор Деррек, красный до ушей и тем не менее делающий вид, будто бы он ничего не слышал, наклонился к маленькой Фурии:

     — Рад, что с тобой все в порядке. Зайди в комендатуру, когда сможешь, — и он проследовал к выходу.

     — Хочешь остаться? — догнала его вопросом забывшая про тормоза девушка.

     Мужчины замерли. Переглянулись. Внимательно посмотрели на согласно улыбнувшуюся охотницу и пожали плечами.

     Вот ведь странные... я лежу и встать не могу, а им один хрен нужна команда... что за народ эти мужчины... В каком нелогичном месте делали Адама...

     — Идите сюда, — жестом пригласила их Шэдри, решив взять ситуацию в свои руки. — Садитесь.

     Служаки переглянулись еще раз, снова пожали плечами и с грехом пополам уселись перед ее лицом. Не сказать, чтобы на довольно узкой кровати это было удобно, им даже пришлось опереться друг о друга. «Слава ночи, что без объятий обошлось», — угрюмо подумал каждый, они переглянулись, читая эти мысли в глазах соседа, и почти весело улыбнулись. Тем временем умничка Шэдри уже освободила их штаны от завязок, и два твердых члена (а какими они могли еще быть, после такого-то вечера?) вырвались на свежий воздух.

     Довольно улыбнувшись, героиня принялась за работу. Милое дело — когда перед тобой такое неопровержимое свидетельство, что, несмотря на возраст, ты желанна, а отчасти и любима (что такое насилие наемница знала очень хорошо, а также знала, что удерживает от него мужчин). Ее пальчики подушечками слегка приобняли восставших милах и повели кожицу вниз... Глазки разбежались, любуясь, как обнажаются головки — одна багровая, чуть поменьше и горячее наощупь, вторая побледнее, более правильных форм и чуть холодней. Подняв глаза вверх, она игриво облизнулась, набрала слюны и бережно вылизала каждую, сравнивая вкусы...

     Потерлась носиком... щечками... лукаво улыбнулась и заглотила один едва ли не целиком. При желании девушка могла не дышать несколько минут, но такой пилотаж не требовался — она немного подвигалась взад-вперед, чувствуя, как багровая головка расширяет ее горло. С хлюпом она снялась с избранного, обернулась к другому, которого ласкала в тот момент лапкой, взяла и его в ротик... неглубоко, поиграла с ним языком, отпустила...

     Маленькая Фурия подглядывала наверх, продолжая ласки, хватая губами, пальцами, обвивая языком, посасывая и даже ласково покусывая детородные органы своих мужчин. Ей было хорошо и уютно; переизбыток возбуждения в этот странный день сделал ее малость невосприимчивой к сексуальности обоих бойцов, но это и не требовалось — она просто хотела есть, и просто хотела удовлетворить помогших ей парней. Один из самых распространенных способов благодарности, — улыбнулась она с членом во рту, перекатывая его язычком, как леденец.

     Конечно, с двумя посложнее, чем с одним — но тоже невелика нагрузка, особенно если знать, где приложить усилия. Девушка знала, когда остановиться, чтобы вздувшийся орган не выплеснулся раньше времени; умела она и определять тот, когда следует надавить, чтобы получить свой белковый коктейль — и удовлетворить этим мужчину. Заставить кончить не раньше, и не позже положенного, — продолжали вяло обсуждать происходящее мысли в ее голове, тогда как охотница старательно занималась «рукоделием», стирая с покрасневших головок лишнюю влагу носиком. Вся ее моська уже была покрыта разводами слюней и слизи, но это мало заботило «жрицу любви».

     Конец немного предсказуем, — радовалась жизни и всему прилагающемуся девушка, вспомнив какую-то поговорку древних, и надрачивая оба узловатых отростка, очень уже сердитых и надувшихся на вид. Шэдри вытянула язычок вперед, едва не опоздав, когда белые хлопья стали неровными брызгами покрывать ее моську. Довольно заурчав, она потянулась вперед, снова заглотив по очереди каждый агрегат, высосала их досуха, и, наконец, удовлетворенная, устроилась на коленях своих избранников.

     Те молчаливо смотрели на загадочное, свалившееся на них ниоткуда существо, довольно равнодушно уже удивляясь тому, как впитывается сперма в кожу миловидного личика. А потом Шэдри, наконец, удалось уснуть.