Я поймал ее на первом этаже, у расписания. Она, увидев меня, покраснела и попыталась уйти.

     — Не так быстро, — я преградил ей дорогу. — Уговор наш не забыла?

     — Нет, — протянула она, — но у меня сейчас нет свободных денег...

     — Забудь про деньги, — я старался не выдать своего волнения. — Со времени разговора прошло столько времени, что ты должна мне просто горы денег.

     — Ну конечно! — возмущенно ответила она. — Еще чего!

     — Подло, конечно, — сказал я, — но еще не поздно открыть глаза кое-кому на происхождение такой отличной работы студентки Тимофеевой...

     — Ты что? — она схватила меня за руку. — Ты же обещал!

     — Спокойнее, — ответил я, осторожно поворачиваясь так, чтобы схватившая меня рука была видна остальным. — И отпусти меня, а то все уже смотрят.

     Она вспыхнула, отпустила меня.

     — А теперь слушай меня, — я набрал воздуха. — У меня есть один выход для тебя. И я прощу тебе денежки.

     — Что за выход? — она недоверчиво посмотрела на меня.

     — Сейчас ты пойдешь со мной, и мы немного позанимаемся любовью.

     Она вытаращила глаза, потом повертела рукой у виска:

     — Ты вообще соображаешь, что говоришь? Ты дурак или как?

     — Советую быть осторожнее в выражениях, — я предвидел такую реакцию — она была самая естественная. — За оскорбления я могу набавить цену.

     — Да пошел ты! — она гневно сверкнула глазами и обошла меня, намереваясь уйти.

     — Так, где у нас сейчас занятия по физике? — я с деланным видом посмотрел на расписание. Это был последний козырь. Если она сейчас уйдет — все. Закладывать её я бы не стал в любом случае.

     Но она об этом не знала. Моя фраза заставила ее остановиться и повернуться.

     — Ты не сможешь, — сказала она неуверенно. — Ведь я же тебе нравлюсь!

     — Именно поэтому, — я вздохнул совершенно искренне, но вышло так, будто я издеваюсь.

     — У меня есть знакомые каратисты, они тебе так навставляют — мало не покажется, — попыталась она еще раз.

     — Готов попробовать. Но к тому времени экзамена по физике твердых тел тебе уже не видать. И, кстати — каратисты нынче не в моде, надо пугать крутыми пацанами и «крышей».

     Аргументы у нее иссякли, она отвернулась к окну и стала теребить в руках расческу. Теперь надо было мягко завершить почти готовую диспозицию.

     — Я буду осторожен, — сказал я и накрыл ее ладонь своей.

     Она посмотрела на меня, в углах глаз у нее что-то поблескивало. Этак она еще разревется посреди вестибюля!

     — Пойдем, — я повел ее, чуть направляя за локоть. — И реветь не надо. Можно подумать, что я тебя на расстрел веду.

     — А что — нет, что ли? — негромко ответила она.

     Мы подошли к пустой лаборантской, которую я приметил еще очень давно и ключик сумел сделать. Я отпер дверь и впустил ее, закрыв дверь за собой.

     — Ну чего уж так? Вообще-то говоря, природой все это продумано вовсе не для того, чтобы кому-то делать больно, — я повернул ее к себе. — Люди вообще-то от этого удовольствие испытывают.

     — Так это когда по согласию, — она утерла глаза.

     — Ну, а ты бы согласилась, если бы я это тебе просто так предложил? И так-то сколько усилий приложить пришлось!

     Она молчала. Потом сказала негромко:

     — Ну, давай.

     Я потянул первую пуговицу, потом вторую. Когда снял кофту, то посмотрел на нее — она покраснела. За кофтой последовала блузка. Когда я взялся за «молнию» ее юбки, она спросила:

     — Обязательно все снимать? — не то чтобы очень с протестом спросила. Так, подчиняясь событиям.

     — Видишь ли, я люблю смотреть на девушек. Мне хочется увидеть, как член войдет в твое тело между половыми губами, а я буду трогать клитор и поглаживать твой пушистый треугольник.

     Она покраснела еще больше от этих слов и сказала:

     — Как ты можешь... так говорить?

     — Скажи мне, что тебе это не нравится — и я не буду. Не буду говорить про эти груди, — я расстегнул ее лифчик, накрыл ладонью очень приятную, теплую выпуклость и захватил пальцами пока еще мягкий сосок, — про эти соски, пока еще мягкие, но которые скоро сами встанут упругими вершинами, которые я буду трогать языком, покрывая всю грудь поцелуями.

     Она прикрыла глаза, вцепившись руками в край стола, на который опиралась. Дыхание у нее было учащенным.

     — Ну что — замолчать или говорить? — спросил я, проводя пальцами по ложбинке между грудей и мягко сжимая живот.

     — Про... должай, — она переглотнула. — Откуда ты все это знаешь?

     — О, девочка моя, — я с легким треском потянул вниз собачку «молнии», — если бы ты знала, сколько я мечтал об этой минуте. Сколько времени смотрел на тебя на лекциях, представляя обнаженной, воображая, как буду трогать тебя...

     Я чуть потянул ее на себя, она встала, и юбка сама упала на пол. Я нагнулся и поднял ее. Перед глазами на мгновение мелькнула выпуклость под белой тканью. Я поднялся и посмотрел на нее. Она смотрела на меня с легкой улыбкой.

     — Как я проникаю рукой за твою последнюю преграду, — я положил руку на ее трусики, потом скользнул рукой внутрь. Не двигая рукой, просто стоял некоторое время, наслаждаясь ощущением теплого и такого живого тела под рукой. Я даже глаза закрыл.

     — У тебя еще никого не было? — очнулся я от негромкого вопроса.

     Она смотрела на меня не насмешливо, не удивленно, а как-то понимающе. Не так, как это бы сделали взрослые в общении с детьми, а как равный с равным. Мне не было стыдно или вообще как-то неловко.

     Я просто кивнул, а потом потянул вниз белую ткань. Она переступила ногами, роняя это облачко на пол.

     — А ты... не будешь раздеваться? — спросила она, словно только сейчас заметив, что я одет, а она совсем раздета. Обхватила себя за плечи, но не закрываясь от взглядов, а словно пытаясь согреться.

     Я потянул вверх футболку, потом расстегнул джинсы. Когда я разделся совсем, то окинул нас как бы со стороны оценивающим взором. Она смотрелась куда лучше обнаженной в своих туфельках, чем я в кедах. Но меня это не особенно задело.

     И тут я понял, что она перестала смотреть на все как на нечто неприятное. Я внезапно понял, увидев ее четко оформившиеся соски, что она возбуждена. Ей нравилось происходящее!

     Это меня так окрылило, что я отбросил всякие остатки застенчивости. Я бросил футболку на стол, расстелив наподобие покрывала. Она села на край стола и медленно легла на спину. Я подошел и положил руку ей на живот, опуская ее словно бы случайно, а на самом деле только и желая поскорее ощутить пальцами все то, что мне снилось, о чем читал и о чем раньше только мечталось...

     Я провел пальцами по щели, надавил, погружая их в ее тело, ощупывая стенки ее теплого и влажного естества. Она сначала просто закрыла глаза и лежала, чуть поглаживая мою руку, а потом приподняла голову и второй рукой взяла меня за... Ну за что еще она могла меня взять? И стала поглаживать, в то время как я не вынимал свои пальцы из нее. Мне доставляло огромное наслаждение трогать ее тело, проводить по розовой гладкой поверхности, уже чуть скользкой. Она возбуждалась и трогала меня все активнее.

     — Я хочу... — сказала она, когда я в очередной раз провел пальцами по ее цветку, который спрятался вверху губ.

     Чего она хочет, можно было не добавлять. Я посмотрел на нее, потом наклонился к ее лицу и первый раз — как странно, что за всеми этими ощупываниями до этого так дело и не дошло! — поцеловал ее в губы. Я просто неумело ткнулся в губы, но для первого раза это было очень даже здорово!

     Она села, раскинув ноги, потянула меня к себе и обняла, одной рукой за спину, а другой за голову, целуя. Этот поцелуй был гораздо лучше первого: ее губы словно бы вбирали меня по частям, одновременно ее язык чуть касался моего. Я буквально млел, прижимая ее к себе и ощущая своим телом ее тепло, ее округлости грудей, упираясь своим... ей в живот.

     Она оторвалась от меня, выдохнула, переводя дыхание.

     — Ну ты и целуешься! Я чуть не задохнулась!

     — Это первый раз, — сказал я, — у меня не так много опыта, извини.

     — Наоборот, — она посмотрела на меня с недоверием, — ты целуешься лучше всех, с кем я пробовала!

     — А много их было? — я посмотрел ей в глаза.

     — Много будешь знать... — она улыбнулась, а потом словно бы только что обратила внимание, что в живот ей что-то упирается. Этим что-то был мой... Она взяла его пальцами, потянула кожу вниз, потом посмотрела на меня чуть с вызовом.

     Я легко опустил ее на стол, разведя ноги в стороны. Потом надавил своим... ей между розовых складок. Не входило до конца. Она сказала:

     — Пониже.

     Я чуть присел, качнулся вперед — и оказался внутри нее! Положил руки ей на бедра и толкнул свой... вперед. Потом назад... Как это было здорово! Тепло, влажно и еще что-то такое, что не получается сказать словами, но что ощущается так... так... восхитительно!

     Я наклонился к ней, уперся на локти, смотря в ее глаза. А она обхватила меня ногами, словно придавливая к себе. Она была ниже меня, даже когда лежала на столе, я не мог дотянуться до ее груди, а очень хотелось... Вперед, назад, вперед — и назад...

     Она стала как-то извиваться, иногда делая такие подбрасывающие движение низом тела, все сильнее хватая меня за руки, а потом негромко протянула:

     — А-а-а...

     Я продержался бы дольше, но этот ее стон так подействовал, что я почувствовал — жителям Помпеи недолго осталось. И вот — ух! да, вот так! Я последний раз с силой двинулся внутри нее и перевел дух. И только потом испуганно открыл глаза — я же совсем забыл взять из кармана штанов презерватив!

     — Слушай, а я не предохранялся... — выдавил я, ожидая справедливого гнева.

     — Я заметила, — улыбнулась она. — Ничего, сегодня можно.

     — Да? А разве ты не... ?

     — Верь мне, — она ткнула пальцем мне в кончик носа и приподнялась. — Как... это было? — с запинкой спросила.

     — Как в первый раз, — честно ответил я. — Бесподобно!

     — Да? — она улыбнулась. — Но может ты все-таки... кхм, вынешь из меня свою штуку? — она красноречиво указала вниз, где мой... все еще уходил под волоски ее лобка.

     Я легко выскользнул из ее тела, а она нагнулась к своему пакету и достала из него платок. Потом сказала:

     — Отвернись, я вытрусь.

     Я послушно отвернулся и стал смотреть в старый телевизор «Горизонт-206». И увидел ее в черном зеркале кинескопа. Она вытиралась платком в том месте, где только что был я. Я смотрел на нее и внезапно понял, что снова хочу. Мой... уже полувстал.

     — Можно... повернуться? — спросил я и повернулся, не дожидаясь ответа. Она в этот момент как раз нагнулась за своими трусиками, стоя спиной ко мне и я четко видел розоватые складки. Я подошел к ней и положил ей ладони на попку и эти складки. Она обернулась вопросительно:

     — Что?

     — Я еще хочу, — прошептал я, а потом просто надавил своим... и вошел в нее. Она оперлась руками о стол и все началось снова... Вперед — и назад, вперед — и...