— Ну вот и все!

     Михаил вылил остатки в граненый стакан и отбросил пустую бутылку из под водки. Сжав стакан в руке, он обвел взглядом комнату.

     В комнате стоял смог от сигаретного дыма, полная до отказа пепельница, стояла тут же на столе, сковородка с остатками жаренной на сале картошки и двух литровая банка из под огурцов дополняли сервировку этого не хитрого стола. У стены напротив сидящего мужчины лежала куча битого стекла, это были остатки от рюмок, выпивая он с яростью бросал их в стену, курил, доставал новую и вскоре и ее постигала такая же участь.

     Глаза его наполнились слезами, он поморщился и резко опрокинул содержимое стакана себе в рот. Проглотив дешевый, некачественный продукт Михаил занюхал кулаком и швырнул стакан в стену. Взял в руки лежащий рядом старенький ТТ-шник и поднес к виску. В дверь зазвонили.

     — Быстрее это он, — из комнаты выбежала его жена Татьяна. — Ты готова? Обернулась она в комнату. — Я открываю.

     И она прошла мимо ошалелого от всего этого мужа. Прическа и макияж, делали ее еще более привлекательнее, а ярко подведенные губки и накладные ресницы, добавляли к ее красоте долю разврата. Одета она была... вернее она была почти не одета, красные чулки закрепленные на поясе, и комплект из кружевных трусиков и лифчика такого же красного цвета.

     — Дорогой ты один? — донесся ее голос из коридора. — С днем рожденья! — радостно закричала она. С минуту было тихо, если не считать еле слышные звуки, свидетельствующие о страстном поцелуе.

     — Все хватит, — Татьяна прорвалась обратно в гостиную, — иди, будем отмечать, у меня для тебя сюрприз.

     В след за женой, в комнату вошел Михаил.

     — Любимая, ты же знаешь я не люблю сюрпризы.

     — Не все тебе устраивать мне приключения, — улыбнулась молодая женщина, — тебе понравиться, садись, сегодня твой день.

     Она усадила его на диван и ушла обратно в спальню, игриво покачивая бедрами.

     Михаил опустил пистолет и смотрел ошалелыми глазами на самого себя. Это был его день рожденья, в прошлом году.

     — А вот и наш сюрприз, — в комнату вошла супруга вкатывая небольшой столик с фруктами и закусками, за ней вошла еще одна женщина, в точно таком же одеянии только черного цвета, в руках она несла две бутылки с вином и коньяком.

     — Знакомься, это Олеся, дорогой ты же не против, что она отметит твой день рожденья вместе с нами?

     Михаил смотрел, как тот другой Михаил из прошлого отвесив челюсть разглядывал вошедшую женщину. Вид был до крайней степени глупый. Ему вспомнились те чувства, Татьяна была просто на высоте, она знала типаж который ему нравиться, хотя сама как ни странно к нему не подходила, но зато гостья соответствовала всем критериям.

     Длинные черные волосы, грудь третьего, нет наверное даже четвертого размера и эта искорка в глазах, которой нет ни у одной женщины делающей что-то не для собственного удовольствия. Супруги так и не могли понять, как так получилось что стриженная под мальчика Татьяна с грудью второго размера так глубоко запала в сердце Михаилу, как они решили наверное очень яркая блядская искра горит в ее глазах, затмевая все остальное.

     Тем временем женщины сели по обеим сторонам от пришедшего Михаила и угощали его по очереди с рук.

     Михаил который так и сидел, сжимая пистолет в руке отложил его в сторону и достал сигарету, но вот зажигалку никак не мог найти, обшарив карманы и все вокруг, он заметил ее, лежащую на полу. Когда же он достал ее и прикурил, то обнаружил, что в комнате больше кроме него никого не было.

     Крепко затягиваясь изрядно пьяный мужчина переваривал произошедшее, посмотрел на лежащий рядом пистолет, потом на настенные часы, те показывали пол второго ночи. Нетрезвый разум все же сообразил, что в ближайшем ларьке сегодня работает Римма, соседка с верхнего этажа, она может и ночью продать ему еще бутылку.

     Римма конечно продала, правда минут пятнадцать сначала ворчала, потом отговаривала, а в итоге принялась сочувствовать. Попрощавшись со скучавшей женщиной, Михаил направился домой шатающей походкой изрядно выпившего человека.

     Приостановившись прикурить, он заметил что за ним следуют двое, чувства обострились и он начал различать обрывки их шепота.

     — Да говорю тебе это он.

     — Точно идет к тому подьезду.

     — Эй извращенец, погоди-ка! — это уже было произнесено громче и обращалось непосредственно к нему.

     Михаил обернулся.

     — Это вы мне?

     — Ну а кому же, — хохотнул один из подходящих к нему парней. — В наших, краях только один такой живет, и Слава Богу, да Серый?

     Он узнал их, это были два молодых бездельника из этого же двора, лет по двадцать пять, каждому, нигде не работали, постоянно пили, обирали пьяных прохожих, Серый дак вообще неоднократно крал у матери ее пенсию, доводя женщину до бессилия от собственного унижения, когда приходилось просить у соседей на кусок хлеба.

     — Мы смотрим ты тут бутылочкой разжился, а нам как раз скучно, дак давай разопьем на троих, да женушку твою отдерем, вы ж любите это? Хочешь и тебе на клыка дадим, трахать то точно не будем, мы все таки не такие.

     Михаил развернулся и продолжал идти.

     — Слышь петушина я с кем разговариваю, стоять, — парни кинулись к нему. Михаил резко обернулся, его рука взметнулась и резко опустилась, раздался приглушенный звук битого стекла. Тот которого звали Серым обмяк и начал опускаться на асфальт.

     Выставив перед собой остаток бутылки держа за горлышко, Михаил направил острие битого стекла на второго и угрожающе направился на него.

     — Эй стой, стой, ты чего, — замямлил тот отступая, боевой пыл оставшего одного любителя поразвлечься резко снижался. — Ты, это... брат извини, мы ж не думали, что ты нервный такой.

     Михаил резко приблизился и свободной рукой схватил его за горло.

     — То есть, если бы у меня духу не хватило дать вам промеж рогов, то вы имели бы право молоть своим языком все что хотите. А теперь предлагаешь мир и разойтись по хорошему? — сказал он с такой ненавистью, что хулигана аж затрясло.

     — Я же извинился, — пролепетал он.

     — Извинился!!! — заорал ему в лицо, осатаневший мужчина. — Знаешь где я видал твое извиненья. Взялся за гуж, не говори что не дюж. И он отбросив, остатки бутылки начал бить испуганного парня. Вся злость и вся внутренняя боль, которая накопилась в нем за последние дни, выплеснулась в тот момент наружу.

     Через некоторое время он оглядел два тела, лежащие на тротуаре, удостоверился что оба живы и побрел обратно к ларьку.

     — Миш, забыл чего, ой да ты весь в крови, что случилось? — запричитала Римма.

     — Да все нормально, не моя это кровь, ты это дай мне другую бутылку, а то эта разбилась, нет давай две, стресс снимать буду. И это вызови скорую чтоли, там на улице эти два раздолбая что тут у тебя постоянно отираются, пускай оглядят их, не валяться же им до утра.

     — Так это они? Ой дураки, все неймется, куда лезут то, на своих же, — голосила продавщица.

     — А если не свои, то пускай? Да и не свои они мне, совсем не свои.

     Сев на свой диван он поставил новый стакан и наполнил его на две трети. Включил телевизор, и выпив содержимое стакана, Михаил глубоко вздохнул и медленно поставил стакан на стол. Глаза закрывались, сон наконец то пришел.

     Звонок в дверь все настойчивее и настойчивее пробивался в голову. Глаза медленно открылись, в окна светило солнце. Он поднялся, голова гудела жутко, все тело ломило. Добравшись до двери Михаил спросил:

     — Кто там?

     — Миш, это я Юра.

     — Чего тебе? — горло пересохло, поэтому вопрос, открывшего дверь человека показался пришедшему угрожающим и тот выставил вперед руки.

     — Тихо, тихо, Миш, моя пришла с ночной, рассказала о том, что у тебя ночью стряслось, вот думаю узнаю как ты.

     Михаил уставился удивленно на своего соседа, уже неделю он пил в одиночку думая, что весь мир ...

 

     только и ждет, когда он сдохнет.

     — Выпьешь?

     Юрий достал из-за пазухи бутылку.

     — У меня тоже есть, проходи в зал, я пойду морду сполосну, только проснулся.

     Включив кран, он засунул голову под холодную воду и наслаждался ощущениям прихода бодрости.

     — Миш, с закуской у тебя проблема я смотрю, я сгоняю до себя, не закрывайся.

     — Валяй.

     Когда он помылся и переоделся в свежую одежду вышел в зал, Юра успел вернуться и даже убрать грязную посуду со стола, вытряхнуть пепельницу и расставить принесенные из дома тарелки. Выпили по одной молча, повторили. Никто не хотел начинать разговор или не знал как его начать. Хозяин закурил и протянул пачку своему гостю.

     — Вообще меня Римка, попросила сходить к тебе, боится что ты что-нибудь с собой сделаешь, ты что то и вправду, в последнее время тормоза совсем отпустил, — закуривая начал Юра.

     — Если тебе не приятно, можешь идти, скажи что все со мной хорошо.

     — Миш, да брось ты, как еж колючки свои ставить, мы же дружили всегда, в гости ходили к друг другу, мне насрать, что там про вас говорят, я знаю что это не правда.

     — Правда Юр, в общем и целом наверное правда, только скорее всего обрастает это сейчас все большими подробностями, которые уже к правде не отнести.

     — Да уж, — Юра разлил по стаканам и кивнул на груду осколков. — Это что?

     — Не обращай внимания.

     — Объясни тогда зачем? Если ты говоришь, что говорят правду, зачем?

     — Юр, ты первый человек с кем я говорю вот просто так, и я не знаю, что говорят. Ты хочешь понять? Разобраться? Говори точнее, что именно тебя интересует.

     — Говорят, ты продавал свою жену, отдавал ее за деньги, я не могу понять чего тебе не хватало, в тридцать лет ты был начальником участка, разве мало?

     Михаил разлил снова.

     — Может это и к лучшему. У тебя телефон с собой? А то мой где то там, — он указал на груду осколков.

     Взяв телефон, он набрал номер и откинулся в кресле.

     — Тань, это я. Привет. Слушай я встретил Юру, в общем я в курсе, делай так, подавай на развод, продавай дом, скотину все, хочешь по частям, хочешь все разом, забирай детей и уезжай, куда-нибудь в другой город, в другую область, слухи тебе не дадут спокойно жить. Пока вали все на меня, говори, что я заставлял, грозил выгнать вместе с ребятишками если откажешься. Жаль квартиру нельзя продать, еще не расплатились за нее. Все давай, как все уладишь приходи, я все подпишу.

     Он вернул телефон и выпил.

     — Знаешь, кто такие свингеры?

     — Те кто меняются женами?

     — Точно, мы свингеры, были свингеры, теперь вообще все можно сказать с присказкой было, — грустно заметил Михаил, — но мы встречались не только с парами, и с мужчинами и с женщинами, бывало даже собирались целыми компаниями. Я не прошу тебя понять это, но запомни никогда, слышишь никогда, мы не брали денег за секс. Запомнил? А теперь забудь, пусть все останется все как есть.

     — Подожди, мне слабо вериться в это, ведь мы гуляли вместе семьями и не раз, и никогда вы к нам подобное не предлагали, да и не бывало такого, чтобы к вам какие то люди хаживали.

     — А ты думаешь мы кидались на всех с предложением потрахаться? Мы искали тех кому нужно было то же самое. Вот ты говоришь, что ты не видел никого, но ты же поверил в то что Таня продавалась за деньги, стой, стой, пускай не поверил, но и не отверг этого.

     — Сложно не поверить, когда вокруг все только об этом и говорят. Да уш дела.

     Снова нависло молчание, они пили и думали, каждый о своем.

     — Ну я пойду, — сказал Юра. — Миш, а ты... ну это, только с бабами... или и с мужиками... того.

     — Только с бабами, — улыбнулся Михаил, — иди Юр, иди. Хотя обожди, сделай доброе дело, я тебе денег дам сходи купи пару бутылок и сигарет, а то мне лишний раз выходить как то не хочется.

     — Конечно, не вопрос.

     Принеся пакет, Юра помялся и сказал.

     — Мих, кончай бухать, я конечно не представляю как ты из всего этого выпутаешься, но как то надо, с работай думаю у тебя все? Если что звони, к нам на шахту устрою, не начальником конечно будешь, но хоть что то.

     Михаил сел в кресло перед откупоренной бутылкой.

     Работа. А ведь с нее все и началось. Еще за день до, отмечали на участке, выполнение годового плана и это в сентябре. Зам, механик, мастера, все подпив чуть ли не в любви объяснялись. Зам, Петрович, три года до пенсии вообще заявил, думал молокососа поставили все хана, развалит последнее, ан нет и на участке порядок навел и дисциплину держит и коллектив уважает, то что людей не обижает а наоборот не боится сходить до верхов, чтоб права их отстоять или лишнюю премию выбить. Потом правда все в баню собрались, девок каких то заказали, только мы с Петровичем по домам поехали, тому уже не до баб, а я без жены на блядки не хожу, но это ж не объяснишь, подтрунивать начали, мол понимаем, кто в семье главный, поздно придешь наругает.

     И вот тем же вечером на одном из сайтов знакомств, познакомился с человеком, и вроде как бы разговорились и нормально все, и фото наше отправил, обычное не интимное, таких не держим. И все, и собеседник пропал. И на работе за спиной сначала смешки, потом сплетни, а потом уже и откровенные язвительные фразочки в глаза. Тут уж либо терпеть и сносить, либо пресекать, ну и пресек, да по мордасам. И попросили по собственному. Дальше больше, такая громкая новость поползла по городу и вот уже люди осуждающие нас, объясняют своим детям, что с нашими играть нельзя, потому что их родители извращенцы и сами они такие же значит.

     Дети то в папку, тоже слушать не стали такого и тоже по мордасам. И кто из нас хуже? Мы с женой или те кто творит такое, ну противно тебе не общайся, не здоровайся, отворачивайся, но дети то причем. А так получается осудили, поговорили и в баню к шлюхам, морально правильные люди. Эх, людишки.

     Бутылка была на половину выпита, когда снова раздался звонок в двери.

     Блин, приемный день какой то. В двери вошла жена, Михаил насторожился, опять видение.

     Любимые и родные глаза, были грустные и полны слез.

     — Дурачек, кто тебе дал право все решать одному? И еще и так решать? Никуда мы не поедем, а если и поедем, то только вместе с тобой, слышишь. Мы семья, и никто из нас не должен страдать в одиночку, надо вместе брать и жить, решать все вместе.

     Даже если весь мир будет против, я буду за тебя, потому что ты мой муж, и я от тебя плохого в жизни ничего не видела и не слышала, а это главное и мне без разницы кто и что будет говорить.

     Он встал, взял бутылку в которой еще оставалась водка и с силой бросил ее об стену. Обнял жену и уткнувшись в ее волосы, зашептал.

     — Родненькая, моя как я соскучился.